Легион павших. VI - VII Акт

— 1 -

Мертвая плоть не чувствовала боли, и когда левая рука с пылающим шрамом-компасом отделилась от тела, Райз не потерял способность трезво мыслить. Вскоре, разметав лоскуты тумана, на перенаселенный отражениями темно-синий мраморный пол упала и правая.

Тварь, со смазанными, но вполне человеческими чертами лица и знакомой яростью во взгляде, не собиралась на этом останавливаться. Коготь, до недавнего времени торчавший из груди, а теперь отсекший руки, снова взметнулся.

Незнакомая, неприятная пустота там, где раньше была нога.

Глухой стук, будто на землю рухнул куль с мукой.

Проклятье.

С какой стороны ни посмотри, его положению сложно было позавидовать. Райз пытался утешить себя тем, что содержимое его вен давно вытекло, а что не вытекло, то засохло, и ему не придется валяться в луже собственной крови. Получалось плохо. Он чувствовал присутствие нескольких сгустков энергии духа, совсем близко, но какой в них смысл, если, избавившись от этого противника, он только и сможет, как гусеница бестолково ползать и перекатываться с места на место в ожидании очередного желающего нашинковать его.

Но был и другой выход: разрушить свой собственный сосуд. Конечно, вряд ли у Къярта найдется под рукой запасной, в который он сможет запихнуть бездомную душу, но это, по крайней мере, избавит его от участи беспомощного свидетеля собственного унижения.

Мысли выбило из головы вместе с пинком по ребрам, и Райз отлетел на несколько шагов в сторону. И снова лицом вниз.

Тварь с секаторами что-то зло прокричала, ему ответил не менее гневный голос, завязалась перепалка.

Райз повернул голову как раз вовремя, чтобы встретить взглядом сапоги, остановившиеся у самого лица; приготовился к новому удару, но вместо этого на висок опустилось нечто небольшое и холодное, прилипло к коже, и в голове помутнело.

— …еще шаг в эту сторону, и я закричу. Клянусь своим именем, я закричу, — донеслось сверху, когда Райз пришел в себя.

Неизвестный по-прежнему говорил на своем языке, но теперь смысл каждой фразы и даже интонации стали понятны. Однако, если бы его попросили повторить хоть одно слово, Райз не воспроизвел бы и звука.

— Крикнешь здесь и останешься без головы, — к спору присоединился очевидно женский голос.

Поблизости зазвучали шаги — не одна пара, а сразу три. Все разные.

— Такая мелкая и такая злобная, — замерший над Райзом даже не пытался скрыть насмешку в голосе. — Вместо того чтобы кидаться на меня, лучше придержи эту истеричку. Его из жалости взяли на прогулку, а он вздумал на чужую добычу пасть разевать. Если такой борзый, что ж ты сразу деру дал? Хоть бы не позорился, прыгая в ближайшее облако. Что, для дальнего перехода с грузом кишка тонка?

Судя по сдавленному пыхтению, его оппонент сперва поперхнулся желчью и только после этого зло пророкотал:

— Он заплатит мне за все, что натворил!

— Тебе сколько ни заплати, на мозги все равно не хватит. Назад, тупица, я сказал! — рявкнул второй.

Райз не успел отыскать ответ на вопрос, за какие такие заслуги его угораздило стать трофеем, который выхватывают друг у друга из рук. Свесившиеся смоляные волосы лизнули пол, и на плечи опустились чужие пальцы — до боли знакомые, покрытые бледно-желтой чешуйчатой кожей, точно такие же, что не так давно пробили сквозную дыру в его груди.

Пальцы опустились, сжались и потянули вверх, возвращая тело в вертикальное положение; любезно усадили у своей ноги, чтобы Райз снова не упал, потеряв равновесие.

Теперь он мог сколько угодно разглядывать собравшихся. Все равно, кроме них и рассеянного света, льющегося из провалов между полом и стенами гигантского многогранника, внутри которого они все находились, не было больше ровным счетом ничего.

Лишивший его рук и ноги все еще множил ярость во взгляде, но обращена она была уже не к Райзу, а к тому, кто прервал экзекуцию. Той, кто грозила оставить его «заступника» без головы, оказалась низенькая женщина, чье лицо не выражало ничего, кроме пренебрежения. Возможно, дело было не столько в эмоциях, сколько в чертах: острые, выпирающие скулы и такие же надбровные дуги годились для вскрытия вен, а из маленьких коротких рогов, обручем опоясывающих лоб, получился бы отличный дырокол. Ее кожа обладала тем оттенком, когда уже не знаешь, стоит ли его считать темно-коричневым или можно смело называть черным. И оттого еще ярче горели большие и круглые глаза цвета полуденного неба.

В сравнении с ней пришедшие следом двое выглядели до абсурдного обыденно. Один — с короткой стрижкой и безучастным выражением лица, единственной примечательной чертой которого были блестящие, как отполированный хром, импланты-полоски по контуру челюсти. Второй — высокий блондин, на лице которого застыла маска вежливости. Внешность интеллигента-тихони могла бы быть располагающей, если бы не обстоятельства их с Райзом знакомства.

Он не стал задирать голову, чтобы рассмотреть последнего участника их дружеских посиделок. Его облик отлично читался в отражениях на полу, рождая в голове вопрос: сколько еще засранцев-крикунов припрятала Орда?

