Неждана

Глава 20 На переправе

Иван ждал Неждану на переправе вторые сутки.

Сразу за рекой дорога расходилась в разные стороны. Три главные путя потом ветвились и прирастали множеством мелких дорог, дорожек и тропок. Чтобы не заплутать, да не перескакивать опосля, как вороны, с ветки на ветку, важно было сразу попасть на нужную дорогу.

Не случайно местом встречи Ванька выбрал разъезжий пятачок сразу за переправой. Парень глядел во все глаза на реку, на конных и пеших, которые перебирались на другой берег по крепкому льду. Заглядывал в кажные сани и вертел кудлатой башкой во все стороны, не хуже какого филина.

Каллистрат недовольно фыркал и прядал ушами. Пар валили из его ноздрей и оседал инеем на морде. Буланый богатырский конь в придорожных березках всем мозолил глаза. Каллистрат отливал на солнце золотыми боками и на фоне бескрайних снегов просматривался издалека. Рано или поздно в тереме дознаются, куды подевался любимый конь Прозора.

Ванька оглаживал Каллистрата, стряхивал с морды иней, кормил коня сушеными яблочными дольками, покуда те не закончились. Здесь же на переправе выменял у какого-то мужичка за шапку мерку овса да тюк сена. Теперь ухи мерзли, зато конь был сыт. Второго такого конька, поди, и в целом свете не сыскать. Ээх, как жаль будет с им расставаться…

Борода у Ваньки только после двадцати годков начала расти, русая кучерявая. Борода и брови у молодого конюха сейчас тоже заиндевели. Этак и ухи можно отморозить — столько ждать.

Лишь бы все не зря было, лишь бы только Нежданка появилась с того берега, пришла живая да невредимая…

Ванька сам не понял, чем так приглянулся Прозору с Колобудом, но всю неделю они гоняли его за хмельным медом, а потом допускали к себе в хоромы да вели беседы — про невесту да про коней.

Имя своей зазнобы он им не открыл — как уж ни допытывались. Мож, поэтому и стало им так интересно то разузнать. Мож, побились об заклад, что проговорится он рано или поздно, вот все звали да выспрашивали.

Иногда приходилось часами сидеть на бочонке под дверьми и ждать, пока Колобуд и Прозор вспомнят об нем, Ваньке. Вольно или невольно он слышал обрывки их разговоров. Не все, конечно, а — когда громко спорили али близко к дверям подходили, али двери не плотно затворяли.

«Свистульки», «Неждана», «дочка Власа», «ведьмино отродье» — звучали все чаще. Ванька весь превратился в слух.

Когда он понял, что угрожает маленькой соседке, разыскал на ярмарке Талалая, что вечером домой в деревню возвращался, да попросил матери передать, чтобы предупредила Нежданку.

А сам… Сам решил Каллистрата с конюшни свести — отвлечь, значит всех. Очень Ванька понадеялся, что Прозор станет своего любимого конька разыскивать поперед всех дел. Про ведьму с Поспелки, мож, забудет, хоть на какое-то времечко. А девчонка успеет покуда сбежать…

А дальше? Ну, дальше Ванька знал, что на этом его служба при тереме, при княжьих конюшнях закончилась. Знал, что не сносить ему головы, ежели с Каллистратушкой что-то случится. Грустно от того было, да уж делать нечего — кто ж сироту малую спасет, коли не он сызнова.

По первости Иван решил такого приметного коня в сарайчике на окраине Града припрятать, а сам собирался к переправе за Нежданкой ехать на гнедой кобыле. Да, все пошло шиворот-навыворот. Отказался дедок — хозяин сарая за Каллистратом смотреть, хоть и был у них с Ванькой уговор, что коня тот ему на пару дней поставит. Колобуд в пьяном угаре как-то подарил Ваньке перстень яхонтовый, тем кольцом и было за постой коня деду заплачено. Как увидал мужик буланого красавца из княжеских конюшен, так и в отказ пошел — все свои слова назад забрал, не постеснялся. Перстень Колбуда, правда, назад не воротил.

Бросить Каллистрата на произвол судьбы Иван тоже не мог, обещал он Прозору головой за коня отвечать, а свои обещания держать надобно. Да, и сам прикипел он к коньку, чего уж там.

