Легион павших. VI - VII Акт

— 20 -

Клык демонстративно отказывался заходить в палатку. Он жался к ноге Химеры, топорщил шерсть и рычал.

— Идем уже. Никто тебя не тронет, если сам не напросишься.

Грив зарычал громче, но подчинился.

Пускай история о ранах, о которых Райз позаботился меньше часа назад, и была банальным прикрытием, он все равно откупорил один из прихваченных из дома Фелиса бутылей со спиртом и принялся протирать гривьи бока. Клык стоически терпел, пока в какой-то момент не поднял лежавшую на лапах голову и не зарычал в пустоту.

— Тихо, Клык. Ляг, — приказал Райз и потрепал грива по шее — в благодарность за то, что тот уведомил о присутствии постороннего, чью энергию духа Райз не видел и не ощущал. — Ц-Цузу, ты здесь, да?

Он не ждал, что тот ответит, и вскоре продолжил:

— Ты не присутствовал во время обсуждения плана, и я не знаю, связывался ли ты с Шикти. Ввиду этого хочу попросить: прояви терпение и не суй мне палки в колеса. Я все сделаю.

Присутствие крикуна все усложняло, но Райз знал, что просто не будет. Контролировать каждое свое слово, не совершать резких движений, которые крикун мог бы превратно истолковать — с этого момента жизнь превращалась в дурацкий спектакль на глазах у зрителя-привереды. Ошибки недопустимы.

Полог у входа сдвинулся, и Аелитт проникла внутрь. Она ведь ничего не слышала? Нет, не должна была. Райз говорил шепотом, да и крикун не явился бы, будь это рискованно.

— Мне казалось, ты от мышонка теперь и на шаг не отойдешь. Вцепишься зубами и когтями и не будешь отпускать.

— Путаешь меня с собой, Аелитт.

Фурия приблизилась и без стеснения села рядом, откинулась на плечо Клыка. Грив недовольно заворчал, но на этом его возмущения закончились.

— Он мне должен. За покусанных сестер, — пояснила Аелитт и легонько щелкнула грива по уху. — Умный зверь.

Райз отнял от бока Клыка пропитанную спиртом тряпку и изучающе посмотрел на фурию.

— Что тебе нужно?

— Хотела узнать, пришел ли ты к соглашению, — Аелитт придвинулась ближе и тихонько, вкрадчиво прошептала: — С рыцарями Орды.

— О чем ты?

— Райз, зачем ты притворяешься? — на губах фурии появилась не понимающая улыбка. — Ладно мышонок. Ему лучше не видеть настоящее лицо этого мира. Но ведь я прекрасно понимаю тебя и твою цель. У меня она такая же.

— Примкнуть к Орде? — уточнил Райз.

— Сохранить жизнь мышонка. А Орда… это всего лишь средство. Горькая пилюля, которая не понравится мышонку, но если это спасет его жизнь, я согласна помочь тебе скормить ее ему.

Райз усмехнулся. Аелитт всерьез рассчитывала, что это сработает? Или решила выстрелить из всего, что есть, и ждать, какой из снарядов попадет в цель?

— И когда я успел завоевать столько твоего доверия, что ты полагаешь, будто я не передам Къярту твои слова?

— Ты ничего ему не скажешь.

— С чего ты взяла?

— А зачем тебе говорить ему это? Ты же хочешь спасти его, а не расстроить. Брось, Райз, мы с тобой на одной стороне. Тебе нужен союзник.

— Мне нужно обработать раны Клыка. А тебе лучше вернуться к Къярту. Пока ты еще можешь это сделать.

— Фу, как невежливо с твоей стороны. Почему ты не можешь быть таким же заботливым и милым, как тогда? Из-за этой девчонки?

Аелитт села вплотную к нему: ее бедро уперлось в бедро Райза, а грудь прижалась к его руке. Она проскользила когтем по его плечу к шее, заметила оставленные Ц-Цузу раны, сладко улыбнулась. Когда она была еще жива, ее прикосновения, обжигающе горячие, будоражили. А сейчас… нет, сейчас дело было не в ней, а в нем и в нежелании его мертвого тела будоражиться.

Не сводя с Райза взгляд, Аелитт прошептала:

— Разве тебе не нравилось, когда мы были вместе?