— Объясняю один раз. Всем вам. Это, — его ладонь опустилась на голову Райза, — мое. Если хоть кто-то из вас, кретинов, протянет к нему свои конечности или, не приведи господь, заговорит с ним у меня за спиной…

— По какому праву это твое? — вскинулся тип с секаторами.

— Ты вздумал меня перебить? Ты?! Меня?!

Под конец реплики голос крикуна зазвучал на несколько тонов выше, оброс тихой вибрацией, словно после звонкого соприкосновения бокалов.

— Ц-Цузу, давай ты не будешь…, — начала было женщина, но ее тоже прервали.

— Он лишил меня отары! Опозорил перед отцом и всем синклитом! Как ты смеешь требовать, чтобы я простил это?!

— Уберите этого самонадеянного придурка с глаз моих, — властно потребовал Ц-Цузу. — Сам полез, куда не было велено, по собственной дурости спустил на ветер миллион голов и еще смеет обвинять в этом других! Какая оголтелая наглость!

— Это я-то самонадеянный?! Не ты ли без всякого на то позволения в одиночку напал на гурт, после чего моему отцу пришлось спасать тебя?

Какой же все-таки мерзкий день. Райз мог бы не только смириться со своим статусом добычи, но и отыскать в нем положительные стороны. Однако, все испортило известие, что Ц-Цузу — тот самый «крикун», с отгрызенной башкой и расщепленной жезлом-поглотителем душой — оказался вполне себе цел и невредим. И как только гад умудрился не сдохнуть после всего?

— Спасать меня? — хохотнул он. — Или поквитаться за опороченный приплод? Лучше бы достопочтимый Веереетаан посвятил свободное время надзору за своим отродьем-недоумком, а не совал нос, куда не прошено.

— Ах ты…, — недоумок — с этим определением Райз был абсолютно согласен — агрессивно поднял секаторы и сделал шаг в их сторону, в ответ на что Ц-Цузу с шумом вобрал в легкие воздух.

— Ц-Цузу! — с долей испуга вскрикнула женщина и молниеносным движением переместилась к недоумку, отчего тот отскочил назад, а его запал заметно поутих. — Старший Таан, тебе лучше вернуться к себе. Сейчас же.

Он посмотрел на нее сверху вниз, зло зыркнул на Ц-Цузу, и воздух вокруг него засеребрился туманом.

— Пускай пыль шустрее и проваливай уже отсюда, — вдогонку бросил крикун. — Беги, поплачься папочке.

— Ц-Цузу! — женщина снова одернула его и с облегчением выдохнула, когда Старший Таан наконец исчез, оставив после себя белесо-алое облако тумана, смешавшегося с энергией злости.

— Не поднимай на меня голос, Ластик. Я кричу куда лучше тебя.

Та проглотила угрозу и, переведя взгляд на Райза, спросила:

— С каких это пор тебя начало заботить подобное?

— По-твоему, только Буль-Буль может искать рыцарей?

— Раньше ты не проявлял интерес к таким вещам, — не снимая с лица вежливой улыбки, аккуратно заметил блондин.

— Раньше попадались одни бездари, которые могли заинтересовать только таких подбирающих все подряд падальщиков, как ты.

В ответ на издевку, блондин заулыбался еще учтивее.

Ц-Цузу предупредил:

— Только протяни к нему свои щупальца, слизень, и Пастырь получит отличную возможность убедиться, что твое присутствие здесь ровным счетом ничего не меняет.

— Я и не помышлял идти наперекор тебе, Ц-Цузу.

Блондин вынул руки из карманов свободного халата и изящным движением помахал в воздухе, демонстрируя свое полное нежелание вступать в какое-либо противостояние с крикуном. Руки оказались вполне обычными и не имеющими ничего общего с щупальцами. Впрочем, одна странность у «слизня» все же была.

На протяжении всей перепалки Райз отмечал нити энергии духа вокруг каждого из присутствующих, кроме блондина. Что бы ни происходило, воздух вокруг него оставался кристально чист, тогда как у дальней стены копилась бледно-голубая дымка, которая заметно потемнела, когда крикун направил свой гнев на блондина.

— Превосходно, — Ц-Цузу ощерился во всю свою заросшую клыками пасть.

А затем посмотрел вниз и встретился взглядом с исподволь наблюдающим за ним Райзом.

— Кальди, приведи ко мне Швею и захвати все, что не на своих местах.

— Он, что, твой личный посыльный? — возмутилась женщина.

— А у тебя имеются другие идеи, где он может в данный момент пригодиться? Ты собиралась велеть ему доставить тебя к гурту? Еще не нарезвилась, Ластик? Хочешь продолжить лишать Пастыря его будущего воинства?

— Я пришла спасти твою голову!

— Так зачем же ты оторвала ее после?

— Ты ведь знаешь… чтобы убедиться…

— Отрастет ли? — в горле Ц-Цузу заклокотал смех. — Какие же вы все жалкие посмешища. Потакать своим прихотям силенок хватает, а признаться в этом — кишка тонка, — он посмотрел на оставшуюся ногу Райза и буднично добавил: — Помоги мне с этим, Ластик, а то будет неудобно нести.

Райз не успел понять, в какой момент та оказалась рядом, а его нога превратилась в бурое пятно на полу — куда меньшее, чем ему следовало быть с учетом изначального объема конечности.

— Дура! Ее нужно было отрезать, а не расщепить! — прорычал Ц-Цузу.

— Ой, — Ластик демонстративно отряхнула руки. — Прости, Ц-Цузу, я такая жалкая и не смогла понять твоего желания. В следующий раз, будь так добр выражаться точнее.

