Нет звёзд за терниями

Глава 25. Гундольф. Выбирая сторону

Вернувшись в общий дом, Гундольф долго не мог уснуть.

Вот ведь как.

Встречу с Кори он представлял не единожды. Крутил-вертел в голове слова, что для неё готовил. То казалось, злые, то — в самый раз. Боялся только, не сдержится и отвесит ей пару оплеух. За то, что натворила, она заслуживала и большего, да не хотелось до такого опускаться.

И пожалуйста, едва услышал имя, его будто в грудь толкнули. «Жива!» — а других мыслей и не осталось.

И ведь не знал даже, что это так тревожило.

Встретил ребят из своего мира, тут бы с ними и потолковать, да Джозеф этот из себя вывел. Сами они что-то не могли выбраться из западни, в которую угодили, и вылезли с помощью Кори. После такого на её счёт прохаживаться — полное свинство.

Правда, она сломала врата, но Гундольф надеялся, эти пока о том не знают. Сам болтать не собирался. Да тут ведь и его вина.

А о том, как с Конрадом себя повёл, и вспоминать не хотелось. Даже щёки кололо, чего с ним лет двадцать не случалось.

— Что за проклятая ерунда! — зло шипел Гундольф, вертясь с боку на бок.

Сон не шёл. Ещё и по коридору кто-то ходил, гремя сапогами. Потом кому-то там, за дверью, вздумалось мести полы. Скрёб усердно — щёткой, что ли? Застрял на одном месте, прямо хоть выйди и дай пинка.

Да, стоило бы как следует отдохнуть, поскольку кто знал, когда это получится в другой раз. Вернулся со смены, а завтра новая, да ночью опять работа, от которой не отвертеться. Не то имя дали городу, какое уж тут раздолье.

Но выспаться не удалось, так и отправился в заброшенный квартал злым и уставшим.

Думал, управится с трудами к середине ночи и останется время заглянуть к своим, расспросить хоть, как жили. Поразмыслить вместе, как дальше быть. Да только ему до самого рассвета и разогнуться не дали.

В этот раз пришлось тащиться в дальний квартал, тоже к общему дому. Тамошний учётчик загодя снёс к крыльцу мешки с припасами, Гундольф с помощником нагрузили телегу и повезли, толкая по очереди, к спрятанной лодочке. Сегодня с ним шёл тот, что постарше, темноволосый и лысеющий. Но он был ничего, жилистый, хоть и худой с виду. Работали наравне и быстро.

— Куда ж это всё отправляется? — рискнул спросить Гундольф, но ответа не получил.

По тёмным примолкшим улицам они вернулись в заброшенный квартал, а там уже лодочка подняла свой купол. Ждала, готовая отплыть в любой момент. У неё суетились двое — одного довелось видеть прежде, это был тот, что дал часы. Брат Флоренца, если нет ошибки. Эрих — так, кажется?

Гундольф не приглядывался к нему особо, а сейчас присмотрелся: и правда похожи. Только чтобы мальчишке так выглядеть, мало вырасти — надо ещё, чтобы жизнь помотала. Хотя, может, это в свете лампы, из-за резких теней казалось так.

А второго человека он прежде не встречал. Настоящий громила, такого бы запомнил.

— Йохан, помогайте, — недовольно произнёс брат Флоренца. — На левый борт кренит, и сильно. Как укладывали вчера?

— Да ты же и укладывал, — спокойно ответил ему собеседник.

— Умничать будешь мне тут? Молчи и помогай!

Йохан, не проронив больше ни слова, поднялся на борт и взялся за дело. Гундольф прихватил мешки с припасами и пошёл следом.

— Будто с цепи сорвался, — услышал он голос Йохана.

— А что, всё хорошо идёт, по-твоему? Люди не вернулись, как сгинули. Ни лодки, ни следов. Что, по-твоему, могло с ними случиться?

