Миниатюры с натуры

ПОЙ, ДЯДЬКА, ОНА ДЛИННАЯ!

Пошли слухи: какой-то панок, очень уважаемый за океаном, взял и заплакал. Горько-прегорько заскулил. О судьбе украинского советского народа горячую слезу пустил.

«Исчезает, — плакал заокеанец, — язык украинский на Украине. Не слышно чумацкого — цоб! цабе!»

Правда, «освободительская» слеза на его растерзанную грудь упала здесь верно: что не слышно — цоб! цабе! — то не слышно.

В Крым за солью на волах не ездим.

По широким асфальтированным дорогам родной Советской Украины тысячами бегают добротные автомашины, сделанные на украинских первоклассных заводах.

Не скроем — подбрасывают нам классные автомашины и братья-русские и братья-белорусы…

И они, эти машины, везут украинцев и украинок в крымские санатории, на курорты…

Везут, разумеется, принудительно…

Как это «насилие» проводится?

— Ты почему в парке гуляешь?.. Тебе еще вчера надо было быть в Алуште!..

Да путевку тебе в зубы. Да билет тебе в руки, да на автобус-экспресс.

— Не упирайся! — кричат. — Езжай! Отдыхай! Лечись!..

Вот так нас, украинцев, терзают…

На нашем украинском языке это — счастье людское. Еще никогда украинцы так счастливо не жили, как зажили в единой советской трудовой семье.

А на вашем языке, уважаемый пан, это — страдание.

Дай боже, чтобы в вашем «свободном» мире хоть половина вот так «страдала». По своей склонности работали, учились в институтах, техникумах, ходили по кипарисовым аллеям, ходили по берегу моря и пели.

Вы, пан, всхлипываете: «Пресвятой, всемогущий, смилуйся! Посмотри всевидящим оком, какая несправедливость на берегах Днепра. Кто, — кричите, — на Украине украинскую песню запоет, того за руки хватают и рот закрывают!»

Чтоб за руки хватали, то здесь вы, мягко говоря, пересолили. А что рот закрывают, то бывает.

Что бывает, то бывает… Запоет человек, а его сразу — хвать! Да куда? В консерваторию имени Лысенко… Хвать! Да куда? В институт имени Карпенко-Карого… Хвать! Да в оперный театр имени Шевченко…

Еще и ругают:

— Знаешь что: мы тебя накажем. Да еще как накажем: на государственные средства будем учить!

Словом, пан, чем вам слезки впустую проливать, приехали бы вы к нам, скажем, на Полтавщину. В села полтавские прикатили бы, в те села, где жил и свои чудесные юморески творил великий украинский смехотворец Остап Вишня.

Приехали бы и услыхали, что поют.

Зайдите в любую колхозную хату. Взгляните — и там веселятся, поют «Реве та стогне Дніпр широкий…».

Посмотрите, а на столе — высокий колхозный урожай, украинское сало, украинская колбаса…

Забегите и в школу. В школу-десятилетку, которую по-заграничному именуют гимназия. Украинские мальчики и девочки поют по-украински «Вічний революціонер».

Разумеется, вам не слышно, какие песни мы на Украине поем. Может, говорим, не слышно, а может, — слова из песни не выкинешь, — может, простите, вы оглохли…

Недавно мы избрали в украинский советский парламент доярку Задуйвитер и рабочего-каменщика Недайборщ. Такие уж украинцы — куда там! И что же — единогласно избрали.

Почему? Да потому, что в нашей стране трудящийся человек любой национальности дорог и глубоко уважаем.

Что же еще можно сказать?

Был в нашем селе панок. У того пана батраком служил дед Матвей. Дед очень любил панов. Даже молился.

— Пошли, боже, — говорил, — всем панам царство небесное.

Когда над полями украинскими освободительным громом грянула Октябрьская революция и на панов нашла хвороба, этот пан слезно зарыдал. Раньше, когда грабил людей и под свои благородные ноги награбленное подгребал, — смеялся. А тут, значит, взревел.

Дед Матвей и спрашивает:

— Пан, чего это вы так громко ревете?

А пан и говорит:

— Дал бог голос, вот и реву.

Дед Матвей спокойно:

— Да оно, как вам, пан, в сказать: бог дал голос и ослу. Ревите, пан!

Может, этот панок, если его черт не схватил, где-нибудь и теперь за океаном ревет.

Пусть ревет, бог всем дал голос…