— Если бы мне нравилось, ты бы сейчас была чуть больше живой, — он поймал ее руку, поднес к лицу и коснулся тыльной стороны ладони губами. — И куда более теплой. Но ты же меня так просто не оставишь, да?

— Нет, не оставлю, — она отрицательно покачала головой и бесстыже прижалась.

Клык возмущенно рыкнул и накрыл морду лапой.

— Тогда я сам уйду, — Райз отпустил руку Аелитт, поднялся на ноги и бросил ей пропахшую спиртом тряпку. — Раз пришла, позаботься о Клыке.

Пока Аелитт не успела ничего предпринять, Райз сбежал. Вот же неугомонная.

Выйдя из палатки, он поискал взглядом оставленные Ц-Цузу следы — все же крикун не невесомая бабочка — но ни в молодой траве, ни в грязи так ничего и не обнаружил.

Чтобы принять решение, как поступать дальше, нужно было придать красок последнему оставшемуся белому пятну.

Быстрым шагом направляясь к Химере, Райз прекрасно осознавал, что находится не в самом благодушном расположении духа. Теперь он мог сколько угодно созерцать последствия своих действий и всей ситуации в целом: Кару, забившуюся в дальний угол, окруженную феерией красок, среди которых не было ни одной не раздирающей ему сердце; Къярта, чье душевное состояние было как никогда шатким, и, что самое гадкое, ожидалось, что это должно его порадовать.

«Будь ты проклят, Химера», — подумал Райз, остановившись перед исполином. Вслух же сказал:

— Эй, рогатый! Мне здесь Къярт по секрету шепнул, что ты, оказывается, общительный малый. Ну так что, не хочешь перекинуться со мной парой словечек?

Настолько оголтелую наглость Химера воспринял в штыки. Он резко пришел в движение, поднял руку и ткнул нахала когтем в лоб.

Райз ожидал, что после такого ответа, он, как минимум, окажется на земле, а как максимум, ему оторвет голову. Но вместо этого дневной свет померк, уступив место ночной тьме. Выстроившиеся кольцом вокруг Химеры палатки исчезли. Исчез и сам исполин.

Лунный свет пролился платиной на верхушки деревьев и клыкастые склоны скал. Они зажали в тиски долину, на которую открывался отличный вид с отрога, на котором оказался Райз. Щеки и лоб лизнуло тепло костра. Пламя трещало хворостом, посылало искры в щедро усыпанное звездами небо.

Райз приблизился к огню и посмотрел на лежащую рядом шкуру, с валяющимися на ней листами бумаги и игрушками в форме птиц. Присел, взял несколько рисунков. Изображения крылатых несомненно принадлежали руке ребенка. Это здесь во время призыва Химеры очутился Къярт?

— Осторожнее с этим.

Райз поднял взгляд и посмотрел на парня, появившегося на самом краю отрога — сделай шаг назад и сорвешься в бездну.

— Это что-то важное? — Райз помахал бумагой в воздухе.

— Бесценная память, — ответил тот, подойдя к костру.

На вид — лет шестнадцать-семнадцать, ровесник Осмельда. Он носил длинную светлую сорочку и простяцкие штаны — одежда, в которую впору было одеваться сыну фермера. Но даже мешковатый наряд не мог скрыть тренированное, поджарое тело. Не спрятал он и татуировку: Райз видел только верхнюю ее часть у самых ключиц — тонкие, узловатые ветви с частой мелкой листвой. Но рисунок покрывал всю его грудь: сквозь тонкую ткань просвечивали темные контуры.

Кроме отличного телосложения и татуировки в глаза бросались волосы. В растрепанную смолисто-черную копну затесались белоснежные пряди, в свете костра кажущиеся золотистыми. Часть из них — те, что на затылке — были длиной до поясницы и собраны лентой в хвост.

После такой прически вздорные черты лица уже не удивляли. Они не были смешными или неприятными. Напротив, в них прослеживался строго выверенный баланс и пропорциональность, которая редко встречалась среди человеческих лиц. Черты парня казались смутно знакомыми, но Райз все никак не мог сообразить, где он его видел.

— Ты человек? — он вернул рисунки на место.