— Дрянная девка, — выплюнул Ц-Цузу. — Найди Швею, Кальдеор, сейчас же.

Парень с имплантами кивнул и исчез, будто его и вовсе не было.

Ц-Цузу не злился. Разве что самую малость. За все время вокруг крикуна вспыхнула только щепотка искор злости, но и те сразу утонули в болотно-буром смешении надменности и презрения, которое Ц-Цузу испытывал, вероятно, ко всему живому и мертвому.

Он отнял ладонь от макушки Райза, обхватил его поперек туловища, поднял и понес прочь.

До спазмов в груди хотелось смеяться, но Райз сдерживался — чтобы не злить Ц-Цузу лишний раз. Судя по всему, тот не собирался отправлять душу своей добычи на горизонты — во всяком случае, пока вдоволь не наиграется, и Райз не горел желанием приближать этот момент. Он, конечно, успел попросить Къярта во всем слушаться Кару, но, если говорить серьезно, перспектива оставить их одних, или, что еще хуже, под присмотром Химеры, не прельщала.

Руки Ц-Цузу неожиданно выпустили его из хватки, но поймали за мгновение до того, как Райз оказался бы на полу.

— Ой, чуть не обронил, — с издевкой выдал крикун, крепко прижимая свою ношу к груди.

Сцепив зубы, Райз молчал.

— Что, без конечностей уже не такой дерзкий? Ничего, Швея это быстро поправит.

Где бы они не находились, это место подчинялось своим собственным законам. Каждый раз, когда Ц-Цузу, чтобы попасть из одного заполненного пустотой многогранника в другой, проходил сквозь стену, Райзу казалось, что его, точно паштет, продавливают сквозь упругую мембрану.

Он сбился со счета, сколько раз это повторилось, прежде чем они оказались в месте назначения.

Этот многогранник не пустовал. Добрую треть пространства занимало нечто, по форме напоминающее выеденную скорлупу от гигантского яйца и, по всей видимости, служащее кроватью. Внутреннюю поверхность скорлупы покрывал до невозможности густой мех — настолько плотный, что он едва промялся, когда Ц-Цузу усадил на него Райза. Сохранять равновесие без рук и ног оказалось не самой простой задачей, но крикун предусмотрительно устроил свою добычу в самой глубине скорлупы, а сам расположился на краю и довольно оскалился.

— Ну здравствуй, любитель сносить другим головы, — пророкотал он. — Не ждал, что мы еще свидимся?

— Не ждал, — признал Райз.

— Это ты, конечно, сильно просчитался.

— Согласен.

Ц-Цузу хохотнул.

— Мое имя Ц-Цузарравальш. Но ты — глупый и необразованный человек, и можешь звать меня Ц-Цузу.

— Мое имя Райз.

— Я в курсе, Райз, — ядовито произнес крикун, подчеркнув имя интонацией. — Так что, ты собираешься задавать вопросы, или как?

— Мне позволено спрашивать?

Ц-Цузу зло оскалился, придвинулся, обдал липким дыханием щеку:

— Так и быть, дам тебе совет, — понизив голос и склонившись к самому уху, заговорил он. — Не строй из себя кроткую покорность. А то я, чего доброго, решу, что ты пытаешься водить меня за нос.

Крикун отстранился и смерил его взглядом полным неоспоримого превосходства.

— Я знаю, что ты такое, Райз. Следил за тобой с того самого момента, когда ты, болван, решил, что какая-то недо-палка может что-то сделать с моей душой. Я бы понаблюдал за вашим прелестным трио и дальше, но стоило мне чуть оступиться, и твой зверь тут же взял след. Этот твой Клык — настоящая заноза в заднице, ты согласен? Такая мелочь, а пришлось из-за нее прервать мои каникулы раньше срока и вернуться к этому сборищу идиотов, пока они вконец не испортили все своей самодеятельностью.

Равнодушно, будто от праздного безделья, Райз поинтересовался:

— Что ты с ним сделал?

Нестерпимо хотелось, чтобы под рукой оказалась глефа, и он мог покромсать сидящую перед ним сволочь на куски, а затем затолкать их в его же пасть. Но глефы не было. И с руками, чтобы ее держать, не сложилось.

Досадно.

Ц-Цузу расплылся в очередном оскале.

— Беспокоишься о зверушке? — промурлыкал он. — Как это очаровательно. А когда я увижу, как ты раскаиваешься, что ты так грубо с ним обращался, но теперь тебе никогда не загладить вины? У вас, людишек, такие выразительные лица.

— Что ты с ним сделал? — сдержанно повторил Райз.

— Ой, да какая разница? Что было, то прошло.

— Ты хотел, чтобы я задавал вопросы. Я их задаю.

— Не наглей, человек, — беспечность в интонациях Ц-Цузу сменилась угрозой.

Райз глухо рассмеялся.

— Определись уже, чего сам хочешь. Или хотя бы дай мне расписание смен твоего настроения, чтобы я под них подстраивался.

Он скептически изогнул бровь, когда рука Ц-Цузу оказалась внутри его груди, разорвав наложенные Къяртом швы.

И как только он докатился до такого? Почему Фелису обязательно нужно было втянуть его в историю, которая лишит его покоя, жизни, всех четырех конечностей и, быть может, в недалеком будущем, и рассудка? Проклятые некроманты и иже с ними.

— Что-то забыл там в прошлый раз? — участливо поинтересовался Райз.

