Нано

26. Фургон переговоров

— Мы не можем просто ворваться в здание сейчас, мисс.

Голова Рут опущена, но глаза скошены в сторону Амелии.

Фургон, знакомый фургон с рекламными щитами на поверхности и мотоциклом внутри, движется по улицам Аркадии, никто не гонится за вами — по крайней мере, пока — и это изрядно умиротворяет.

Если бы не последние слова Амелии.

— Ты не можешь. — Скорпион тоже смотрит на босса, но уже в упор.

Света передает управление фургоном Бо прямо во время движения и перелезает назад к вам, только чтобы повторить уже сказанное, но на половине предложения осекается и просто вздыхает. На ее лице искренняя тревога, ничем не прикрытая, — она беспокоится не просто за операцию. Она беспокоится за подругу.

Амелия с полминуты смотрит пустым взглядом прямо перед собой, ее ладонь прижата к кровавому пятну на рубашке. К одному из многих кровавых пятен. Когда тишина начинает давить, она вздрагивает и отмирает, моргает несколько раз и вертит головой. Совсем недавно ее решение незамедлительно атаковать «Эккарт» звучало как приговор, как железобетонная плита, но сейчас кажется, что она готова улыбнуться, пошутить и исправиться.

Но она только вопросительно смотрит то на Бо, то на тебя.

— Это все? Остальные тоже выскажутся или все же послушают меня? У нас все еще не демократия, но я как никогда открыта к конструктивным предложениям.

Спустя несколько долгих секунд Бо на водительском сидении пожимает плечами и бросает взгляд в зеркало:

— Ну, это маразм. Но меня учили слушать тех, кто умнее.

— Субординация, наконец-то! — Амелия криво ухмыляется, и в этой гримасе нет ни капли ее обычного юмора.

Она переводит взгляд на тебя. Ты снимаешь шлем и устало вздыхаешь, откинувшись на стенку фургона. Выдерживаешь ее взгляд с абсолютной апатией. Операция в «Затмении» прошла относительно легко, так что... атакой больше, атакой меньше. В конце концов, это не в тебя всадили десятки пуль.

— Выкладывай.

Рут смотрит на тебя с подозрением, Скорпион с неприязнью, а Света с тревогой.

— Мне очень нужно в «Эккарт». — Ты пожимаешь плечами. — Почему бы и не сейчас?

Рут резко вскидывает голову.

— Свои личные мотивы можешь засунуть себе в...

Амелия кладет руку на ее плечо быстрее, чем та успевает закончить. Даже Света и Скорпион удивляются этому внезапному всплеску эмоций от всегда спокойной телохранительницы, чего говорить о тебе. Это как если бы голографический Ленин вдруг ожил и отвесил пинка фоткающимся на его фоне туристам.

— Я благодарна, — осторожно говорит Амелия тебе, — что ты все еще с нами. И я могу заверить, что этот обман с нано был... критически необходим. Жизненно необходим. Я...

— Амелия, — тяжело и грозно прерывает ее Рут, — просто объясни план.

Это первый раз на твоей памяти, когда Рут называет ее не «мисс» и не обращается на «вы». И ты чувствуешь смутное желание придушить Рут голыми руками. Амелия была на грани секунду назад, ты чувствуешь это. Она чуть не рассказала что-то важное.

Но сейчас она уже вернулась в привычное состояние и давить на нее — наверняка значит распрощаться с Крестом до того, как ты сможешь проникнуть в «Эккарт».

Ты стараешься концентрироваться на насущных вопросах. Мыслить поэтапно, ведь это всегда помогало. Ставить близкие и понятные цели. В них не вписываются тайны Креста.

«Эккарт»... С поддержкой Триады они укрепились в Аркадии как охранное предприятие, хотя изначально у них даже не существовало подобного ответвления. Но все равно сейчас они предоставляют защиту, и пусть это не «Ровена», которая расстреляет всех вас еще на подступах к своей военной базе, все равно страшно представить, какое сопротивление вас ожидает.

Но все же... Это не «Ровена». И не какой-то другой гигант оружейной промышленности. «Есть, к чему стремиться», — хмыкаешь ты про себя. Они не сидят на границах драгоценной Аркадии боевыми роботами, не охраняют свои городские офисы и лаборатории с помощью военной техники и не выкладывают в общий доступ соглашения, где ясно говорится, что в ответ на любое неучтенное проникновение они могут открыть огонь на поражение и после не выдать трупы семье, потому что трупов не останется.

«Эккарт» в Аркадии — это все еще три башни, с офисами, работниками и корпоративной охраной. И вряд ли вам нужны все три.

