Неждана

Глава 6. Тринадцатая зима начинается

В начале зимы Нежданке тринадцать лет исполнилось. Ох, недоброе то число для нее… Что ж будет-то?

Вытянулась девчонка еще выше — куст шиповника на дворе переросла. По возрасту — уже невеста. Только кто ж на такую позарится? Тощая, вечно лохматая, локти- коленки, как у кузнечика по-прежнему во все стороны торчат. Там, где у девицы грудь должна быть, нее передник кожаный повязан на рубашонку, глиной и краской перепачкан, и никаких на нем округлостей не видать.

Косы все так и плетет по-ведьмачьи, да каждый раз по-разному. То с одного боку две тоненьких тугих косички оплетают отдельную прядь, и под ними лохмы распущенные, а с другого боку — одна коса слабая, да пряди из нее выпадают во все стороны- как ржаной колос

Когда Неждана мала была, понятное дело, почему она вечно лохматая ходила, — росла девчонка без матери, как могла — так и плела косички, куда дотянется, там и напутает себе волосы неумелыми пальчиками.

А со временем научилась нарочно это делать интересно, с выдумкой — то бусины вплетет, то веточки. Может, в заморских теремах и оценили бы красоту такую, но не в Поспелке. Тут испокон веков девки строго одну косу плетут, замуж выходят — на две переплетают.

Много раз уже Сорока порадовалась, что не обихаживала девчонку сызмальства, не научила, как правильно косу заплетать. Что в три годка Нежданка чертенком лохматым по деревне бегала, что в тринадцать — взрослая девица, а патлы в косу собрать не может.

На такую ни один жених на засмотрится, убоится. Сороке того и надобно — пока Неждана в семье живет, будет она ради деда свистульки лепить с утра до вечера. А как Василь помрет, Сорока еще что-нибудь удумает, как не выпустить из своих рук этого куренка, несущего золотые яйца.

Раньше и мечталось только о том, как выживет девчонку из дому. А теперь нет, теперь нужна ей падчерка, так просто она ее не отдаст.

Все у мачехи давно отлажено. Неждана свистульки певучие лепит да расписывает. Влас с Добросветом их на ярмарку возят, продают втридорога. Сорока богатеет — масло на сыр намазывает, сундук на сундук уже ставит. Иногда к колодцу выходит — бабам новых «секретов» про привороты подкинуть. Не каждую седмицу — не перебарщивает.

Дед Василь за печкой совсем в тень превратился, бегает к нему Неждана больше все украдкой. Иногда задумается она, что могла бы уйти из дома, отец, поди, и не заметит. Дядька Ероха ее давно уже зовет к нему перебираться. Он, конечно, со своим интересом — хочет выведать секреты, как она свистульки приворотные делает. А она что? Она никаких заговоров не знает, просто все, как дедусь показал, так и делает.

И кто только те слухи распустил, что колдует дочь Власова над глиной? Да, понятно кто, — Сорока! Все прибытки от торговли в ее сундуки шелками да жемчугами складываются.

Ушла бы на самом деле Неждана уже куда глаза глядят. Хоть бы вон — к дядьке. Только кто ж тогда за дедусем ухаживать будет? Не оставит она Василя Сороке на растерзание. Так и живет пока с мачехой, как жеребенок стреноженный.

Повелось давно, в деревнях, что свадьбы по осени играют. Когда основные работы в поле закончатся, начинают сватов засылать, а там уж скоро и столы свадебные накрывают.

И каждый раз в конце осени, словно толстые утки из заводи, выплывают на свет разные истории нехорошие — про обманную любовь, про сбежавших женихов, про невест порченых, ну, и похуже чего бывает, если к обману людскому колдовство подмешать.

А уж в тот год историй таких приключилось больше, чем семян в подсолнухе, и везде без свистулек не обошлось. «Обещал, да не женился» — такое часто повторялось. Но были и иные случаи, позаковыристее.

Особенно сильно на судьбе Нежданке тогда три истории сказались. Из-под разных камушков те ручейки бежали, да слились все потом в один кипучий поток.