— Ничего, — скупо ответил Ц-Цузу и разочарованный полученной реакцией, или, вернее, отсутствием таковой, убрал руку.

— Так что ты сделал с моим гривом?

Ц-Цузу фыркнул.

— Он все никак не хотел отцепиться. Несносный зверь. Пришлось сломать ему лапу. А может, две. Или все четыре, а заодно и шею? Уже и не помню, как все было.

— Потеря головы плохо сказывается на памяти? — с сочувствием спросил Райз.

Крикун собрался ответить, но его отвлекли.

Сквозь стену многогранника просочились двое: парень с имплантами и неизвестное существо, которое могло навестить Райза только в горячечном бреду. Облаченное в длинную тунику, оно парило в воздухе, хотя вполне могло воспользоваться четырьмя парами длинных, отдаленно напоминающих паучьи, конечностей, что росли из его спины. Быть может, когда-то они и использовались для передвижения, но насмотревшись на прямоходящих товарищей, тварь решила, что ничем не хуже, и не только приняла вертикальное положение, но и научилась левитировать. Хотел бы Райз заглянуть ей в глаза, но ее лицо скрывала совершенно гладкая, без единой выемки или рисунка маска.

— Чего так долго? Не мог найти ботинки? — зло спросил Ц-Цузу.

— Я восстанавливал отару, господин Ц-Цузарравальш, — из-за маски донесся чистый и высокий, словно синтезированный машиной, голос. — Неугасающий нанес серьезный…

— Да какое мне дело до твоих проблем? Вот, поправь, — он указал на Райза.

— Хорошо, господин Ц-Цузарравальш.

Существо, вероятно являющееся Швеей, за которой послал крикун, подплыло к скорлупе и раскинуло в стороны лапы. Их кончики вспыхнули, сквозь сегменты просочилась золотая крупа, сформировала струящиеся по воздуху нити. Они потянулись к Кальдеору, принесшему обрубки, что не так давно были конечностями Райза; обвили их, проткнули места среза и подняли в воздух.

— Где еще одна нога? — сварливо поинтересовался Ц-Цузу.

— Стирающая Явь Расщепляющая Шикти уничтожила ее.

— По-твоему, я этого не видел? Эта дура себя не контролирует, а ему из-за этого на одной ноге прыгать?

— Но что я могу сделать?

— Не задавать тупые вопросы, а принести вторую ногу? Укради, оторви, раз запамятовал, где брать. Куда ты собрался?!

— Но Ц-Цузу, ты же сам сказал…

— И ты знаешь нужный размер?

— Нет.

— Швея, отдай ему нижнюю конечность.

Золотые нити протянули отсеченную старшим Тааном ногу обратно к Кальдеору. От созерцания летающих в воздухе туда-сюда конечностей — его собственных — Райза замутило. Пускай это чувство и существовало только в его голове — все же желудок был слишком мертв, чтобы возмущаться, — зрелище все равно получилось отвратным.

— Переборщил Пастырь, когда приручал его, сильно переборщил, — кисло протянул Ц-Цузу и разлегся на меху, наблюдая за тем, как нити приставляют отрезанные руки на их законное место. — Вот будь ты Ткачом, а не Швеей, мне не пришлось бы гонять дурачка Кальди.

— Господин Ц-Цузарравальш, прошу, храните молчание, — Швея перебирал лапами воздух, и нити вторили его движениям, стягивая мертвую плоть.

— Только не трясись мне тут, а то еще неровно выйдет. От того, что я говорю, ничего тебе не сделается, — Ц-Цузу презрительно скривился и обратился к Райзу: — Швея меня боится, да?

Швея боялся. Стоило вопросу прозвучать, и синяя дымка загустела, почти полностью скрыв золото нитей, точно плесень. Учитывая, что из присутствующих только крикун был похож на того, кто представлял угрозу, именно его Швея и боялся.

Райз кивнул.

— Знаешь почему? Почему боится он и все остальные? Они живые. Все рыцари Пастыря — живые. А живое можно убить. Как правило, души склонны к перерождению. Но когда их вера осуждает самоубийство… все становится намного пикантнее. Вот и трясется всяк червь при виде меня. Но разве я страшный? Швея, скажи, разве я не красавец?

— Господин Ц-Цузарравальш, прошу, не нужно разговоров.

Ц-Цузу отмахнулся и продолжил:

— Не будем брать в расчет Кальди, у которого вместо мозгов одна жвачка. Ему нечем бояться. Буль-буля, пускай, прихлопнуть и раз плюнуть, но его еще попробуй найти. Но звуковым волнам не обязательно видеть свою цель, чтобы попасть по ней. А Ластик… Ластик самая живучая из всего синклита, и если ее кто и сможет убить, так только она сама. Удобно получается, скажи?

В итоге Ц-Цузу скатился от конструктива к оскорблениям и смешиванию всего и вся с грязью, и от его голоса хотелось лезть на стену. Нескончаемые чередования низких, почти рычащих нот, и высокого полу-визга, которые Ц-Цузу порой издавал одновременно, тормошили и без того перемешанные внутренности и рискующие перейти в такое же состояние мозги.

В скором времени вернулся Кальдеор с оторванной у кого-то конечностью. На ней не было одежды, и выглядела она вполне как мужская нога. Правда, не совсем человеческая.

— Ты издеваешься? Что ты приволок, идиотина?! — взвился Ц-Цузу, вытаращившись на покрытую светло-серой чешуей конечность.

