Конец "черной тропы"

9

В последнее время Киричук все реже бывал в управлении: скопились дела, которые нужно было срочно решать на местах.

Но сегодня решил часть своего времени посвятить изучению материалов по заслуживающим внимания показаниям арестованных во время облавы на оуновцев, выслушать доклады сотрудников.

— Со вчерашнего вечера было одно бандитское проявление,— сообщил заместитель Киричука майор Весник.— Оно произошло засветло в Хмелевке под Владимиром-Волынским. Бандиты скрутили проволокой комсорга с его дивчиной и бросили в колодец. Кто-то из села успел позвонить в наш райотдел, выехавшая оперативная группа настигла банду и ликвидировала ее. Взяты двое раненых.

— Потери с нашей стороны есть? Не забывайте об этом докладывать.

— Раненых, убитых нет.— Иван Николаевич достал листочек с записью, продолжил: — Ваша квартирная хозяйка Вчера поздно прибегала вся в слезах. Просила сообщить, что убита у себя в доме соседка Варя Грач.

Новость поразила Киричука. Ему мгновенно вспомнилась недавняя встреча с этой чем-то взволнованной женщиной, и он машинально спросил:

— Когда примерно это случилось?

— Почему примерно, могу точно сказать: в шестнадцать пятнадцать.

— Вскоре после ее ухода,— вслух заключил Киричук, чувствуя какую-то непонятную связь между его встречей с Варей и происшедшей трагедией.

— О чем вы? — не понял Весник.

— Откуда знаете точное время убийства?

— Узнавал в милиции.

— Ну и что выяснили?

— Поймали убийцу, он сапожник, мотивы преступления не ясны.

— Когда говорили с милицией?

— Ночью.

— Почему с утра не поинтересовались, что нового в этом деле?

— Я не думал, что это важно для нас.

— Может быть важно. Очень даже важно.

Киричук отпустил майора Весника и позвонил начальнику Луцкого горотдела милиции. Тот пообещал сейчас же прислать оперативного работника с материалами по делу об убийстве Варвары Грач.

Тем временем Василий Васильевич начал заниматься следственными материалами, и сразу же его внимание задержалось на показаниях арестованного Шуляка. Глазами выхватил: «Кузьма Кушак для прикрытия может пользоваться городской квартирой в Ковеле, улица Октябрьская... В селах Конюхи и Бережанке он имеет коханок Олесю и Полину, потому при большой опасности стремится в лес к этим селам. Под селом Майдан возле речки Стоход новый бункер и погреб с провизией для трудной поры и долгой отсидки...»

Подчеркнув последние слова, Киричук тут же на полях написал указание:

«Срочно разыскать бункер с целью захвата. Сделать засаду. При необходимости привлечь арестованного Шуляка!»

Поставив точку и прочитав далее о том, что охранник Хрисанфа отказался назвать возможное место пребывания «сановного» покровителя, мысленно снова вернулся к Отцу, чувствуя личные серьезные упущения в его поимке. Слишком много было решительных порывов настичь и уничтожить Кушака, всякий раз растворяющихся в других заботах до новой бандитской вылазки.

«Последовательная устремленность в работе до логического конца! Устремленность нарастающая!» — записал он себе в памятку для совещания, до которого оставалось чуть больше получаса.

Явившийся из горотдела милиции оперативный работник оказался энергичной женщиной средних лет с волевым сухощавым лицом, черты которого казались еще мельче в соседстве с крупными роговыми очками.

Старший лейтенант Кравец, как представилась следователь, раскрыла перед заместителем начальника областного управления МГБ папочку, в которой, кроме протоколов с места совершения преступления, экспертизы, допросов, лежали фотографии.

— Это снимок убийцы, Александра Кухчи, сапожника по специальности.

— Он признался в убийстве Варвары Грач?

— На нем ее кровь. И задержан недалеко от дома Грач, не успел уйти.

— Как все это произошло, подробней расскажите,— попросил Киричук.

