Нано

29. План В

Амелия по-прежнему смотрит в наладонник, и тебе хочется схватить ее за плечи и потрясти как следует. Просыпайся, черт бы тебя побрал, у тебя нет времени на новые планы, на всю ту информацию, которую помог достать Чарльз! Вы все еще не выбрались. Крест все еще сражается и погибает где-то между десятым и четырнадцатым этажом.

Спустя несколько минут Амелия поднимает голову, ее взгляд медленно останавливается на Рут.

— Ты должна уходить. Сейчас.

Ты почти не удивляешься тому, что и эта часть плана — та, где Рут ваш пропуск на выход — тоже катится к чертям собачьим.

Но проблема в Рут.

Она стоит как вкопанная. В повисшей тишине только пощелкивают едва слышно ее руки-лезвия, автоматика в них.

— Ты должна помочь остальным. Вывести их из здания. И ты можешь это сделать.

Амелия была занята не информацией о Драконе, а попытками спасти своих людей из здания, и сочла Рут лучшим помощником для них. Теоретически, ты тоже можешь помочь остальным. Но в общем и целом Амелия права — ты все еще не в курсе всех вариантов отхода, которые разрабатывал Крест.

Объяснить это Рут — задача невыполнимая.

Да еще и Чарльз не добавляет оптимизма.

— Амелия, ты помнишь, что он — все еще виджиланте? — спрашивает искин, сложив руки на груди и глядя на тебя со скепсисом. — Которые вообще-то карают преступников, а не помогают им выбраться из захваченного ими же здания.

— Ох, он хуже, — злобно говорит Рут. — Он не виджиланте, он долбаный шпион.

— Я уже давно не шпион, — огрызаешься ты автоматически.

Слова — единственное, что помогает справляться с этим напряжением, когда ты не знаешь, как отреагирует дальше Рут и что выкинет Амелия.

— У меня с ним, — Амелия резко кивает в твою сторону, — договор. Он не тронет меня и не бросит здесь. Ему все еще нужна помощь с Восьмерками, когда...

— Если, — жестко говорит Рут. — Не «когда», а «если», мисс. Неужели вы не видите, что сейчас мы, как никогда, близки к провалу, и корпорация может так и остаться в руках Ламбера?

Это одно из самых длинных и самых прочувствованных предложений, которые ты слышал от Рут, не считая вашей ссоры перед нападением на башню, — и оно бьет Амелию под дых. Она судорожно вздыхает, на миг растерявшись, но быстро приходит в себя и смотрит на телохранительницу уже с плохо скрываемой злостью.

— Это приказ, Рут. У меня все еще есть план, и уже поздно прекращать мне верить. Самое, твою мать, неподходящее время!

Еще полминуты Рут просто смотрит. Ее губы плотно сжаты, ноздри гневно раздуваются, но она молчит в ответ на этот выпад.

Потом резко разворачивается, и клинок мелькает в опасной близости от твоего шлема. Ты отшатываешься, на автопилоте хватаясь за пистолет, но Рут просто указывает на тебя, а не пытается задеть.

— Ты...

Ее рот почти не двигается, слова вылетают со свистом. Она говорит, имея в виду каждое слово:

— Если ты позволишь ей умереть, я заживо сниму с тебя кожу.

— Это так вы развлекались в том спецназе, откуда тебя вытащили? — спрашиваешь ты. — Мило.

Она проносится мимо, как снаряд. Как чертова ракета. И она движется прямо к тем, еще незнакомым тебе членам Креста и их противникам, которым ты в данный момент совсем не завидуешь.

Ты переводишь взгляд на Амелию.

— План?

Она отвечает не сразу, еще несколько секунд смотрит вслед Рут, потом на Чарльза, потом себе под ноги.

— План, — наконец, кивает она. — Да, конечно... План.