— Я взял чужую внешность — того, кто достоин доверия. Но могу принять вид любого, встреченного мной.

В подтверждение своих слов парень исчез, и на его месте появился Фелис.

— Могу использовать это.

Услышав воссозданный до мельчайшей детали скрипучий голос некроманта, Райз поежился.

— Или это.

Фелис исчез, уступив место двойнику Райза.

— Нет, верни, как было.

Спустя мгновение на него снова смотрели янтарные глаза мальчишки. Нет, он однозначно где-то его видел.

Парень очевидно чего-то ждал, поэтому Райз спросил:

— Значит, ты — Химера? Или у тебя есть другое имя?

— Меня вполне устраивает и это.

— А как насчет…, — он ненадолго задумался. — Как насчет «высшей силы»?

— Это мне не по душе.

— Все-таки это ты.

— Да.

Химера опустился на лежащую у костра колоду и указал на шкуру, на которой стоял Райз.

— Сядь. Разговор будет долгим, я предполагаю. И не беспокойся, время здесь условно. Ни Ц-Цузу, ни остальные ничего не заподозрят.

Райз сел.

Выбранная исполином внешность действительно не принадлежала ему. Это лицо просило больше мимики, а голос — больше интонаций. В исполнении Химеры он звучал слишком ровно, блекло, напоминал о лишенном эмоций Кальдеоре.

— Ты можешь задавать вопросы, если они у тебя есть, — любезно предложил Химера. — Или просто высказаться, если хочется. Можешь даже покричать или поломать что-то.

— О, мне так много позволено.

— Только не трогай игрушки и рисунки.

— Нет, что ты, ни в коем случае.

Злость, с которой он шел к Химере, и которая отошла на второй план, когда он только оказался здесь, снова вышла из тени. Но сейчас Райз уже не был уверен, принадлежит ли эта злость ему. Может, она навязана, подогрета Химерой?

Нет, она была его собственной от края и до края. Отними ее Химера всю без остатка, и она родилась бы вновь. Мог ли исполин вообще ее видеть? Райз так и не смог выяснить, лишен ли он энергии духа, как фурии, или попросту ее не видит.

Сдержанно улыбнувшись, Райз заговорил:

— Позволь мне сначала прояснить один момент: все, что происходило до, то, что происходит сейчас, и что случится дальше — было задумкой всего вашего исполиньего рода? Или лично твоей?

— Лично моей. Но остальные согласились действовать согласно плану.

— М-м-м, то есть привычка не посвящать в свои намерения других и не спрашивать их согласия на участие у тебя появилась сравнительно недавно, — Райз понимающе покачал головой. — И кто же ты? Исполиний король? Родоначальник вида?

— Ты ведешь себя крайне вызывающе, как для того, кто считает меня кем-то из них.

— Да, случается такая ерунда, когда ты даешь понять, что кто-то тебе нужен. Как правило, этот кто-то сразу залазит на шею и начинает сучить ногами в грязных ботинках. Грех не воспользоваться, когда сами предлагают, да? Тем более ты даже разрешил мне все здесь разгромить. Так что я веду себя очень вежливо, как для того, кого ты решил использовать, как одноразовый платок.

— Разгромить все, кроме птиц.

— Конечно, птицы неприкосновенны, я помню.

— За службу тебе была дарована жизнь, — добавил Химера.

— Что ты говоришь! — Райз театрально всплеснул руками. — К этому мы еще вернемся. Сейчас я хочу воспользоваться своим правом задавать вопросы.

Химера кивнул.

И откуда только в этом жадном до разрушений чудовище взялась такая сдержанность и вдумчивость? Разве что только Химера был соткан весь целиком из лжи. Лживая внешность, лживое поведение — как раз под стать тому, кто срежиссировал всю эту постановку на грани фарса.

С того дня, когда Райз очнулся в доме Фелиса, у него скопилось немало вопросов к «высшей силе». И сейчас вся эта масса пришла в движение, закопошилась, точно комок дождевых червей. Они терлись друг о друга склизкими боками, сплетались воедино, множили себе подобных.

— Начнем с простого. Зачем ты истреблял виторэ?

— Чтобы зародить в Къярте страх.

— Зачем?

— Страх некроманта перед душой, которую он призывает, лишает его власти. Благодаря этому я поднял ступень призыва до третьей.

