Неведомые земли. Том 3

Глава 147. Кажущееся знакомство с Азорскими островами в XIV в. (около 1350 г.)

Я плыл морем к Потерянным островам,[1] которые Птолемей называл островами Милосердия.[2] Нужно знать, что первый остров удален от мыса Бохадор на 110 миль. Я сел в галеру с несколькими маврами, и мы пришли к первому острову, называемому Гресой, и после него к острову Лансароте, который называется так потому, что местные жители убили здесь генуэзца, носившего это имя (?). Потом я направился к следующему острову, по названию Бедзимарин, и к другому, называемому Рачан. Там есть еще остров, который называется Алегранса, и еще Вехимар, и еще Фортевентура, и еще Канария, и другой, который называется Тенерефис, и другой, называемый Исла-дель-Инфьерно, и другой, который называется Камера, и еще Ферро, и еще Арагания, и еще Сальвахе, и еще Дисьерта, и еще Лекнаме, и еще Пуэрто-Санто, и еще Лобо, и еще Кабрас, и еще Бразил, и еще Колумбария, и еще Вентура, и еще Сан-Хорхе, и еще Конехос, и еще Куэрвос-Маринос, — всего, таким образом, 25 островов…[3] [281]

«Генуэзская кука, вышедшая из Фландрии, попадает в бурю, которая ее уносит. Затем, осторожно продвигаясь дальше, она достигает этих островов. Так стало известно об этих островах».[4]

Выше мы полностью привели все, что сказано в «Книге познания» об островах Атлантического океана, которые были действительно известны к 1350 г. или только считались известными. В книге определенно говорится, что западнее Гибралтарского пролива в океане находятся 25 островов. Поскольку в Мадейрской группе только четыре острова, а в Канарской, кроме островков-утесов, — всего семь, то неизбежно напрашивался вывод, что около 1350 г. в Южной Европе было уже кое-что известно и о последней островной группе, находящейся к западу от Гибралтарского пролива по направлению к Америке, а именно об Азорских островах.

Античный мир еще не знал Азорских островов, хотя с ними однажды довелось соприкоснуться карфагенским морякам, отнесенным в этот район бурей (см. т. I, гл. 19). Предположение Фишера, в остальном трезвого комментатора «Перипла» Ганнона (см. т. I, гл. 12), что под Плювиалией Плиния, пожалуй, можно подразумевать остров Азорской группы Санта-Марию, а под Юнонией — Сан-Мигел,[5] было, конечно, неудачным. Впрочем, эту гипотезу никто не поддержал, и она, несомненно, ошибочна.

Однако предлагалось еще немало гипотез, столь же смелых, сколь и ошибочных, согласно которым Азорские острова были якобы открыты еще задолго до XIV в. Фернан Колон, ученый сын Колумба, распространял путаные представления, утверждая, что Касситериды древности идентичны Азорским островам: «Карфагеняне открыли Касситериды, ныне называемые Азорскими островами».[6]

Лишенный критической жилки и склонный к фантазиям Теве, ученый XVI в., хотел сделать первооткрывателями Азорских островов даже древних израильтян.[7] В новое время честь первого открытия приписывали попеременно норманнам, арабам, ирландцам, фламандцам, итальянцам, грекам, каталонцам и португальцам. При этом наиболее серьезными претендентами на открытие считались норманны и арабы. Даже такие крупные авторитеты, как Гумбольдт и Риттер, безоговорочно считали их самыми достоверными первооткрывателями.[8] Риттер без колебаний полагал, что Азорские острова были открыты норманнами, не приводя, однако, никаких доказательств для [282] подтверждения своей гипотезы.[9] Однако позднее португальцы Омен[10] и Канту[11] выставили веские доводы против этой гипотезы, которые значительно подкрепил в новейшее время бельгиец Мес.[12] Это дает нам теперь основания утверждать, что Гумбольдт ошибался, хотя мы уже не в состоянии полностью выяснить, как возникла легенда об открытии Азор норманнами и арабами.

Предположение о том, что норманские викинги, видимо, достигли Азорских островов, впервые выдвинул португалец Гоиш в XVI в. Эта гипотеза понадобилась ему, когда он искал объяснения для легенды, принятой им за подлинный факт, будто на острове Корву раньше стояла статуя всадника, указывающего рукой на запад.[13] История возникновения этой странной легенды подробно изложена в I томе (см. гл. 19), где она разоблачается как чистейший вымысел. Позднее эта гипотеза была поддержана и перенесена в немецкую литературу Мурром.[14] Это, видимо, повлияло даже на Гумбольдта, который вопреки своему прежнему более осторожному суждению выдвинул ошибочную гипотезу о том, что «норманны, несомненно, первыми прибыли на Азорские острова еще в IX в.».

Однако о таком подвиге не может быть и речи. Если бы викингам IX—X вв. действительно удалось открыть Азоры, то они, несомненно, не отказались бы от этих благословенных островов и позаботились о том, чтобы создать здесь постоянные поселения. Ведь, испытывая крайний земельный голод, они не сочли плохими даже такие негостеприимные земли, как Исландия и Гренландия, и основали там свои колонии. Кроме того, мы не располагаем никаким, хотя бы самым слабым намеком на то, что норманны знали об Азорских островах. Все это без колебаний можно причислить к чистейшему вымыслу.

