Кокон

Глава 8

Зал участка был полон. Казалось, репортеров тут было даже больше, чем всех полицейских в Центральном управлении. Насколько знал Джеймс по словам Билла, тут были не только журналисты местных изданий, но и из соседних городков, до которых дошли тревожные слухи о происходящем в Эйберсвуде.

Журналисты из местных и соседних городов с нетерпением ждали начала пресс-конференции. Вспышки камер ослепляли Джеймса, который стоял за импровизированной трибуной, пытаясь собрать мысли в кучу. Детектив чувствовал себя не в своей тарелке. Ему казалось, что он заперт в комнате, из которой постепенно выкачивают воздух.

Комиссар Бэннет находился чуть позади, его присутствие казалось тяжелым грузом на плечах детектива.

— Ну, действуй... герой.

Акцент на последнем слове не добавил уверенности, но выбора не было. Джеймс сделал шаг вперед и кашлянул, призывая всех к вниманию. Присутствующие тут же утихли.

— Спасибо всем за то, что так скоро собрались, — начал он, слегка повысив голос, чтобы скрыть волнение. — Сегодня мы хотим сообщить, что расследование, которое велось последние несколько недель, приблизилось к важному этапу. На данный момент у нас есть подозреваемый, который задержан и находится под стражей.

Толпа оживилась, послышались перешептывания. Несколько журналистов подняли руки, но Джеймс продолжил, игнорируя их.

— Мы не можем раскрывать все детали следствия, но собранные доказательства свидетельствуют о связи подозреваемого с обеими жертвами. Сейчас он отказывается давать показания без присутствия адвоката, что является его законным правом. Мы продолжаем расследование, чтобы подтвердить его причастность.

Репортер в первом ряду поднялся, не дожидаясь разрешения.

— Детектив Сэвидж, не считаете ли вы, что это задержание подорвет доверие к медицинской сфере? — его голос звучал громко и уверенно. — Люди доверяют врачам свои жизни. А теперь оказывается, что один из них, возможно, убийца. Как это повлияет на жителей города?

В зале стало тихо. Вопрос, казалось, висел в воздухе. Джеймс медленно выдохнул, стараясь не показать, как сильно напряжен — он не ожидал, что журналисты так быстро прознают об аресте Миллера.

— Понимаю ваши опасения, — начал он, глядя прямо на репортера. — Однако важно помнить, что мы говорим о конкретном человеке, а не о всей профессии. Медицинская сфера — это основа нашего общества. Она состоит из тысяч преданных своему делу профессионалов, которые ежедневно спасают жизни. Этот случай, если его вина будет доказана, не должен стать пятном на их репутации.

Еще один репортер выкрикнул из середины зала. Хоть Джеймс был ослеплен ярким светом, голос Калины Сантох он узнал без труда.

— А что насчет вашей уверенности? — заявила женщина в своей манере. — Вы действительно думаете, что доктор Миллер виновен? Или это снова ошибка, как с Ларри Бруксом?

Этот вопрос пронзил Джеймса, словно нож. На несколько секунд он замер, чувствуя, как холод сковывает его руки.

— Мы помним об этом случае, — сказал он наконец, стараясь звучать уверенно, но, кажется, вышло неубедительно. — Именно поэтому следствие проводится с максимальной тщательностью. Мы собрали достаточно доказательств, чтобы задержать подозреваемого, но окончательное решение будет принято судом. Наша цель — найти правду и добиться справедливости для семей жертв.

— Значит, у вас все еще нет окончательных доказательств? — не отставала назойливая журналистка.

— Расследование продолжается, — твердо сказал Джеймс, его голос стал чуть громче. — Мы передадим собранные доказательства в суд, где будет принято окончательное решение. Мы верим, что правда восторжествует.

Среди журналистов снова начался шум, кто-то пытался выкрикивать вопросы, но Джеймс жестом призвал журналистов задавать вопросы по одному. Подобно диким зверям, репортеры набрасывались на Джеймса, норовя откусить от него кусок посочнее очередным острым вопросом.

Выделенные полчаса казались настоящей пыткой, тянущейся целую вечность. Даже проводя сутки на работе, Джеймс не чувствовал себя настолько выпотрошенным. В конце концов он поднял руку, сигнализируя, что не собирается продолжать пресс-конференцию. Его взгляд пересекся с Бэннетом, который одобрительно кивнул. Это был жест, который мог бы показаться поддержкой, но для Джеймса он больше напоминал издевательский укор.

Когда толпа начала расходиться, Бэннет подошел ближе, его лицо выражало смесь одобрения и цинизма.

— Неплохо держался, — заметил он. — Даже на вопрос про Брукса ответил достойно.

Джеймс тяжело вздохнул.

— Спасибо за поддержку, — сухо бросил он.