Вот и получилось, что к переправе встречать Неждану, он помчался на золотом коне, что пылал на солнце жар-птицей. Отвлек, называется, внимание…

Кабы девчонка в первый день появилась, мож, все и сладилось бы… Но время утекало овсяными зернами, что сыпал Ванька Каллистрату прямо на снег. Три раза уж покормить конька пришлось.

Доложили уже, поди, Прозору, где, у какой переправы морозит бока его ненаглядный золотой конь.

Теперь вопрос лишь в том, кто раньше поспеет, — Неждана до переправы доберется али Прозор с малиновыми прискачут по его, Ванькину, лопоухую башку.

А ведь Иван даже не знал, спаслась ли энта коза холмогорская, смогла ли девчонка из Поспелки сбежать. Но продолжал ждать и надеяться.

Наконец, вдалеке еще на том берегу, Ванька приметил сани, где все были наряжены в белые шубы мехом внутрь — тятька, мамка и двое детишек, а рядом примостился мальчонка-подросток в шубе из серого козлика — странно это немного показалось, решил Иван эту семью получше рассмотреть, когда сани поближе подъедут. И шуба вроде знакомая, и шапка на мальчишке еще такая смешная, прям, как у него, Ваньки, в детстве была — «третий валенок», неужто еще такие валяют?

Снег искрился и слепил глаза, Ванька разлепил смерзшиеся ресницы, протер зенки и прищурился. Ну, еще хоть чуток поближе подъедут, тогда понятно станет.

А ведь мамка у него хитрая, могла Нежданку мальчонкой обрядить? Патлы ее, поди, все под шапку запхали, да, и паренек пригожий получился.

Мальчишка в санях прятал нос в воротнике, поэтому лица пока было не разглядеть. Но Ванька уже увидал еще одну примету — валенки. Валенки точно были его, ему тятька их подшивал — один коричневым лоскутом кожи, а другой — черным. Помнится, батька сказал, что в снегу вовсе не видно, что они разные, а двух одинаковых обрезков у него не нашлось.

Наконец-то! Как долго он ее ждал… Вроде бы всего полтора дня на морозе… Или всю жизнь… Да, такую козу холмогорскую он и еще пять лет подождет. Он же — кремень!

Выбравшись за ворота трактира, Неждана сразу приметила семью в белых шубах, пошитых мехом внутрь. «Левобережные, — подумала она, — чай, за реку едут.»

— Тетенька-тетенька, — звонко закричала Неждана. — Можно с вами до переправы?

Женщина улыбнулась и откинула в санях кусок шкуры, приглашая садиться.

— Пошто нам этот пострел? — пробурчал ее муж, но не зло как-то, не обидно.

— Дяденька, а я сказки разные знаю, — улыбнулась Нежданка мужику, стараясь понравится ему тоже. — Могу вашим детушкам сказки рассказывать до самой переправы — так и время в дороге быстрее пройдет.

— Поехали, чего уж, — улыбнулся в бороду мужик. — Только погромче рассказывай, я тоже сказки люблю.

— А как тебя зовут, мальчик? — спросил старший из левобережных малышей.

— Озар я, — светлячок, значит. — не моргнув глазом, ответила Нежданка. — А вы знаете сказку про то, как кикимора за бусами на ярмарку поехала?

— Неа, — повертел головенкой мальчишка.

Младшая сестренка повторила за братом.

— Ну, так слухайте…

Нежданка сдержала свое обещание и все четыре часа езды до переправы рассказывала добрые сказки деда Василя. Один разок только прерывались, чтобы разделить на всех большой маковый пирог, что баба из корзины своей достала. А с нее, Нежданки, никакой платы за проезд, окромя сказок, и не взяли.

Сначала, ясное дело, Неждана заприметила золотого конька среди березок. А вот мужик рядом с ним казался ей вроде знакомым, да она по началу сомневалася. Не было вроде у Ваньки усов и бороды летом. Хотя, не. Уши точно его — приметные лопухи такие. Горят на морозе, как снегири, пошто мамку не слухает, шапку не носит?

Хотел он ей крикнуть, да поостерегся. Поди ж другим каким именем она теперь назвалась. Нежданка сама ему уже рукавичкой помахала, — мол, вижу, узнала, сейчас.

Распрощавшись с левобережными, мальчишка Озар ловко соскочил с саней и потопал в сторону буланого конька, что прядал ушами за березами.