Еще более шаткой оказалась гипотеза об открытии Азорской островной группы арабами. Мы уже говорили (см. т. II, гл. 113) об ужасе, который испытывали все арабы при мысли о плаваниях по Атлантическому океану. Объяснялось это, вероятно, их суеверием, как можно заключить из одного места в труде Идриси.[15] И эти-то арабы, не решавшиеся на самое скромное прибрежное плавание в водах Атлантики, якобы открыли далекие Азорские острова! Вся эта гипотеза в целом неправдоподобна, но для ее опровержения остановимся и на некоторых деталях.

Согласно сообщению Ибн-ал-Варди, в океане якобы расположена группа островов, населенных бесчисленными ястребами и другими птицами. Отсюда [283] делался вывод о раннем знакомстве арабов с Азорами, поскольку португальское название Азоры (açores) означает Ястребиные острова. Ибн-ал-Варди был известным арабским поэтом и грамматиком, жившим с 1260 по 1349 г.[16] Поэтому предположение о том, что Азоры были, вероятно, открыты арабами еще в его время, казалось вполне логичным. Однако это заключение неверно. Тот Ибн-ал-Варди, который упоминал о кишевших ястребами островах, был вовсе не знаменитым поэтом, а его однофамильцем и жил на 100 лет позднее. Он оставил незначительный географический труд «Харидат ал-аджаиб ва фаридат алгараиб» [«Жемчужина чудес и перл диковинок». — Ред.] и умер в 1457 г.[17] Знание Ястребиных островов этим Ибн-ал-Варди было только результатом их открытия португальцами в 1432 г. Этим подтверждается несостоятельность теории о предоткрытии Азор арабами. Гаффарель еще в 1892 г. опроверг вымысел об открытии Азорских островов арабами.[18] К сожалению, этот французский исследователь высказал еще более дикие предположения. Из ирландской саги о святом Брандане он сделал вывод, что ирландцы, видимо, до появления этой легенды открыли не только Азоры, но и Мадейру, Канарские острова, даже Ян-Майен и к тому же еще Америку.[19] Какие небрежности допускал в своих научных трудах Гаффарель, явствует хотя бы из того, что, узнав о находке черепа неандертальского человека, придумал тут же некоего исследователя «господина Неандерталя»![20]

Уподобляясь Гаффарелю, многие исследователи и остров Бразил (см. т. IV, гл. 190) незаконно относили к Азорским островам. Название Бразил, с которым мы впервые встречаемся на карте Далорто от 1330г., согласно Кречмеру,[21] фигурирует на 26 картах мира, составленных только в 1351—1571 гг. Теперь нам известно, что название Бразил заимствовано из ирландских саг. Впервые это установил Ами в 1887 г.[22] Но во времена Гумбольдта об этом еще не знали, и исследователи склонялись к тому, чтобы отождествлять Бразил с одним из Азорских островов, чаще всего с островом Терсейра. Разумеется, о такой идентификации не может быть и речи! Но нам все же хотелось бы найти какое-то объяснение тому факту, что автор «Книги познания» около 1350 г. знал о 25 островах Атлантического океана, которые он якобы сам видел. Из этого сообщения напрашивался вывод, что первооткрывателями Азорских островов были итальянцы. Эту гипотезу особенно рьяно отстаивали [284] итальянцы, например Сан-Филиппо[23] и Альбертис.[24] Сан-Филиппо сделал даже смелую попытку отождествить с Азорами океанские острова Канарию, Канрарию и insula Sti. Brandani sive puellarum [остров святого Брандана или Дев], показанные на карте Дульсерта от 1339 г. Но и немецкие ученые Пешель,[25] Руге[26] и особенно Кречмер,[27] а также бельгиец Мес[28] неоднократно высказывали предположение, что Азорские острова были открыты в 1350 г. Если бы это было так, то первооткрывателями следовало бы считать только генуэзцев или каталонцев. За каталонцев высказались Норденшельд[29] и Мес,[30] между тем как в поддержку итальянцев, кроме Альбертиса, убедительно выступил Руге. Открытие Азор генуэзцами засвидетельствовано или по меньшей мере подтверждено недавно найденной картой мира, составленной турком Пири Реисом в 1513 г. Отрывок из легенды этой карты приведен в начале главы. Пири Реис поместил свою надпись, несомненно, у Азорских островов, но действительно ли генуэзцы были отнесены туда бурей и когда это произошло, выяснить нельзя. Разве не должны были великолепные картографические шедевры второй половины XIV в. несколько точнее отразить предполагаемое открытие Азор генуэзцами, если им действительно удалось открыть эти острова?

Маркем в 1912 г. безоговорочно отнес к Азорам восемь островных названий, перечисленных в «Книге познания»,[31] а в последнем переработанном издании труда Пешеля без долгих размышлений утверждается, что «примерно к тому же времени [1350 г.] Азорские острова были полностью открыты итальянцами».[32] Кречмер еще в 1935 г. без малейших сомнений утверждал, что в «Книге познания» перечисляются «восемь Азорских островов».[33] Однако автор этих строк уже в 1932 г. высказал по данному поводу серьезные сомнения и обосновал свои возражения.[34]

При этом, следуя Маркему, Кречмер произвольно отождествлял Санта-Марию с Лобосом, Сан-Мигел с Кабрасом, Терсейру с Бразилом, Пику с Колумбарием, Фаял с Вентурой, Сан-Жоржи с Сан-Дзордзи, Флориш с Конильи и Корву с Корби-Марини. [285]