У нее было всего четыре пальца, заканчивающихся недо-когтями, а над пяткой росла короткая, но очевидно острая шпора.

— Эта нога намного лучше человеческой, — возразил Кальдеор. — Конечности кави отличаются силой и прочностью, при этом являясь схожими по строению с людскими.

— Сила и прочность? Это мертвая плоть! Ее силу и прочность определяют печати. Отнеси кроличью лапу Чародею, и он сделает ее способной пробить стену. Да не надо ничего ему нести! Святые угодники. Дай это сюда!

Ц-Цузу выхватил из рук Кальдеора ногу и осмотрел ее придирчивым взглядом.

— А вторая где? Нет, не та, которую отхватил Таан-недоумок. По-твоему, ходить на двух разных ногах — это нормально? Болван, ты совсем головой не думаешь?

Ц-Цузу продолжал разоряться, пока в его распоряжении не оказались две одинаково серые конечности, которые он торжественно протянул Швее.

— Долго еще собираешься возиться? Ясно, почему тебя вечно не дозваться. Если бы все работали с твоей скоростью, мы на каждом пастбище по меньшей мере век торчали бы. А тебя что не устраивает? — не добившись от Швеи какого-либо отклика, Ц-Цузу переключил свое внимание на Райза. — Предпочитаешь без ног сидеть? Решил, что если я один раз тебя понес, то теперь все время буду так делать? Что за недовольная рожа?

— Ты слишком шумный. Будь я живым, голова бы уже раскалывалась.

— Я могу ее и мертвому тебе расколоть, — ощерился Ц-Цузу. — Сошьешь потом назад?

— Сошью, господин Ц-Цузарравальш, — покладисто сказал Швея.

Он уже вернул руки Райза на прежнее место и вернул умело: осталась только узкая полоска бледного шрама, которую и не заметить, если не знать, что искать. Жаль, переход между человеческой кожей и чешуей на ногах при всем желании было не скрыть.

Напоследок Ц-Цузу приказал Швее залатать проделанную им дыру в груди и спровадил вон вместе с Кальдеором, вместо слов благодарности осыпав порцией ругательств.

Райз до последнего сомневался, что пришитые конечности будут двигаться, а не повиснут, как у тряпичной куклы — все же подвижность его мертвого тела обеспечивали печати Къярта. Но Швея знал свое дело: руки, и оторванные у какого-то бедолаги ноги слушались, как родные. Но удивительнее всего был шрам-компас, который несмотря ни на что продолжал указывать направление и расстояние.

— Чего расселся? Это моя кровать. Проваливай, — потребовал Ц-Цузу.

— Как далеко?

— Чего?

— Как далеко проваливать?

Райз нарочито медленно свесил с кровати ноги, поболтал ими в воздухе и, взглянув на нависшего над ним Ц-Цузу, вздохнул и уступил место.

Если крикун торчал рядом последние несколько недель, притворяться кем-то другим и правда не имело смысла. К тому же, обманывать, говоря правду, куда проще, чем пытаться выдать ложь за истину.

— Знай свое место, человек, — рыкнул Ц-Цузу и по-хозяйски разлегся на меху.

— Я здесь впервые, откуда мне его знать?

Недолго подумав, крикун указал на пол в изножье кровати и сказал:

— Там.

— Серьезно?

— Да.

Райз хохотнул и остался стоять на прежнем месте.

— Так ты объяснишь, зачем я здесь?

— Потом. Сейчас я хочу спать.

— А мне чем прикажешь заняться?

— Можешь прыгать на одной ноге или кататься по полу. Мне плевать. Выходить отсюда запрещено. Уйдешь — и снова останешься без ног.

— Я понял.

Райз до последнего не верил, что Ц-Цузу в самом деле надумал вздремнуть, но не прошло и пяти минут, как дымка энергии духа вокруг крикуна побледнела, а дыхание стало медленным и глубоким.

Обойдя многогранник по кругу и убедившись, что достаточно приложить немного усилий, и получится пройти сквозь стену, Райз уселся на полу в центре комнаты и стал дожидаться пробуждения Ц-Цузу.

Несмотря на поганое начало и малоприятное соседство, все складывалось довольно неплохо. Во всяком случае, рыцари Орды не оказались сверхсущностями, оперирующими недоступными человеческому уму понятиями. Следовало поблагодарить Ц-Цузу за предоставленную возможность без лишних хлопот побывать в стане врага. Но чего крикун добивался? Он говорил что-то о вербовке новых рыцарей, но вряд ли его интересовал какой-то там призванный. Скорее всего он охотился за некромантом, но из-за Химеры не рискнул сунуться.

Райз покосился на крикуна. Сколько же эта сволочь успела разузнать? И как этой крысе удалось так долго скрываться? Чего Райз точно себе не позволял, так это терять бдительность. Он все время отслеживал пятна энергии духа и сейчас мог поклясться, что не замечал ничего подозрительного. Или что-то проглядел-таки? Пока представилась свободная минута, нужно было восстановить в памяти события последних недель, в том числе, кто, что и кому говорил — чтобы вычленить вещи, которые Ц-Цузу мог еще не знать.

Вспомнив о прилипшей к виску тяжести, Райз коснулся пластинки рукой. Точно такая же сидела на висках рыцарей. Какое-то мудреное устройство распознавания и перевода речи?