Его собеседник что-то ответил, но голос Эриха заглушил эти слова:

— И где перед самым Зелёным днём я найду других людей?

— Не кричи, — так же спокойно ответил Йохан. — Нас слышат.

— Куда эти припасы? — спросил Гундольф.

— Клади пока сюда, с этого края палубы. Перетащим тяжёлое и им место найдём.

— Слышат, и какая разница? — не успокоился Эрих. — Всё равно он полетит с тобой.

— Сам таки решил остаться?

— Что я, по-твоему, из ума выжил — лететь к ним без охраны? Мы не знаем ещё, кто стоит за пропажей людей.

— Думаешь, эти могли? Зачем бы им?

— А я откуда знаю? Уже всю голову сломал. Мало у меня забот, по-твоему, а? Хаган свою работу не выполнил как следует, теперь сам как в воду канул. Как думаешь, предал он нас или Кори до него добрался? А за Кори кто стоял, кто посылал его в Архив, за какими сведениями? Что скажешь, Йохан, хороши наши дела?

Этот горла не щадил, а под конец даже на визг сорвался. Гундольф слушал, понимал не всё, но старался запоминать. Пора было, правда, идти к телеге — слишком уж долго он клал эти мешки.

Он спрыгнул с лодочки, что сейчас чуть не доставала до земли. За спиной продолжалась перепалка.

— Не ори! — вышел Йохан из себя. — Крик поднял на весь квартал, именами соришь… Да стой ты!

Что-то звякнуло стеклянно, покатилось по палубе.

— Завязывай с этим, ясно? На сегодня — завязывай!

Гундольф, чуть помедливший за углом, поспешил взять с телеги ещё пару мешков, пока никто не задумался, отчего его так долго нет.

Когда он вернулся, Эрих сидел на скамье, обхватив руками голову. Йохан укладывал вещи. Третий человек ему помогал — молчаливая тень, косящаяся боязливо, даром что здоровяк.

— Где мы ещё не искали, а, Йохан? — подал голос Эрих. — На кого не думали? По-твоему, эта глупая баба не так проста?

— По-моему, язык у тебя развязался не в то время и не в том месте, — с досадой прозвучал ответ. — Если не летишь и не помогаешь, иди домой и проспись. А может, этот раз пропустим, дождёмся следующего дня?

— Да ты что! — взвился Эрих. — Не соображаешь, что будет, если запас кончится? Что я людям скажу?

— Да уж не знаю, что хуже, — ответил Йохан непонятно и надолго умолк.

Гундольф опустошил телегу, спрятал в разрушенном доме, как приказали. Товары заняли своё место в лодке. Пару мешков пришлось разбирать и укладывать заново — не лезли в ящики под сиденьями.

Эта лодка была крупнее прочих виденных. В ней и под полом был устроен отсек для вещей, и под бортовыми скамьями. Йохан постарался так разместить припасы, чтобы на палубе ничего не оставалось. А когда работу кончили, огонёк механической лампы почти растворился в занимающемся свете дня.

— Сегодня сам выйдешь? — спросил Йохан. — Хоть помнишь, что делать-то надо? Сколько Зелёных дней пропустил…

— А кто, по-твоему, за меня выйдет? Ульрих, который так и не вернулся? Кто?

— Ну так иди, поспи хоть час, что ли. В моём доме. На, держи.

Он подал Эриху ключи, но тот не спешил брать.

— С какой радости мне в твой дом идти?

— У твоего глазастого и так вопросов много, я уверен. Проследит ещё за тобой. Ты ему не сказал пока?

— Пока нет, но придётся. Нужно посвящать его в дела. Когда не знаешь, кому верить, такое облегчение иметь брата.

— Иногда и братья предают, — хмыкнул Йохан.

— Про моего так говорить не смей, понял? Ладно, давай сюда ключи.

— Погоди.

— Что?

Йохан обернулся к Гундольфу, протянул руку.

— Часы, что тебе давали, не потерял? Верни. Тебе они больше не пригодятся.