Доказательства, приводившиеся для обоснования гипотезы о знакомстве с Азорскими островами около 1350 г., никак нельзя признать убедительными. Руге писал, что название Бразил должно будто бы указывать на Азорские острова, так как слово brasile означает «цвет раскаленного угля». Между тем на Азорах в изобилии произрастала когда-то высоко ценившаяся трава орсель (лишайник — Roccella tinctoria), как это ясно подтвердил после 1500 г. Валентин Фердинанд, процитированный Руге:

«На этом острове (Сан-Жоржи), как и на других островах, растет много орсели. Орсель — растение, которое, подобно мху, встречается на утесах, и, если море временно покрывает его, оно окрашивается в красный цвет… До открытия этих островов орсель стоила 40 крузадо, а теперь — только 15, и говорят, что без этой орсели нельзя изготовить изящную кожу».[35]

Но если итальянские мореходы действительно открыли богатые орселью Азоры до 1350 г. и поэтому дали название Бразил главному острову, то можно ли серьезно поверить в то, что обладающие коммерческой жилкой итальянцы никогда больше не ездили на эти острова за высоко ценившимся красным красителем орселью — «травой оризелло», или «ориколу» Кадамосто.[36] Могли ли они так забыть об этих островах, что в 1432 г. их должны были заново открыть португальцы? Автор этих строк полагает, что именно изобилие орсели на Азорских островах убедительно говорит за то, что они не могли быть открыты до 1432 г. В противном случае итальянцы непременно уже раньше регулярно посещали бы и эксплуатировали эти острова.

Кречмер полагал, что легенду к карте Пицигано от 1367 г., на которой в районе Азор будто бы стоит слово «açules», следует считать за доказательство открытия этих островов в 1367 г. Этот исследователь считал, что «açules» тождественны Азорам. Но название «Ястребиные острова» (то есть Азоры) появилось в литературных источниках не ранее 2 июля 1439 г. (см. т. IV, гл. 165). Кроме того, в дополнении к гл. 19 (см. т. I, стр. 465) автор разъяснил, что название на карте Пицигано[37] нужно читать не «açules», a «arculis», и, следовательно, оно означает «Геракл». Этим опровергается главный довод в пользу знакомства с Азорскими островами в XIV в.

В качестве еще одного доказательства того, что Азоры были уже известны около 1350 г., Кречмер приводит тот факт,[38] что, хотя географическое положение островов на картах XIV в. показано неверно и они помещены слишком далеко к востоку, правильное деление на три группы не могло быть случайным. Но автор этих строк не смог обнаружить такого деления на большинстве карт XIV в. Нечто подобное можно было бы, пожалуй, еще найти на карте Солери от 1385 г., на которой показана группа островов к северу от Мадейры. Здесь еще можно различить деление на три или на четыре [286] группы. Однако средняя группа состоит не из пяти, а из шести островов, а южная — не из двух, а из пяти. К тому же острова простираются не в направлении с запад-северо-запада на восток-юго-восток, как в действительности, а с севера на юг. Как уже отмечалось, они все без исключения помещены к северу от Мадейры, где нет никаких островов. Кречмер пытается объяснить это неправильное размещение «недостатком места (!) на карте». Но все картографы 1350—1430 гг.[39] помещают свои фантастические острова к северу от Мадейры. Действительно ли они выбрали слишком маленькие масштабы и поэтому были вынуждены надпись «Азоры» поместить между Канарскими островами и Ирландией? Даже такой превосходный знаток Азор, как Мартин Бехайм, проживший несколько десятилетий на одном из этих островов, изобразил их на своем глобусе не очень-то правильно. Хотя Мартин Бехайм показал все девять островов, но никакой разбивки на три группы на его глобусе нет, да и расположение островов не соответствует действительности. Кроме того, Бехайм, как правильно отметил Вагнер еще в 1894 г.,[40] показал в два раза больше островов, чем их насчитывается на самом деле. К подлинным островам он добавил мифические, якобы открытые в XIV в. Все это подкрепляет наше предположение, что Кречмер поддался самовнушению, когда он увидел Азоры на картах XIV в. Почему же все-таки фантастические острова к северу от Мадейры, которые средневековые картографы, подражая друг другу, неизменно без всякой критики показывали на своих картах, не исчезают с них даже после 1431 г., когда были открыты и правильно нанесены на карты подлинные Азоры? Почему, например, на карте Солиго, составленной около 1485 г., к северу от Мадейры показан несуществующий остров Сан-Дзордзи, который Кречмер отождествляет с современным островом Сан-Жоржи из Азорской группы, хотя на той же самой карте можно найти все Азорские острова, в том числе и Сан-Жоржи под его первоначальным названием Сан-Пьеро? Почему Солиго, правильно показав положение всех Азорских островов, поместил, кроме них, между Канарской группой и Ирландией все старые островные названия XIV в., которые Мес, Руге и Кречмер хотели связать с Азорами: Corbi mariai, Li conigli (Кроличий остров),[41] San Zorzi, La venture, Colonbi, Bacil (Бразил), Caprara и Luovo.[42] В те времена все были так твердо убеждены в существовании этих островов наряду с уже известными Азорами, что в 1462 г. португальский король подарил одному своему фавориту два последних из перечисленных островов (см. т. IV, гл. 184)!

