Отец подруги, или Влюблен без памяти

Глава 30

Все это очень странно. Как будто нереально даже. Я все еще не могу понять его мотивов. Нет, не то чтобы совсем не догадываюсь, но эта догадка меня пугает, потому что абсурдная совершенно.

Я искоса за ним наблюдаю. Владимир Степанович так быстро и уверенно движется к одному из десятков окружающих нас бутиков, что я едва успеваю передвигать ногами, чтобы не отстать.

Переступив порог магазина, следом за Богомоловым, я даже толком осмотреться не успеваю, как нам навстречу откуда ни возьмись вылетает консультант с сияющей на губах улыбкой.

— Владимир Степанович, рады вас видеть, — девушка вежливо приветствует моего, теперь уже босса, и переводит на меня заинтересованный взгляд.

Взором профессионала мгновенно оценивает мой весьма скромный прикид, продолжая улыбаться во все свои имеющиеся зубы, а я мысленно задаюсь вопросом, как у нее еще челюсть не свело, ведь вот так улыбаться нужно весь день.

— Привет, Ир, — так же дружелюбно отзывается на приветствие Богомолов.

Эти двое выглядят так, будто давно друг друга знают.

— Чем могу помочь? — продолжает девушка, переводя взгляд с мужчины на меня.

Я ничего ответить не успеваю, и с удовольствием перекладываю ответственность на Владимира Степановича. Во-первых, несмотря на внешнее спокойствие, я сейчас ужасно волнуюсь, даже ладони вспотели, и если открою рот, обязательно выдам какую-нибудь чушь. А во-вторых, раз инициатором этого похода была не я, то и процессом руководить не мне.

Я, может, и тупею в присутствии этого мужчины, но некоторые остатки здравого смысла во мне все еще остались.

— Это Кира, — отвлекаюсь от своих мыслей, когда слышу собственное имя, — моя помощница, — представляет меня девушке Богомолов.

Я, едва заметно улыбнувшись, киваю.

— Поняла, — кажется еще сильнее просияв, откликается девушка, — значит, костюмы, брючный, юбочный? Двойка, тройка? Или лучше все сразу? Вечерние наряды? У нас как раз пополнение…

Она продолжает говорить, а я пытаюсь прикинуть, во сколько мне все это обойдется и как долго мне придется расплачиваться из зарплаты, которую я еще даже не начала получать.

Желание сделать отсюда ноги сейчас кажется самым логичным выходом из ситуации, но вопреки логике я просто иду за фонтанирующей восторгом от предвкушения отличных продаж Ириной.

Меня провожают до кабинки и временно оставляют наедине с собой.

Надо сказать, кабинка довольно просторная. В ней минимум три меня бы поместились.

Осматриваюсь, смотрю на себя в зеркало, качаю головой. Волосы растрепались, щеки горят огнем, да что там — полыхают.

— Можно?

Ира возвращается с подобранными на ее вкус костюмами и рубашками. Я не против.

— Ну как? — с неподдельным интересом спрашивает девушка, когда я надеваю первый брючный костюм, с удивлением отмечая, как точно ей удалось подобрать размер.

Рассматриваю себя в зеркале и тихо ахаю, понимая, насколько сильно меняет внешность всего-то хорошо подобранная одежда.

“Угу, одежда за бешенные деньги, которых у тебя нет” — услужливо напоминает внутренний голос.

Ну спасибо.

Поправляю пиджак, просто потому что не знаю, куда деть руки и как еще спрятать нервное напряжение.

— Вы как-то слишком напряжены, — замечает Ирина.

— С непривычки, — выдыхаю, не зная, что еще ответить на ее замечание.

— Привыкайте, — она улыбается еще шире, чем прежде.

Смотрю на нее не очень понимая, к чему она.

Ира только пожимает плечами.

— Я давно работаю, — отвечает на мой невысказанный вопрос, — вы явно не привыкли к таким магазинам, вы не подумайте, я не обидеть вас хочу, просто объясняю, и вы наверняка только-только устроились на эту работу, да?

Киваю.

Она улыбается понимающе.

