Отец подруги, или Влюблен без памяти

Глава 37

Даже когда машина плавно сворачивает с главной трассы на ухабистую дорогу, ведущую к нашей деревне, я все еще не верю в то, что еду домой вместе со своим боссом. Впрочем, выбора мне особо не оставили, но и ведь я не то чтобы сильно настаивала.

Богомолова же, похоже, вообще ничего не смущает. Он полон своего привычного спокойствия, а к лицу его прилипли безмятежность и умиротворение. Словом, начальство довольно.

— Вот тут направо.

Несмотря на то, что в голове роятся десятки противоречивых мыслей, я все же успеваю следить за дорогой.

Владимир Степанович выворачивает руль и замедляет скорость движения.

— Вот на том повороте налево, — пальцем указываю вперед.

Сердце, кажется, подпрыгивает к самому горлу, когда мы медленно подъезжаем к нашему с бабушкой домику. Я шумно сглатываю, завидев бабулю в компании тети Зины — местного всеведущего радио. Отлично, через полчаса вся деревня будет обсуждать мое феерическое появление.

Я только подумать об этом успеваю, как главная сплетница поворачивает голову в нашу сторону. Машина как раз тормозит аккурат у калитки.

А на что я, собственно, рассчитывала? Успеть спрятать крутую тачку Богомолова дворе, пока слухи о ее появлении не разнеслись по все деревне?

В принципе да, на это я и рассчитывала.

Но закон подлости он на то и закон подлости.

— Вам придется немного сдать назад, — поворачиваюсь лицом к Владимиру Степановичу и ловлю удивленное выражение на его лице.

— Зачем? — сводит брови к переносице.

— Ну не думаете же вы, что быстро отделаетесь, бабушка вас не отпустит, пока не накормит досыта, так что машину нужно будет загнать во двор, а ворота открываются наружу.

Он несколько секунд молча всматривается в мое лицо, словно раздумывая.

— Сдавайте назад, я сейчас открою ворота, — говорю и одновременно дергаю ручку, — впрочем, у вас еще есть возможность сбежать.

Издав глухой смешок, Богомолов резко наклоняется к моему лицу.

— Я бегать не привык, ты еще не поняла, малыш?

— Только при бабушке меня так не называйте, я вас очень прошу, — выдыхаю, практически умоляя.

Он ничего не отвечает, только улыбается и смотрит как-то странно. На мгновение мы замираем, глядя друг на друга, и я даже думать не хочу, как все это выглядит со стороны.

Тем временем, правая сторона лица буквально горит от прикованных к нам взглядов.

Я отмираю первая, отстраняюсь, толкаю дверь и, полыхая от смущения, практически вываливаюсь из машины, слыша за спиной смех Богомолова.

На него не смотрю даже, решительно направляюсь к бабушке, ловя на себе заинтересованный взгляд соседки.

— Привет, бабуль, — налетаю на нее и сразу же заключаю в объятия.

— Привет, Кирочка, — она обнимает меня в ответ, позабыв о присутствии тети Зины.

— Здрасьте, теть Зин, — приветствую женщину, наобнимавшись с бабулей.

— Здравствуй-здравствуй, — она окидывает меня любопытным взглядом и тут же переключается на Владимира Степановича, продолжая говорить со мной: — давно тебя не видно было, — хмыкает, — а это, поди, жених?

Я буквально всеми фибрами ощущаю скрытую под маской доброжелательности зависть, и едва сдерживаюсь, чтобы не закатить глаза.

— Работы много, — одариваю ее улыбкой, намеренно игнорируя вопрос.

— Все, Зинаида, иди, и так заболтались, дел у меня еще полно, видишь, внучка с гостем пожаловали.

К счастью на помощь приходит бабушка. Тетя Зина недовольно морщась, поджимает губы. Еще бы, тут же целая сенсация, ей подробностей хочется, а не будет.

С бабулечкой она, конечно, спорить не решается, потому что моя Антонина Павловна хоть и выглядит божьим одуванчиком, но вовсе таковым не является. И лишний раз никто с ней в споры не вступает, даже мужики наши деревенские в ее присутствии тушуются. В общем, как говорил дед, если бы у бабули были яйца, то непременно стальные.

Еще немного потоптавшись на месте, тетя Зина все же прощается и уходит, правда, то и дело оглядываясь.

— Нуу-с, — задумчиво тянет бабушка, — и кого ты мне привезла?

За моей спиной тем временем раздается щелчок. Я инстинктивно оборачиваюсь и невольно сглатываю.

Богомолов, довольный, как кот, объевшийся сметаны, взирает на нас стороны, опершись о дверь своей машины. И улыбается, конечно.