— Это не поддержка, Сэвидж, — Бэннет усмехнулся. — Это реальность. Привыкай. Теперь ты не только ищешь убийц, но и защищаешь мир от их последствий. Но это только начало, ты же понимаешь? Возможно, убийца уже у нас, осталось только найти тому доказательства.

— Да... да, сэр, конечно, — пробормотал детектив в ответ.

В словах Чарльза был намек, который Сэвиджу совершенно не понравился.

— Я уже отправил ребят на обыск, если хочешь, можешь присоединиться.

— Конечно, комиссар. Это же моя обязанность, — Джеймс произносил эти слова с гордостью, которой не испытывал.

Чарли же похлопал его по плечу и ушел, оставив детектива одного со своими мыслями. Наблюдая за опустевшим залом, он ощущал невообразимую пустоту. Трибуна, за которой он только что выступал, напомнила ему о словах, которые он произнес. Скоро выйдут статьи, которые взорвут местные газеты, и теперь уже не было смысла сомневаться ни в чем. Только идти до конца.

Сэвидж выпрямился, глубоко вздохнул, задержав дыхание на пару моментов, а потом резко выдохнул, мотнув головой. Он пытался отбросить ненужные эмоции, чтобы вернуться к расследованию с чистой и ясной головой, незатуманенной этим обволакивающим липким сомнением. Сейчас у него не было такой роскоши. И уж тем более у него не было времени думать о том, что поступил точно так же, как Чарли. «В отличие от него, я не безосновательно обвинил человека. Я не такой, как он», — думал он, стискивая кулаки.

Когда Джеймс подъехал к дому номер «12» на Хэмлок-роуд, снег валил крупными хлопьями, переливаясь синим и красным в свете сигнальных огней двух припаркованных машин. Холодный ветер трепал его пальто, будто желая поскорее выпроводить его из этой части города. Снег под тяжелыми шагами глухо хрустел, когда он шел по проторенной офицерами подъездной дорожке к зданию.

Улица, казалось, застыла в ожидании. Из-за штор соседних домов мелькали любопытные лица, кто-то даже приоткрывал окна и двери, чтобы лучше следить за происходящим, словно на их глазах воплощалась серия из криминального сериала. Стоило Сэвиджу поймать себя на этой мысли, он почувствовал странный прилив раздражения.

Одноэтажный дом перед ним выглядел все так же уныло, как и в прошлый его визит несколько дней тому назад. Деревянное крыльцо успело покрыться наледью, отчего Джеймсу пришлось крепко держаться за перила, чтобы не соскользнуть. Мороз выжег инеем витиеватые узоры на невзрачных окнах, из которых детектив нутром чувствовал внимательные, но не слишком доброжелательные взгляды жильцов.

Митчелл, замотанный шарфом, стоял на крыльце, потирая руки от холода.

— Уютное местечко, а? — хмыкнул он после короткого приветствия. — Сразу видно: дом образцового гражданина.

— Сарказм нам не поможет, Билл, — отозвался Джеймс, не обрадованный вернувшейся к напарнику манере.

— Как прошла «экзекуция»? — живо поинтересовался сержант, списав его недовольство на последствия общения с журналистами, на что Джеймс лишь красноречиво вздохнул.

— Обошлось малой кровью… — детектив ответил уклончиво, совершенно не готовый сейчас развивать эту тему. Ему нужно было занять себя работой, делом. Это всегда помогало. — Вы уже нашли что-то?

Билл покачал головой.

— Квартира как квартира. Пока Одли и Перкинс осматриваются там, Риверс и Смит занимаются машиной, — он указал большим пальцем через плечо, в сторону небольшого гаража на четыре места. — Ну а я как раз решил побеседовать с соседями.

— Давай тогда не будем терять времени.

Они направились к первой двери, ближайшей к квартире Миллера. Джеймс постучал, ожидая стандартной паузы перед ответом. Но дверь приоткрылась практически сразу, и на пороге появилась пухлая темнокожая женщина в теплом халате. Ее глаза блестели от любопытства, а в руках она держала чашку с горячим напитком.

— О, вы из полиции? — она не скрывала любопытства в голосе, даже не дав офицерам должным образом представиться. — Это из-за доктора Миллера?

— Да, мадам, — мягко ответил Джеймс, кивнув. — Мы проводим расследование и хотели бы задать вам несколько вопросов.

— Конечно, конечно, — поспешно сказала она, распахивая дверь шире. — Заходите, не стойте на морозе.

Джеймс и Митчелл неуверенно переглянулись, но вошли. Комната старушки была уютной, с запахом ванили и потертых ковров. И сильным едким ароматом кошачьей мочи. Сами питомцы сидели на покрытом пледом диванчике, внимательно наблюдая за гостями. Хозяйка квартиры шикнула на котов и предложила офицерам освободившиеся места.