— И вас наверняка беспокоит ценник, — продолжает рассуждать, — вероятно, он больше всего вас и беспокоит.

Я в ответ только издаю нервный смешок.

— Это тоже нормально, вы не первая.

— В смысле? — хмурюсь.

— Ой, — она смеется, — вы меня только неправильно не поймите, я сейчас не о Владимире Степановиче, я вообще. К нам разные люди приходят. Некоторые нервничают совсем, как вы. Но вам в любом случае придется привыкать к новому уровню, некоторые должности того требуют, а в вашем случае — тем более, учитывая, что сопровождать вам своего босса придется на самые разные мероприятия.

— Вот вы вообще меня не успокоили, — смеюсь, на самом деле немного расслабившись.

— Бросьте, вам как никому повезло с начальством, я же говорю, к нам разные люди приходят.

— Давно вы знакомы? — сама не знаю, зачем спрашиваю.

— Пару лет, правда, обычно он сопровождает дочь, ну или Саша сама заходит, чаще, конечно, сама. Так, давайте мерить дальше, этот отложим. Потом надо еще платья подобрать.

— Отлично, а я только расслабилась.

Мне кажется, проходит не меньше часа прежде, чем я наконец снимаю с себя последний костюм. Нет, столько мне до конца жизни не понадобится.

— Мне хватит вот этих трех, остальные не нужны…

— Нужны, Ир, — из-за шторки внезапно раздается голос Богомолова.

И давно он там?

Мне, конечно, хочется возразить, но я этого не делаю, потому что спорить в присутствии Ирины просто неуместно.

Приглушенно вздохнув, молча соглашаюсь.

Хуже уже все равно не будет.

Только я успеваю об этом подумать, как Ирина протягивает мне нечто, что заставляет меня пожалеть о преждевременных выводах.

Хуже быть может.

Очень даже может!

И вот это красное платье в руках девушки — отличное тому подтверждение.

Я глушу в себе рвущийся из недр сознания стон отчаяния, тихо выдыхаю и взглядом, кричащем о пощаде, смотрю на Ирину.

Она в ответ только улыбается, мол, давай-давай. Платье, конечно, шикарное, что ни говори, я же все-таки девочка. И не оценить его чисто объективно не могу.

Длинное, точно повторяющее изгибы фигуры, на тонких бретельках, с довольно глубоким, но отнюдь не вызывающим вырезом и красиво подчеркивающим фигуру разрезом до середины бедра.

Я даже на несколько секунд зависаю, глядя на собственное, вновь преобразившееся отражение в зеркале? И это я?

— Шикарно, — резюмирует Ирина.

— Согласен, — мужской голос за спиной заставляет меня оторваться от созерцания своего отражения.

Только теперь я замечаю, что Ира успела отодвинуть шторку.

Оборачиваюсь резко, взглядом встречаюсь с Богомоловым, мгновенно вспыхиваю. А он… Он смотрит восторженно, и не стесняясь меня разглядывает.

Боже, я готова поклясться, что на меня никто и никогда так не смотрел. Или это моя фантазия вдруг разыгралась?

— Я сейчас и еще нужны туфли, — лишь на секунду наши безмолвные гляделки прерывает голос Иры.

Оставив в кабине еще два платья, девушка ловко выскальзывает из кабинки, и испаряется из поля зрения, оставляя нас наедине. Я слышу, как грохочет сердце в груди, каждый его удар звоном отдается в ушах.

Молча, не двигаясь и почти не дыша, наблюдаю, как Владимир Степанович входит в кабинку, подходит к мне, все так же не отрывая от меня взгляда.

— Я не стану его покупать, — честно говоря, я не знаю, зачем это говорю, просто само вырывается.

Мозг отчаянно сопротивляется, видимо.

— Конечно не станешь, Кир, — Владимир Степанович усмехается, пальцами касается моей щеки, ведет подушечками до самого уха, убирает за него одну из выбившихся прядей волос, — его куплю я, — добавляет совсем тихо и как-то очень хрипло, словно его голос не слушается.

Наклоняется к моему лицу, очень-очень близко, а я усилием воли заставляю себя держать глаза открытыми.

