Неведомые земли. Том 3

Глава 126. Путешествие в Китай Марко Поло (1271—1295 гг.)

(Гл. II). В то время, когда Балдуин[1] был императором в Константинополе, то есть в 1250 г.,[2] два брата — Николай Поло, отец Марко, и Матвей Поло — находились тоже там; пришли они туда с товарами из Венеции; были они из хорошего роду, умны и сметливы. Посоветовались они между собой, да и решили итти в Великое море за наживой да за прибылью. Накупили всяких драгоценностей да поплыли из Константинополя в Солдадию [Судак].

(Гл. III). Пришли они в Солдадию и решили итти далее. И что же? Вышли из города и пустились в путь; по дороге с ними ничего не случилось; так-то они и прибыли к Барка-хану, что татарами владел и жил в Волгаре да в Сарае. С большим почетом принял Барка Николая с Матвеем; обрадовался он их приходу…

Целый год прожили братья в земле Барка-хана, и началась тут война между ним и Алау,[3] владетелем восточных татар… А по дорогам, в то время как они воевали да сражались, ходить вовсе нельзя было, всех в плен забирали. Бывало это на той стороне, откуда братья пришли, вперед же можно было итти. Стали братья совещаться: в Константинополь с товарами нам возвращаться нельзя, так пойдем вперед, по восточной дороге, оттуда можем и назад поворотить. Собрались, да и вышли из Болгара. Пошли они к городу, что был на границе земли западного царя и назывался Укака. Выйдя отсюда, переправились через реку Тигри[4] и семнадцать дней шли пустынею… [вклейка]

Рис. 4. Марко Поло. См. H. Yule, The Book of Ser Marko Polo, London, 1871. Портрет из галереи Бадия в Риме. [97]

(Гл. IV). Перейдя через пустыню, пришли они в Бухару. Город большой, величавый. Бухарою зовется и вся страна. Царствовал там Барак. Во всей Персии Бухара самый лучший город…

И когда они там жили, пришло посольство отАлау [Хулагу], восточного царя, к Кублаю, великому царю всех татар. Подивился немало посланник, увидев Николая и Матвея; в той стране никогда не доводилось ему встречать латинян.

«Господа, — сказал он братьям, — будет вам и прибыль большая, и почет великий, коль вы меня послушаетесь».

Отвечали ему на это братья, что охотно послушаются в том, что смогут сделать.

«Господа, — говорил им посланник, — великий царь всех татар никогда не видел латинян, а видеть он очень желает. Коль вы со мной пойдете, уверяю вас, с радостью и с почетом примет вас великий царь и будет щедр и милостив. Со мною же пройдете беспрепятственно и безопасно».

(Гл. V). В ответ на посольские речи говорили братья, что пойдут с ним охотно. Пошли они вместе. Целый год шли на север и на северо-восток и только тогда пришли…

(Гл. VI). Пришли Николай и Матвей к великому хану, и принял он их с почетом, с весельями да с пирами; был он очень доволен их приходом…

(Гл. VIII). …И решил он отрядить посла к апостолу. Стал он просить братьев итти в этом посольстве с одним из его князей…

Позвал великий хан Когатала, одного из своих князей, и объявил ему свою волю, чтобы шел он с братьями к апостолу [папе].

Велел потом великий хан изготовить на турецком языке грамоты для отправки к апостолу, передал их братьям и тому князю да поручил им также и на словах сказать от своего имени апостолу…

(Гл. IX). …Изготовили все нужное Николай с Матвеем и третий посланец, простились с великим ханом, сели на коней и пустились в путь.

Проехали они ни мало, ни много, и заболел тут татарин, что следовал с ними; дальше ехать не мог он и остался в некоем городе…

Ехали, ехали они и добрались до Лаяса. Ехали они три года…

(Гл. X). Из Лаяса [Аяса] отправились они в Акру [Акка]. Пришли они туда в апреле 1269 г. по р.х. и услышали, что умер апостол. [Здесь они услышали о кончине папы Клементия IV, последовавшей незадолго до этого, 23 ноября 1268 г.]

Из Акры пошли они в Негропонт, а там сели на судно и плыли до тех пор, пока не вернулись домой. Дома узнал Николай, что жена его умерла и оставила ему двенадцатилетнего[5] сына Марко… [98] [Дальше следует описание двухлетнего пребывания в Венеции в ожидании избрания нового папы, которое необычайно долго затягивается. Наконец, оба брата отправляются в путь в сопровождении юного Марко, хотя новый папа еще не избран. Они направляются в Акку, где взамен письма папы берут от своего покровителя, папского легата Тебальдо де Висконти, письмо к великому хану, затем посещают Иерусалим и едут через Аяс в Армению. Здесь братьев Поло настигает гонец из Акки, который просит их вернуться туда, так как папой избран сам Тебальдо де Висконти (1 сентября 1271 г.), принявший имя Григория X (1271—1276) и теперь, став папой, захотевший послать официальный ответ великому хану. Кроме служебных писем, он посылает с ними двух монахов в качестве миссионеров. Однако эти монахи еще в Армении поворачивают назад, ибо опасности путешествия кажутся им чрезмерными.]

(Гл. XIV). Пошли Николай с Матвеем да Марко, сын Николая, далее; ехали они к великому хану и летом, и зимою. Великий хан жил в то время в большом городе Клеменфу [Шанду?]…

Три с половиной года, знайте, странствовали они по причине дурных дорог, дождей да больших рек, да потому еще, что зимою не могли они ехать так же, как летом.

