Легион павших. VI - VII Акт

— 13 -

Сапоги сдались на третий день пути. Но даже от лучшего в Афракском Союзе обмундирования нельзя было требовать пережить бесчисленные переходы, а затем и несколько дней безостановочного бега в придачу.

Кара хотела сесть на один из поездов, которые перевозили запасы продовольствия, прошлогоднее зерно, вооружение — неважно что, главное, поскорее добраться до Химеры и Къярта. Конечно, никто бы не продал билет мертвецу, и, появись она на вокзале, поднялся бы тот еще крик. Но ей и не нужна была кровать в вагоне для знати: хватило бы места на крыше или на раме в области сцепки.

Решено — сделано.

Кара спрыгнула на проходящий через южное нагорье состав, когда тот вынырнул из темноты туннеля. Ударившись о рифленую обшивку крыши, она в очередной раз порадовалась тому, что ей не нужно переживать об ушибах и ссадинах. Единственное, что ее сейчас заботило, это как остаться незамеченной и вовремя сойти с поезда на подъезде к Афраксу. Химера остановился в двадцати километрах от столицы, неподалеку от Уплатского водохранилища и, похоже, не собирался двигаться дальше.

Все бы ничего, если бы ночью не начался ливень. Небо гремело и сверкало, разбрасывало на мокром металле тысячи бликов, а ветер грозился сдуть не только Кару, но и сами вагоны с рельс.

Вагонная сцепка оказалась слишком скользкой и тряской, и не без труда отодвинув боковую створку, Кара забралась внутрь вагона.

В нос ударил запах сырости, затхлых деревянных ящиков и навоза. По углам жались остатки соломы: еще недавно этот состав перевозил домашний скот, а теперь его поставили на доставку продуктов.

Забившись в дальний угол, Кара отсчитывала время. Капающая с насквозь промокшего мундира вода помогала отмерять секунды. Она планировала вернуться на крышу, как только закончится дождь или хотя бы утихнет ветер, но ее одиночество потревожили куда раньше.

Когда проверяющие состав паладины — Кара сразу узнала стук металлических набоек — открыли дверь, бежать было поздно.

Паладинов было трое. Стандартная группа.

— Эй, может, прихватим с собой парочку? — один из них похлопал ладонью по лежащим в ящиках консервам.

— Давно толчок не целовал? — ответил второй. — Это просрочка из госрезерва. Собирались отдать ее Агруа и Хепрасу, как только они закончат свою земельную дележку и начнут бегать с протянутой рукой, а теперь вот, сами объедки подбираем.

Кара вжалась в стену, когда мимо прошел третий, освещая дорогу масляной лампой.

— Последний вагон остался, — сообщил он.

— Ну так иди давай, чего встал? Мы тебя тут подождем, — хохотнул любитель консерв.

Скрипнул затвор двери, и внутрь ворвались промозглый ветер и ливень. Паладин вышел на сцепку и открыл дверь следующего вагона.

— Если свернет себе шею, будешь сам перед командиром объясняться, — предупредил второй, меряя вагон шагами.

Кара опасалась, что он решит прогуляться и в ее сторону, но тот крутился поблизости от обыскивающего ящики напарника.

— Да что там объясняться, мы все равно все скоро подохнем. А если его расплющит между вагонами — не так уж и плохо. Хотя бы не превратится в марионетку этого ублюдка.

— Его так и не нашли?

— Вроде нет. Ну, те, кого утащила Орда, может, с ним и встретятся. Сколько же всяких тварей развелось-то, а.

— Брось ты уже копаться. Мало грозы, еще и ты гремишь. Голова раскалывается.

Дверь снова распахнулась и с грохотом впечаталась в стенку, едва не сорванная ветром с петель.

— Вот же ж, еще один на мою голову. Тише никак нельзя?

Будто назло, снаружи прогремел гром.

— Что, грозе тоже прикажешь заткнуться? — с издевкой спросил его напарник, так и не оставивший идею отыскать что-то съестное. — Ну что ты там застрял, все спокойно?

Третий, застыв на пороге тамбура, бросил короткий взгляд на Кару, чей силуэт от босых ног и до макушки высветила лампа, и кивнул:

— Да, все чисто.

— Ну так пошли уже. У меня скоро зубы начнут стучать от этой холодрыги.

— Идите, я догоню.

— Что, тоже глаз на эту тухлятину положил? Вот и оставайтесь вдвоем.

— Нет, мне отлить.

— На консервы?

— Валите уже.