Однако Кречмер так сильно поддался самовнушению, что продолжаем настаивать на том, будто бы восемь островов, фигурирующих на картах [287] XIV в., были Азорами. Он несогласен с мнением автора этих строк, опровергающего его гипотезу тем фактом, что на открытых в 1432 г. Азорах, как доказано, не было ни людей, ни домашних животных. Между тем это, несомненно, подтверждает, что Азоры нельзя связывать с названиями Кроличий остров (Conigli), Голубиный остров (Colonbi), Козий остров (Caprara). Мы знаем, что, согласно королевскому указу от 2 июля 1439 г., на вновь открытые Азоры предлагалось доставить представителей всех видов домашних животных (см. т. IV, гл. 165). Как же могли изобиловать на Азорских островах в XIV в. кролики, голуби и козы, которых обычно разводят люди, если в XV в. понадобилось специально их туда завозить? Против этого довода Кречмер выдвинул довольно странное опровержение.[43] В своем письме от 26 февраля 1932 г., адресованном автору этих строк, он пишет, что остров Флориш, который Кречмер больше всего склонен отождествлять с Капрарией, вполне мог получить такое название, даже если на нем не было никаких коз. Для этого было достаточно скудной растительности, которая могла прокормить только коз. Но на каком же из островов Азорской группы можно найти скудную растительность? Все Азорские острова ко времени их открытия (1432 г. и позже) отличались не только «изобилием деревьев», но и столь тучными пастбищами, что, по свидетельству Валентина Фердинанда, около 1500 г. оттуда «ежегодно вывозили в Португалию» крупный рогатый скот![44] Но если бы даже объяснение Кречмера оказалось правильным для Козьего острова, на котором не было ни одной козы, то почему же все-таки другой остров, на котором не водилось голубей, был назван Голубиным, а тот, на котором нельзя было найти ни одного кролика, — Кроличьим? Почему надпись на Каталонской карте мира от 1375 г., которую Бизли правильно охарактеризовал как «шедевр средневековой картографии»[45] и которую особенно хорошо изучил Кречмер, категорически настаивала на том, что Козий остров «назван так из-за большого количества встречающихся здесь коз»?[46] Почему, наконец, Кадамосто в 1455 г. определенно утверждает, что с «Козьим островом» можно отождествить только остров Фуэртевентуру из Канарской группы «caprina, quibus abundant» [на котором изобилуют козы]?[47]

По мнению автора этих строк, все гипотезы о том, что какой-нибудь из фантастических островов, столь многочисленных на картах мира XIV в., может иметь отношение к Азорам, не выдерживают критики. Единственные названия, [288] которые можно как-то связать с Азорской группой, — это Сан-Дзордзи и Корби-Марини. Их легко узнать в современных наименованиях Сан-Жоржи и Корву. Но названия Сан-Жоржи и Корву были просто заимствованы португальцами из более старых карт много времени спустя после открытия Азор. Они были присвоены тем островам, которые первоначально после их открытия носили совсем иные названия, а именно Сан-Пьеро и Санта-Эйриа! В одном весьма надежном документе — завещании принца Генриха Мореплавателя от 1460 г. — перечисляются все Азорские острова (см. т. IV, гл. 182), но названий Сан-Жоржи и Корву в нем еще нет. Они появляются только после 1480 г., и это верный признак того, что новые наименования были даны на основе произвольных отождествлений или заимствованы из старых карт.

Автор вынужден категорически возразить Кречмеру, полагая, что его утверждение представляет собой чистейший вымысел и не выдерживает проверки историческими фактами. К сожалению, это так, хотя Кречмер продолжает настаивать на правильности своей гипотезы, будто «на основании их карт никак нельзя сомневаться в том, что итальянцы еще до португальцев знали все без исключения Азорские острова».[48]

При отождествлении слишком многочисленных островов, фигурирующих на картах XIV и XV вв., нужно всегда иметь в виду, что, кроме действительно открытых островов, картографы стремились разместить на них названия, заимствованные из античных литературных источников или известные им из легенд. Как легко могли возникнуть ошибочные представления при плавании в незнакомых морях, недавно убедительно продемонстрировал такой опытный моряк, как Морисон: «Возникновение призрачных островов и исчезающих побережий — обычное явление при плаваниях по океану. Легкая дымка, облако на горизонте (особенно при заходе солнца) часто походят на острова и вводят в заблуждение даже опытных моряков, знающих, что там нет земли».[49]

Ведь были же обмануты таким миражем 25 сентября 1492 г. Колумб и его спутники во время их первого плавания. Им показалось, что земля уже близка, но на следующее утро они поняли, что приняли за остров низкое облако! Каждое островное название, о котором узнавали картографы, они тут же записывали, а затем произвольно помещали его в любой части океана или попросту там, где имелось свободное место! Как осторожно нужно подходить к отождествлению этих островов, весьма убедительно показывает Мес. Выступая против попытки отождествить с Азорами четыре острова, показанные на карте Дульсерта от 1339 г., Мес замечает: «Четыре острова Дульсерта расположены [289] вовсе не там, где Азоры, а по чистой случайности на месте Мадейрских островов, которые точно так же не были известны картографу».[50]

Между тем как легко можно было бы в данном случае прийти к заключению, что четыре острова Дульсерта, частично заимствованные из Канарской группы, частично вымышленные, несомненно, тождественны четырем островам Мадейрской группы и что, следовательно, Мадейра была открыта еще до 1339 г.!