Скажу вам по истинной правде, когда великий хан узнал, что Николай и Матвей возвращаются, выслал он им навстречу, за сорок дневок. Служили им хорошо, и был им всякий почет.

[Далее следует описание весьма почетного приема и передачи папского письма и подарков. Юного Марко Поло зачисляют в почетную свиту великого хана и на протяжении многих лет используют в многочисленных специальных посольствах, причем он основательно знакомится с природой Китая и даже предпринимает по поручению императора путешествия на Зондские острова, в Бирму и Индию…

Только в 1292 г. великий хан, после неоднократных тщетных просьб, позволяет венецианцам, которых он не хочет отпускать от себя, вернуться на родину. Он требует от них, однако, обещания, что они возвратятся к нему после исполнения нового поручения папы. В сопровождении персидских послов, которые должны привезти своему царю [ильхану] Аргуну новую супругу — монгольскую княжну из Китая, братья Поло совершают обратный путь по морю.]

(Гл. XIX). …Приказал он потом снарядить четырнадцать судов; на каждом судне было по четыре мачты, и зачастую они ходили под двенадцатью парусами…

Когда все было готово, три князя с невестою, Николай с Матвеем да Марко — все простились с великим ханом и отправились на суда и много народу с ними. Великий хан дал им продовольствие на десять лет… [99]

Пустились они в море, плыли три месяца и пристали к острову Яве на юге… От того острова дотуда, куда шли, плыли они по Индийскому океану осьмнадцать месяцев и много всяких диковин насмотрелись…

По правде сказать, когда они сели на суда, не считая судовщиков, было их шестьсот человек; перемерло много; всего только восемнадцать человек осталось в живых…

[В гавани, куда пришли суда, братья Поло узнают, что 10 марта 1291 г. умер царь Аргун. Следует описание девятимесячного отдыха в Персии. Путешественники еще здесь узнают, что в феврале 1294 г. умер также восьмидесятилетний великий хан, и, таким образом, они освобождаются от своего обещания вернуться к нему.]

…Простились три посла… и пустились в дорогу; ехали каждый день, пока не добрались до Трепизонда [Трабзон], оттуда в Константинополь, потом в Негропонт и, наконец, в Венецию, и было это в 1295 г. по р.х.[6]

150-летний период, в течение которого опасность монгольского нашествия грозовым облаком висела над Европой, оказал все же величайшее влияние на торговлю христианского мира в XIII и XIV, вв., а также на обмен культурными ценностями. В противоположность мусульманам, относившимся к христианам с фанатической ненавистью, монголы не чинили никаких препятствий для мирных связей. Хениш тонко подметил, что «для китайского купца монгольский век должен был быть, в сущности, золотым веком. Великий торговый путь был открыт для Запада. Китайские товары беспрепятственно шли на далекий Запад, а иностранные грузы из Западной Азии и других западных стран устремились в Китай».[7]

К сожалению, этот культурный обмен совершенно прекратился после свержения монгольского господства в Китае в 1368 г.[8] и начал медленно оживать только в XVII в. Что он значил для XIII в., лучше всего показывает книга о путешествии венецианцев Поло в Срединную империю, предпринятом первоначально с торговыми целями. Среди всех средневековых путешествий оно, несомненно, по праву считается самым замечательным.

Во время этого путешествия не было открыто ни одной совсем неизвестной страны. Был пройден только тот путь, которым десятки раз уже пользовались как безымянные, так и известные по имени купцы и послы, в том числе дядя и отец Марко Поло, с которыми он совершил свое странствие. Если это путешествие, затянувшееся более чем на 24 года, все же было поистине выдающимся событием, то этому способствовала замечательная книга Марко Поло. Эта книга своим великолепным описанием различных стран [100] и народов открыла людям того времени широкие географические горизонты, показав им дотоле закрытый для них мир.

Заслуги Марко Поло в этом отношении достойны такого же восхищения, как и достижения великого Птолемея в древности. Книга Поло вызвала бурную сенсацию в христианских странах того времени и оказала величайшее влияние на географические представления в следующие столетия вплоть до эпохи Колумба. Она способствовала также тому, что в Европе тотчас же стали заимствовать культурные достижения Китая, о которых раньше в большинстве случаев ничего не знали; начали сажать деревья по обочинам дорог, использовать уголь, выпускать бумажные деньги и т.д.

Кто знает, пришло ли бы в голову Марко Поло написать свою замечательную книгу, отличающуюся большой правдивостью, трезвостью суждений и широтой кругозора, если бы венецианец не попал в плен к генуэзцам в битве у Корчулы. Эта битва между венецианцами и генуэзцами произошла 7 сентября 1298 г. Став военнопленным с 16 октября 1298 г., Марко Поло заполнял девятимесячный досуг тем, что диктовал свои воспоминания пизанцу Рустичелло (Рустичано)! Пожалуй, никогда еще в истории томление в плену не приносило таких благодатных результатов!