— Добрый вечер, — здоровается с бабушкой.

— Добрый, — бабушка кивает в ответ, пристально его рассматривая.

— Бабуль, знакомься, это мой начальник, Владимир Степанович, а это моя бабушка, Антонина Павловна.

— Рад познакомиться, Кира немного о вас рассказывала, — первым голос подает Богомолов.

— Взаимно, — несколько удивленно произносит бабулечка, — а вот мне о вас совсем ничего.

— Не страшно, я вам сам расскажу все, что пожелаете.

Нет, я точно его когда-нибудь стукну.

Кошусь на бабушку, она все также внимательно его рассматривает, и уголков ее губ касается едва заметная улыбка.

— Машину отгоните, ворота, — напоминаю.

Спустя две минуты Богомолов успешно паркует машину в нашем дворе, а я все пытаюсь понять, каким образом допустила происходящее.

Ладно он вызвался подвезти, но ведь не обязательно было прямо до дома. Можно было до остановки подбросить и не пришлось бы его знакомить с бабушкой. Пожалуй, так было бы проще, но мне, опять же, совесть не позволила. Не могла я его не пригласить на ужин, неправильно это как-то.

“А вот так правильно?” — с некоторой долей ехидства интересуется внутренний голос.

— Кира сказала, что цветы вы не жалуете, — голос Богомолова отрывает меня от размышлений.

Открыв заднюю дверь, он достает с сидений пакеты.

Боже, я уже и думать о них забыла. И зачем только столько взял?

Бабушка, конечно, тоже обращает внимание на пакеты.

— Это зачем же вы столько набрали? — растерянно качает головой.

Она у меня женщина боевая, но при этом весьма скромная и тактичная.

— Ну не мог же я без приглашения, да еще и с пустыми руками.

Бабушка что-то про себя отмечает, потом кивает и командует:

— Ну пойдемте в дом, чего на улице мерзнуть.

Бабуля, на правах хозяйки, заходит первая, скидывает с себя шерстяной платок, вешает его и сразу же направляется в сторону кухни. Мы с Богомоловым топчемся в сенях.

Разуваемся, снимаем верхнюю одежду.

— Пойдемте, — приглашаю его в дом.

Он с любопытством осматривается и, похоже, удивляется, хоть и старается не показывать виду.

— Не то что вы ожидали, да? — улыбаюсь.

— Признаться, я ожидал увидеть домик поменьше, — отвечает честно.

— Это дедушка в свое время постарался, — объясняю, — не ваш дворец, конечно, но места хватает, давайте мне пакеты, вон там за дверью ванная, можете помыть руки.

Он кивает, а я забираю пакеты из его рук, и вздрагиваю от легкого соприкосновения наших пальцев.

Он это замечает, безусловно, а потому я спешу ретироваться прежде, чем у меня снова вспыхнут щеки. Я еще не до конца смирилась с присутствием Богомолова в нашей с бабушкой обители.

Захожу в кухню, ставлю на стул пакеты и выдыхаю.

— Интересный мужчина, этот Владимир, правда взрослый, — замечает бабуля, завидев меня и продолжая накрывать на стол.

— Ты это к чему? — меня ее слова напрягают.

Она в ответ только загадочно усмехается.

— Он просто мой начальник, и все, — сама не понимаю, зачем начинаю оправдываться.

Бабулечка вздыхает и ставит на стол большое блюдо с горячим.

— Сколько ты на него работаешь, Кир? — задает вопрос, не глядя на меня.

— Месяц почти, а что? — я вся подбираюсь, будто собираясь защищаться.

Ба качает головой, улыбается и принимается разбирать привезенные нами пакеты.

— Да ничего, Кирусь, просто интересно выходит, Павлика своего ты за несколько лет так и не привезла, а начальника спустя месяц знакомиться пригласила.

— Никого я не приглашала, — восклицаю слишком громко и тут же понижаю голос: — это все случайно вышло, блин, бабуль, ну он правда просто мой начальник!

— Ты сама-то в это веришь? — она поворачивается ко мне лицом, улыбается.

Я собираюсь ответить, но со стороны раздается скрип двери, следом я слышу шаги, а потому оставляю бабушкин вопрос без ответа.

Через несколько секунд в дверях появляется Владимир Степанович. Бросаю на него смущенный взгляд. Хорошо, что он ничего не слышал.

Я еще не успеваю прийти в себя после странного диалога, а бабушка уже берет все в свои руки.

— Вы проходите, Владимир, садитесь, уже почти все готово, — вежливо, без лишней суеты, обращается к нему бабушка.