Вы прощаетесь с Чарльзом. Ну, Амелия прощается — многословно выражая уверенность в скорой встрече. Искин смотрит на вас, уже спрятавшись за стандартным образом и стандартными фразами. Амелия обрезает ленты чипов, варварски обрывает крепления, а сам протез швыряет на пол и несколько раз стреляет из пистолета.

— Нашла все, что хотела?

— Да, — просто отвечает она.

Не так ты представлял момент, когда местонахождение Дракона откроется Амелии. Не так его представляла и она. Ее лицо белое. Теперь, наедине, она вновь кажется растерянной донельзя — все еще неспособной принять тот факт, что корпорация внезапно узнала о планируемой атаке слишком много. Предатель кто-то из тех одиннадцати человек, о которых она говорила. Он скован в действиях, иначе «Эккарт» подготовилась бы гораздо более основательно. Перекос сейчас не в вашу пользу, но — за счет банальной численности. Это не рассчитанная ловушка, а попытка изменить ситуацию в последние минуты — а значит, предатель отослал информацию о планируемой атаке в недавнее время. Да, план подразумевал «окно» в графике местных сотрудников, но несколько часов назад никто еще не знал наверняка, что Крест наступает прямо сейчас.

Или...

— Амелия. Ты уверена, что эта лишняя охрана — именно охрана, а не переодетая Триада?

— Теперь — совсем нет, — подтверждает твои догадки Амелия.

— Может, это сыграет нам на руку, когда полиция будет разгребать трупы.

— Это помогло бы, если бы Триада вмешалась после нашего нападения. Если бы кто-то видел, как они входят. Но она уже была здесь, когда мы появились, и наверняка у них все в порядке с документами и пропусками. Нас ждали.

Она вздыхает и смотрит на тебя. Наконец, кивает.

— Идем. План Б.

— Он уже был, — напоминаешь ты. — В лифте.

— Это другой план Б. Личный. Исключительно для меня.

— Еще один знакомый искин в недрах корпорации?

Амелия мотает головой и выходит из конференц-зала. Ты обгоняешь ее, привычно следя за окружением через датчики шлема.

В коридоре знакомая картина — все те же изуродованные тела, разве что кровь уже не льется ручьями. Пол весь красно-розовый, твои ботинки слегка прилипают на каждом шаге. Амелия говорит, аккуратно переступая через трупы:

— Если Лионель не полный мудак... А он все-таки не полный мудак, должна признать... То он уже должен предложить нам переговоры. Встречу в обмен на жизни заложников. У нас с ним, как-никак, личные споры.

— Мы держим кого-то в заложниках?

— Технически, — Амелия пожимает плечами и кивает в сторону офисов, — бери любого.

— И почему мы не можем просто встретиться с основной группой и выйти с ними?

— Потому что... Ладно, потому что я надеюсь встретиться с Лионелем. — Амелия резко дергает головой. — И потому что не задавай вопросов, вот почему.

Вы спускаетесь по лестнице. Там нет площадки, часть ступеней обвалилась, и вы перебираетесь вниз, цепляясь за стальные перила и прыгая, балансируя на остатках плит и вжимаясь в стены. В другом крыле — ты можешь видеть на наладоннике Амелии — основная группа медленно продвигается к одному из служебных выходов.

Вы же двигаетесь к центральному входу. Это объясняет, почему на вашему пути только обычные сотрудники, — никто не рассчитывает, что Крест будет убегать через главный холл, напротив которого толпятся копы и ждет эккартовский спецназ.

— Не прорываются, — отмечает Амелия спокойно. — Похоже, что я все же была права, и Лионель боится, что мы просто начнем отстреливать всех, кто попадется под руку.

Уже не в первый раз ты задумываешься о том, что Лионель Ламбер не такой уж и злодей. Он подставил своего друга, стал причиной смерти целого семейства, но... Ты смотришь со дна. Со дна, на котором всем, откровенно говоря, плевать, что какая-то там семья из числа больших корпоративных шишек померла пять лет назад. И Лионель Ламбер мог бы спустить спецназ на захваченное террористами здание — никто его не осудил бы, пожалуй. У него хватило бы денег подтасовать информацию, выставить нападение гораздо более кровавым и беспринципным, так, чтобы его даже похвалили после за быстрые и жесткие действия.