Приведем несколько весьма поучительных примеров, чтобы показать, как легкомыслие картографов способствовало размножению островов Атлантики. Марциан Капелла, живший в V в., дает одному острову Канарской группы название Теоде.[51] Позднее у Равеннского географа он превращается в остров Театрум. Еще Сальмазий установил, что причиной появления этого названия была: ridicula ас jocularis Mart. Capellae hallucinatio» [«странная и забавная галлюцинация Марциана Капеллы»],[52] то есть неправильное понимание одного места из труда Солина. В этом труде говорится: «tertia autem proximat eodem nomine» [«третий же (остров) напоминает его по названию»],[53] что Марциан Капелла прочитал как «proxima teode nomine»! [«ближайший называется Теоде»]. Так появился на свет остров Теоде![54] Спустя целых 900 лет после Марциана Капеллы мы встречаем этот плод его фантазии как реальный географический объект в труде Венсана Бове.[55] Только название Теоде переделано на греческий лад (Theode) и подогнано к слову «Теос» (theos). Приведем другой пример: из надписи «esto Tile» [это должен быть Туле], встречающейся на некоторых старых картах, в апокрифической книге Дзено, написанной в 1558 г. (см. гл. 153), возник некий остров Эстотиланда, который этот автор превращает в арену, где разыгрываются различные события. Такое же странное недоразумение было причиной появления на свет острова Палакер, встречающегося в поэме «Виллехальм» Вольфрама фон Эшенбаха. Этот остров якобы находился в «застывшем», или в «студенистом» (Lebermeer), море. Вот что написано в «Виллехальме»:

Конрад Гофман установил, что название Палакер, не встречающееся нигде, кроме как в поэме Эшенбаха, появилось в результате ошибочного истолкования провансальского слова «palaker», или «palaigre», происшедшего от «pelagus» и не означающего ничего другого, как «море».[57] Вольфрам фон [290] Эшенбах произвольно превратил его в название острова. Только то обстоятельство, что это стихотворение осталось неизвестным средневековым картографам, помешало, вероятно, появиться острову Палакер на картах Атлантики того времени.

Наконец, в качестве последнего примера приведем еще следующий факт. Турок Пири Реис, увидя на карте Колумба название острова Санта-Мария-Галанта, которое из-за длины было написано в две строки, принял его за два наименования. Соответственно этому он нанес на свою карту два острова: Санта-Марию и Галанду.[58]

Следовательно, к толкованию средневековых карт мы должны подходить с величайшей осторожностью! Автор решительно присоединяется к мнению Ларсена, высказанному в письме от 8 апреля 1937 г.:

«Эти карты, как правило, лишь весьма неудачно отражают фантастические гипотезы картографов… Первостепенное и решающее значение имеют полученные ими сообщения, а не то, как они поняты (вернее, неправильно истолкованы) или переведены более или менее склонными к фантазированию картографами». Этот трезвый и совершенно правильный взгляд совпадает со следующим мнением Гумбольдта, которое недостаточно ясно усвоили современные защитники достоверности средневековых карт:

«В течение продолжительного времени каждая новая карта включала все фантастические объекты, показанные на предшествовавших ей картах, ибо ничто не сравнится с упрямством географов, когда им хочется сохранить и сделать как бы стереотипными и остров со старинным названием, и водораздельный хребет, и озеро, из которого вытекает большая река».[59]

Даже Кречмер, хотя он и убежден в достоверности старых морских карт, когда речь идет об Азорских островах, писал как-то, что «картографам всегда недоставало критичности при отборе материала и в силу рутины, ставшей привычной, один копировал другого, не принимая в соображение вновь установленное географическое положение открытого или исследованного объекта».[60]

Но ко всем этим вымышленным островам, горам и прочим географическим объектам, появились ли они в результате ошибочного толкования, слухов или явились плодом фантазии, как нельзя более подходит следующий обобщающий вывод Руге: «Сказочные существа весьма долговечны».[61]

Исследователи более позднего времени пытались как-то связать такие сказочные существа с реальной действительностью. В области географии это сказалось в том, что мифические острова чаще всего связывали с Азорами.

Те исследователи, которые наперекор фактам по-прежнему выступают за действительное знакомство с Азорами около 1350 г., пусть приведут хоть [291] одно название, упомянутое в «Книге познания» или нанесенное на карты XIV в., которое действительно имеет отношение хотя бы к одному Азорскому острову!

Автор категорически утверждает, что ни в «Книге познания», ни на любой морской карте или карте мира, составленной в XIV в., нельзя найти какого-нибудь указания, которое позволяло бы сделать вывод о действительном открытии Азор до 1431—1432 гг. Названия 25 островов, известные около 1345 г. испанскому нищенствующему монаху, по мнению автора этих строк, не относятся к Азорам, и их появление нельзя истолковать сколько-нибудь удовлетворительно, иначе, чем это будет показано ниже. Но прежде чем дать такое толкование, напомним еще об одном обстоятельстве, которое, как нам кажется, помогает выяснению причины появления слишком большого числа островов на картах того времени.

Немногим действительно открытым тогда островам давали по два-три названия, а то и больше. Моряки, разумеется, определяли характерные особенности некоторых островов, пользуясь своим обиходным языком. Но если та же самая типичная особенность обозначалась иноземными моряками другим словом, с которым первые не были знакомы, то они, естественно, легко поддавались заблуждению, что речь идет о совсем другом острове. К названиям, данным моряками, присоединялись еще и те, которые были присвоены в древности островам Канарской и Мадейрской группы. Их просто не поняли и потому отнесли к другим островам. Но картографы, которые, вероятно, редко владели более чем одним языком, старались отнести каждое ставшее им известным повое название к особому острову. Так без стеснения создавали они все новые и новые острова, чтобы разместить на карте все известные им названия.