Пришлось вернуть, и Йохан передал их Эриху.

Не очень-то нравилось Гундольфу, как поворачивались дела. Хотел увидеться со своими, да не похоже, что его спешат отпускать.

— Иди уже, — кивнул Йохан брату Флоренца. — Неспокойно мне что-то. Кто за тобой приглядит, пока меня нет?

— Сам за собой пригляди, — криво ухмыльнулся тот. — Много ты себе позволяешь. Постоять с закрытым ртом я смогу, а вот ты справишься ли? Попробуй только что-то сделать не так.

И он спрыгнул, не дожидаясь ответа, и ушёл, чуть заметно покачиваясь. Лишь осколки кирпича захрустели под ботинками — всё дальше, дальше. И всё смолкло.

— Ну, вроде тут всё, так я тоже пойду? — простодушно спросил Гундольф. — У меня ещё и смена сегодня, отдохнуть бы часок.

— Никуда ты не пойдёшь, — остановил его Йохан. — Сядь. Ждём.

— И чего ждём?

— Наступления дня. Тогда полетим, куда собирались. Видишь, сколько товаров — поможешь выгружать.

— Ага. А там, куда летим, некому этим заняться?

Йохан не ответил.

— Так я на часок-другой вернусь домой, посплю и приду, может? — сделал ещё одну попытку Гундольф.

— Сказано, сиди! — отрезал его собеседник. — Петер, посторожи.

Тот, к кому он обратился — молчаливая глыба — послушно встал. Он что-то взял из длинного ящика у носа лодки, Гундольф и не присмотрелся, обратил внимание лишь после. Человек, встав у пролома, оправил на себе пояс. На поясе тускло блеснули ножны.

Он и без оружия был здоровяком — пожалуй, даже выше Гундольфа и шире в плечах, рубаха мало по швам не лопалась, а уж теперь-то силы точно не были равны. Но о себе Гундольф пока не беспокоился: хотели бы убрать, убрали бы сразу. Пока тянули, значит, он ещё нужен. А вот не вздумали бы сюда прогуляться его знакомые… Он-то считал, днём в руинах безопасно. Но, видно, не каждый день.

— Если устал, можешь тут поспать, — предложил Йохан.

Гундольф воспользовался предложением. Растянулся на мягких сиденьях, зевнул, прикрыл глаза. Выждал, как посчитал, достаточно.

А потом поднялся, размялся и сообщил Йохану безразличным тоном:

— Я, это, отойду за угол по нужде.

За углом думал не останавливаться, а идти прямиком к дому Кори, позаботившись, чтобы не заметили. Довольно с него этого города. Своих нашёл, Флоренца тоже. Гнуть тут спину дальше ни к чему, и если пробраться на побережье, можно устроиться куда как лучше. А там — кто знает.

Тоскливо было думать, что доживать придётся здесь, в этих землях, вот так. Но жила в душе надежда, тонкая, как росток лозы, но такая же прочная и упрямая: случится чудо, и получится ещё вернуться домой.

Вот только Йохан не дал уйти.

— Чего искать углы, их и тут достаточно. Вот у ближайшего облегчись.

И указал рукой.

— Да ну, здесь прям, у лодки? — возразил Гундольф. — Нехорошо как-то.

— Да хоть прямо на борт, — равнодушно ответил Йохан. — Снаружи нечего гулять, хоть тут обычно и пусто, рисковать не будем.

Гундольф сделал ещё попытку.

— А работа моя как же? Я-то думал, быстро управимся. Если не явлюсь к источнику, что мне скажут?

— Тебя уже отпросили, Бамбер знает. Не дёргайся.

Ну что ж, он и не дёргался. Глядел в оба, да только не вышло ускользнуть ни когда Йохан дал сигнал к отправке, ни когда лодочка поднялась осторожно — берегли купол — и двинулась над проваленными крышами.