— Зачем ты приказал передать Шип некроманту из Зова Крови?

— Чтобы Къярт мог попасть на другие горизонты.

— Зачем? — сквозь зубы выдавил Райз. То, что Химера не мог нормально ответить на вопрос с первой попытки, раздражало.

— Я не буду отвечать.

— Ты отказываешься?

— Да. Спроси что-то другое.

— Нет, я хочу знать ответ на этот вопрос.

— Не хочешь.

— Это решать не тебе.

— Ошибаешься. Ты считаешь, что тебе нужен ответ. Но я знаю, что это не так. Мне известно куда больше, чем тебе. Поэтому я буду отвечать только на те вопросы, на которые сочту нужным ответить.

Пламя разгрызло особо крепкую деревяшку и, подавившись, выплюнуло целый сноп искр — выдало истинные эмоции владельца этой земли? Отлично, пускай бесится.

— Так не пойдет, — Райз покачал головой. — Ты достаточно мухлевал и подтасовывал карты. Больше нечестной игры не получится.

— Ты никогда не играешь честно, и не тебе роптать, если другие поступают так же.

— Тогда мы, боюсь, зашли в тупик. Интересно, кому нужнее из него выход — мне или тебе?

— Задай следующий вопрос.

— На этот тоже отказываешься отвечать? — Райз хохотнул.

— Выход нужен нам в равной степени. Задавай следующий вопрос.

Пора было прекращать это. Он мог сколько угодно лелеять сладкие грезы, но реальность была неумолима: ему не взять Химеру измором. За плечами исполина лежали тысячелетия жизни, которую он, похоже, провел уж точно не валяясь камнем в поле. Нет, конечно, какие-то годы он прожил именно в таком состоянии, но все-таки человеческой жизни было не тягаться с жизнью исполина. Однако сдаваться совсем без боя не хотелось.

В тот час, когда Райз узнал, что мизинец в доме Фелиса исчез, на его шею упала петля — из мерзкой, скользкой бечевки, век валявшейся в каком-то захудалом подвале. Райз мечтал о том, как выскользнет из ее, как разорвет, разрубит, сожжет или дождется, пока она не рассыплется от древности или ее не сожрут жуки. Мечтать об этом было приятно, да. Однако жизненный опыт и навеянное им дурное предчувствие добавляли в мед горечи.

Но, в конце концов, он заслужил право хотя бы подергаться в петле, прежде чем обмякнуть!

…Или лучше повисеть спокойно, созерцая закат, пока веки устало не опустятся?

Проклятье.

Пришла пора перестать прятать голову в мешок и взглянуть правде в глаза. Райз с самого начала понимал, что план, о котором он ничего не знает, и в котором он — просто пешка, не закончится для него ничем хорошим. И вот, спустя столько времени ему открылась развязка, к которой все шло.

— Зачем нужен был весь этот цирк с Фелисом? Почему нельзя было сразу сказать все, как есть?

— Ты действительно этого не понимаешь?

— Я хочу услышать ответ от тебя.

— Даже если закрыть глаза на то, что если бы ты знал план с самого начала, его узнал бы и Къярт, и тогда мы не смогли бы претворить его в жизнь.

Губы Химеры поддернула легкая ухмылка — первая за все время. На щеках парня показались ямочки, и его лицо немного приблизилось к тому, каким ему следовало быть. Без сомнения, оно было создано для того, чтобы ухмыляться: дерзко, вызывающе, с щепоткой безумия или даже с целой горстью. А этот мальчишка, тот, чье обличье натянул Химера, в свое время наверняка как следует потрепал нервы родителям.

— Ответь, Райз, — на его лицо вернулось прежнее немного меланхоличное спокойствие. — Тебе было бы легче, если бы ты относился к Къярту, как к инструменту? Фелис ведь говорил, что он — всего лишь оружие. Ему следовало донести до тебя эту мысль более доступно, чтобы сейчас тебе не мешала твоя привязанность?

Едва дрогнули брови, но Райзу почудилось, что исказилось все его лицо. Он выпрямился, будто в спину вогнали штырь, и хмуро посмотрел на Химеру. У него больше не было желания играть в игры.

