Неведомые земли. Том 3

Глава 141. Китайское посольство в Египте (1338—1342 гг.)

В год хиджры 743 [1342 г. н.э.] в Каире видели послов, прибывших от китайского императора. Они выехали из своей страны в 739 г. [1338 г.] и доставили письма, адресованные султану Мухаммеду бен Калавуну. В них было написано, что один факир, путешествовавший по Китаю, задержался там надолго и поставил целью отвратить местных жителей от культа восходящего солнца и побудить их к принятию ислама. Об этом услышал правитель, захотел побеседовать с факиром, был убежден его доводами и согласился стать мусульманином. Поэтому он направил послов в Египет, чтобы те испросили присылки богословских книг, а также ученого мужа, способного обучить жителей мусульманским обычаям, если смерть унесет факира, которому они обязаны знанием этой религии. Султан принял послов с большими почестями, приказал одеть их в почетные одежды и вручить им книги, из которых можно получить полезное наставление в религии.[1]

Китай был одной из старейших арен деятельности мусульманских проповедников. Еще легендарное предание, начертанное на стеле главной мечети в Сиане, свидетельствовало о том, что ислам стал впервые известен в Китае в эру Кай-хуан. Эта эра включает 589—600 гг., когда основатель религии Мухаммед был еще юношей. Отсюда ясно, что сообщение стелы неправдоподобно с исторической точки зрения. Она будто бы поставлена лишь в 1-м году эры Тянь-бао, то есть в 742 г.,[2] но эта дата может относиться только к самой колонне, тогда как неправдоподобная надпись была начертана только в XIV в. при восстановлении мечети. Этот неудачный подлог был рассчитан на «некритичность» китайцев того времени.[3]

Том не менее учение Мухаммеда впервые проповедовалось в Китае еще при его жизни. Как говорят, Мухаммед в 628 г. послал морем в Гуанчжоу своего дядю Вахаба ибн Аби Кабшаха, чтобы он вербовал там сторонников [221] новой религии.[4] В этот «год посланий» Мухаммед писал письма правителям Египта, Эфиопии, Йемена, Сирии, Персии, Китая и других стран, призывая их к принятию ислама.[5] Среди посланцев, доставивших эти письма, был и упомянутый выше дядя Мухаммеда, «спутник» («сахаби») пророка, которого китайцы переделали па свой лад в Са-ка-ба, или Ваккус [Вахаб] Баба. Предание, бытующее и по сей день среди китайских мусульман, свидетельствует о том, что посланец остановился в тогдашней столице Чанъане и получил разрешение на сооружение мечети в Гуанчжоу.[6]

В деталях это предание кажется малоправдоподобным, так как трудно себе представить, чтобы еще при жизни Мухаммеда его учение распространилось от Аравии до Китая. Все же нити мусульманства, видимо, протянулись в Восточную Азию очень давно, так как еще задолго до Мухаммеда арабские мореплаватели посещали эту страну, как сообщает хроника, посвященная истории города Гуанчжоу.

Судебный переводчик с китайского языка Б. Грейзер (Вена), 37 лет проживший в Китае и работавший главным образом в Гуанчжоу, любезно сообщил автору этих строк 6 апреля 1941 г., что ислам мог проникнуть в Китай уже около 650 г., ибо считающаяся подлинной грамота императора Гао-цзуна (650—683) от 672 г. разрешала арабским поселенцам в Гуанчжоу построить там мечеть [«цзяотан», то есть храм]. Самые старинные части этого сооружения сохранились до наших дней. Кроме того, у северных ворот города возвышается мавзолей, построенный в арабском стиле, который, согласно новому сообщению Грейзера от 1 октября 1943 г., поныне почитается мусульманами как святыня и считается могилой Ваз-Казима, дяди Мухаммеда (или его жены). Поэтому весьма возможно, что «Ваккус Баба» прибыл в Китай еще при императоре Тай-цзуне, умершем только в 649 г. (см. т. II, гл. 78). Вполне допустимо, что этот великий и дальновидный правитель, всемерно покровительствовавший христианству, относился благосклонно и к новому мусульманскому учению.