Но он все еще боится за своих сотрудников — и это говорит о многом.

Обстановка на первом этаже не так минималистична и стандартизирована, как в офисах, наоборот — ты видишь тяжелую мебель, знакомую по воспоминаниям Амелии, темное дерево и зеленую ткань, тщательно расставленные повсюду дизайнерские безделушки. Эккарты и башни превращали в собственный дом. Странно, что Ламбер не изменил этого.

Главный холл пустынен. Работников нет, охрана мертва или без сознания, рамки и сканеры в проходах навязчиво пищат о неисправностях. Где-то за стенами колышется людское море, живая, взбудораженная Аркадия, но здесь... Главный холл нереалистичен — как нечто старое, мертвое и неприкосновенное посреди кипящих людских потоков.

Неприкасаемое.

Как заразный труп.

Как очаг болезни.

Пять тел лежат у дверей, еще два — рядом со стойкой, один у лифтов. Часть мебели повалена, по зеленому ковру в зоне ожидания и темному паркету рядом размазана кровь, следы ведут в разные стороны, но все же ты с облегчением отмечаешь, что только двое из восьми убиты — остальные еще могут выкарабкаться, спасибо броне, химии и модам.

Амелия проходит мимо стойки в небольшой бар, созданный для ожидающих гостей, неофициального закрепления сделок и маленьких корпоративных праздников. Она идет вглубь, находит дверь в кухню и склад, там еще одну. И хранится там вовсе не алкоголь или продукты.

Люди.

Комната специально на случай нападения, с бронированной дверью и электронным замком. Амелия вскрывает его, шепча благодарности Чарльзу, и около двадцати сотрудников — в основном, уборщиков, администраторов и официантов — отступают, отдавливая ноги соседям.

Охранник один, и он не стреляет, хотя и поднял пистолет, едва вас увидел.

— Брось, — говорит ему Амелия и легко стучит тебя по плечу, призывая в свою очередь убрать оружие. — Брось пистолет, и никто не пострадает.

Он, умнее многих, слушается.

Амелия рассеянно кивает, обводя взглядом людей, и вдруг указывает на кого-то во втором ряду.

— Ты! Подойди!

Молодая девушка примерно одного роста с Амелией. В черной рубашке и зеленой жилетке — официантка. Она трясется так, что едва не падает, подходя ближе. Она молчит и старается не плакать, но слезы все равно текут и текут, и все ее лицо блестит от них.

— Раздевайся.

Глаза девушки округляются, губы изгибаются и дрожат.

— Ох, нет! — Амелия едва не подпрыгивает, осознав, как прозвучали ее слова. — Просто рубашка и жилет, живо! Я даже обменяю их на свой пиджак, если хочешь! Или, ну, ты можешь выйти и показать, где тут у вас раздевалка, потому что я знаю про эту комнату, но где тут рабочие помещения, и... Просто, черт побери, не усложняй!

Она поспешно срывает с себя одежду и хватается за пиджак Амелии, отступает обратно, как будто объяснения и предложение прогуляться до раздевалки испугали ее еще больше, чем первая фраза.

— Видишь, все нормально? — Амелия широко улыбается. — Я заблокирую дверь, но через пару часов, а то и раньше, вас отсюда выпустят. И, последнее...

Она осторожно протягивает к ней руки и вытаскивает у нее из волос заколку. Движения точные и легкие, но официантка вздрагивает, как от удара.

— И ничего страшного не...

— Пошли отсюда.

Ты вытаскиваешь Амелию из комнаты и, запирая дверь, добавляешь:

— Ты похожа на конченую психопатку, когда пытаешься кого-то успокоить.

— Издержки воспитания.

Амелия не переодевается, но, покинув бар, прячет одежду за стойку в главном холле и указывает на тело охранника.