Оба мужчины отказались от чая, и тогда женщина грузно уселась в промятое кресло.

— У доктора какие-то проблемы, офицеры? — спросила она, прихлебывая свой напиток.

— Думаю, пока рано что-то говорить, мы…

— Это ведь связано с тем делом, да? — нетерпеливо оборвала она, а затем добавила, глядя на Джеймса: — Я вас видела несколько дней назад.

Сэвиджу не нравилось, когда потенциальные свидетели были слишком пронырливы. Такие люди порой бессознательно приукрашивали правду, жаждая почувствовать свою значимость или оказаться в центре событий, потому к подобным показаниям стоило подходить с крайней долей скептицизма.

Эта женщина не стала исключением. Стоило ей увидеть немое подтверждение ее вопроса, она тут же запричитала:

— Я давно подозревала, что с ним что-то не так, — начала она сбивчиво. — Слишком уж он был... правильным, знаете? Старался быть любезным, всегда здоровался, улыбался. Но эта улыбка... она никогда не казалась мне настоящей. Словно он старался…

— Вы имеете в виду, что он пытался произвести впечатление? — уточнил Джеймс, делая пометки.

— Да, именно! — воскликнула женщина, радуясь, что ее поняли. — Как будто он хотел, чтобы все думали, что он хороший человек. Но при этом... не знаю, не чувствовалось от него тепла. Очень замкнутый. Я редко видела, чтобы он с кем-то болтал по душам…

Она на секунду умолкла, но тут же добавила, как бы оправдываясь:

— Но я думаю, это из-за переезда. Он тут один, в городе никого не знает. Видите ли, этот дом когда-то принадлежал моей семье, и я решила сдавать комнаты, чтобы хоть как-то сводить концы с концами. Работать я уже не могу, а четвертая квартира долгое время пустовала, слишком маленькая. Поэтому, когда Гарет откликнулся, я порадовалась, что наконец-то смогу ее пристроить.

— А сколько он тут уже проживает?

— Несколько месяцев… — она задумалась, припоминая даты. — Ну, получается скоро уже год будет, в январе. Он всегда все счета оплачивал вовремя, аренду не задерживал. Идеальный квартирант, если так можно сказать.

— А чем он занимался? — спросил Митчелл, глядя в ее сторону.

— Он всегда поздно с работы возвращался. Или уже под утро даже, — ответила женщина. — Отсыпался подолгу. Но никогда не видела, чтобы он приводил кого-то домой. И никто к нему не приходил. Он жил тихо, мирно, с соседями лишний раз не разговаривал без необходимости.

— А что-нибудь необычное замечали за ним? — детектив склонился над блокнотом, делая быстрые пометки.

Женщина замялась, и ее глаза слегка сузились.

— Ну, только если эти бабочки... — пробормотала она, склонив голову.

Джеймс замер, поднял голову с застывшим выражением недоумения. Будто бы ослышался.

— Бабочки? — переспросил он.

— Да, бабочки... — женщину аж передернуло. — Один раз он даже показал мне одну. Принес в маленькой коробочке. Я не знала, что сказать. Это было... странно.

— Почему странно?

— Не знаю, — она пожала плечами. — Может, потому что они были засушенные. Целые ящики. Говорил, что это хобби.

Сэвидж удивленно глянул на Билла, не понимая, почему он не упомянул об этом раньше.

— Мы нашли у него коллекцию... — виновато промямлил сержант. — Но лепидоптерофилия вроде как не слишком редкое увлечение. Хотя несколько необычное... для наших широт.

Женщина вновь закивала.

— Красиво, конечно, но... скажите, разве это нормальное хобби — держать мертвых насекомых? — поинтересовалась она почти заговорщицким шепотом. — Как можно любоваться тем, что уже мертво?

Слова эти несколько насторожили Джеймса, но в целом больше ничего путного соседка не сказала. Разумеется, в маленьких городах люди склонны с опаской относиться к незнакомцам и приезжим, особенно к тем, кто предпочитает уединение социальному взаимодействию. Гэри и так выглядел достаточно неуверенным и скромным, а потому, возможно, его попытки понравится соседям были искренними, но просто неумелыми?

Подобные Гэри, у которых не оставалось ни сил, ни желания на личную жизнь после работы, от которой могли зависеть чужие жизни, всегда выглядели оторванными, странными, ненормальными. Ведь и сам Джеймс не раз сталкивался с непониманием не только со стороны коллег, но даже со стороны семьи. Он не мог объяснить, чем для него важна его работа, а потому проще было бы сыграть роль. Роль типичного копа, роль заботливого отца, роль любящего супруга...

«Интересно, мои соседи бы меня так же описали?» — думал Сэвидж, выходя обратно на крыльцо. Митчелл сказал что-то про то, что заглянет в соседние квартиры, а сам детектив уже направился к двери с номером «4».