Здесь мы ограничимся только двумя из многочисленных примеров. Маленький остров Канарской группы к северу от Фуэртевентуры, называемый теперь Лобосом, впервые на карте Дульсерта от 1339 г. был назван по-итальянски Vecchi marini, что, собственно, означает морские старцы. «Морской Старец» — народное название одного из видов тюленей — морского монаха.[62] Итальянское название Vecchi marini означает, следовательно, не что иное, как Тюлений остров, то есть идентично испанскому названию Лобос. Но испанцы и португальцы не понимали, что означает по-итальянски Vecchi marini, а итальянцы не знали испанского слова «Лобос». Поэтому уже в конце 1350 г. испанский автор «Книги познания» перечисляет три атлантических острова: Лобос, Вехимар и Бедзимарин. Вот классический образец чисто кабинетной эрудиции! [292]

Приведем второй пример. В Атласе Медичи от 1351 г. мы находим остров с названием Ventura sive de columbis. Более поздние картографы, не долго думая, сделали из одного острова целых два — Вентуру и Де-Колумбис! Это случалось весьма часто, как видно из помещенного ниже списка. Можно решительно утверждать, что новые острова размножались на тогдашних картах «путем деления».[63] Поэтому нередко следует относить к одному острову два-три названия, а иногда и больше.

Шмеллер правильно отмечает по поводу одной морской карты, относящейся ко второй половине XV в. и обнаруженной им в Мюнхенской библиотеке рукописей: «чаще всего встречаются причудливо переплетающиеся латинские, итальянские, португальские и испанские названия — признак того, что как раз не ученые, а практики — кормчие и моряки — создавали такого рода пособия».[64]

К неправильному толкованию иноязычных названий многими невежественными составителями старинных карт присовокуплялись их зачастую граничившая с легкомыслием беспечность и «широта натуры», проявлявшиеся при передаче неразборчиво написанных или непонятных слов. Так, Корби-Марини превратилось в Корпс-Марис, а Сальвис — в Са-Лвис (см. гл. 143), Сан-Атападжу (Св. Афанасий) — в Сатанаксио, а Исла-Бела — в Изабеллу.[65] И картограф считал себя обязанным каждый возникший в результате ошибки остров показать где-нибудь на океане; при этом географическое положение зачастую играло гораздо меньшую роль, чем упоминание названия.

Из весьма поучительного исследования Фишера также следует, что новые острова действительно возникали «путем деления», когда невежественные картографы принимали разноязычные обозначения одного острова за названия многих островов и затем помещали их где-нибудь в океане. Фишер пишет, что на открытой им карте Николая Германца, кроме Исландии (Islanda), показан далеко к северу от нее еще один остров — Insula glacialis, который обязан своим призрачным существованием только латинскому переводу названия «Ледяная страна».[66] Нанесенный на различные карты [293] XV в. загадочный остров Insula viridis, или Illa verde, и помещенный к западу от Ирландии даже на карте Вальдземюллера от 1507 г.,[67] представляет собой не что иное, как перевод названия Гренландия, то есть Зеленая Земля. Итак, даже Исландия и Гренландия не избежали раздвоения с помощью картографов. На некоторых картах Исландия превратилась даже в три острова, так как появилось еще название Фрисланда, или Фиксланда. Из-за ошибки чертежников делению на две части подвергся также Хеллуланд,[68] а Бразил но меньшей мере утроился (см. т. IV, гл. 190). Из Фуэртевентуры сделали даже пять островов (Вехимар, Бедзимарин, Вентура, Фортевентура и Капрария).[69]

Из-за этой чрезмерной беспечности многих картографов XIV—XVI вв. возникла чудовищная путаница, продолжающаяся в значительной мере и в наши дни. Некоторые ученые критики наших дней a limine [сразу же] готовы подводить реальную основу под каждую надпись на старинной карте в находить для нее объективное оправдание, даже вопреки фактам. В результате этого появились почти непостижимо ошибочные толкования.

В противовес таким исследователям автор этих строк хотел бы особенно подчеркнуть всю правоту Меса, который пишет о «тенденции картографов того времени без всякой критики помещать где попало различные данные, имевшиеся у них под руками».[70]

Автор считает совершенно недопустимыми попытки, довольно часто наблюдающиеся и в наши дни, строить смелые гипотезы о великих открытиях, не подтвержденные литературными источниками и основывающиеся только на каких-нибудь путаных островных названиях из старых карт.