Большой удачей Поло было также и то, что его путешествие в Китай состоялось, когда этой страной правил монгольский император, являвшийся, несомненно, выдающимся правителем по сравнению с другими преемниками Чингис-хана, культурный уровень которых был сравнительно невысок. Хубилай-хан,[9] внук основателя династии, родился в 1214 г. Это был образованный человек, интересовавшийся искусством и науками, мягкий и мудрый правитель. Только большое расположение Хубилая к венецианцу позволило Марко Поло приобрести обширные сведения о Дальнем Востоке. При Хубилае китайское государство, ранее переживавшее различные политические потрясения, после почти 500-летнего перерыва снова достигло зенита политической мощи и экономического расцвета, правда при чужеземной монгольской династии.

Восприняв высокую культуру Древнего Китая, внук Чингис-хана превратился в одного из самых блестящих правителей, каких знает история. Синологи нашего времени называют Хубилая «одним из величайших правителей, сидевших на китайском троне»,[10] и даже причисляют его, «несомненно, к величайшим правителям, каких знает история».[11]

Вот что говорит о нем Марко Поло: «И воистину он зовется так [великим государем]; да знает всякий, от времён Адама, нашего предка, и доныне [101] не было более могущественного человека, и ни у кого в свете не было столько подвластных народов, столько земель и таких богатств».[12]

Даже летописи династии Юань, написанные после изгнания этой монгольской династии в 1368 г. и дышащие ненавистью к захватчикам, отдают должное Хубилаю и отзываются о нем так:

«Ши-цзу [Хубилай-хан] отличался прямотой и большой дальновидностью. Он умел ставить людей на службу по их способностям… То, что было создано одним поколением, послужило примером для последующих времен».

Удачная характеристика летописи «он умел ставить людей на службу по их способностям» подтверждается следующими словами Франке: «Хубилай, видимо, либо хорошо знал людей, либо удачно выбирал своих друзей. Почти все они заняли высокие, а многие из них самые ответственные посты. Ни одного из них хану не пришлось лишать своей благосклонности, и они до своей кончины пользовались доверием и вниманием своего государя».

Какой государь может похвалиться таким достижением? Рассказы Марко Поло о громадных городах страны, о ее неслыханно многочисленном населении, о прекрасных средствах сообщения, о великолепной организации государственного управления и хозяйства казались европейцам 1300 г. настоящей сказкой. Марко Поло получил прозвище «господина Миллиона» из-за неоднократно встречающихся в его книге больших цифр, которым тогда не верили. Европа того века еще почти ничего не знала о Китае, и вдруг европейцы узнают, что там есть неслыханно обширное и могущественное государство, достигшее небывалого расцвета, государство, с которым вряд ли может сравниться какая-либо другая страна и которое управлялось поистине великим императором. Пекин, названный Марко Поло Камбалу (Ханбалык — город великого хана) и превращенный Хубилаем в столицу только в 1264 г., благодаря книге Марко Поло приобрел свою легендарную славу. Легенда об этом городе через два столетия с магической силой привлекала к нему чувства и мысли Колумба. Как мудро действовал Хубилай, можно проиллюстрировать следующим примером. Подчинив своей власти Южный Китай и Тибет, он, в противоположность своим предшественникам, воздерживался от насилий. Так, в 1268 г. монголы захватили Ханчжоу (Кинсай у Поло), а через 10 лет этот город достиг того невиданного расцвета, который так образно описал нам Марко Поло в знаменитой CLII главе своей книги.

Именно перенесение столицы монгольских правителей в Китай оказалось весьма полезным как для этой страны, так и для упрочения славы о могуществе монголов. Однако с точки зрения политической географии это было ошибкой, как показал еще Рихтгофен 60 лет назад: «Хубилай покинул Каракорум, хотя только эта резиденция по своему положению была пригодна для управления империей, и перенес свою столицу в Китай. В связи с этим переместился центр тяжести его империи и начался распад этого огромного государства».[13] [102]

Такой распад действительно не заставил долго себя ждать при бездарных преемниках Хубилая. В дни Марко Поло великий император еще крепко держал в своих руках самые отдаленные части государства.

Книга Поло сообщает нам не об одном, а о двух путешествиях в Китай. Первое совершили примерно в 1254—1269 гг. два брата Поло — Никколо и Маффео не совсем по своей воле. Марко, сын Никколо, принял участие только во втором путешествии семейства Поло, которое заняло в общей сложности более 24 лет (с 1271 по 1295 г.). Но это путешествие имело гораздо более важное значение, особенно потому, что братья Поло выступали на этот раз как официальные послы папы. Между тем при первом посещении Китая они ездили туда только как купцы, на свой риск.

Оба раза путешественники доходили до Китая по суше. Начиная с 763 г. сухопутные дороги были заброшены более чем на 450 лет (см. т. II, гл. 89), но в XIII в. их снова открыли. Завоевание монголами всей Центральной Азии и их неустанная забота о хорошем состоянии главных путей сообщения сделали безопасным передвижение купцов по суше. Между тем к этому же времени на морском пути в Китай, которым долгие годы только и могли пользоваться купцы, их поджидали опасности. Ведь Ормуз и Киш воевали тогда друг с другом. Приблизительно с 1236 г. все страны между. Русью и Китаем находились под властью монголов и всех правителей этих стран связывали тесные узы близкого родства. По тем же политическим причинам, о которых уже говорилось в гл. 118, на дорогах всей монгольской Азии путникам обеспечивалась такая безопасность, какой только можно было добиться в те времена. Поло попали в Азию именно в этот период, когда для предприимчивых купцов, путешественников и исследователей там открывались самые благоприятные возможности. Они пришли в богатый, густо населенный Китай, между тем их предшественники — Карпини, Лонжюмо, Рубрук и другие путешественники, посетившие великого хана, попали в скудные монгольские степи, где не нашли ничего такого, что поразило бы их воображение. Взорам Поло открылась сказочная Страна шелка, с ее огромными богатствами. Понятно, что все увиденное венецианцами пробудило такое стремление к подражанию, которого никогда не вызвали бы рассказы о путешествии в Каракорум.