Квартира была все такой же аккуратной, что и в последний визит, удивительным образом сочетая порядок и хаотичность. Еще недавно он бы сказал, что это обычное жилье человека, который большую часть времени проводит на работе. Простая мебель, минимум личных вещей, идеально ровно расставленные книги на полке, вычищенные поверхности без единой пылинки — все говорило о практичности и порядке. Но теперь, после ареста Гэри, это играло другими красками.

— Слишком уж чисто, — пробормотал офицер Перкинс, заметив вошедшего детектива. Он делал снимки квартиры, стараясь найти хотя бы что-то, за что можно было бы зацепиться как за улику, но безрезультатно. — Он тут жил вообще?

— Быть может, это издержки профессии? — предложил Джеймс, стараясь звучать беспристрастно.

— Или ОКР, — хмыкнул офицер, продолжая делать снимки, на что Джеймс предпочел не отвечать.

Он прошелся по гостиной медленным выверенным шагом, обшаривая внимательным взглядом вокруг. Однако, как и заметил криминалист, все это казалось странно пустым и подозрительно чистым, и даже наметанному глазу не за что было зацепиться… «Нет, — покачал головой детектив. — Я должен быть беспристрастен и объективен. Я не должен искать подтверждение моим обвинениям… если их тут нет.»

Джеймс остановился у обеденного стола, где лежали аккуратно сложенные бумаги. Медицинские записи, несколько отчетов о пациентах, на первый взгляд ничего необычного. Были и журналы о передовых достижениях в медицине: генетика, трансплантация органов, использование томографии, лечение рака и ВИЧ... Сэвидж без интереса полистал их, ничего толком не поняв. Однако, когда книг и журналов в доме больше, чем посуды, это уже многое говорило о человеке.

Его взгляд задержался на единственной фотографии, стоящей в рамке. На ней был сам Гэри — молодой, улыбчивый, с дипломом в руках. Казалось, что тот, кто изображен на снимке, и человек, которого он видел в допросной, — две разные личности.

— Сэр, не хотите взглянуть? — позвал из спальни Одли.

Джеймс направился туда, чувствуя, как напряжение сжимает его грудь. Уже на подходе к комнате он почувствовал, как к затхлому запаху добавляется еще что-то. В спальне было немного мебели: кровать с ровно заправленным серым одеялом, тумбочка, шкаф, рабочий стол. Но внимание привлекали остекленные коробки на стенах.

Это была коллекция бабочек. Та самая, о которой говорила соседка.

Под стеклом, идеально выстроенными рядами лежали крылатые создания всех возможных цветов и размеров. На столе были разложены стенды, на которых тонкими булавками были прикованы к планшету готовящиеся пополнение коллекции. Или, возможно, он пытался что-то подправить?

— Ну как вам?.. — спросил Джек Одли, глядя на потрясенного увиденным Джеймса, глядя на коллекцию. — Жутковато, не правда ли? Необычное у него хобби.

— Необычное — это мягко сказано, — отозвался Перкинс. Он зашел в комнату, чтобы сделать очередной снимок. — Так и видится, как он проводит вечера за этим. Один, в полной тишине.

Джеймс подошел ближе, прищурившись. Бабочки выглядели восхитительно, было видно, сколько кропотливой работы было проделано, чтобы собрать такую коллекцию, но в этом было что-то неестественное. Каждый экземпляр был идеально сохранен, без малейшего повреждения. Казалось, стоило провести пальцем, и они вспорхнут в своих стеклянных гробах и начнут неистово биться о поверхность в поисках выхода. Мысли снова вернулись к тому, что сказал Гэри не так давно: о людях, которые губят свои жизни, и о тех, кто пытается все исправить.

Сэвидж молча стоял перед шкафом, словно пытаясь найти ответы среди тонких, цветных крыльев. Все это выглядело слишком идеально, слишком контролируемо.

— Может, это и есть его способ контролировать жизнь, — пробормотал Джеймс, больше себе, чем остальным.

— Что вы имеете в виду? — спросил Одли, становясь рядом с детективом. Словно бы пытаясь разглядеть то, что так сильно приковало взгляд Сэвиджа.

— Может, для него это... попытка сохранить что-то совершенное, — ответил Джеймс, не отрывая взгляда от бабочек.

Офицеры переглянулись, их лица выражали смесь недоумения и настороженности.

— Продолжайте искать, — сказал Джеймс с внезапными резкими нотками в голосе, прорезавшимися буквально за мгновение. — Должно же быть хоть что-то…

Но в глубине души он уже знал: ответов они тут не найдут. И подтверждения брошенным обвинениям тоже. Стены, выкрашенные серой краской, давили, словно комната и остальная квартира превратились в смертельную ловушку из фильмов об «Индиане Джонсе». Горькое разочарование в себе и своей интуиции комом подкатило к горлу.