Особого рассмотрения заслуживает очень часто встречающееся на старых картах название Лобос, Лобо, Лоуо, Лово, Ловос, Лоно, Лана и т.д., давшее повод для странных толкований. Этот остров почти всегда упоминался вместе с Козьим островом (Капрарией) и, следовательно, должен был находиться с ним в самом близком соседстве. Как мы уже знаем, название «Лобос» на испанском языке означает «Тюлений остров». И поныне один скалистый островок около «Козьего острова», то есть возле Фуэртевентуры, носит это название. Отсюда не может быть сомнения в том, что под Лобосом всегда подразумевали не что иное, как этот маленький «Тюлений остров», тем более что его итальянское название Vecchi marini идентично по смыслу. В конце средневековья моряки всегда с интересом отмечали постоянное наличие тюленей, морских львов и других животных в том или ином месте и охотно использовали этот признак при присвоении названий. На Мадейре, например, есть местность, носящая название «Cambra de Lobos». Раньше это название ошибочно переводили как «Логово волков». Но поскольку на Мадейре нет волков, то, видимо, прав Шефер, считавший, что это название свидетельствовало о многочисленных стадах тюленей (loups marins), обитавших здесь ко времени [294] открытия острова.[71] Присвоение названия «тюлений» различным местам, где водятся эти животные, не чуждо и современной топонимике. Так, например, в Южной Африке есть остров Сил-Айленд в бухте Фолс-Бей; у побережья Уругвая остров, являющийся настоящим раем для морских львов, тоже носит название Isla de Lobos. На нем различают Lobos ordinarios, настоящих морских львов, и Lobos finos, более мелких котиков.[72] На этом острове год за годом убивают более 10 тыс. lobos, чтобы получить шкуры и жир. Разумеется, наличие тюленей часто служило поводом к присвоению географического названия. Еще в «Королевском Зерцале», книге XIII в., встречается Тюленье море (arcnsaelar); название Оркнейских островов также произошло от древнего слова «оркн», то есть «тюлень».[73] В свете этих фактов мы должны отбросить предположение, что название Лобо или Лово на старых картах происходило от слова «l’ovo» (яйцо) и относилось к острову Санта-Мария из Азорской группы, названному так «из-за его яйцеобразной формы».[74] Это кабинетная мудрость! Живя в Италии, нельзя заметить, что Апеннинский полуостров напоминает по форме сапог. Точно так же, находясь на Санта-Марии, острове площадью 154 кв. км путешественник не заметит, что этот остров напоминает своими очертаниями яйцо. Да это и не отвечает действительности. Такое толкование напоминает нелепую этимологию турка Пири Реиса, полагавшего, что итальянцы называют океан «Здоровым яйцом», ибо слово «oceanos» он воспринял как «ovo sano».[75] Испанские слова «lobos» и «lobo» произносились всегда, как «Ловос» и «Лово», и, разумеется, не имели ничего общего с итальянским «l’ovo».

После этих отступлений мы уже, пожалуй, вооружены необходимым скептицизмом, чтобы не впасть в слишком грубые ошибки и сделать попытку критически разобраться в некоторых загадочных названиях островов Атлантического океана, упоминающихся в «Книге познания». Дальнейших пояснений не требуют такие названия, как Лансароте, Фуэртевентура, Гомера, Тенерифе (Тенерефис), Канария и Пуэрто-Санто. Нам остается рассмотреть 19 названий. Автор считает возможным только следующее их толкование (острова называются в той последовательности, в какой они перечислены испанским нищенствующим монахом в его «Книге познания»):

1. Греса — Грасьоса к северу от Лансароте;

2. Бедзимарин — название, объясняющееся неправильным чтением слова «Вехимарин», идентичного «Лобосу»;

3. Рачан — скалы Рокетте (Рокка), севернее Лансароте;

4. Алегранса — скалистый остров Алегранса, севернее Лансароте (см. стр. 246); [295]

5. Вехимар (Vecchi marini Дульсерта) — Лобос;

6. Дель-Инфьерно (Адский остров) — Тенерифе;

7. Ло-Феро — Ферро;

8. Арагания — Пальма (?);

9. Сальвахе — скалы Селважен;[76]

10. Дисьерта — скалы Дезерташ;

11. Лекнаме, или Леньяме («Лес»), — Мадейра;

12. Лобо — Лобос;

13. Де-лас-Кабрас (Капрария)[77] — Фуэртевентура;

14. Бразил — сказочный остров ирландских саг (см. т. IV, гл. 190);

15.. Колумбария — второе название Фуэртевентуры;

16. Вентура — либо Фуэртевентура, либо «Senza ventura» (Ферро);

17. Сан-Хорхе (Сан-Дзордзи) — название, не поддающееся толкованию. Это название только после 1480 г. произвольно перенесено на Азорские острова;

18. Де-лос-Конехос (Кроличий остров) — непонятное название. Его можно отнести к любому острову, на который когда-то были завезены кролики, позднее здесь сильно расплодившиеся (см. сообщение Кадамосто, т. IV, гл. 165);

19, Де-лос-Куэрвос-Маринос (Остров морских ворон) — название, не поддающееся толкованию. Только после 1480 г. это название произвольно перенесено на Азорские острова (Корву).

Такое разъяснение автор дал еще в 1938 г. в первом издании своего труда. Однако Винтер, который счел его рассуждения «сплошь ошибочными», продолжал утверждать, что Азоры были известны с 1351 г.,[78] а названия Кабрера, Сандзордзо, Салважес, Капрария и Лово на картах XIV в. следует отнести к этим островам. В качестве возражения автор этих строк сошлется только на данное выше разъяснение. Винтер, как превосходный исследователь и знаток карт, не может освободиться от предвзятого мнения, будто любое место, на котором в старых картах показаны острова, должно быть неприкосновенным. Остается только порекомендовать ему еще раз перечитать высказывания Гумбольдта и Ларсена, приведенные выше. Что же касается автора этих строк, то он с полной уверенностью к ним присоединяется.

Острова Канарской и Мадейрской групп, открытые в XIV—XV вв., иногда появлялись на морских картах того времени то под итальянскими, [296] то под испанскими или португальскими названиями. Этого не заметил автор «Книги познания» и превратил один остров в два или даже три, причем все эти острова он будто бы сам посетил! Более поздние картографы неоднократно впадали в ту же самую ошибку и заполнили Атлантический океан островами, которых никогда там не было!