К этому счастливому стечению обстоятельств присоединилась еще одна удача. Никколо и Маффео Поло вопреки своему желанию из-за военных раздоров должны были поехать из городов Болгар и Сарай в Бухару, где они случайно встретились с посольством Хулагу. Это посольство направлялось как раз к вновь избранному великому хану Хубилаю. Руководитель посольства вежливо предложил братьям Поло сопровождать его в Китай, гарантируя полную безопасность. Лемке полагает, что это посольство к Хубилаю было как раз тем самым, которое должно было по поручению Хулагу уговорить вновь избранного великого хана принять на себя высокий сан.[14] Хубилай [103] первоначально не мог на это решиться, ибо его брат Ариг-Бука, находившийся в Каракоруме, до 1265 г. тоже претендовал на то, чтобы стать великим ханом. Предположение Лемке представляется вполне правдоподобным и дает нам отправную точку для определения даты встречи с посольством Хулагу, к сожалению не указанной Поло. Хубилай был избран повелителем монголов 4 июня 1260 г., поэтому встреча венецианцев с посольством Хулагу в Бухаре, видимо, состоялась не раньше 1261 или 1262 г., а в Китай они прибыли, вероятно, через год. При первом посещении Китая братьями Поло Хубилай находился еще в Кайпине, который в 1259 г. был превращен в резиденцию великого хана предшественником Хубилая Мункэ. Однако Кайпин оставался столицей только в течение пяти лет. Отсюда следует, что, первое прибытие семейства Поло в Китай может быть отнесено к 1263 или 1264 г. Они оставались там, очевидно, около полутора лет. В 1265 или 1266 г. они отправились, вероятно, в обратное путешествие и через три года попали в Аяс, а еще через несколько месяцев в Акку, куда они прибыли в апреле 1269 г. К сожалению, это единственная дата, которая сообщается в книге Поло.

Второе, более длительное и имеющее гораздо более важное значение путешествие семьи Поло в Китай, в котором уже принял участие Марко, можно датировать несколько точнее, чем первое, хотя он и в этой части своей книги, к сожалению, избегает дат. Весной 1269 г. Никколо и Маффео, вероятно, вернулись в родной город. В связи с тем, что братья хотели дождаться избрания папы, прежде чем, согласно данному ими обещанию, еще раз поехать в Китай, их пребывание в Венеции неожиданно затянулось. После смерти папы Клементия IV, последовавшей в Витербо 23 ноября 1268 г., папский престол поразительно долго оставался незанятым. Различные события и интриги почти на три года задержали избрание нового папы. Братья Поло наконец решили, что ждать больше нельзя, хотя им очень хотелось доставить великому хану личное послание нового папы. Итак, летом 1271 г. они снова отправились в Китай. По прибытии в Акку они попросили находившегося там папского легата Тебальдо де Висконти, архидиакона Льежского,[15] который еще раньше относился к ним весьма благосклонно, чтобы он дал им письмо к великому хану взамен папского послания. Легат удовлетворил их просьбу, и венецианцы прежде всего направились в Армению. Но здесь они получили известие, что сам их покровитель Тебальдо де Висконти был избран папой 6 сентября 1271 г., хотя он не был ни кардиналом, ни епископом. Новый папа, принявший имя Григория X (1271—1276), в качестве главы церкви пожелал написать великому хану другое, имеющее большую ценность письмо и поэтому еще раз призвал наших путешественников в Акку. Два монаха должны были сопровождать братьев Поло в Китай, чтобы заняться там проповедованием христианской веры. [104]

Из-за этих событий отъезд снова затянулся на многие месяцы. Получив письмо папы,[16] Поло в сопровождении двух монахов — Никколо из Виченцы и Гуйельмо из Триполи — опять уехали из Акки. Но уже в Армении монахи расстались с Поло, испугавшись опасностей дальнего путешествия.

Как мы еще покажем ниже (гл. 131), такое безответственное поведение малодушных монахов, вероятно, сорвало попытки насаждения христианства в Китае в самый благоприятный для этого момент.