— Оно тебе очень идет, Кир, — шепчет, вызывая в моем теле уже знакомую дрожь.

Приятная теплая волна прокатывается по позвоночнику, заставляя меня едва заметно вздрогнуть.

— Владимир Степанович…

— Это подарок, Кир, не спорь — произносит все тем же шепотом и неожиданно увеличивает расстояние между нами, а потом и вовсе выходит из кабинки, оставляя меня одну и в полном смятении.

К счастью, долго находиться в одиночестве, погружаясь в ненужные раздумья, мне не удается. Ира возвращается как раз вовремя.

Следующие несколько минут я стараюсь сосредоточиться только на предложенных мне вариантах туфель и куче коробок, от одного вида которых меня прошибает холодный пот и растет желание поскорее смыться.

А лучше — проснуться, и понять, что все это лишь странный сон.

Я чувствую себя вареной сельдью, когда наконец заканчивается, казалось бы, бесконечный этап примерки.

Все предложенное Ирой, аккуратно раскладывается по фирменным пакетам, а я смотрю на их количество и к горлу подступает тошнота.

Я только примерно представить могу, во сколько обходится все это добро, потому что цену никто не озвучивает, а экран терминала от меня предусмотрительно скрывают.

— Ждем вас еще, — радостно звенит Ирина, протягивая чек Богомолову.

— Спасибо, Ир, — он весело подмигивает девушке и прежде, чем я успеваю отмереть, сам берет все пакеты.

— Спасибо, — повторяю за ним и прощаюсь.

— Видишь, не все так страшно, и тебе даже не пришлось бегать полдня в поисках всего необходимого. Главное, знать правильные места, — как-то уж очень радостно произносит Владимир Степанович, учитывая оставленную там сумму.

Нет, я, конечно, понимаю, что подобные траты для людей его уровня могут казаться мелочью, но ведь я — посторонний человек.

— Владимир Степанович, — останавливаюсь посреди хола.

— Мм? — он тоже вынужденно притормаживает.

— Там в магазине я не хотела с вами спорить, мне это показалось неуместным, но пообещайте мне, пожалуйста, одну вещь.

— Какую?

— Вы постепенно вычтете все это из моей зарплаты, абсолютно все.

— Я не стану этого обещать, малыш, — и снова эта улыбка, от которой у меня все внутри сжимается.

— Это еще почему?

— Потому что я не даю обещаний, которые не собираюсь выполнять. Все, Кир, пойдем, домой тебя подвезу, хватит на тебя сегодня впечатлений.

— Но…

— Завтра ты мне нужна бодрая, как огурчик.

— Но так нельзя, — я шустро передвигаю ногами, — это неправильно и…

— Можно, все правильно.

Я слов не нахожу подходящих, как ни стараюсь. Только и могу что возмущенно сопеть до самой парковки.

В машину тоже сажусь молча, испытывая столько разных эмоций, что никак не могу сосредоточиться на хоть какой-нибудь конкретной. И злюсь, конечно, сильно злюсь. На себя, на него, даже на Сашку, но и самой себе врать не могу. Мне приятно, где-то очень глубоко внутри приятно и от того страшно.

Он ведь не первый раз обо мне заботится, вот так просто у него все. Я снова мысленно возвращаюсь к той ночи, когда, бросив свои дела, он приехал за мной, мне даже просить не пришлось.

Обо мне после смерти родителей кроме бабушки никто особой заботы не проявлял. Даже Паша. Особенно Паша.

И я понимаю, что сравнивать глупо, но как-то так само получается.

— Вам же в офис надо, вы столько времени на меня потратили, — поворачиваюсь к нему, когда мы выезжаем на дорогу.

— Кир, за то время, что я веду бизнес, я очень хорошо научился одной вещи, — отвечает с улыбкой, но глаз от дороги не отрывает.

— Какой?

— Распределять обязанности, проще говоря, перекладывать ответственность.

Я невольно улыбаюсь и пальцами впиваюсь в свою куртку. Нельзя, Кира, тебе нельзя к нему привязываться и смотреть на него, как на мужчину, нельзя.