— Нет никакого плана, — говорит Амелия.

Скорпион ругается, Амелия выжидает десять секунд прежде чем продолжить.

— Кроме того, который мы уже обсуждали до закатывания вечеринки с Шестом.

— Ты понимаешь, что я вообще не в курсе? — спрашиваешь ты.

— А ты понимаешь, что я не могу в открытую рассказывать все это сейчас?

Амелия бросает взгляд на металлический контейнер с сердцем Красного Шеста. Электроника в нем призвана блокировать любой сигнал, но доля смысла в этой конспирации есть — да, Бумажный Веер не носила в себе колонию нано, и все встреченные вами мафиози погибали вместе со своими крохотными ботами, но кто знает, не изменилась ли ситуация с тех пор. Если кто-то может слышать вас...

— Я скину конспект, — находит решение Света.

Амелия кивает и продолжает:

— В этом смысл такой быстрой атаки. Если Дракон может отследить местонахождение своего мода, то пусть он видит «Эккарт», а не наше убежище. И больше того — пусть все видят «Эккарт». Мы взломаем мод и вытащим всю информацию из него, пользуясь оборудованием внутри башни. По-моему, нет способа яснее показать, что я, как настоящая владелица корпорации, по-прежнему не хочу иметь с Триадой ничего общего.

Амелия хмурится и добавляет уже не так уверенно:

— Ну, если кто-то этого еще не понял.

— И если Триада атакует нас там... — продолжаешь ты.

Ты начинаешь понимать. Триада, ворвавшаяся в офисы «Эккарт»? Или, еще лучше, прошедшая спокойно, как к себе домой? Да, даже последний идиот в курсе того, что корпорация сотрудничает с мафией, но показывать это так открыто — все равно риск. Прямое подтверждение того, что «Эккарт» те же преступники, только в пиджаках.

Ты бросаешь взгляд на реальных преступников в пиджаках, окружающих тебя.

Но все равно!

Недовольство коллег с большой земли. Возмущение среди простых жителей. Причина для пересмотра договоренностей со стороны союзников. Повод к шантажу со стороны конкурентов. Позиция Лионеля Ламбера здорово пошатнется, если Триада открыто вмешается в конфликт. Позиция Амелии, как сияющего борца с мафией, взлетит до небес.

...Наверное, Гектор будет счастлив, если так случится.

— Если Триада атакует нас там, это будет значить, что Дракон чертовски отчаялся, — заканчивает Амелия. — Он в жуткой ситуации — или ждать, пока мы выясним все о нем и придем поговорить, или собственноручно отсечь себя от «Эккарта», по крайней мере, на время... и все равно ждать нас. Выяснить все о нем — это обязательный пункт, знаете ли. Мы должны сделать это, даже если вся Триада ломанется в нашу башню. Плюс в том, что он не знает, какую из трех башен мы собираемся атаковать. В идеальном мире я б поставила на то, что он выберет неправильно, и пока мы спокойно добудем информацию, он атакует другое здание, чем скомпрометирует и себя, и Ламбера... — Она мечтательно вздыхает, но тут же трясет головой и возражает сама себе. — Но мне бы не хотелось лишних жертв среди работников. Моих будущих работников.

Она самодовольно ухмыляется. Черт, ее лицо сейчас — из разряда тех лиц, которые хочется ударить, только чтобы стереть эту напыщенность. Остальные не разделяют ее уверенности, но кивают по очереди. Последней соглашается Рут, и то только после того, как Амелия легко стучит ее по плечу. Запоздало кивнув, Рут достает из-под сиденья спортивную сумку. В тесноте фургона все неуклюже меняют окровавленные рубашки на чистые, Амелия начинает отправлять команды с наладонника, а ты листаешь план, скинутый Светой, и вместе с тем проверяешь сводки новостей по слову «Эккарт».

Время выбрано удачно — ты понимаешь, почему Света недавно беспокоилась, что Крест не начнет операцию в ближайшие дни. Сразу несколько мероприятий пересекаются здесь, создавая окно на три дня (два из которых уже прошли), в которые в нужной вам башне, третьей, будет меньше всего сотрудников. Со стороны все выглядит максимально невинно — кто-то уехал на конференции, кого-то перекинули на другие проекты, у кого-то командировки на большую землю или отпуска... Многие из событий спланированы задолго до этого дня, так что нет повода для подозрений, но за последнее время ты, черт побери, научился смотреть шире.

...У них есть союзники в корпорации. И, скорее всего, примерная дата атаки была выбрана довольно давно.

Прямо твои догадки никто не подтвердит, но и не надо. Это не то чтобы слишком удивляет — скорее даже, успокаивает.