Какой путь избрали сами Поло, нам точно не известно. Кордье предполагает, что они следовали через Мосул и Багдад, так как оба этих города упоминаются в книге Марко Поло.[17] Однако это предположение представляется необоснованным, так как Поло перечисляет многие пункты, о которых он узнал понаслышке. Пензер доказал, что венецианцы, видимо, не были в Месопотамии.[18] В одной новой английской работе высказано предположение, что путь братьев Поло шел из Акки и Аяса через Кайсери, Сивас, Эрзинджан, Эрзурум, севернее озера Ван в Тебриз, а затем через Калган, Йезд и Керман в Ормуз, который путешественники, безусловно, посетили.[19] Дальше их маршрут проходил через Герат, Балх и Памир[20] в Кашгар, Яркенд, Хотан, мимо Лобнора к летней резиденции великого хана — Кайпину. Видимо, после 9-10 лет отсутствия они слова прибыли к императорскому двору примерно весной 1275 г. Поло были приняты Хубилаем с величайшим почетом и неизменно пользовались его благосклонностью. Марко Поло, которому тогда, вероятно, было около 19 лет, завоевал особую любовь и доверие императора; ему отныне часто поручались дипломатические миссии. Марко Поло оказался вполне достойным этого высокого доверия, так как отличался трезвыми взглядами и выдающимися способностями. Китайские летописи монгольской династии Юань в записях, относящихся к 1277 г., сообщают, что Поло был назначен комиссаром тайного совета. У нас есть основания предполагать, что в этом году Марко Поло находился в городе Сиань, который он называет Кенжин-фу.[21] Выполняя поручения императора, Марко Поло смог постепенно объехать все провинции Китая, за исключением Гуанси и Гуандуна…[22]

Папа Николай III (1277—1280) попытался, правда, в апреле 1278 г. еще раз послать клириков в Китай, избрав для этого монахов-миноритов [105] Герхарда из Прато, Антонио из Пармы, Иоанна из Санта-Агаты, Андрея из Флоренции и Матвея из Ареццо. Такая попытка была сделана в связи с тем, что незадолго до этого, еще при предшественнике Николая Иоанне XXI (1276—1277), к папскому двору прибыли монгольские послы из Персии и сообщили, будто великий хан принял христианство.[23] Папа Николай хотел воспользоваться этим благоприятным обстоятельством. Поэтому он послал перечисленных выше монахов, снабдив их письмом к великому хану, в котором обращался к нему как к «Quolibey (Kublai), Magnus Cham, Imperator et Moderator Omnium Tartarorum Illustris» [«Куолибей (Кублай), Великий Хан, император и Сиятельный Правитель всех татар»].[24] К сожалению, это письмо не дошло до адресата. Монахи поехали в Китай через Персию, но о них никогда больше ничего не слышали. Цели своего путешествия они определенно не достигли, ибо ни Поло, ни Джованни Монтекорвино в своем письме из Пекина, написанном в 1306 г. (см. гл. 131), ни одним словом не упоминают о них.

Необычайная удача, несомненно, сопутствовала Поло в их странствиях по Китаю; но над всем, что было связано с миссионерскими целями, как бы висел злой рок. Когда наконец в 1293 г. в Пекин прибыл действительно крупный деятель католической церкви Монтекорвино, Поло, которые могли бы облегчить ему задачу обращения Хубилая и его народа в христианство, еще год назад покинули Китай. Великий монгольский император Хубилай только один раз мельком видел нового доверенного папы, так как умер вскоре после его прибытия.

Когда наконец Поло после неоднократных напрасных просьб получили в 1292 г. разрешение вернуться на родину, они избрали морской путь. Лишь через три года они прибыли в Венецию, привезя с собой несметные сокровища. Тяжелые странствия определенно пошли на пользу всем трем путешественникам. Ведь отец Марко, Никколо Поло, не считая двух лет (1269—1271 гг.), провел в странствиях целых 40 лет, а то и больше. Когда Никколо покинул Венецию, вероятно в 1254 г.,[25] и начал свое первое большое торговое путешествие, ему было, возможно, за 20 лет, поскольку он был уже женат. Когда же отец Марко в 1295 г. вернулся на родину, ему было, вероятно, за 60 лет. Однако это не помешало путешественнику вторично вступить в брак через три-четыре года после возвращения. Когда его единственный сын Марко попал в плен к генуэзцам, не оставив семьи, Никколо счел своим долгом для продолжения рода позаботиться о потомстве. Итак, незадолго до конца века, когда Никколо было под 70, если не все 70, у него родилось еще три сына. Марко Поло, освобожденный из плена в 1299 г., также женился около 1302 г., но от этого брака родились только две дочери. В дальнейшем Марко никогда уж не покидал своего родного города на длительное время. [106]

Год смерти этого великого человека не установлен. Известно только, что к началу 1324 г. Марко составил завещание. Возможно, он вскоре умер, предположительно в возрасте около 70-74 лет. Характерно, что, когда Марко лежал на смертном ложе, его осаждали друзья, настаивавшие, чтобы он для облегчения совести отрекся от многих «обманов», содержащихся в его книге. Более того, Аморетти сообщает нам следующее:

«Мы знаем от брата Якопо ди Акуи, как долго издевались над Поло даже после его смерти. На венецианских карнавалах неизменно присутствовала маска, изображавшая Марко Поло и забавлявшая толпу рассказами о небылицах».[26]

Такое надругательство над памятью великого человека можно рассматривать как лишнее доказательство того, каким громадным и беспримерным был его подвиг для того времени.

Все снова и снова мы встречаемся с тем, что такие правдивые сообщения, как отчет Пифея о его путешествии, надпись на Несторианской стеле, книга Марко Поло и другие, встречали полное недоверие со стороны современников и потомков. Между тем самая чудовищная ложь и вздорные бредни, вроде измышлений Онесикрита (см. т. I, гл. 22, 25), «Книги познания», «Путешествия Джона Мандевиля» и др., сразу же принимаются всерьез. То же самое наблюдается в технике (перпетуум мобиле), медицине, политике. К сожалению, мрачный пессимизм Балзе еще слишком часто подкрепляется действительностью.