К этой ошибке картографов присовокупилась еще другая, на которую хотелось бы обратить особое внимание, так как она повинна в бесчисленных недоразумениях, и в частности в том, что распространилось мнение, будто Азорские острова были открыты еще в XIV в. Многие острова, фигурирующие на старинных картах, начали «передвигаться на запад»! Чтобы это доказать, приведем следующие примеры:

1. Остров под названием Бразил впервые появляется на карте Дульсерта от 1325 г. к западу от Ирландии (см. т. IV, гл. 190). Позднее он перекочевывает сначала в воды к западу от Испании, затем примерно к Азорской группе и наконец попадает в Южную Америку (Бразилия).

2. Остров Дев, который как insula puellarum впервые встречается на карте Дульсерта от 1339 г., где он помещен примерно в районе еще не открытой Мадейрской группы, под влиянием сообщений Колумба передвигается в Американское Средиземное море, где и теперь сохранилось название Виргинские острова (прежний архипелаг Одиннадцати Тысяч Дев).

3. Название Фортунате [Счастливые], которое, как известно, в древности было дано Канарским островам, переносится на карте Бианко от 1448 г. на Азорскую группу.

4. Название мифического острова Антилия, встречающееся впервые в 1424 г. на одной из морских карт, хранящихся в Веймарской библиотеке (см. гл. 189), позднее передвигается все дальше на запад и наконец присваивается группе Антильских островов.

5. Название «Адский остров» (D'inferno), которое вначале в «Книге познания» относилось к вулканическому острову Тенерифе, на карте Вальсекуа от 1439 г. и на Каталонской карте мира от 1450 г. перекочевало на Азорские острова.

6. Название «Тюлений остров» (на итальянском языке Vecchi marini) первоначально на карте Дульсерта от 1339 г. было правильно присвоено островку, находящемуся к северу от Фуэртевентуры, который еще и сегодня на испанском языке называется Лобос. Однако это название передвигается сначала на север и около 1385 г. на карте Солери присваивается мифическому острову к северу от Мадейры, а затем переносится на запад и в 1448 г. на карте Бианко уже появляется на Азорских островах.

7. Название Селважен, или Сальвадос, присвоенное группе скал между Мадейрой и Канарскими островами, постепенно перекочевывает и становится островом «De salvis» на Азорах, где из «salvis» возникает название «Sa. Lvis» (Санто-Луис). Под таким названием современный остров Пику фигурирует, например, в 1460 г. в завещании принца Генриха Мореплавателя.

8. Название скал Дезерташ Мадейрской группы также перекочевывает в район Азор, причем около середины XV в. остров Дезерта показан на различных картах в этом районе. [297]

9. Самые причудливые трансформации претерпело, пожалуй, название одного из Канарских островов — Грасьоса. Как «Греса» или в переводе на испанский «Бела (Хелла)», то есть «прекрасный», название это странствует по различным районам океана и попадает на Азоры, где оно задерживается. Поэтому в настоящее время остров Грасьоса есть как в Канарской, так и в Азорской группе. Однако позднее название «Isola bella» передвигается еще дальше на запад и как Изабелла переносится, наконец, Колумбом на один из островов Вест-Индии.[79]

Герман высказал как-то очень меткое суждение:

«Есть много географических названий, сменивших свое положение на карте без ведома и воли их носителей; чаще всего они появлялись в результате ошибки, допущенной исследователем во время его плавания, или кабинетным ученым, перенесшим давно известное название на совсем другой объект».[80]

Примеры такого произвольного перенесения названий приведены в гл. 33 (Касситериды) и в гл. 54 (Туле) (см. т. I), а также в гл. 146 (Рио-де-Оро) и в гл. 147 (Лобос). Но можно было бы привести еще много других примеров. Рассматривая передвижение на запад названий островов Атлантики на рубеже между средневековьем и новым временем, мы встречаемся все с тем же произвольным переносом наименований или неправильным отождествлением географических объектов.

Из «Книги познания» можно с полной уверенностью сделать следующее важное заключение: около 1350 г. уже были известны все острова Канарского и Мадейрского архипелагов. Но ни «Книга познания», ни какая-либо морская карта, составленная до 1430 г., не дают ни малейшего основания считать, что Азоры были открыты в XIV в. Правда, недавно Фридерици снова утверждал, что открытие Азор итальянцами около 1350 г. «не подлежит сомнению».[81] Однако он заблуждается. Мы должны отвергнуть гипотезу о том, что в XIV в. уже имелись какие-либо сведения об Азорских островах.

Несмотря на то что автор этих строк неоднократно предостерегал исследователей от произвольных отождествлений с реальными объектами любых фантастических названий островов, фигурирующих в источниках XIV в., Цехлин недавно снова писал: «Несколько позднее в морском Атласе Медичи [298] от 1351 г. тоже показаны Азорские острова; следовательно, они были открыты до этого года».[82]

Соответствующая часть карты из Атласа Медичи приведена в гл. 145. Автор просит проф. Цехлина указать, где именно изображены на ней Азорские острова. Что касается автора, то он смог обнаружить на этой карте только старые, достаточно подробно им проанализированные названия фантастических островов, которые картографы тех времен помещали к северу от Мадейрской группы. Ни названия, ни количество, ни географическое положение этих островов не дают какого-либо основания отождествлять их с Азорами, которые к тому же расположены значительно дальше к западу, чем острова в Атласе Медичи.