— Это для тебя. Должно подойти.

Ты смутно догадываешься, как вы должны покинуть здание.

— Но сначала... — Амелия смотрит на наладонник. — Дождемся Лионеля. Он уже высказал желание встретиться с захватчиками, и я с ним... — Она набирает что-то. — Только что согласилась.

Вы ждете недолго. Рут и основная группа, по словам Амелии, как раз выбралась наружу. Для того, чтобы следить за обстановкой, вам даже не нужны собственные дроны — происходящее транслируют по всем каналам. С наладонника Амелии ты наблюдаешь, как перед входом останавливается еще одна машина и как ее покидает одна-единственная фигура.

— Спасибо, Лионель, — шепчет Амелия. — Человек принципа.

Они договорились встретиться один на один, и он согласился. Репортерские дроны, пытающиеся проскользнуть за ним следом, падают, подбитые.

Ты оглядываешься на внутренние камеры.

— Кто-нибудь видит нас?

Амелия качает головой.

— Это личная встреча все-таки. С глазу на глаз. Хотя он все записывает на линзы, конечно.

— Черт, он... смел.

— Еще как, — едва слышно шепчет Амелия. — Самый смелый человек из всех, кого я знаю.

На секунду тебе кажется, что она вовсе не горит желанием с ним поквитаться, настолько искренне звучит это признание. Но Амелия тут же сбивается на злой, нервный смех.

— Ну, самый смелый человек после моего отца, которого он убил.

Она выкидывает маску в сторону и добавляет на выдохе, когда дребезжание на полу затихает:

— Сука.

— Мы точно собираемся с ним говорить?

— Конечно, — отвечает Амелия с самым невинным видом. — Это наш пропуск обратно в благословенную Аркадию! Да и стала бы я нарушать правила ведения переговоров, когда сам Лионель Ламбер так храбро вышел мне навстречу?!

Ее голос повышается, звенит и разносится по пустому холлу. Дверь открывается, и внутрь проходит Ламбер.

Он слышит ее последние слова.

— День добрый, Лионель, — широко улыбается Амелия.

Так вот каков ваш герой. Ты держишься за пистолет и, пользуясь возможностью и камерами шлема, разглядываешь президента компании.

Он высок, выше тебя на голову, фигура худая, движения спокойные и точные. Светлые волосы лежат волос к волосу, кожа по-молодому гладкая, но уголки глаз опущены, вокруг них заметны морщины; линия челюсти ровная, но губы искривлены, будто в вечной едва заметной ухмылке. Лицо не идеально, но красиво, запоминается само собой — искусственный эффект, эти черты выверены хирургами и, вероятнее всего, пиар-отделом корпорации.

Лицо успеха.

Ты видел Лионеля Ламбера раньше в новостях, но вживую... Он чем-то напоминает Тобиаса. Он чем-то напоминает Доминика Эккарта на фотографиях. Ты с трудом улавливаешь это — ауру... старости. Старомодности. Стиля минувших веков или иного мира. Смешно — корпорации неотделимы от Аркадии, гаранты ее независимости, но при прямом столкновении с главой «Эккарт» тебя все равно бьет это: «он чужой». Он с большой земли, его корни раскидываются дальше и шире, чем вся ваша драгоценная свободная зона, он прибыл издалека и стал хозяином здесь, но...

Еще смешнее то, что ты считаешь так, тогда как сам никогда не был своим в Аркадии.

Ты отмечаешь, что невольно задержал дыхание.

Он эффектен, этого не отнять. Он идет так, как будто его совсем не трогают тела вокруг и кровавые пятна, пищащие детекторы и сама Амелия, застывшая напротив него.

— Амелия, — говорит он.

Только имя.

Он останавливается и старательно поправляет рукава серого пиджака, разглаживает несуществующие складки. Ты не раз наблюдал точно такие же повадки — у Амелии. С той только разницей, что Лионель совсем не улыбается, если не считать его отточенную черту-ухмылку, опознавательный знак.