«Чем чище твоя правда, тем больше будут подозревай тебя во лжи; но чем искуснее ты лжешь, тем больше верит тебе весь мир».[27]

Всеобщее недоверие, с которым встретили первоначально книгу Поло, было причиной того, что его описаниям в течение. 100 лет почти не придавали значения. В то время как фантастическое путешествие Джона Мандевиля (см. гл. 138) и значительно менее интересные приключения Ганса Шильтбергера (см. гл. 154) пользовались огромной популярностью, на поразительные наблюдения венецианского путешественника не обращали никакого внимания. Лишь в XV в. его книга вызвала повышенный интерес, но прежде всего потому, что только в ней упоминался таинственный остров Чипингу [Япония], о сказочных сокровищах которого на основании рассказа Поло сложилось сильно преувеличенное представление.

В книге Поло встречаются места, свидетельствующие о его блестящем таланте рассказчика, но именно они составили ему когда-то незаслуженную репутацию сочинителя сказок. К таким местам относится прежде всего знаменитая CLII глава, где Марко Поло описывает кипучую жизнь и оживленные торговые связи большого портового города Кинсай, современного Ханчжоу. Кинсай был тогда самым богатым городом в мире и в нем проживало, по сообщению Поло, 1600 тыс. семей. В современном Ханчжоу насчитывается только 900 тыс. жителей. Вполне вероятно, что во времена Поло этот город [107] был крупнее и имел гораздо более важное значение. Тогда рукав Янцзы еще впадал в залив Ханчжоувань и отсюда можно было войти в эту реку, играющую важную роль в сети внутренних водных путей сообщения, а также в Великий китайский канал.[28] С заилением рукава старый эстуарий Янцзы сильно обмелел,[29] и, как подчеркивает Рихтгофен, крупные суда теперь уже не могут заходить в Ханчжоу: «В связи с этим подход к сети внутренних водных путей потерял свое былое значение».[30]

Книга Поло в некоторых отношениях не отвечает нашим запросам. Мы уже отмечали, что он не любил указывать даты различных событий. Если Рубрук сообщает так много точных дат, что мы можем проследить неделю за неделей, где именно он находился, то по поводу Поло часто возникают серьезные сомнения, в каком году или даже в каком десятилетии он посетил ту или иную часть Китая. Нередко нельзя даже выяснить, был ли он лично в той или иной местности или сообщает о ней понаслышке. Так, в одном месте своей книги Марко Поло подробно рассказывает о путешествии, которое по поручению императора он совершил из Пекина через Восточный Тибет и провинцию Юньнань в глубь Бирмы. Но мы не знаем ни даты, ни цели этого путешествия. Описание этой поездки начинается словами: «По выезде из города через десять миль…»[31] Далее говорится только, что «послал тот самый великий хан господина Марко гонцом на запад» и что путешествие длилось четыре месяца. Поло дает точное и надежное описание местностей и городов, которые он посетил, а затем продолжает свое повествование без перерыва рассказом о странах, в которых он, безусловно, не побывал, например о Бенгалии. Впрочем, с определенного места[32] Поло перестает сообщать расстояния в днях пути. Это в лучшем случае позволяет сделать вывод, что о последующем он уже знает не по личным наблюдениям, а из расспросов. Однако этот вывод ненадежен. Можно только предполагать, что во время этого путешествия Поло дошел до города Мянь, столицы одноименного царства, соответствующего современному Ава на Иравади.

В другом месте[33] упоминается, что незадолго до отъезда на родину «вернулся Марко из Индии, из-за многих морей». Нам очень хотелось бы знать подробности о целях, времени и ходе плавания, но Марко умалчивает об этом.

Мы можем только восхищаться Марко Поло и быть благодарными ему за его способ наведения справок о тогда еще совсем неизвестных областях земного шара. При отборе сведений венецианец руководствовался здравым смыслом и отбрасывал прочь бесчисленные рассказы о чудесах и легендарные небылицы, бывшие тогда в моде и особенно ценившиеся многими старыми писателями, которые придерживались правила: «Чем неправдоподобнее, тем [108] интереснее». Сообщения Марко Поло, наоборот, можно считать хорошо проверенными и весьма надежными.

Однако, когда венецианец ограничивается передачей чужих рассказов, а не сообщает о том, что видел своими глазами, он тоже становится жертвой мистификаций. Особенно отчетливо это проявляется в его рассказе о Чипингу (Японии). Марко Поло был первым европейцем, сообщившим об этом островном государстве Восточной Азии. Он рассказывает разные небылицы как о якобы несметных богатствах этой страны, так и о нравах ее жителей, которых изображает людоедами.[34] Это враждебное и неверное суждение, вероятно, связано с тем, что именно в те годы, когда Поло жил в Китае, монголы и японцы чаще всего находились в состоянии войны. Хубилай хотел покорить Японию. В 1271 г. он потребовал от японцев, изъявления покорности, но его требование было отклонено. Позднее была сделана попытка вторжения на Японские острова, однако флот Хубилая, состоявший из 300 кораблей, был уничтожен японцами у Цусимы в 1274 г., а попытка высадки па острове Кюсю в 1275 г. также была отбита. Когда в 1278 г. Хубилай вторично потребовал изъявления покорности и выплаты дани, первый министр 91-го микадо Го-Уда-Тенно (1275—1278) приказал казнить ханского посла. За этим последовал новый поход военного флота из 900 судов, закончившийся для монголов катастрофой после первоначальных побед. Из-за атак японских судов, но и еще большей мере из-за страшного тайфуна в 1281 г. погибло все монгольское войско и флот, подобно тому как в 1588 г. погибла испанская Армада. Из 100 тыс. человек в живых осталось якобы только трое. Тем не менее Хубилай в 1283 г. приказал готовить новый поход, возглавить который должен был военачальник Атагай. Однако возникли различные препятствия, и, когда в 1286 г. плавание должно было наконец состояться, другие политические осложнения принудили великого хана отказаться от своего намерения. Разумеется, этот период, когда страсти особенно разгорелись, мало подходил для сбора объективных сведений в Китае о стране врага.

