Отец подруги, или Влюблен без памяти

Глава 28

— Кир, расслабься, я тебя не съем, — Владимир Степанович в привычной для него манере врывается в мои размышления.

Отрываю взгляд от своей тарелки с почти нетронутым заказом и вздыхаю. И ведь действительно сегодня поесть не успела, да и пахнет содержимое моей тарелки очень аппетитно, а мне кусок в горло не лезет. И от того я себя еще паршивее чувствую.

Неблагодарная я, получается. С какой стороны ни посмотри.

— Я тебе в прошлый раз уже сказал, заканчивай меня бояться.

— Я не боюсь, — слова сами срываются с губ и я тут же прикусываю язык.

— Тогда чего ты такая напряженная, как будто я тебя на последний завтрак перед казнью привел? — улыбается, бровь выгибает.

В глазах отражается игривый блеск.

Я несколько секунд молчу, прикидывая, стоит ли вообще озвучивать свои опасения вслух. Ведь и так все понятно. Не гожусь я на эту должность.

— Я просто не хочу бессмысленно тратить ваше время, — смотрю прямо ему в глаза.

Он продолжает улыбаться, улыбка даже шире становится. Нет, этот мужчина просто невозможен. Он вообще бывает серьезным?

— С чего ты взяла, что тратишь мое время, тем более бессмысленно?

— Потому что так и есть, — вздыхаю, откладываю вилку, — вы очень много для меня сделали, и я не хочу вас подводить, а я обязательно подведу, потому что просто не справлюсь.

О том, что мне в принципе противопоказано рядом с ним находиться я предпочитаю молчать. Вот и сейчас, мне надо прекратить на него смотреть, просто отвести взгляд, а не выходит.

Я зачем-то его рассматриваю, просто откровенно пялюсь. Разглядываю мелкие детали. Ямочки, выступившие на щеках, тонкую паутинку морщинок под глазами и улыбку его красивую, в конце концов.

Он, конечно, это замечает, но никак словесно не реагирует, позволяет. Может ему даже забавным кажется мое внимание. И мне стыдно до ужаса с одной стороны, а с другой…

— Ты себя недооцениваешь, Кир, — подбадривает меня.

Ну вот зачем он? Мне, честное слово, гораздо проще было бы, будь он снобом надменным. И я бы выдохнула облегченно, если бы он меня развернул до начала этого нелепого собеседования.

— Нет, это просто вы меня переоцениваете, — бубню себе под нос.

Мои слова вызывают у него искренний смех.

— Я уже говорил, что ты просто чудо? — подмигивает и кладет в рот нанизанный на вилку кусок омлета.

Его, казалось бы, уже совсем привычное замечание, в который раз вгоняют меня в краску.

— Я никогда и никого не переоцениваю, — еще один кусочек исчезает у него во рту, — давай серьезно, Кир.

— Давайте.

Усмехается.

— Мне нужна помощница, которая готова работать, именно работать, Кир. В поте лица, если хочешь. Это значит, что ты всегда должна быть на связи. И уж поверь, ты прекрасный кандидат на эту позицию. Знаешь почему?

— Почему? — уточняю осторожно.

— Потому что тебе нужны деньги, а что ни говори, деньги — самый лучший мотиватор. А нехватка опыта довольно быстро компенсируется повышенной нагрузкой, и ее я тебе обещаю.

— Спасибо, — настает моя очередь смеяться.

— Я тебя убедил?

— Если честно, не очень.

— Ну это лучше, чем решительное “нет”, — опускает взгляд на мою тарелку, хмурится, — ты ешь давай, еще не хватало мне голодных обмороков.

Спорить я смысла не вижу, просто послушно беру вилку. Убедить меня его слова не убедили, но по крайней мере он понимает, на что подписывается. И меня подписывает.

Однако, как это водится, всегда остается “но”.

И если с профессиональной стороной все более менее понятно, то, что делать со всем остальным, я не имею ни малейшего представления.

Не могу же я ему откровенно признаться в том, что он, вот уже несколько недель занимает львиную долю моих мыслей.

И я прекрасно понимаю, насколько это неуместно, но ничего не могу поделать.

А еще, кажется только сейчас осознаю, почему не было этого самого решительного “нет”.

— О чем задумалась?

Наверное, я слишком долго молчу, и мой мыслительный процесс отражается на лице.

— О том, что если я накосячу, виноваты будете вы, я вас предупреждала, — не знаю зачем, но пытаюсь отшутиться.

Наверное, это уже нервное.

— Я готов нести ответственность за свои решения, Кир, — его слова звучат как-то чересчур серьезно.

И взгляд у него опасно меняется. Нет в нем больше того озорного блеска. Сейчас он кажется холодным и пронзительным.

Я слегка даже вздрагиваю от такой внезапной и разительной перемены в его внешнем виде. Практически сразу жалею о своей глупой шутку.

— Извините, эта была неуместная шутка.

— Доедай, малыш, и поедем. У нас на сегодня еще дела остались.