Кокон

Запись от 07.11.хххх

«Все снова встало на свои места. Я читаю свои записи, перелистываю страницы дневника, словно возвращаюсь в те моменты, когда еще сомневался, еще боролся. Глупо было пытаться отрицать самого себя, бояться своей природы. Теперь я понимаю, что все это время был потерян, а сейчас обрел смысл, нашел свое место в этом мире.

Джи была идеальной. Та Джи, которую я сам создал. Иногда я закрываю глаза и вижу ее. Снова и снова прокручиваю тот вечер, вспоминая, как она смотрела на меня. Сначала испуганно, потом почти покорно. Она была такой чистой, такой прекрасной. Я сделал ее такой.

Но я знал, что нельзя задерживаться в этом воспоминании слишком долго. Надо быть убедительным. Надо играть роль Энтони Ридда.

Я подошел к этому осторожно, продумав все до мелочей. Сначала я тщательно очистил дом, убрал любые следы, которые могли бы вызвать вопросы. Потом надел маску встревоженного молодого человека, потерявшего свою девушку.

Когда я пришел в полицию, руки слегка дрожали. Не от страха, нет. От возбуждения. Это был важный шаг, и я не мог ошибиться. Я рассказал офицерам, что Джиллиан Палмер уже несколько дней не появляется дома. Упомянул нашу ссору — достаточно убедительно, чтобы они подумали, что причина в этом. Рассказал про ее беременность, про ее измену, про то, как она, возможно, решила уйти. Или, может быть, сделать что-то с собой. Я даже позволил себе дрожь в голосе, как будто мне было трудно говорить об этом.

Полиция всполошилась. Я заметил, как офицеры обменялись взглядами. Они знали, что в городе неспокойно, что слухи о возвращении Мотылька набирают обороты. Это их беспокоило, и это меня забавляло.

Я вернулся к своей жизни. К роли Энтони.

На работе люди смотрели на меня странно, но теперь я знал, как это исправить. Все эти провалы, ощущение, что я пропадаю, — все это исчезло. Я снова стал самим собой, целым. Может быть, даже лучше, чем был раньше.

Правда, имя Энтони Ридда теперь звучало для меня чуждо. Оно не совсем подходило мне. Но голос внутри головы помогал. Он подсказывал, как действовать, как говорить, как убеждать. Наверное, это голос Энтони. Того, кем я был раньше.

Я перечитываю записи в дневнике, чтобы не забыть ни одной детали. Доктор Джефферсон был прав — это отличный способ справиться с тревожностью. Теперь я записываю почти все. Мне нужно зафиксировать каждую мысль, каждое событие. Чтобы, если что-то снова исчезнет из памяти, я смог восстановить себя.

А сегодня утром ко мне постучали.

Двое офицеров стояли у двери, их лица были мрачными. С прискорбием сообщили, что в лесу нашли тело Джиллиан. Убитую, жестоко растерзанную.

Я изобразил шок, горечь, недоумение. Даже позволил себе пару слез.

Но внутри… внутри я ликовал.

Мотылек вернулся. Я вернулся.

Теперь все снова будут говорить о нем. Теперь у меня есть второй шанс. Шанс исправить этот мир. Очищать его от таких, как Джи.

Я знаю, что рано или поздно мне придется покинуть Эйберсвуд. Но это мелочь. Ведь Мотылек снова расправил свои крылья.»