Особенного внимания заслуживает сообщение Поло о том, что он разузнал о Южном море:

«Умные рыбаки да знающие мореходы, что здесь плавали и истинную правду ведают, говорят: в этом море семь тысяч четыреста сорок восемь островов, и на многих люди живут. На всех этих островах, скажу вам нет дерева не пахучего и не полезного так же, как алоэ, а иное и полезнее. Всяких дорогих пряностей тут много. Родится тут перец, белый как снег, много также черного. А сколько тут золота и других драгоценностей, так это просто диво!

Острова эти далеко, истомишься плыть до них. Бойко и прибыльно торгуют тут суда из Зайтона и Кинсая [Цюаньчжоу и Ханчжоу]; целый год идут они сюда, выходят зимою, возвращаются летом».[35]

Поло был не первым путешественником, поведавшим европейцам об Южном море. Уже армянский канцлер Смбпат в своем письме от 1248 г. (см. гл. 120) сообщал: [109]

«Царство Катай — самое большое государство на свете; оно изобилует людьми и несметными богатствами и лежит на берегу моря. В море так много островов, что никто не знает их числа и никто не может похвалиться также, что все их видел».[36]

С некоторыми из этих островов, лежащих в «Восточном океане», особенно с Явой и Суматрой, Поло смог подробно ознакомиться на обратном пути. Однако о прочих Зондских островах он едва ли что-нибудь знает. Кругозор арабов в этом отношении был, несомненно, значительно шире (см. т. II, гл. 113). Современник Марко Поло, Казвини (ум. 1283 г.), знал еще и об островах, лежащих гораздо восточнее тех, с которыми ознакомился венецианец. Как мы уже говорили, Казвини, а за 300 лет до этого его единоверец Масуди уже знали о каком-то сумчатом животном.[37] Кроме того, до Казвини дошел уже слух об островах, на которых произрастали мускатный орех и гвоздика.[38] Между тем до венецианца эти чрезвычайно важные сведения не дошли. Насколько непогрешимыми считались во времена Марко Поло все географические сведения Птолемея, можно судить по следующему замечанию Поло, которое делает честь его логике, но одновременно свидетельствует о том, что люди того века были неспособны критически подходить к источникам. Поскольку размеры Цейлона у Птолемея весьма сильно преувеличены, Поло делает вывод, что с тех пор, как жил этот географ, 2/3 территории острова были смыты морем. Здесь Поло допускает такую же ошибку, как и Ланненберг, утверждавший в 1830 г., что остров Гельголанд за 1000 лет, видимо, уменьшился на 1/7. Оба эти утверждения совершенно неосновательны.

С культурно-исторической и географической точек зрения большой интерес представляет гл. CCXVI книги Марко Поло, в которой автор рассказывает обо всем, что он разузнал в Китае относительно самых северных областей Азии. К тому же эти сведения исключительно надежны, что можно доказать их сопоставлением с другими источниками того же века. Из сообщений Марко Поло можно сделать еще один поразительный вывод: географический кругозор китайцев его времени простирался, видимо, до побережья Ледовитого океана. Следующая цитата из книги Поло вряд ли допускает сомнения по этому поводу: «У них большие медведи, все белые и длиною в двадцать пядей. Есть тут лисицы, совсем черные и большие, и дикие ослы…»[39]

Но белые медведи в Северной Азии встречаются только на побережье Северного Ледовитого океана, а «черные лисы» — лишь на крайнем севере Сибири. Отсюда следует, что во времена Поло купцы доставляли в Китай меха с побережья Северного Ледовитого океана. Ведь согласно китайским [110] летописям, империя Хубилая простиралась «от моря, покрытого льдом, до Малаккского пролива».[40]

В Азии, как и в Европе (см. т. I, гл. 10, и т. II, гл. 98), торговля ценными мехами велась во все времена, и имеются доказательства того, что китайцы знали о странах, находившихся почти на побережье Северного Ледовитого океана, еще во времена династии Вэй (398—524).[41] Страленберг в XVIII в. подтвердил, что постоянная торговля шкурками белых песцов велась на огромной территории от самых северных областей на Енисее до Персии, Турции и других теплых стран.[42] Норденшельд в связи с сообщением Поло высказывает предположение, что, вероятно, «уже около 1200 г. самая северная часть Азии была населена или по крайней мере посещалась охотниками».[43]