— Ты глянь, какой стеснительный, — позвякивая прошедшими отбор консервами, паладин похлопал товарища по плечу и отодвинул засов на двери. — Против ветра только не ссы. Нам с тобой еще в одном вагоне ехать.

Перешучиваясь, они ушли.

Последний из тройки с облегчением выдохнул и снова посмотрел на Кару.

— Неужели сам Руферонский Палач? — он беззлобно ухмыльнулся. — Не помнишь меня, да?

Его черты казались смутно знакомыми. Да, она совершенно точно видела этого мужчину прежде, еще до того, как он обзавелся рыжей бородой, заметно прибавившей ему мужества, и глубокими морщинами на лбу — не от возраста, а от излишне выразительной мимики. Кажется, они учились вместе, пока его не перевели в Коуфладское отделение. Наверное, Каре следовало помнить имя того, с кем она сталкивалась каждый день. Но сейчас она не могла отыскать в голове даже имени его рода.

— Вот, держи, — он снял плащ и протянул ей.

— Не нужно.

— Бери, бери, лучше все равно ничего нет.

— Мне не нужно, спасибо.

Улыбка паладина стала шире.

— Как знаешь. Не сиди здесь, как мышь, пойдем.

— Что тебе нужно?

Паладин не только узнал ее, но и понял, что она одна из призванных — Кара прочла это в его взгляде, сочувствующем и немного раздосадованном. Как правило, так на нее смотрели только погибшие молодыми — те, кому Братство не успело вдолбить намертво свои идеалы, и кто видел в ней манящую, но, увы, оскверненную некромантом возможность реализовать свой юношеский потенциал.

Так и что же? Этот оказался настолько непривередлив, что не выдал ее напарникам?

— Что мне нужно? — паладин не сдержал смешок. — Вообще-то, это я должен спрашивать, что нужно тебе, Далоран. Что, поработивший тебя, тоже где-то здесь? Он собирается напасть на поезд? Мы уже все покойники?

— Командование ошибается. Братство нарушило заключенное с ним перемирие. А он все так же борется против Орды.

— Да? Значит его здесь нет? Какое облегчение, — паладин неловко рассмеялся. — Я уже приготовился к тому, что нас пожрет его исполин, — он окинул Кару с ног до головы взглядом и приглашающе качнул лампой. — Серьезно, Далоран, хватит сидеть здесь. Те двое не вернутся, ты можешь выйти.

Не дожидаясь ее ответа, паладин прошел в центр вагона, пристроил лампу на крепеже и уселся на ящиках.

— Ну, ты выходишь? Это же ты жуткая призванная, а не я. Так и кто кого должен бояться? Иди сюда, расскажи мне об этом некроманте.

— С чего ты взял, что я буду рассказывать тебе о нем? — сухо поинтересовалась Кара.

Она все же поднялась со своего места: пускай конечности, в которых не бежала кровь, не могли затечь, но совершить привычный ритуал было приятно.

— Да, Далоран как всегда сама серьезность. Я же не секреты собрался выведывать. Разве мы не можем поболтать о всякой всячине, как старые добрые знакомые?

— Разве паладинам не приказано устранять всех призванных?

— Ты же сказала, что это недоразумение, — мужчина пожал плечами. — У меня нет причин не верить Руферонскому Палачу. Знаешь, об этом некроманте всякие слухи ходят, даже совсем невероятные. Вот, например: его изгнали из ковена за то, что он добивался принятия положения о правах призванных и умертвий, которое сам же и сочинил.

Улыбка просилась наружу: а ведь не случись всего этого безумия с Ордой, и Къярт наверняка устроил бы что-то в таком духе.

— Так это правда?

— Нет.

— Я тоже так решил, — паладин рассмеялся. — Надо быть отбитым на всю голову, чтобы додуматься до такого. Ох, прости, прости, мне как-то не выдавалось ранее возможности вот так посидеть и пообщаться с призванными, и я не знаю правил этикета. «Не говори плохо о некроманте в присутствии его призванных», и все такое.

Мужчина замолчал, ожидая хоть какой-то реакции. Однако ее не последовало, и когда ждать надоело, он продолжил:

— Позволишь нескромный вопрос? Скажи, каково это находиться в мертвом теле? Ты чувствуешь холод? А голод? Вообще что-то?

— Зачем это тебе?

— Да так, хотелось бы знать, к чему готовиться, — паладин широко улыбнулся и почесал затылок. — Среди парней мало кто верит в благополучный исход. И глядя на тебя, мне начинает казаться, что лучше быть таким вот ходячим мертвецом, чем навсегда упокоиться в броне. Тем более если твой некромант радеет за права призванных. А скажи еще…

Он не успел закончить. Обшивка кузова захрипела, промялась, а затем металл скрутило, словно мокрое полотенце в руках прачки.

