Отец подруги, или Влюблен без памяти

Глава 68

Владимир

— Говорят, наш завидный холостяк жениться собирается?

С порога вещает вошедший в кабинет Смолин, как обычно не удосужившись постучать. Ей-богу, как к себе домой заходит.

— А если бы я был не один? — усмехаюсь, прослеживая за ним взглядом.

— Ну во-первых, та, с которой ты мог быть не один, сидит в приемной, я мимо нее прошел, — ехидничает, приближаясь ко мне, — а во-вторых, будь здесь кто-то еще, твоя невеста бы меня не впустила.

Я только головой качаю. Бесполезно.

— Уже можно поздравлять?

— Попробуй.

Пожимаем друг другу руки, Слава хлопает меня по спине. В принципе чего-то большего от него ожидать не стоит. Уже того, что до поздравления снизошел, достаточно.

— Неожиданно, — заявляет, садясь в кресло, — умеешь ты удивить, Богомол. Меня всего-то ничего не было.

— Ну жизнь вообще штука удивительная, — отшучиваюсь.

Он утыкается взглядом куда-то в стену позади меня, о чем-то задумывается, потом кивает каким-то своим мыслям и снова переключает свое внимание на меня.

— И то верно. Ладно, вряд ли ты свою личную жизнь обсудить меня в офис позвал, — переходит к делу.

Смолин вообще не из тех, кто любит поболтать ни о чем. Во всяком случае я не тот человек, с которым он станет вести задушевные разговоры.

Я вообще сомневаюсь, что такой человек существует.

Хотя…

— Нет, брат, личную жизнь я предпочитаю не обсуждать. Ну во-первых, надо понимать, вопрос с двинутой шайкой решен? Переговоры увенчались успехом?

Он вроде даже выдавливает из себя скупую улыбку.

— Решен. На самом деле нормальные люди, просто недоверчивые. Пообщались с их главным, хороший мужик.

— Нормальные люди? Хороший мужик?

Меня не столько удивляют подобранные определения для попивших мне вдоволь кровь активистов, чтоб их, нет, сколько поражает, что звучит все это из уст Смолина.

— Ты здоров? — вопрос сам по себе срывается с губ.

Он, конечно, понимает, о чем я думаю. Издает приглушенный смешок, ухмыляется.

Точно что-то не так.

— Может и правда не стоило тебя сегодня в офис тащить.

— Смешно, — ухмыляется.

— Да, брат, не нравишься ты мне, подменили тебя, что ли. Надо будет мне с Машуней пообщаться, поинтересоваться, что там с тобой произошло за эти пару недель.

Мне стоит только упомянуть имя его помощницы, как Слава заметно напрягается. Щурится недобро, желваки на лице играют. Одно неосторожное слово и чего доброго в драку полезет.

Дурак ревнивый.

Впрочем, я в чем-то его понимаю даже.

— Тормози, еще инсульт получишь, сердечно-сосудистые нынче молодеют. Никто на твою Марию не претендует. Совет да любовь.

Все равно не упускаю возможность его поддеть. Я понимаю его, как мужик… Как влюбленный мужик понимаю. Ревность его меня достала, правда, сильно, за те две недели, что я вынужденно его Машку эксплуатировал. Хотя, надо признать, его бешенство меня порой забавляло, разбавляло полные нервяка будни .

В принципе он сам виноват, два года вокруг да около ходил. Чего беситься-то? На себя злиться надо было.

Признался бы в первую очередь самому себе, а во-вторую — Машке, глядишь, легче бы переносил ее временное вынужденное сотрудничество со мной.

А вот Машка… Машка молодец девочка.

— Что, даже отрицать не будешь?

— Богомол, ты нарочно, что ли, нарываешься? — рявкает, не выдержав.

— Да все-все, — поднимаю ладони в примирительном жесте, — настроение у меня хорошее.

— Это на тебя предстоящая женитьба так влияет? Или новость о том, что школу мы все-таки перестроим? — усмехается, заметно расслабившись.

Ладно, пожалуй, не буду его больше за усы дергать.

Хорошего понемногу.

— А все сразу, но и это еще не все.

— Нет?

— А ты думал я тебя просто поболтать позвал?

— С тебя станется.

— И то верно, но сегодня повод особенный.

— И что же это за повод? — особого любопытства на его лице я не замечаю.

Впрочем, у него в программе закодирована только одна эмоция: гнев. Заводские настройки иного не предусматривают.

Ну если только речь не идет о Маше.

— Скоро узнаешь, — я демонстративно смотрю на часы на своем запястье.

Ровно в назначенное время из приемной доносятся приглушенные голоса.

Смолин, пока еще не понимая, что за гости к нам пожаловали, хмурится, скептически на меня уставившись.

Взглядом задает вопрос. Ответить я не успеваю. В кабинете раздается звонок.

— Слушаю, Кира, — нажимаю на кнопку и смотрю на своего зама.

— Владимир Степанович, тут господин Вознесенский прибыл.

Вот теперь на лице Смолина появляется еще одна редкая и совсем не свойственная ему эмоция – удивление.

— Я понял, пригласи, пожалуйста.

Отключаюсь. Откидываюсь на спинку кресла, довольный смотрю на охреневшее лицо Смолина.

— Ты мне сейчас хочешь сказать, что этот тот самый Вознесенский?

— Он самый.

— То есть госзаказы нам все-таки светят?

— Я очень на это надеюсь, встреча пока предварительная.

— Ты душу продал, что ли?

— Нет, у меня просто еще один ангел-хранитель в жизни появился.