— Дяденька, откуда у тебя такая лошадка красивая? — хитро спросила Неждана у Вани.

Тот широко улыбнулся — как же он по ней соскучился!

— Дяденька, а меня Озаром звать, — забавлялась девчонка. — Хошь, шапку дам поносить, чтобы ухи не отвалились?

Ванька смотрел на нее и улыбался, как дурак. Ничего в голову не приходило, только заливало сердце теплым медом.

Конь возмущено фыркнул — не понравилось ему, что Ванька его оглаживать перестал, да застыл истуканом.

— Держи! — Неждана стащила с себя шапку да на Ваню нахлобучила. — Грейся, дяденька, а то уж, поди, язык к зубам приморозил — говорить разучился.

Неровно общипанные короткие волосики с серебристым отливом смешно топорщились во все стороны.

— Где ж косы твои чудные? — наконец, выдохнул Ванька.

— Да, чай, волосы — не зубы, отрастут, — хмыкнула Нежданка и отвернулась, закусив губу.

Не хотелось ей рассказывать все, что с ней приключилось, и куда подевались ее путанные косы.

— А, я смотрю, ты бороду себе на ярмарке купил? — Нежданка уже снова улыбалась. — И по чем нынче торгуют морозной бородой да усищами?

Она вытащила из рукавички ладошку и поднесла ее к покрытой инеем коротенькой бороденке лучшего друга. А он осмелился потянуть свою большую ладонь, чтобы погладить этого цыпленка по волосам. Ваня и Нежданка заглянули в глаза друг друга, только не долго длилась та счастливая минуточка.

Он увидел в ее зрачках отражение четырех всадников, что гнали лошадей во весь опор, — то были люди Прозора в малиновых кафтанах с золотыми пуговицами.

— Беги, — прошептал он девчонке.

А громко на всю переправу закричал:

— А ну, пшел, вон от коня, бестолочь! Пшел, кому сказал!!

Неждана испуганно отступила назад, запнулась об корягу да села в снег.

На ее глазах малиновые мужики скрутили Ваньку, отстегали плеткой, связали руки за спиной, да и потащили за собой на веревке. Как будто и не человек он вовсе свободный, а бедняга-медведь, плясун скоморошный.

Золотого конька малиновые тоже с собой забрали, Каллистрат возмущенно ржал, задирал голову и козлил задними ногами. Неждана смотрела им вслед, пока все не скрылись за поворотом. Ванька ни разу не обернулся, даже плечом не повел в ее сторону.

«Что же делать-то теперь?»

Растрепанный мальчишка в серой шубке сидел в снегу у переправы и горько плакал.

— Малой, обидел тебя кто? — окликнул мужик, что правил санями в сторону переправы.

Неждана помотала головой и шмыгнула носом.

— Шапку я потерял, дяденька, — наконец придумала она. — Мамка заругает.

— Да, вон же твоя шапка под березкой лежит, — указал мужичок кнутом.

И правда. Ванька успел шапку в снег кинуть, оставил ей, чтоб девчонка не замерзла.

— Благодарствую, — снова шмыгнула носом Неждана.

— Мож, подвезти тебя куды? — предложил крестьянин.

Она снова помотала головой.

— Ну, как, хошь, покедова, — мужик уже снова погонял свою кобылу.

— Дяденька, дяденька! — закричала ему вслед девчонка. — А ты не знаешь, кто такие в малиновых кафтанах с золотыми пуговицами?

Мужик хмыкнул:

— Видать, ты совсем с далекой деревни, коли не ведаешь.

Нежданка кивнула:

— Да, я из Небы…, - тут она нарочно закашлялась, чтобы мужик не понял ответа.

А то, как он сам из Небылиц будет? Шуба-то мехом наружу — значит, правобережный.

— Из терема то, люди Прозора, — ответил мужик. — Конь золотой тоже его- Каллистратом кличут. Видать, поймали вора, что коня с княжьего двора свел третьего дня, уж так искали — все с ног сбились

— А этот Прозор он кто? — снова шмыгнула носом Нежданка, пытаясь дознаться, как можно больше.

— Да, не твоего ума дело, — неожиданно грубо ответил мужик. — Много будешь знать, скоро состаришься!

Опасливо озираясь, он поворотил свои сани в сторону переправы. А Нежданка поднялась из сугроба и поплелась следом.