— Ты понимаешь, что просишь меня сделать? — его голос зазвучал непривычно низко. — Ты хочешь, чтобы я взял и вот так использовал его? Нарушил данные обещания, предал доверие, поступил с ним так же, как с ним обошлись в прошлой жизни?

— Он это переживет, и Кара будет рядом, чтобы помочь. Не ропщи, Райз, тебе досталась не самая грязная работа.

— Горю желанием узнать, что ты считаешь грязнее, чем это.

— Это знание не принесет тебе утешения.

Ну еще бы. Вытащить из Химеры ответ можно было и не пытаться.

Проклятье.

— Ничего не выйдет, Химера. И дело не только в Къярте. Я был в доме Фелиса. Видел, что твой мизинец исчез. Он ведь перестал существовать, да?

— Да.

— Что, если бы ты тогда ударил в полную силу?

— Твои тело и душа исчезли бы. Как, впрочем, и мои.

— Тогда ты понимаешь, что я не согласен и дальше следовать твоему сценарию. Этот твой способ не в моих интересах.

— Другого нет.

— Значит, не судьба. Извини, но на такое я не подписывался.

Химера едва нахмурил брови, а лицо парня потемнело, будто собиралось превратиться в грозовую тучу. Оно все еще оставалось абсолютно человеческим, но что-то в нем просочилось на поверхность, придало чертам звериный, необузданный облик.

— Орда поглотит все и всех, — отчеканил он. — И не только в этом мире, но и в других. Десятки, сотни планет будут иссушены. А тебе и дела нет?

— Ох, сейчас это прозвучит совсем не благородно и ни капли не достойно, но, да, мне нет дела, — Райз развел руками. — Спасение мира, миров — это, конечно, славно и очень по-геройски, но не такой ценой.

— Каким должно быть человеческое тщеславие, чтобы ценить свою жизнь больше, чем существование тысяч видов?

А вот и металл в голосе — гулкий, звонкий. Этому мальчишке, кем бы он ни был, достались до завидного великолепные данные. Казалось, он мог идеально сыграть любую эмоцию, надеть любую маску — кроме маски безразличного спокойствия, которую предпочитал Химера.

— Если всерьез задуматься над этим вопросом, то…, — Райз едко усмехнулся. — Во-первых: для меня моя жизнь вмещает все вокруг, так что в моей системе координат сложно найти что-то более ценное, чем она. А во-вторых: даже если перейти в плоскость общей значимости — то, что моя жизнь обменивается на жизни на «десятках, сотнях планет», значит, что и стоимость у них примерно равна. Так что, если вкратце — да, я оцениваю ее очень высоко.

— В прошлый раз ты оценил ее в выживание всего одной цивилизации.

— В прошлый раз, — Райз тихо рассмеялся. — Похоже, мое прошлое ввело тебя в заблуждение, или Фелис, дурак, его превратно истолковал. Но я не герой, грезящий самопожертвованием во имя всего благого. Хватит с меня этого. Конечно, я не последняя скотина, и угрызения совести будут меня грызть, но ничего, я с этим как-нибудь справлюсь. Где-нибудь подальше от Орды и всего с ней связанного.

Вполне ожидаемо, что Райз не хотел расставаться с жизнью. Почему он вообще должен? Ради чего? Ради не имеющего к нему никакого отношения куска земли? Или ради заполонивших его, как блохи драного пса, людей? Они все равно умрут: от болезней, старости, ржавого ножа в руке соседа. Разве ему есть до них дело? Нет. Никакого дела нет. Плевать.

— Ты знаешь: Къярт не согласится остаться в стороне.

Райз фыркнул.

— Я не буду спрашивать его согласия.

— Он никогда тебе этого не простит.

Натянутое до предела терпение лопнуло, и слова вырвались без всякого на то спроса:

— Он не простит меня в любом случае!

Проклятье.

Почему это вообще волновало его? В какой момент стало иметь значение? Какая ему разница, что о нем будет думать какой-то там мальчишка?

— Действуй по моему плану, и его немилость уже никак тебя не коснется.

— Да чтоб тебя, Химера!

Райз давно выучил это правило, оно было простым: чем больше дергаешься в петле, тем сильнее она затягивается. Быть может, поэтому он и решил сопротивляться.