Вскоре часть стеклянной кровли подалась, выпуская судёнышко наружу. Ветер сразу напал, обдал жаром, заколол щёки и лоб. Глаза заслезились. Йохан и тот, второй, натянули тёмные очки, а для Гундольфа лишних не нашлось. По счастью, скоро поднялись выше, куда песок не долетал.

Гундольф сидел у борта, глядел по сторонам и думал. Что за поселение держится в тайне? Какой прок раздольцам поставлять туда товары? Вернётся ли сам оттуда и догадаются ли остальные, куда он пропал? Надо было уйти раньше, когда таскал мешки, или вообще не приходить.

Лодка плыла над пустошами. Над остатками дорог, выныривающих кое-где из глинистого песка. Над одинокими домишками — три стены стоят, четвёртая упала. Или не одинокими, а в компании таких же бедолаг, побитых ветром и временем.

Когда-то здесь кипела жизнь. Вокруг, наверное, шумели сады, поля и леса. И к этому колодцу, занесённому почти по самый ворот, ходили за водой.

Гундольф углядел даже брошенный экипаж в одном из дворов. Под облупившейся тёмной краской белел металл, как кость. Кто ездил на нём прежде? Были, должно быть, в те времена и хорошие дороги, и цели для путников. А сейчас что? Некуда больше ездить и не на что смотреть.

Показалось, прошло больше часа, когда Йохан вновь засуетился у приборов. Он направил лодку ниже.

Гундольф поглядел вперёд и заметил хребет, тянущийся длинно по телу земли. Рядом с ним когда-то лежала река, да вся ушла, и теперь лишь песчаные разводы да мелкие камни говорили, где она была. Будто кто нарисовал русло и излучину, выделил берега и перекаты. На одном из берегов к реке спускался лес, но теперь от вековых исполинов остались лишь корни. Они застыли в бессильной попытке дотянуться до воды, носили кое-где следы топора, но в целом не поддались и ему.

Лодка, замедляясь, переползла по ту сторону хребта и опустилась.

В стороне кто-то закричал — не разобрать слова. Обернувшись, Гундольф заметил ворота в камне. Высокие и прочные, они отворились и выпустили наружу человека. Тот вскинул руку, и Йохан махнул ему в ответ.

Громила, что сидел у дверцы лодочки, отпер защёлку, опустил ступени. Йохан поднял крышку напольного люка.

— Чего сидишь? — сказал он Гундольфу. — Помогай таскать.

Жители поселения тем временем вышли под открытое небо и подходили по одному, по двое. Приняв мешок из рук Йохана, Гундольф передал его дальше и замер, увидев, что за рука перехватила груз. Сперва почудилось, у человека короткая серебристая перчатка, но тут же пришло понимание, что это металл.

А следующий, принявший груз по цепочке, не носил ботинок. Подвёрнутые ниже колен, обтрёпанные пружинами штаны выставляли на обозрение ноги, не похожие на человеческие. Странно изогнутые, они легко несли владельца.

— Кончай пялиться, — прозвучал над ухом голос Йохана. — Помогай!

Здоровяк не участвовал. Стоял за бортом, держа руку у пояса.

Когда дело было выполнено на треть, наружу вышел ещё человек. Худощавый, рано поседевший, с упрямо выдвинутым подбородком, незнакомец подошёл к лодке.

— А вы сегодня другим составом, — заметил он.

— Так вышло, — ответил Йохан. — Как закончим, у меня разговор есть.

— Вот так совпадение, и у меня. Подожду в стороне, не хочу мешать.

Поселенец отошёл, но недалеко. Стоял, сложив руки на груди, и наблюдал. Насколько Гундольф мог судить, руки у него были свои и ноги тоже.

А место ему это не нравилось. Не нравились люди, забирающие припасы. Не было на их лицах улыбок и не переговаривались они радостно, как должны бы те, что получают долгожданную провизию и нужные вещи. Нет, эти молчали, и напряжение так и витало в воздухе. Даже Йохан что-то почувствовал, потому что бросил гнуть спину у ящиков и отошёл к приборам, оставив работу на Гундольфа.