— По материалам следствия картина вырисовывается такая. В течение часа перед убийством Варвара Грач дважды отлучалась из дома. Это видела соседка из окна: разделывала тесто. Она показала, что, убегая вторично, Варя крикнула ей: «Мой придет, пусть ужинает, я к молочнице слетаю». Эта же соседка видела, как Варвара вскоре прибежала обратно, а следом за ней — двое мужчин. Ей еще показалось любопытным, отчего это горбоносый парень вошел в сени, а другой — постарше, скуластый, вернулся к калитке и выглядывает на улицу. Пока она поставила пироги в печку и снова вернулась к окну, у соседки во дворе уже никого не было. На крыльцо выбежал муж Варвары и кинулся па улицу.

— Муж находился дома? — удивился Киричук.

— В том и дело, что он на какую-то минуту опоздал. Преступники ушли, ничего не взяв в доме. То ли это не входило в их планы, то ли стоявший на страже скуластый преступник, заметив приближение мужа Варвары, подал сигнал к бегству. Муж видел, как выскочили из калитки двое неизвестных. И нагнал их, когда обнаружил в доме случившееся. Задержал только убийцу. Соучастник не назван. Ясно одно: убийство не с целью грабежа. Да и нажиться-то у Грач нечем. Любовная версия отпадает.

— Но убийца-то что говорит?

— Надо было, отвечает, вот и убил,— изобразила рукой короткий удар топориком следователь, как, должно быть, это сделал на допросе Кухча, и пояснила: — У меня такое впечатление, будто это преступление он совершил неожиданно для себя, не успев придумать никакой версии.

*— Я уже сомневаюсь, знали ли преступники мужа убитой,— логически заключил Киричук.— Иначе зачем им было лезть на рожон, убивая жену во время его возвращения с работы. Ведь они явно не собирались уничтожать их вместе.

— Вы правы, товарищ подполковник,— согласилась Кравец, привычно, в который раз ткнув пальцем по сползающим с остренького носа очкам, и заключила: — Тогда тут подсылка, убийца, вполне возможно, и сам не знает точных мотивов преступления.

— Такое редко бывает, хоть в чем-то он сведущ,— не согласился Киричук и спросил: — Родных, знакомых кого-нибудь успели опросить?

— Соседей только. Сестра должна прийти.

— Поинтересуйтесь, пожалуйста, у мужа, у сестры о Марии, знакомой Вари Грач, ее она молочницей звала. Кто такая, где живет, какую дружбу с убитой водила. А когда вызовете на беседу, пригласите меня.

— Обязательно, товарищ подполковник.

Оперативное совещание началось в кабинете заместителя начальника управления ровно в пятнадцать часов. Подполковнику Киричуку жаль было, что нет Чурина, Рожкова, Кромского и еще некоторых чекистов, без которых любой серьезный разговор о работе отдела, тем более сегодняшний, представлялся несколько обедненным. Но кто знает, как позже сложится обстановка в отделе. Может быть, не соберешь и этих сотрудников. Да и разговор необходим немедленный.

Вдруг в дверях появился майор Рожков и поспешил сесть на свободное место возле майора Весника.

— Вчера днем секретарь обкома партии товарищ Профатилов, можно сказать, в приказном порядке отправил меня домой спать. Спасибо ему,— тихо и сосредоточенно начал Киричук.— Впереди действительно оказалась бессонная ночь. Вместо себя послать на одну очень ответственную встречу я никого не мог. А тут еще за полтора часа до рассвета выяснилось, что есть возможность захватить эсбиста Шмеля в Смолигове. Мог я не ехать хоть туда, а отправить, например, одного майора Рожкова, который, как видите, только что возвратился из тех мест. Мог. Но я поехал сам, исходя из того, что Шмель перед рассветом может уйти в лес. Нельзя было терять ни минуты. И все- таки нужно было послать Рожкова одного. С задачей он самостоятельно справился бы не хуже. Он и так сделал там что нужно, как человек бывалый. Вот и нашлось бы, товарищи, у меня время для других неотложных дел. Приведу еще пример. Следователь Александр Федорович Баринов, сам зачастую сильно занятый, старается облегчить и нашу задачу, привлечь внимание, чтобы, чего доброго, не были пропущены в протоколах допросов важные для нас показания. Прочитанная мною такая выписка из протоколов была составлена вчера. Вчера же следовало отправить группы чекистов по добытым адресам, чтобы взять или уничтожить озверевшего бандитского главаря Кушака. Но мы до сих пор не шевельнулись. Я отсутствовал, и заместитель мой был в отъезде. Вручаю вам, майор Весник, эту выписку с адресами, сейчас же примите все возможные меры к розыску Кушака.