В третьей части своей книги Поло сообщает о многих других, мало известных тогда областях земного шара, с которыми он сам не ознакомился. Особого внимания заслуживает упоминание им «острова Мадейгаскар», под которым мы должны, видимо, подразумевать Мадагаскар. Насколько известно автору, это первое упоминание о Мадагаскаре, встречающееся в средневековой европейской литературе. Сведения Поло об этом острове, заимствованные, видимо, из трудов арабских авторов, разумеется, не безупречны. Возможно, они относятся к побережью Африканского материка, в частности к местности около Могадишо. Сообщение Марко Поло, что жители острова — мусульмане и что там водятся слоны, никак не подходит к Мадагаскару. Согласно Поло, родина гигантской птицы «Рох», известной нам по сказкам «1001 ночи», — остров «Мадейгаскар». Венецианец дает также фантастическое описание птицы «Рох». Судя по этому, источник, из которого он черпал свои сведения, видимо, был довольно сомнительным. Отсюда вопрос о том, был ли Поло действительно первым христианином, упомянувшим о Мадагаскаре, остается открытым.

Царство Кесмукоран[44] долгое время представляло собой еще одну географическую загадку в книге Поло, которую, кажется, разрешил Шавиньон в своем новом издании. Шавиньон считает, что Поло имел в виду провинцию Мекран, называвшуюся на Востоке Кедж-Мекран.[45] В этом названии, которое уже было известно Ибн-Баттуте, слилось наименование провинции и главного города. Превращение названия Кедж-Мекран в Кесмакоран не вызывает удивления, если мы вспомним, как передавались старинные наименования иностранцами. [111]

В связи с Кесмакораном Поло упоминает о двух островах, лежащих в океане приблизительно в 50 милях к югу. Один из них якобы населен только мужчинами, а другой — только женщинами. Видимо, их можно отождествить с более мелкими островами вблизи мыса Гвардафуй, возможно с островами Абд-эль-Кури.[46] Острова эти действительно существовали, так как о них сообщают многие другие авторы, как христиане, так и магометане.

Поскольку в книге Поло, несомненно, рассказывается о многих странах, которые он знал только с чужих слов, не побывав там сам, Штрейхер недавно высказал догадку[47] весьма неудачную, по мнению автора этих строк. Все путешествие Поло по Китаю Штрейхер объявляет «мифом». Марко Поло будто бы составил лишь «татарский средневековый бедекер» [путеводитель] по расспросным данным и только Рустичано из Пизы придумал историю о посещении Индии и Китая семьей Поло. Эта странная гипотеза правильно игнорируется исследователями и абсолютно неприемлема. Достоверность путешествий Поло доказана слишком большим количеством фактов и не вызывает никаких сомнений. Многочисленные детали описания не могли быть заимствованы из чужих рассказов, путешественник должен был видеть их лично.

Описание путешествия по Китаю, сделанное Поло, несколько позднее было хорошо дополнено другими западными путешественниками — Одорико, Монтекорвино, Ибн-Баттутой и др. Однако никто из современных Поло писателей не может сравниться с ним ни по широте географического кругозора, ни по надежности, ни по высокому интеллекту. Ученые нашего поколения имеют полное основание благодарить судьбу за то, что около 1260 г. разразилась война между двумя монгольскими правителями, двоюродными братьями Бараком и Хулагу. Именно эта война вынудила Никколо и Маффео против их воли поехать в глубь Азии.

Большой дом семьи Поло и сейчас еще показывают иностранцам, приезжающим в Венецию. Хотя Марко Поло совершил далеко не такие большие путешествия, как его отец и дядя, «господин Миллион» стал самым выдающимся из всех христианских путешественников средневековья^- благодаря его чудесной книге, которую по праву можно считать шедевром христианской средневековой географии.[48]

Несмотря на недоверие к книге Поло, она привлекла к себе значительное внимание еще при жизни автора. Это доказывается тем, что уже в 1320 г. Франческо Пипино из Болоньи перевел ее на латынь. В 1485 г. этот перевод был напечатан в Антверпене. [112]

Нельзя закончить эту главу, не подчеркнув неизмеримого значения книги Марко Поло для великого подвига Колумба. Раньше ученые сомневались в том, что Колумб мог что-либо знать о венецианском путешественнике, поскольку при важнейших переговорах и в документах он никогда не ссылался на Поло. Однако это возражение неубедительно. Все, что знал Колумб об империи великого хана и о Чипингу, почерпнуто, очевидно, из книги Марко Поло, пусть даже косвенно. Впрочем, Колумб и сам был знаком с трудом венецианца, как это видно из его письма с Гаити от 1498 г., адресованного королевской чете, в котором он цитирует Поло.[49] В основательном знакомстве Колумба с этим крупнейшим географическим трудом средневековья, пожалуй, нельзя сомневаться, так как он заимствовал те названия, которые Поло дает странам и городам Восточной Азии.

Как исследователя Поло по значению можно сравнить с Колумбом. И к нему следует также отнести восторженные слова Вольтера, сказанные о Колумбе, что он «a doublé les œvres de la création» [он повторил акт творения].[50]

По сообщению Форстера, монахи, сопровождавшие Поло при втором путешествии, были напуганы вторжением халифа в Армению, и это побудило их вернуться вопреки данному им поручению.[51]

Вызывает, однако, недоумение, что имя Поло почти не упоминается в китайских источниках (см.стр. 104), хотя он утверждает, что был императорским чиновником. Ольшки недавно посвятил этому вопросу обстоятельное исследование.[52]