— Где наш товар, Рафаэль? — спросил он.

— Сейчас вынесут, — пообещал тот, что наблюдал за выгрузкой. — Так почему ты сегодня один, что-то случилось?

— Городские заботы, — отмахнулся Йохан. — В следующий раз прибудем как обычно. Ничего не случилось.

Гундольф дождаться не мог, когда они уберутся отсюда. Из-за того, что на лодочке теперь работал он один, дело замедлилось. Других на палубу громила не пускал.

Гундольф взмок, запыхался, спину ломило, но передышки не хотелось. Тело, может, её и просило, но не было желания и минуты лишней задерживаться в этом месте.

Когда управились с товарами, к лодочке поднесли плоские ящики. Внутри что-то звенело тонко и стеклянно.

— Укладывай, — приказал Йохан. — Да не разбей, осторожно. Рафаэль, поднимешься?

Человек, миновав громилу, поднялся на борт. Подошёл к Йохану, и о чём-то они зашептались. Не расслышать слов, если дышишь тяжело, и в топке трещит, и в ящиках звенит.

— Повтори-ка громче, — донеслись слова незнакомца. — Ну же, я хочу, чтобы он услышал.

Йохан возразил ему, а может, что-то спросил.

— Эй, ты, послушай, — окликнул незнакомец, и Гундольф оторвался от ящиков, которые пытался втиснуть под сиденье. К нему обращаются, что ли?

— Да, ты, — кивнул человек, подтверждая догадку. — Ты знаешь, что тебя решили отдать нам, как товар? Как вещь, от которой хотят избавиться? Ещё и плату просят, будто ты им с потрохами принадлежишь. Правда, такую мизерную — право слово, даже как-то стыдно быть обменянным на пять флаконов. Все наши стоили от десяти.

— Возьми его даром и болтай после, если хочешь, — зло сказал Йохан. — К чему начинать это сейчас?

— А вот к чему, — сказал незнакомец.

Он поднял руку и щёлкнул пальцами.

И тут же калека за бортом ударил громилу по ногам. Тот лишь вскрикнул и осел, не успев вынуть саблю. Дёрнулся было, но к нему наклонился другой. Приподнял за волосы, но отпустил почти сразу и выпрямился, стряхивая кровь с пальцев, длинных, как ножи.

— Ты что задумал? — вскричал Йохан и взялся за штурвал, но не успел. Упал, как от толчка, и палуба загремела — но тот, рядом, его не трогал, Гундольф мог поклясться.

— Я Рафаэль, — представился незнакомец, не обращая внимания на стоны Йохана. — А ты?..

— Отто, — ответил Гундольф.

Те, в развалинах, так и не спросили его имени за всё время. Эти спросили.

— Мне сказали, ты в Раздолье недавно, но успел увидеть что-то, чего не следовало, — продолжил человек. — И тебя подарили нам. Погляди вокруг, нравится? Рукой Вилли я особенно горжусь.

Гундольф промолчал.

— Видишь ли, Йохан решил, я буду рад, заполучив ещё одно тело. Этим-то уже ничего нельзя приделать. У тебя, правда, всё на месте, но всегда можно отрезать, а потом приделать.

За бортом угодливо захохотали.

— Вот только сейчас мне некогда этим заниматься, — сказал Рафаэль.

Он поглядел вниз, пнул Йохана, тот заорал и затих наконец.

— Мне, Отто, нужно в город. Я полагаю, ты не успел особенно привязаться к тем, на кого работал. Только подумай, какую они тебе приготовили награду за труд.

Человек сделал паузу, развёл руками.

— Но я не так жесток и предлагаю тебе выбрать правильную сторону. Уже к вечеру Раздолье будет нашим. Ты с нами?

Сейчас выбор был очевиден.

— Я с вами, — кивнул Гундольф.