Мысль за мыслью размышления свернули в безрадостное русло. О том, в каком состоянии сейчас пребывал напарник, думать не хотелось, но предположения лезли без спросу и вне очереди. Къярт наверняка ломал голову, как вернуть душу Райза и засунуть в другое тело. Проворачивать подобное на расстоянии он не умел, но теперь у него появился весомый повод научиться, а из-за дурацкой третьей ступени Райз никак не мог попросить того повременить. Вот чего он не ожидал, так того, что однажды будет не рад наличию абсолютной свободы воли.

Ц-Цузу проспал недолго. Ему хватило пары часов сна, после чего он стал раздражать еще больше, чем раньше. Не сказать, что его поведение слишком изменилось, скорее, терпение Райза приблизилось к своему концу.

— Иди за мной, — приказал крикун и зыркнув на него сверху вниз, первым прошел сквозь перегородку многогранника. Райз повиновался.

Запомнить дорогу не представлялось возможным, но он все равно повторял про себя порядковые номера граней комнат, через которые Ц-Цузу его вел.

Короткий, проведенный в молчании путь закончился в широком многограннике с низким, скошенным потолком. Стелющиеся по нему потоки воды впитывали черноту помещения, копили ее в неподвижном, разлившимся от края и до края озере.

— Чего встал? Вперед, — рыкнул Ц-Цузу.

— И что там? Логово озерного чудища, требующего жертвоприношения?

— Здесь только одно чудище, от которого еще и несет, как от дохлого кота. Даже от твоего грива так не разило.

— Ну уж прости.

Райз скинул на пол куртку, стараниями Старшего Таана превратившуюся в безрукавку; окинул придирчивым взглядом свою рубашку, от которой осталось одно только название.

— Меня немного отвлекли заявившиеся без приглашения гады, — он не стал срывать с себя лохмотья, а всерьез принялся расстегивать те немногие пуговицы, что остались. — Пришлось отложить визит на горячие источники.

— Не повезло тебе, — едко посочувствовал Ц-Цузу. — Как видишь, на этой стороне условия получше будут.

Избавившись от остатков одежды, Райз попробовал воду ногой. Теплая.

У самой границы озера мраморный пол резко сменялся щекочущей пятки черной крупой. Райз не сдержал усмешки. Возможность наконец-то с головой окунуться в воду, а не крутиться возле илистого ручья, обтираясь тряпками, радовала даже в текущих обстоятельствах.

— Лови, — едва он вынырнул, и Ц-Цузу бросил в него каким-то клубком.

Скользкий на ощупь и покрытый пеной, он напоминал мочалистый клубень.

— Мыльный гриб, — пояснил крикун.

— Может, у вас и кофе найдется?

— Может, и найдется.

Вымывая из волос скопившуюся пыль, Райз невольно задумался: с чего бы мертвому телу, процессы разложения в котором полностью остановлены, не благоухать круглый год морозной свежестью? Но стоило вспомнить те пару раз, когда ему пришлось вываляться в земле, удобренной внутренностями всякой нечисти, и постоянно засыпающего под боком Клыка, и все вопросы отпали.

Райз не спешил, решив прощупать границы терпения его надзирателя, а Ц-Цузу не подгонял. В какой-то момент крикун коснулся пальцами пластины на виске и произнес:

— Кальди, найди меня.

— Это не только переводчик?

— В зависимости от уровня доступа. На твоем активирована только функция прямой коммуникации.

— Только?

— Интересует, читает ли она твои мысли? — Ц-Цузу осклабился. — Могла бы, будь ты жив. Но ты мертв, и пришлось повозиться, чтобы коммуникатор вообще заработал.

Кальдеор появился минуту спустя. Со звонким хлопком возник в метре над полом, в котором тотчас образовалась впадина, впрочем, успевшая затянуться еще до того, как парень приземлился.

— Принеси ему что-то из своего гардероба, — велел Ц-Цузу. — И найди кофе.

— Кофе?

— Совсем тупой? Кофе. Ко-фе. Теперь понимаешь?

— Нет.

— И как ты только выжил на планете, на которой не растет кофейное дерево?

— Я не совсем понимаю твой вопрос.

— Я бы удивился, если бы ты понимал, дубина стоеросовая.

— Ц-Цузу, отстань от него, — направившись к берегу, со смешком бросил Райз.

— Еще и дня здесь не провел, а уже порываешься всяких ущербных защищать?

— Нет, просто не понимаю, зачем мертвецу кофе.

— А мне почем знать? Это же ты его захотел. Может, ты тупой.

— Я не хотел. Всего лишь поинтересовался, найдется оно у вас или нет.

Ц-Цузу смерил его злым взглядом, а затем зыркнул на Кальди.

— Почему ты все еще здесь? Я велел тебе принести одежду.

— А кофе? — Кальдеор растерянно нахмурился.

— Прочь с глаз моих!

Просить Кальдеора дважды не пришлось. Увы, когда тот исчез, Ц-Цузу, раззадоренный им же устроенной перебранкой, накинулся на Райза.

— Ты ведешь себя слишком нагло, человек.

— Я? Как так, Ц-Цузу? Я ведь ответственно следую твоему наставлению не притворяться кем-то другим.

— Не притворяться кем-то другим и вести себя так, будто мы с тобой близкие товарищи — разные вещи.

— А мы разве не близкие товарищи? Из-за меня ты дважды потерял голову, а мое сердце было тобой же безжалостно разорвано — куда уж ближе?

Крикун скупо фыркнул.