Хотел ощутить это чувство, с которым скукоживаются легкие, не в силах наполнится вновь.

Хотел убедиться, что уже принятое решение — действительно то, как он хочет поступить.

Хотел показать самому себе, что как бы туго ни затягивалась петля, он не поднимет руку с зажатым в ней ножом и не перережет веревку.

Химера не торопил его, позволяя сполна насладиться агонией. Ждал, пока угодившая в паутину мошка устанет бить крыльями, и он сможет спокойно подползти и впрыснуть в выдохшееся тело яд.

И Райз выдохся. И, похоже, тронулся умом.

— Мне нет дела до спасения миров. Пусть катятся к Проклятому, все и сразу, — зло пробормотал он. — Но меня интересует сохранность Къярта и Кары. Если я сделаю, как ты хочешь, они выживут?

— Как я уже сказал: Къярт это переживет, и Кара будет рядом.

— Еще бы ты сказал что-то другое. Иные варианты с тем же результатом?

— Мне не известны.

— Не известны или просто тебя не устраивают? — вскинулся Райз. — Ты же все это устроил явно не для того, чтобы в итоге я схватил Къярта, Кару и с помощью Кальдеора сбежал куда подальше.

— Они мне не известны. И я не вру. Это единственный гарантированный способ остановить Орду и сохранить Къярту и Каре жизнь. Мне не известно, существует ли другой. Если хочешь, ты можешь рискнуть и попытаться сделать иначе. Но я не знаю, каким будет результат.

— Откуда тебе вообще знать, что твой план сработает?

— Я видел это.

— Да, все эта ваша сила исполинов видеть будущее. И как давно ты стал готовиться к тому, что сейчас происходит?

— Еще когда наш мир не был поглощен миром уахара.

— За столько лет мог бы придумать план и получше, — Райз скривил губы. — Как вы, такие все предвидящие, допустили собственное истребление?

— Существуют события, которые нельзя отвратить.

Райз фыркнул и поднял взгляд к небу.

Совсем, как настоящее. Может, так оно и есть? Что, если мир вокруг не иллюзия, а реальное место, в которое исполин перенес его какой-нибудь припрятанной в рукаве пространственной техникой?

Пространственная техника…

Вмиг отбросив злость, браваду и едкое отчаяние, Райз поинтересовался:

— Вся проблема в барьерах Уи-Шаа и его брата?

Химера кивнул.

— Почему не использовать тот трюк с рисунками птиц? У нас будет Кальдеор. Если нейтрализовать Ц-Цузу, можно переместиться в ядро Орды, где ты нанесешь удар по Пастырю.

— Я больше не могу использовать эту силу. Я потратил всю энергию духа, что была, на побег и на подготовку ложной атаки в Афраксе. Тебе нужен был повод показать себя.

Райз скрипнул зубами. Он предпочел бы обойтись без лишних напоминаний, что все это было подстроено Химерой. Невысоко же исполин оценил жизни горожан. Разменная монета, не более — вполне в духе даже самой захудалой войны.

Еще раз прокрутив в голове события вчерашнего дня, Райз задумчиво произнес:

— Ничего бы не вышло, если бы не приступ Кальдеора. Ты имеешь к этому какое-то отношение?

Химера снова кивнул.

Проклятье, а он действительно продумал все до мелочей. Расчетливая сволочь.

Задушив непрошеное чувство уважения и легкой зависти, Райз продолжил размышлять вслух:

— Чародей сказал, что его приступ вызвала аллергия. Аллергия могла быть реакцией на отравление. Отравление вызывается ядом. А думая о ядах, мне вспоминается нападение на логово Зова Крови. Тот, кто вырезал некромантов и привел нас к «Сариззе» — это он отравил Кальдеора?

— Да.

— Какой ловкач. Может, он и Пастыря отравит? И всех рыцарей заодно?

— Не получится. Но когда твое дело будет сделано, он разберется с Чанами и теми, кто останется. Все равно уничтожить всех одним ударом не получится, а второго не будет.

— Как мило с его стороны, — процедил Райз. — Познакомишь меня с этим умельцем? Я ему хоть руку пожму.

— Не получится.

Не сильно-то и хотелось. Но главное то, что Химера закончит начатое им.