— Благодарю.

Они перекидываются еще несколькими ничего не значащими фразами, а я молча иду к раковине.

— Ты сейчас себе кожу сотрешь, — неожиданно произносит бабушка, когда я во второй раз намыливаю руки.

Я вздыхаю, смываю с рук пену и выключаю воду.

— Садись давай за стол, голодные небось оба, — командует мой генерал.

Я опускаюсь на стул рядом с Богомоловом.

Бабушка, тем временем, продолжает:

— А за коньяк отдельное спасибо, — прокручивает в руках коробку.

— Очень рекомендую попробовать, — доброжелательно отзывается Владимир Степанович.

— Непременно, но не сегодня, — улыбается бабушка, — если вы, Владимир, не против, я бы вас угостила отменным напитком собственного деревенского производства, — она заговорщицки подмигивает и тянется к верхнему шкафчику, в котором хранит свое добро.

— Я бы с удовольствием Антонина Павловна, но боюсь не получится, мне еще ехать, а за рулем нужно быть трезвым.

— Ехать? — бабушка как будто удивляется. — Там с минуты на минуту ливанет, — она кивает на окно.

Словно в подтверждение ее словам раздается пугающий грохот и небо, как по команде, разражается сильнейшим ливнем.

У меня на секунду проскальзывает мысль о том, что бабулечка моя ведьма, не иначе.

— Ну вот, что я говорила, — поставив на стол два графинчика, бабушка упирает руки бока.

— Так я ведь на машине, — справедливо замечает Богомолов, — не промокну.

— На машине, в такую погоду да в темень ехать, — она снова качает головой, — дорога-то не близкая, и скользко. Или вас дома ждут?

— Да нет, особо не ждут, — он пожимает плечами, а я напрягаюсь, ведь он практически капитулирует.

Ну, бабуля!

— Ну и оставайтесь, чего ерундой маяться, хлопнем с вами самогончику, а то Кира у меня крепкие напитки не пьет…

— Ба!

— Что? Для тебя у меня вон наливочка, на смородине.

Боже, можно мне провалиться на этом месте. Пожалуйста!

— Решено, оставайтесь.

Я с трудом сдерживаю рвущийся наружу стон отчаяния. Ну что за день? Что ни событие, то катастрофа.

Если несколько часов назад, покидая кабинет Богомолова, я думала, что ничего хуже уже случится не может, то сейчас понимаю, насколько сильно ошибалась.

— Пожалуй, вы правы, Антонина Павловна, — я его убью.

— Вот и договорились.

— Только в таком случае, если вы не возражаете, я возьму из машины вещи, переоденусь.

— Конечно-конечно, я пока закончу тут с приготовлениями, Кир, спальню тогда сразу покажи, — бросает мне и принимается дальше сервировать стол.

Поверить не могу. Просто не могу в это поверить.

Жду на крыльце под навесом, пока Владимир Степанович достает из багажника сумку с вещами.

— Вы ко всем непредвиденным обстоятельствам бываете готовы? — киваю на его сумку.

— Почти, — отвечает, смахивая с лица и волос капли.

Возвращаемся в дом, веду Богомолова в гостевую. Она практически всегда пустует, так как гостей бабушка особо не жалует и уж точно ночевать не оставляет.

Для Владимира Степановича, правда, сделала исключение.

Прохожу внутрь, включаю свет и только теперь замечаю, что за те считанные минуты, что Богомолов находился под открытым небом, его рубашка успела промокнуть насквозь.

— Вы же мокрый весь, переодевайтесь, простынете! — уж не знаю, что на меня находит.

— Кир, это всего лишь вода, — отвечает с улыбкой, но принимается расстегивать пуговицы.

Я как-то не сразу осознаю, что все это время продолжаю на него пялиться, и опомниться мне удается только, когда он стягивает с себя рубашку.

Он замечает мой прикованный к его обнаженному торсу взгляд прежде, чем я успеваю отвернуться.

— Давайте сюда, я повешу сушиться, — стараюсь придать своему виду уверенности, а у самой, тем временем, ноги ватными становятся и взгляд никак не хочет от оголенного мужского торса отрываться.

Богомолов сам по себе привлекателен донельзя, а с обнаженным…

Господи, и о чем я думаю?

А вот его совсем ничего не смущает, улыбнувшись, он протягивает мне рубашку, натягивает на себя белую футболку и принимается за брюки.

— Я повешу, а вы… — сгребаю его вещи, — ну в общем, дорогу на кухню найдете.

Я вылетаю из спальни с завидной скоростью.

Боже, дай мне пережить этот вечер.