Весь состав, вагон за вагоном, сходил с рельс, и за стоном разрываемого на части металла стало не слышно грозы. Молнии высвечивали белые силуэты паладинов, успевших среагировать и воплотить броню. Остальные, погребенные под обломками, медленно обрастали посмертным камнем.

Прежде чем Кара облачилась в броню, ее ногу придавило ящиками.

Она отшвырнула их, вытащила из под завала говорившего с ней паладина. Он все еще был жив, но удар головой лишил его сознания и возможности воплотить броню. Схватив его, Кара выбила двери завалившегося на бок вагона и выскочила под дождь.

Нутро не выворачивало наизнанку, как происходило всякий раз, когда поблизости маячила нечисть, и Кара приготовилась встретиться с живыми слугами Орды. Но вместо них снаружи ее ждали ожившие корни деревьев. Они извивались, точно перекормленные, придавленные вилами черви, рвали вагоны на части, вытаскивали паладинов из-под завалов и утаскивали в лесную тьму.

Кара не стала исключением. Подгадав момент, корни сперва выхватили из ее рук паладина, а затем напали и на нее. Вторя движениям клинков, засвистел ветер, и на землю полетела древесная стружка и хворост.

Сколько бы Кара не рубила, напавшая на поезд тварь не выдыхалась. Она же не могла быть бессмертной? Или пока весь лес под спил не пустишь, не отстанет?

У других паладинов дело обстояло не лучше. В льющейся с неба воде все чаще сверкали молнии и все реже — камень брони. Отчаянно хотелось верить, что ее попросту скрыла грязь и палые листья, но от правды было не спрятаться: это сражение паладинам не выиграть, как не выиграть его и Каре. Ей остается только бежать, надеясь, что удастся оторваться достаточно, прежде чем броня спадет.

Кара побежала. Круша свои весом состав, она ринулась по вагонам, прячась от атак противника за разорванным металлом. Двигаться вдоль колеи — единственно верное решение, а соваться в лес — самоубийство.

Что есть сил, Кара убегала от врага и от мыслей о том, что она бросила отказывающихся отступать паладинов на произвол судьбы. Она твердила себе, что ее присутствие никому не помогло бы и только помешало бы выполнить долг — вернуться к Къярту. И как так вышло, что она, Руферонский Палач, не по приказу некроманта, а по его просьбе, так легко отвернулась от Братства? Все из-за того, как обошлись с призванными в Руфероне? Или потому что ударили Къярту в спину? Какая же глупость.

Она неслась стремглав и в какой-то момент, совершенно неожиданно, осознала: ей удалось уйти. Шум сражения и охватившее состав пламя остались далеко позади — так далеко, что виднелось одно только зарево пожара. Лес отступил, и из мрака лишь изредка выскакивали темные пятна кустарника и черные остовы одиноких деревьев.

Кара не остановилась даже тогда, когда броня начала рассыпаться мелкой крошкой, и коснувшись земли босыми ногами, продолжила бежать — не оглядываясь и не разбирая дороги. Ливень застилал глаза, и она несколько раз споткнулась, но упала только тогда, когда притаившаяся в траве лоза обвила ее щиколотку и потащила обратно.

— Отвали!

Кара потянулась к кинжалу на поясе, но испачканные в земле пальцы наткнулись только на обрывок ремня. Извернувшись, она ударила пяткой свободной ноги по корню. И на что надеялась?

Ресурсов для сопротивления не осталось — только сила мертвого тела, но ее было недостаточно, чтобы справиться с лозами, и те опутывали Кару, карабкались вверх по бедрам, волокли к появившимся источникам мертвой энергии.

Ночь вспыхнула багровым пламенем, и на короткое мгновение оно выхватило из темноты нечто поистине безобразное, порождение темнейших лесных чащоб. Самое время было оцепенеть от страха, но хватка противника ослабла, и корни обмякли. Кара перекатилась на живот и, вынужденно пожертвовав штанами, вскочила на ноги. Но не успела сделать и пары шагов, как с неба обрушились хлопки крыльев, что-то подхватило ее под руки и потащило вверх. Чувство омерзения от близости к мертвецу на короткий миг вымело из головы все мысли.

Кара попыталась высвободиться, но светящиеся алым когти твари крепко вцепились в тело.

— Не дергайся, или брошу, — донесся сквозь ветер женский голос.