— Ты сказал, что потратил на побег и на нападение в Афраксе всю энергию духа, что была. Что это за энергия? Я могу ее использовать?

— Нет. Это энергия высшего порядка. Твоей текущей силы недостаточно, чтобы ее почувствовать и тем более проявить. Но даже если бы и смог, тебе неоткуда ее взять.

— Хватит томить, Химера, что это за эмоция?

— Это чувство, а не эмоция. Чувство любви.

Райз кашлянул и умолк. Неожиданно. И с учетом сказанного немногим ранее, даже немного обидно.

Стараясь не зацикливаться, он нацепил на лицо наспех слепленную улыбку и заявил:

— Клык меня любит.

— Да, любит. Но с духом любви все не так просто. Увидеть и взять под контроль можно только ту энергию, сила которой изначально сконцентрирована на тебе, а эффект от ее проявления всегда разный. Он зависит от желаний того, чья душа выработала энергию.

— И где ты взял столько духа любви?

Райз догадывался, каким будет ответ, и оттого злился еще больше. Это была глупая, совершенно нерациональная злость. Но чем больше он повторял это себе, тем больше это бесило.

Химера потушил весь его запал одной короткой, емкой фразой:

— Это не энергия Кары. На то, чтобы накопить такое количество энергии, ушли сотни лет. Тот, кому она принадлежала, хотел стать свободным: отрастить крылья и летать. Поэтому проявление этого духа на время стерло для меня любые границы. Дух любви отличается еще тем, что сохраняет свой окрас навеки. Если запечатать, его можно будет проявить даже спустя тысячелетия.

— А чтобы распечатать…

— Я использовал ту же кровь, с помощью которой и запечатал его. Это достаточно распространенная техника.

Взгляд Райза потяжелел.

— Ты снял печать с помощью крови Къярта.

— Забыл, что его тело создал Фелис? Кровь, что течет в нем, взята от другого.

— В памяти Ашши не было ничего такого.

— Ашша знает только то, что ей следует знать.

Верно. В дозировании информации Химера настоящий мастер.

— А я уж было подумал, что какую-то исполиншу угораздило в тебя влюбиться. Но у вас крови нет.

— Да, у нас крови нет.

Райз откинулся на шкуру, подложил руки под голову. Горящее внутри пламя, вынуждающее его сопротивляться до последнего, угасало. Оно больше не жгло и обещало вскоре перестать даже греть.

Какое-то время он еще говорил с Химерой. По большей мере об энергии ненависти — еще одном виде духа высшего порядка. Его нельзя было законсервировать, он не хранил свой окрас дольше пары минут. Однако, его разрушительная сила не знала границ. В момент активации — проявления, как его называл Химера, — он буквально стирал из реальности то, с чем соприкасался. Полностью и бесповоротно.

— В прошлый раз вы уничтожили Орду с помощью этого духа?

— Да.

— А тот, кто проявил дух?

Химера уже ответил раньше. Но надежда, тщедушная и в то же время упорная, точно дымок над потухшим фитилем свечи, вынудила Райза снова задать вопрос.

— Его существование прекратилось, — сказал Химера.

— И душа…

— Была стерта, как и все остальное. Отдача от проявления энергии ненависти равна нанесенному урону.

— Проклятье, — Райз нервно и немного устало усмехнулся. — И как мне избавиться от Пастыря и рыцарей, которые будут рядом? Душа-то у меня одна.

— Не совсем.

— Ты про те куски, которые Фелис к ней прилепил?

— Да. Они зачтутся, как разные.

— Значит, я смогу ударить по Пастырю и двум рыцарям?

Бить придется по братьям Шаа — иначе с их барьерами не совладать. Но любой из оставшихся будет представлять для Къярта смертельную опасность.

— Бей по всем, на кого хватит энергии.

— Что будет с Къяртом? Моя душа привязана к его душе.

— Он не пострадает. Печать просто исчезнет, будто ее никогда и не существовало.

Никогда не существовало… Это касалось только печати? О нем самом ведь вспомнят? Хотя если так подумать, то лучше бы забыли — целее нервы будут.

Еще Райз спрашивал о Жнеце. Химера подтвердил, что его украли в прошлую войну с Ордой, а затем объединили с душой Къярта.