— В чем дело, Ц-Цузу? Ты помог восстановить мое тело, дал мне возможность принять ванну, чуть не съел бедного Кальдеора из-за кофе… Признайся: ты пытаешься меня купить?

— А за сколько ты продаешься? — во взгляде крикуна загорелся неподдельный интерес.

— Ц-Цузу, мы еще не настолько близки, чтобы обсуждать такие щепетильные вещи.

— Не ты ли только что здесь заявлял, что мы близкие товарищи? — тот хищно оскалился.

Кальдеор вернулся как раз вовремя, чтобы оборвать заходящий в тупик разговор. На его правой руке висела чистая одежда, на левой — полотенце.

— Закончил? — спросил Ц-Цузу и, не дожидаясь ответа, дернул Кальдеора: — Перенеси нас в четвертый сектор. На сорок третий смотровой блок.

Способ перемещения Кальдеора как нельзя лучше описывало одно простое слово — телепортация: вырезать здесь, вставить там, попутно уничтожив все в точке выхода.

Еще не свыкнувшись с новыми ногами, после недолгого полета Райз упал на колени.

— Ему обязательно разрушать все в момент появления?

— Кальди может уменьшить область очистки максимум до метра — защитный механизм на случай, если он прыгнет в скалу.

Ц-Цузу глянул на Райза с толикой презрения, разочарованно качнул головой, сгреб за шкирку и потащил к краю платформы, посреди которой они очутились.

— Эй!

Райз рефлекторно ударил по схватившей его руке, но силы были слишком неравны — Ц-Цузу даже не заметил этой вялой потуги высвободиться.

— Смотри, — крикун швырнул его к краю платформы, и Райз одним только чудом не сорвался вниз.

Падать было куда.

Вероятно, Кальдеор перенес их на одну из перевернутых вершинами вниз пирамид, что парили вокруг гигантских черных октаэдров. Выходили за рамки приличных размеров не только они, но и Чаны, в разы превосходящие собратьев, которых привел к Троану старший Таан. Землю у их ног затянула копощащаяся скверна; в воздухе роилась саранча, оминая натянутые в нем силовые лучи и свободно плывущие блеклые нити и сферы.

Орда не знала предела. Она тянулась до самого горизонта, и еще дальше и дальше, туда, где небо проткнул поистине феноменальных размеров шип, в сравнении с которым октаэдры казались детскими игрушками.

— Этой планете не выстоять, — с холодной насмешкой произнес Ц-Цузу. — Ни этой, ни любой другой. Ту смехотворную отару, которую вы разбили, уже переправили сюда. Те, кто подлежат восстановлению, будут восстановлены. Оставшееся Швея соберет вместе и превратит в то, на что даже мне гадко смотреть. Это пýгало каждый раз старается соштопать тварь страшнее, чем предыдущая. Сам рожей не вышел и теперь только и может, что ублажать свой комплекс неполноценности.

— Зачем ты мне это показываешь?

— Ты же сам хотел увидеть, разве нет? Вот, поглядел, выводы сделал. Сделал ведь? Твой некромант может хоть из шкуры вон лезть, но в итоге все придет к этому, — Ц-Цузу обвел широким жестом округу. — Химера перетрет все это в пыль — Швея соберет заново.

— Он же не может сделать что-то из ничего.

— Пыль — это не ничего.

— Так все же, зачем ты мне это показываешь, Ц-Цузу?

Райз собирался задавать этот вопрос до тех пор, пока крикун не даст вразумительный ответ. Долго повторять не пришлось.

— Я даю тебе выбор. Ты и твой некромант — вы можете сгинуть вместе со всеми, благородно сражаясь просто потому, что это благородно. А можете примкнуть к Пастырю и наслаждаться всеми преимуществами бытия на стороне победителей.

— И что, у нас совсем никаких шансов?

— Никаких.

— Это только твое мнение.

— Представь: муравей спрашивает у тебя, есть ли у него шанс победить в сражении с тобой? Ты отвечаешь: «Никакого». Это только твое мнение или объективная реальность?

— Ты так уверен, что в текущем положении, мы — муравей, а Орда — это ты?

— «Орда — это я» — звучит неплохо, — Ц-Цузу оскалился. — Да, уверен. Я видел и знаю обе стороны. Можешь поверить мне на слово.

— Не могу. Голос у тебя и правда неплохой, но насчет остроты твоего зрения у меня доказательств никаких. Так что я предпочту сам посмотреть.

— Так смотри, человек! — гаркнул Ц-Цузу, потеряв терпение. — Я привел тебя сюда, чтобы ты смотрел.

— Я смотрю, смотрю. Нечего так кричать и нечего меня хватать.

Райз уклонился, когда Ц-Цузу попытался схватить его за загривок, чтобы, как кота, ткнуть носом в простершуюся перед ними Орду.

— Я смотрю, но никак не возьму в толк, — продолжил Райз. — Зачем Орде понадобился муравей? У вас нехватка некромантов?

— Твой некромант — особенный некромант. Он будет полезен Пастырю. А я, как тот, кто привел его, в очередной раз докажу, насколько жалки и бесполезны все эти прихлебатели вокруг.

Ц-Цузу заложил руки за спину и подошел к самому краю платформы, и носки его сапог оказались в воздухе, словно крича: это отличный момент, чтобы столкнуть их владельца. Летать крикун не умеет, а если Кальдеор, все это время маячащий позади, телепортируется к нему, чтобы поймать, то сам же его и уничтожит. После чего Ц-Цузу наверняка снова возродится и устроит разнос.