— Здравствуй, Лионель. Скучал?

Жаль, ты не можешь сказать Амелии, чтобы она тоже прекратила улыбаться — напротив собранного и невозмутимого Лионеля она выглядит... спорно. Ее психопатичный оскал хорош для разговоров с бандитами, а не для того видео, которое записывается на линзы Лионеля и скоро будет доступно всей Аркадии.

Но ты сильно сомневаешься, что в этот момент способен что-либо донести до Амелии, даже представься тебе такая возможность.

— Оставим расшаркивания, Амелия, — продолжает Лионель. — Сколько твоих людей еще в здании? Я обеспечу им свободный выход, если вы не тронете заложников.

— Очень благородно, — с преувеличенной сосредоточенностью кивает Амелия.

Она расхаживает туда-сюда какое-то время — рука обхватывает подбородок, брови нахмурены, — превращая переговоры в фарс. Потом останавливается и поднимает вверх указательный палец.

— Прекрасный вариант, Лионель, но... Почему ты вообще решил, что у нас нет запасного плана? У нас всегда есть запасной план, знаешь. Иначе Крест бы никогда не протянул в Аркадии столько. И никогда бы не прижал Триаду — как там, Желтый Дракон уже сообщил тебе о своем стремительном падении?

Лионель улыбается мягко и кротко, словно ангел небесный перед неразумным ребенком, стреляющим в него из водяного пистолета.

— Опять твои фантазии, дорогая Амелия. В другой раз я бы даже поддержал твою борьбу против Триады... Если бы в своей паранойе ты не считала саму «Эккарт» ее союзниками.

— Конечно-конечно, — Амелия вздыхает и качает головой. — Но просто ответь, Лионель. Почему ты решил, что ты нужен мне, чтобы выйти наружу?

Она поднимает руку с пистолетом с показушной расслабленностью, безмятежно улыбается и склоняет голову набок. Лионель делает шаг назад, но быстро возвращает самообладание. Его голос острый и резкий:

— Ты отлично знаешь, что это ничем тебе не поможет. Без меня тебе точно никогда не вернуть себе корпорацию.

— Может быть, нет! — горячо кивает Амелия. — Но мне будет просто очень, очень приятно тебя пристрелить!

— Амелия, — тихо говоришь ты.

Что бы там не происходило между ними, но труп Лионеля не поможет вам выбраться. Ты надеешься, что она тоже это помнит.

К сожалению, тебя слышит нынешний президент компании.

— Если у тебя есть хоть капля здравого смысла, останови ее.

Амелия бросает в твою сторону косой взгляд.

— Или вспомни про договор.

Твоя рука уже тянется к ней, как ты останавливаешься.

...Да, договор.

Ты вдыхаешь и выдыхаешь.

— Договор? Я могу предложить бо...

— Да как ты смеешь!

Твоя рука перехватывает руку Амелии, но поздно — она отчаянно вырывается и стреляет снова.

Уже в труп.

— Как ты смеешь выкупать у меня моего же союзника?! — возмущенно спрашивает Амелия. — Отпусти меня немедленно!

— Какого черта ты творишь?! — кричишь ты.

— Спасаю нас!!! — Амелия кричит громче.

Восстановив дыхание, она повторяет:

— Спасаю нас. Он еще жив.

Ты отталкиваешь ее в сторону, чтобы она не выстрелила в третий раз, сам подбегаешь к Лионелю. Он и правда жив — под пиджаком заметен бронежилет. Но две пули это две пули, а Лионель не генный модификант, и Амелия точно знала, куда стрелять. Подойдя ближе, она стреляет снова и поворачивается к тебе, все еще возмущенная и Лионелем, и тобой.

— Вот теперь — точно сработает! — восклицает она. — Наш план!

И пинает тело в бок.