Башня выглядит... подозрительной. И тоже — удачной. Список имен сотрудников время от времени меняется, ты думаешь, что данные забираются напрямую с постов охраны. Некоторые имена выглядят смутно знакомыми... Вроде бы ты мельком видел их, когда читал о конфликте четырехлетней давности, когда Амелия впервые объявилась в Аркадии и попыталась вернуть себе корпорацию законно.

Ты открываешь наладонник, чтобы сбросить сообщение Гектору. И... ох, да. Ты заблокировал вызовы от него, прежде чем войти в «Затмение». И теперь у тебя с десяток пропущенных звонков и гневных посланий.

«Я знаю, что в „Затмении“ действительно стреляли, — пишешь ты, мельком просмотрев содержимое. — Нет времени объяснять, просто скинь мне имена самых верных последователей Ламбера».

Может, твое волнение передается Гектору на расстоянии, но в этот раз он не звонит, а выполняет просьбу. Ты сверяешь списки и да, многие имена в нем совпадают — Амелия выбрала башню с наибольшей концентрацией явных предателей. Присутствие союзников Креста внутри корпорации становится еще более очевидным.

Гектор продолжает, но тут уже остается верен себе хотя бы частично: не звонит, но скидывает голосовое. Мерзкая привычка.

«Я узнал насчет той Восьмерки, Вик, того парня, которого отправили за нами».

«За мной», — поправляешь ты про себя, но внешне никак не реагируешь, в окружении Креста.

«Да, он правда из „Эккарт“, последнее имя — Калинин Феликс Михайлович, возраст...»

Остальная информация несущественна — ты смотришь на список имен и видишь его.

Черт. В этом здании будет как минимум одна Восьмерка. Ты просишь скинуть тебе имена других бывших шпионов, но двое оставшихся, если верить информации Гектора и Амелии, в данный момент находятся на другом конце города.

Молчать об этом ты уже не можешь.

Вопрос прорывается сам собой, но ты рад ему.

К черту все, тебе нужна ясность.

— Ты знаешь, что в нашей башне есть один из моего вида?

«Вида». Ага. Звучит хорошо.

Отстраненно.

— Это неудивительно. — Амелия пожимает плечами. И признается серьезно. — Вот почему я так надеялась, что ты останешься с нами.

— Дерьмо собачье. — Ты против воли улыбаешься, злобно и дико, скулы сводит непривычной гримасой. — Сворачивайся со своей лестью, это не работает.

— Но мы правда... — вскидывается Света.

— Ты — возможно. — Ты бросаешь в ее сторону быстрый взгляд и вновь поворачиваешься к Амелии. Ее лицо нечитаемо. Нечитаемо, и это маркер того, что ты попал в точку. — Но не она. Не она с ее врожденными навыками болтовни с сомневающимися сотрудниками блистательной корпорации. Ты осознаешь это или списываешь на гены?

Ты вспоминаешь, как она обрадовалась, узнав, что ты все еще с Крестом после твоего похода в «Пентхаус». Тогда не казалось, будто она играет, но сейчас стоит отодвинуть в сторону собственное эго и предположить худшее.

...Тебе ведь понравилось это ощущение, верно? Ощущение того, что кто-то действительно рад, так рад твоему появлению. И вовсе не из-за твоих возможностей.

— Ты думаешь, что мы используем тебя, — отвечает Амелия спокойно. — Так, допустим, это правда. И что тогда?

— Все просто. Я тоже вас использую.

Пожалуй, говорить это в присутствии Рут, прожигающей тебя злобным взглядом, — не самое мудрое решение. Но плевать, пора расставить все точки над «и». Ты наклоняешься вперед, ближе к Амелии. Рут дергается, но Амелия кладет ладонь на ее предплечье. Кожа там неправдоподобно напряжена, синтетическое покрытие готово лопнуть под давлением внутренних модов.

Тебе плевать на это.

— Мне нужны все сведения о других Восьмерках, что есть у корпорации. И это тоже — «обязательный пункт, знаете ли».

Рут открывает рот, но Амелия снова останавливает ее жестом. Коротким, четким, выверенным. Спина Амелии совершенно пряма, лицо невозмутимо, и форма Креста только подчеркивает то, что движущийся по дороге фургон мгновенно превращается в кабинет переговоров.

— У тебя будет время их забрать, — кивает Амелия. — И будет... моя поддержка, когда я верну себе корпорацию. Достаточно?

Для преступницы она слишком легко разбрасывается обещаниями насчет своего будущего положения главы корпорации, но кто ты такой, чтобы отказываться от заманчивых перспектив. Теперь хотя бы ясна цена.