— Ну, коль ты сам признаешь его особенность, я не вижу причин выбирать то, что, хоть и выглядит, как несущийся с горы гигантский валун, на деле может оказаться обычным мыльным пузырем, — Райз встал рядом с Ц-Цузу и посмотрел вниз. — А муравьи, раз об этом зашел разговор, случается, бывают ядовиты.

— Ядовиты, — крикун презрительно прыснул, а затем, став серьезнее, добавил: — Да, яды — занятная вещица. А ядовитый муравей — отличный подарок для Пастыря.

Хотел бы Райз, чтобы Орда и в самом деле оказалась мыльным пузырем, который лопнуть — делов-то, только ткни пальцем, и готово. Но на ее стороне было неоспоримое численное превосходство, а еще — рыцари, только малую часть сил которых Райз знал. Чтобы испортить настроение, хватало и ее.

Один прыжок Кальдеора вплотную к Къярту — и того не спасут никакие печати переноса урона. А защитит ли Химера? Или в нем появится лишняя дыра?

Как и сказал Ц-Цузу, расклад был дрянной. Къярт пережил нападение в лесу только потому, что крикуну захотелось выслужиться перед Пастырем. Окажись он чуть менее честолюбив, и в истории поставили бы точку. В который уже раз.

Проклятье. Насколько могущественной была сила везения, настолько же Райз не любил оказываться у нее в долгу.

— Расскажи про Пастыря.

— Про Пастыря? Больше тебе ничего не рассказать?

— Начни с него, а после можешь перейти к перечислению рыцарей и вашего вооружения, — буднично произнес Райз.

Крикун расхохотался: громко, от души, будто в последний раз в жизни. Вопрос только — в чьей?

Но вместо тычков и оскорблений из горла Ц-Цузу полилась елейная речь:

— Ты, небось, думаешь, что сейчас разнюхаешь здесь все, выведаешь у меня, дурака, а потом вернешься к своему некроманту, и вы на пару займетесь составлением хитроумного плана?

— Я думаю о том, что ты предлагаешь мне кота в мешке. С чего мне выбирать то, о чем я имею только смутное представление?

— Райз, ничего не выйдет, — проворковал крикун.

Он опустил руку на его плечо, склонился с мерзкой улыбкой во всю зубастую пасть. Ц-Цузу, вероятно, пытался изобразить сочувствие, но вышла снисходительно-уничижительная гримаса.

— Тебе не пройти через заслон. Не пройти, не пробиться, не прорваться. Ничто не способно покинуть купол, созданный Уи-Шаа. Даже если твой некромант решит, что лучше вернуть твою душу, пускай и покалеченную повторным призывом, и разрушит печать, твоя душа застрянет здесь.

Абсолютный щит. Он упоминался и в записях последователей культа человека с двухвостым зверем, и в памяти призванных Къяртом слуг Орды. Еще одна головная боль.

— Хочешь сказать, что надо дождаться, когда купол снимут? — Райз с любознательностью ребенка посмотрел на Ц-Цузу.

— Хочу сказать, что тебе отсюда не выйти. Уи-Шаа никогда не снимает купол.

— Как же вы тогда снуете туда-сюда?

— О, это все Кальди. Известно ли тебе, как часто в мирах встречаются те, кто умеет перемещаться в пространстве?

Райз пожал плечами. В двух мирах, в которых он побывал в предыдущей жизни, такие умельцы были, и он даже входил в их число.

— Таких прыгающих блох везде полно, — Ц-Цузу брезгливо скривился. — Но только блохи и есть блохи. А вот Кальди — талант. Если купол больше его области зачистки — он с легкостью проникнет внутрь. Поэтому он и здесь. Как по-твоему, кто представляет для отары большую опасность: ты и твой некромант или же парень, способный моментально переместиться к нам в тыл и разнести все на километр вокруг? Я уже говорил, что минимальная область зачистки при прыжке составляет один метр, но Кальди ее и расширить может.

Райз бросил на Кальдеора короткий взгляд. Тот продолжал стоять истуканом, нисколько не озабоченный обсуждением его персоны.

— Можешь ничего не говорить: правильный ответ как-никак ударит по твоему самолюбию, — Ц-Цузу отпустил его плечо и приблизился к Кальдеору. — Но вот он здесь. Мы даже поймали его живьем. А как он из кожи вон лез, в одиночку превращая отару Пастыря в ничто, — крикун потрепал парня за щеку. — Загляденье! Но не думай, что он поспособствует твоему побегу. Он хотел бы. Наверняка хотел бы. Но не хочет. Теперь верность Кальди целиком и полностью, безоговорочно и бесповоротно принадлежит Пастырю. Ты же хотел о нем услышать? О его силе? О том, откуда он пришел и зачем? Я все это тебе расскажу. Если ты сделаешь правильный выбор.

— Ц-Цузу, — Райз неловко улыбнулся, — я всего лишь призванный. И выбор этот не за мной.

— Всего лишь призванный? — взгляд крикуна потемнел и вся его бравада, вся его картинность сгинули в просочившейся на поверхность черноте. — Что ж, «всего лишь призванный», как ты там говорил этому щеглу, Есхарии? Это не мои проблемы? Так что, «всего лишь призванный», теперь я тебе говорю: это не мои проблемы. Я даю тебе возможность исправить ошибку твоего некроманта, вздумавшего взбунтоваться, а заодно спасти свою шкуру. Ты ведь любишь жить, «всего лишь призванный»?