Мусульманское предание утверждает, что дядя Мухаммеда, получив разрешение на постройку мечети в Гуанчжоу, морским путем вернулся в Аравию, но прибыл туда лишь вскоре после смерти пророка (8 июня 632 г.). Затем он, собрав 40 благочестивых мусульман и захватив один экземпляр Корана, возвратился в Китай, где и скончался в следующем 633 г.

Как бы то ни было, но учение Мухаммеда в скором времени закрепилось в Китае. К мечети в Гуанчжоу сразу же добавилась другая — в Ханчжоу. Как известно, ислам начал быстро распространяться в области между двумя главными китайскими реками. Очевидно, после того как две великие империи — арабская и китайская — стали соседями на Сыр-Дарье (см. т. II, гл. 78), для мусульманского учения открылись широкие ворота в Китай благодаря весьма оживленному в то время движению на сухопутных дорогах, которые вели в эту страну. [222]

Отношения между Китаем и мусульманскими государствами Юго-Запад-ной Азии были вначале скорее враждебными, чем дружественными. Нашествие сарацин, правда, было приостановлено у границ Китайской империи. Но в VIII в., после 750 г., мощь Китая быстро ослабела. В битве при Атлахе на реке Таласе в июле 751 г. (см. т. II, стр. 138) китайцы потерпели тяжелое поражение от арабов. Позднее, когда в Срединной империи начались страшные внутренние раздоры, Су-цзун (756—762) смог удержаться па троне только благодаря тому, что в ответ на его просьбу халиф Мансур послал ему на помощь 10-тысячное войско.

После этих событий между Арабским халифатом и Китаем развились дружественные отношения и в Срединную империю прибыли многочисленные мусульманские поселенцы, занимавшиеся одновременно распространением учения Мухаммеда. Даже если в дальнейшем связи между этим государствами поддерживались главным образом морскими судами, все же рассказ Саллама Переводчика о его путешествии к Великой Китайской стене (см. т. II, гл. 89) доказывает, как сильно был распространен ислам в Центральной Азии. Само собой разумеется, что весьма оживленная деятельность арабских купцов в приморских провинциях Китая также способствовала закреплению в них мусульманства.[7] Этот факт подтверждается многими арабскими источниками (см. гл. 139). Еще и поныне в одном Гуанчжоу со­хранилось семь мусульманских мечетей!

В связи с этими фактами вполне возможно, что при монгольском императоре Шунь-ди (1333—1368) мусульманских правителей просили о присылке миссионеров и богословских книг, что не мешало одновременно обращаться с просьбой к папе о распространении христианской религии (см. гл. 142). Однако сообщение Макризи, будто император сам дал согласие «стать мусульманином», разумеется, вызывает большие сомнения. Вероятно, китайские послы здесь слитком сгустили краски, чтобы обеспечить себе лучший прием. Император Шунь-ди, как мы в этом убедимся из следующей главы, был столь ограниченным, психически неустойчивым и слабым правителем, что вряд ли мог серьезно интересоваться религиозными проблемами. В этой связи следует еще раз напомнить о том, какое своеобразное и путаное представление имели монголы о религиозных учениях Запада (см. гл. 121).

Что касается китайского посольства, направленного в Каир, то оно достигло своей цели. Нам неизвестна дальнейшая судьба послов. Китайские хроники об этом событии вообще ничего не сообщают. Нигде не упоминается о том, вернулось ли посольство в Китай и каким путем оно туда добралось. Макризи[8] (1364—1442) мог, разумеется, сообщить только о том, что произошло [223] в Каире.[9] После 1342 г. след посольства теряется. Но если даже мусульманские миссионеры и отправились тогда в Китай, что вполне возможно, то они могли добиться там только весьма недолговечных успехов. Великий национальный переворот 1368 г. (см. гл. 142), разумеется, значительно ослабил позиции ислама. И все же в 1419 г. в Пекине еще стояли две мечети (возможно, они были заново восстановлены).[10]