Весник живо ушел.

— Должен сказать,— задумчиво продолжал Киричук,— что сегодня утром завершилось то, на чем мы должны были поставить точку по крайней мере весной. Мне с первых же дней работы на Волыни стало известно о некоем Помирчем, пособнике оуновцев, у которого в доме, предполагалось, есть что-то большее, чем обычный постой. Такой, помнится, шел у нас разговор. Верно, дважды мы проводили осмотр хаты и надворных построек. Но противник оказался хитрее нас, там орудовал оуновец по пропаганде, факт большинству из вас известный.

— Трудно тут винить чекистов,— заступился Рожков.— У Помирчего в Смолигове все три лаза необычные.

— В случае с хатой Помирчего мы, а прежде всего я сам, заслуживаем строгого наказания,— подвел итог Киричук.

— Всякое бывает, Василий Васильевич, не по шаблону работаем,— все же смягчил разговор еще раз Рожков и собрался пояснить: — Самокритичность — это хорошо, но давайте трезво...

— Куда трезвее, если сейчас, в эту минуту, Кушак, Гном или другой какой кровосос творит свое черное дело. А мы после вчерашнего бегства Кушака уже как будто забыли о нем. Я все это к тому не устаю повторять, чтобы вы поняли: нам нужно менять стиль работы, изживать любые спады, а тем более те, которые приходят после энергичного начала. Мы не имеем права на послабление в работе ни при каких обстоятельствах.

— Это верно,— вырвалось у Проскуры.

— Что верно, Павел Гаврилович? — подхватил Киричук.— Вы не опытом ли хотите поделиться, как с творческой инициативой следует выполнять приказ?

— Промашка вышла, Василий Васильевич,— поспешил признать ошибку Проскура.

— Я уж опасаюсь давать вам поручение посложнее. Вдруг опять уставитесь на калитку, а про зады дворов забудете, там хоть возом вези. Медлительность — плохо, конечно, но еще хуже безответственное спокойствие,— нахмурилось лицо Проскуры.— Стыдно признаться, уснул в засаде молодой сотрудник Даниил Сыч.

Пока утих хохот, Сыч несколько раз утер лицо платком. И своим оправданием: «Пригрелся под утро, нечаянно уснул» — вызвал новый грохот смеха.

— Так как же ты пригрелся? — развеселился и сам еще малоопытный, но удачливый младший лейтенант Близнюк.

Киричук поднял руку:

— Потише, товарищи! Не для развлечения собрались. Человек он молодой, в наших рядах считанные дни, еще не освоился с режимом. Давайте продолжим.

Поднялся Рожков.

— Очень нужный и важный разговор возник у нас, товарищи. Ценность его я вижу в том, что теперь наверняка любой из нас посмотрит на себя со стороны.

— Вы поконкретней, Сергей Иванович,— подсказал Киричук.

— Конкретность и подняла меня сейчас,— охотно продолжал Рожков.— Как вам известно, меня прозвали главнокомандующим «ястребков». Ну и, наверное, возомнил я себя им, больше стал командовать, чем создавать боевые группы и воспитывать их. Вот в общих чертах мое просветление.

— Резонно, Сергей Иванович,— поддержал Киричук, решив закругляться: — Я охотно присоединяю ваши слова к высказанному мною соображению насчет последовательной, нарастающей устремленности в работе и надеюсь; сегодняшний наш разговор принесет пользу.