Лионель едва-едва дышит, потеряв сознание от шока и боли. Схватив со стойки один из сканеров, ты отмечаешь, что и его чипы в аварийном состоянии, больше не ведется запись видео и звука. Мощности переброшены на поддержку жизнеобеспечения. Да еще...

— Скорая и представители страховой несутся сюда прямо сейчас, — бодро говорит Амелия, скидывая белую рубашку и заменяя ее на припасенную черную. — И так как я преотлично знакома с соцпакетом «Эккарт», уверяю — они будут здесь с минуты на минуту. И обязательно, несмотря ни на что, ворвутся прямо сюда...

Доносится хихиканье.

— ...Или «Эккарт» просто сожрет их живьем, поверь мне, это слишком большие деньги даже для фактического самоубийства.

— Или они уже приехали вместе с ним! — рявкаешь ты в ответ, выкидывая в сторону шлем. — И уже здесь!

Ты бросаешься к охраннику, на которого Амелия указала раньше, стягиваешь с неповоротливого — особенно неповоротливого! — тела бронежилет и поспешно расстегиваешь форменную рубашку.

— Нет, это было бы неудобно! — еще веселее откликается Амелия, закалывая волосы. — И ты видел трансляции — там только городская скорая, а она не сунется в пекло.

— Да, но...

Одежда охранника тебе велика, и из-за нервов и перспективы быть не просто пойманным, а пойманным в незастегнутых штанах ты впрыгиваешь в нее быстрее, чем когда-либо в своей жизни.

— Но она могла там быть!

— Но не была!

Амелия подскакивает к тебе и машет руками.

— Быстро, ударь меня в нос! И в глаз!

Тебе не нужно повторять дважды — ты бьешь ее прикладом и тут же возвращаешься к охраннику, чтобы оттащить его тело вместе со своей одеждой за стойку.

— Не туда! — кричит Амелия очень гнусаво. — Лучше в бар!

Ты материшься, но слушаешься. Таскание тяжестей еще никогда не было таким стремительным, и ты чувствуешь, что малость надорвался. Но это оправдано, так как...

Так как иначе спецназ бы быстро заметил полуголое тело.

Он врывается в главный холл ровно через пять секунд после того, как Амелия, вдобавок к сломанному носу и быстро заплывающему глазу, проводит ножом по своей щеке. Ее лицо теперь — просто кровавое месиво, в нем больше не разобрать черт, знакомых всей Аркадии, и она очень натурально кричит и плачет, стоя на коленях над телом Лионеля и подняв руки. Спецназ валит тебя и ее на пол, но вскоре поднимает и толкает к дверям. Ворвавшаяся вместе со спецназом медбригада укладывает на носилки тело Лионеля, кто-то уже подключается к его чипам. Ты бежишь вместе с ними, глотая уличный воздух, внезапно пьянящий, и таща за собой Амелию, которая спотыкается, трясется, плачет, но все же очень резво запрыгивает в фургон скорой помощи. Ни ее, ни тебя не выталкивают наружу, и вскоре ты понимаешь, почему — пока двое врачей подключают Лионеля Ламбера к аппарату жизнеобеспечения, третий обращается к вам:

— Зафиксируете время прибытия?

...Чтобы всемогущая «Эккарт» видела, что помощь оказана вовремя и, как выражается Амелия, не съела их живьем.

Скорая несется по улицам, и больших трудов стоит сохранять сосредоточенное выражение лица.

Вы выбрались.

Вы, черт возьми, выбрались.

Из оцепленного здания, с полумертвым Лионелем Ламбером на руках. Через пару минут спецназ уже должен найти тело охранника, а может, и открыть комнату с сотрудниками, но пока что...

Один из врачей тормошит Амелию, пытается добиться от нее ответов, подписи в планшете со временем прибытия скорой или хотя бы протянутой руки, чтобы вколоть обезболивающее, но она только улыбается, глядя на тебя.

Яркая белая улыбка на окровавленном лице.

— Ах да, — сдерживая смех, обращается Амелия к врачу, — не могли бы вы высадить нас на углу?..