— Со временем его сила будет расти. Он освоит ее и приумножит.

— Побочные эффекты?

— Их не должно быть.

— Фелис просто мастер на все руки, — с неудовольствием заметил Райз.

Конечно, если бы Фелис не блистал талантами, ситуация заметно осложнилась бы. Но стоило дать мыслям немного воли, и нынешнее положение зверя, загнанного в клетку без двери, снова будило злость, а следом злили и все причастные независимо от их заслуг.

— Это сделал не Фелис. Для такой операции ему не хватило бы ни навыков ни ресурсов. Но в умениях того, кто срастил душу Къярта со Жнецом, можешь не сомневаться.

Так Фелис ни при чем? И кто же это тогда такой умелец?

Кем бы он ни был, он вдоволь нарезвился не только с душой Къярта, но и с душой Райза — пришил к нему кусок исполиньей души, тем самым наделив навыком чувствовать и управлять энергией духа.

В некотором роде это делало Райза похожим на паладинов. Инициация, через которую те проходили, позволяла им воплощать броню. Райз получил обратную сторону силы.

Химера дал ответ и на один из самых давних вопросов: почему Райз не видел и не ощущал свой собственный дух? Все оказалось просто: его душа не высвобождала его так же, как и души исполинов. Они бесконечно накапливали его, и именно поэтому однажды иссушенные Ордой их тела со временем заполнялись энергией.

— При достижении определенной плотности духа они смогут пробудиться. Но для этого требуется больше, чем тысяча лет.

— Получается, все это — твой план по возрождению собственной цивилизации?

— И это тоже.

Вот и объяснение всего происходящего. Вполне ожидаемо, что Химера не допустит, чтобы кто-либо помешал воплотить его задумку. И неважно, по скольким головам придется пройти. В конце концов, жители Афракского Союза, столицы — все они просто пешки, которые можно не глядя скормить врагу. И Райз никакое не исключение.

Обидно, что Химеру даже нельзя было аргументированно винить. Он хотел спасти свой вид и не гнушался никаких методов. Райз был таким же. Возможно, они нашли бы общий язык, если бы не оказались по разные стороны баррикад.

Немного поразмыслив и поскрипев зубами, Райз сказал:

— У меня есть требование.

— Я слушаю.

— Как только Орда исчезнет, никто не кинется искать, кого бы осыпать благодарностями. Вместо этого начнут придумывать нового врага, на которого можно повесить вину за жертвы. И Къярт отлично сгодится на роль козла отпущения. Я хочу, чтобы ты защищал его и Кару, когда все закончится.

Ни мгновения не медля Химера заверил:

— Они будут в безопасности.

— И снова я должен просто поверить твоему слову.

Будто ему оставалось что-то другое.

— Для меня жизни Кары и Къярта значат намного больше, чем для тебя.

Уж лучше бы Химера заткнулся и не подливал масла в почти потухший огонь. Угли зашипели и с громким «пуф» выпустили толстые языки пламени.

Ну что, Проклятый его побери, случилось с его выдержкой?

— Разумеется, — процедил Райз, чувствуя, как попытка сдержаться, только больше его распаляет. — От Къярта зависит твое собственное выживание. А Кара… Зачем она тебе? Снова собираешься использовать, как использовал ее эмоции, чтобы устроить свою демонстрацию в Афраксе? Хотя бы это ты мог сказать человеческими словами? Обязательно было играть с чувствами других? Да еще с чьими! Кара… она почитает тебя. Боготворит! А ты просто подлая тварь, которая ради собственных интересов пойдет на любую низость.

Потемнев лицом, Химера повторил уже сказанную им фразу:

— Существуют события, которые нельзя отвратить. Все это было необходимо, чтобы подготовить Къярта к…

— Да пошел ты!

Райз не собирался и дальше это слушать.

Он порывисто поднялся на ноги и едва сдержался, чтобы не пнуть оказавшуюся у ноги деревянную птицу в костер.

— Выпусти меня отсюда, — прорычал он.

Вспыхнувший день ослепил.

Коготь Химеры ткнул его в лоб, и не удержавшись на ногах, Райз упал на землю.

— Пошел ты, Химера, — зло прошипел он. — Катись к Проклятому.