И... Опомнившись, вырвавшись из внезапного помутнения, ты вдруг понимаешь, что она не упомянула тот факт, что Крест все еще в курсе твоего прошлого и твоей личности.

Она не попыталась вновь применить шантаж.

Едва заметно нахмуренные брови, поджатые губы, помутневший взгляд... Она выглядит уязвленной. Что она там говорила? Что Крест — единственные «хорошие ребята» в Аркадии?

...Наедине с целым чертовым корпоративным заговором и на пороге технического скачка мирового значения — разве можешь ты верить в чью-то искренность? В что-то... человеческое.

Ты вспоминаешь, что Амелия верит, несмотря даже на свое не-совсем-человеческое происхождение и жуткое предательство в прошлом. Ты был прав. Ты был прав каждый раз, когда, встречаясь с Дайсом, думал, что никогда не воспитаешь в себе столько болезненной человечности, сколько есть у него. И — не хочется думать об этом — у Амелии. Возможно.

Может, ты думаешь о ней слишком плохо. Может, это все еще тактика в переговорах.

Молчание тянется, и ты замечаешь, что Бо сбавил скорость. Он беспокойно ерзает на водительском сидении и бросает взгляды в зеркало.

— Босс, — наконец, прерывает он ваше тихое противостояние, — мы близко.

— Достаточно? — повторяет Амелия тяжелым голосом.

— Договорились, — киваешь ты.

Амелия кивает в ответ, и ты начинаешь буднично проверять пистолеты и настройки шлема. Напряжение внутри фургона спадает, но тут вновь вмешивается Рут. И это вновь неожиданно — второй раз за поездку она нарушает собственный, молчаливый и собранный, образ.

— Это не просто договор, Джинн. — С ее губ едва ли не капает яд, глаза прожигают насквозь. — Это значит, что сейчас ты пойдешь и сделаешь все, что в, твою мать, твоих силах, чтобы эта атака прошла безукоризненно. Это значит, что сейчас ты один из нас и ты умрешь за нас, если это потребуется.

Это словесное нападение пробуждает все те же почти забытые инстинкты. Как тогда, в «Пентхаусе», когда тебе критично необходимо было получить код доступа к сценариям. Ты вновь становишься чужим кошмаром — шпионом, который пойдет на все ради выполнения цели, и знает это.

И рад этому.

Где там те заблокированные нейроны, отвечающие за твою готовность служить?..

Ты хочешь вцепиться ей в глотку.

За то, что она напоминает тебе о твоем вечном протоколе.

И... просто. Потому что ты можешь, и, черт, это было бы славно.

— Я умру за вас, — отвечаешь ты тем тоном, которым обещаешь кому-то смерть, и стряхиваешь чужое давление. Скалишься. — Но не от твоей руки, так что брось эти паршивые угрозы. Я Джинн, и мы заключили контракт только что.

Никто не будет приказывать тебе, что делать, да? — ты вспоминаешь это. — Даже ты сам.

Давнее. Собственные мысли, которые становятся чужими, и чужие мысли, которые становятся твоими. Так плотно смешиваются, что ты не улавливаешь начала и конца. Эта мысль уже приходила к тебе — когда ты хотел пристрелить Стикса в своей квартире, когда ты чуть не разорвал на части снайпера Термитов и Бага... и раньше. Когда ты настолько терялся в собственной злости, что забывал про цель.

Необоснованная агрессия.

Плохая память.

Апатия.

И, такая же внезапная, — жажда адреналина.

Иногда ты думаешь, мог ли мутировать этот постоянно подавляемый протокол во что-то другое?

Цифровая эволюция обычна для свободных программ. Для поломанных, устаревших и испорченных программ — в том числе. Ты наблюдаешь ее каждый раз, когда выбираешься на окраины: сбивающиеся в стаи дроны и бесхозные боты, которые бродили бы без присмотра по помойкам, если бы не местные умельцы. Твой мозг тоже программировали, так что было бы очень самонадеянно считать его слишком сложным для подобного.

Отмирание части нейронов — все твои проблемы легко списать на те рамки, в которые ты сам себя поставил, но...

Но что если нет?

Что если это последствия, которые не предвидел ни ты, ни Док семь лет назад? Что если...

Фургон замедляется и замедляется — Бо будто дает вам последнюю возможность договорить... Или вцепиться друг другу в глотки. И, черт, это было бы...

Ты вздыхаешь и выдавливаешь улыбку — слабое предложение перемирия.

— Брось это, — повторяешь ты уже спокойно. — У нас есть башня, которую нужно захватить.