Осознав внезапно, что достаточно долго откровенно на него пялюсь, отворачиваюсь к окну, точно зная, что он заметил. Конечно, он заметил.

Прислоняюсь к двери, немного ежась. Наблюдаю за сменяющимся пейзажем за окном и не замечаю, как проваливаюсь в сон.

И так тепло становится, спокойно. А еще меня окутывает запах. Аромат парфюма, хорошо отпечатавшийся в памяти.

— Кир, — чья-то рука ложится мне на плечо.

Распахиваю веки, хмурюсь, пытаясь понять, где я.

— А?

Мне хватает пары секунд, чтобы прийти в себя и окончательно проснуться.

— Приехали.

— Угу, — киваю заторможено, протираю глаза.

Действительно, мой двор.

О том, откуда он знает мой адрес, ведь я его не называла, даже спрашивать не стану.

— Спасибо, — улыбаюсь, собираясь выйти из машины.

— Я тебя провожу.

— Не нужно, я…

— Нужно, Кир, — он совершенно бесцеремонно меня перебивает, а потом открывает дверь и выходит.

Ладно.

Пакеты из машины тоже достает сам, мне ничего не дает. Я и не настаиваю. Бессмысленно. Молча иду к подъезду, поднимаюсь на свой этаж, ни разу не обернувшись, подхожу к двери и останавливаюсь.

— Ну открывай, — Богомолов оказывается рядом в считанные секунды.

— Владимир Степанович…

— Открывай говорю.

Вздыхаю, достаю из кармана ключ и вставляю в замок, открываю дверь и вхожу в квартиру. Он заходит следом, останавливается на пороге, ставит на пол пакеты. Осматривается.

— Комнату свою покажешь? — выдает то, чего я точно не ожидаю.

— З…зачем? — таращусь на него во все глаза.

— Посмотреть хочу.

— Это лишнее.

— Не думаю, — произносит как-то чересчур серьезно.

— Владимир Степанович.

— Чего ты боишься, Кир?

— Я не боюсь.

— Нет? Тогда я пройду?

Вздыхаю и больше не возражаю. Пора уже привыкнуть к тому, что это все равно никакого эффекта не возымеет.

— Проходите, — произношу, снимая обувь и отставляя ее в сторону.

Подхватив пакеты и воспользовавшись тем, что Владимир Степанович вынужден разуться, иду в свою комнату.

Прохожу внутрь, пакеты оставляю рядом с чемоданом, в котором все еще находится большая часть моих вещей. Шкафа в комнате не было, а тратиться на него лишний раз я пока не могла, потому обошлась вешалкой.

Я не слышу шагов, но четко определяю момент, когда Владимир Степанович переступает порог моей комнаты.

— И здесь ты живешь? — впервые за время нашего знакомства я не узнаю его голос.

Злые, не свойственные ему нотки, пробирают до костей.

Поворачиваюсь к нему лицом, сталкиваюсь с совершенно непроницаемым взглядом. И таким холодом от него веет.

В ответ на его вопрос только плечами пожимаю. Очевидно же, что живу.

— Что-то не так? — уточняю осторожно, не очень понимая, что именно его разозлило.

Нормальная комната, небольшая, но даже с ремонтом. Из неудобств, только отсутствие шкафа. И хозяйка адекватная.

— Нет так, — кивает, — здесь ты жить не будешь, — припечатывает меня к полу своим внезапным, но очень уверенным заявлением.

— Что значит, здесь я жить не буду? — теперь и во мне начинает нарастать злость.

— То и значит, Кира, это с самого начала была бредовая идея, не нужно было тебе позволять съезжать из моей квартиры.

— Владимир Степанович, при все уважении, не вам решать, где мне жить, — собираюсь сложить руки на груди, для придания своему виду большей уверенности, однако он как-то очень ловко сокращает между нами расстояние, хватает за запястья и резко притягивает меня к себе.

Я настолько теряюсь от его действий, что даже не сопротивляюсь, когда оказываюсь прижатой к нему.

— Вы чего?

— Ничего, — выдыхает мне в волосы, — просто помолчи, пожалуйста, и перестань упрямиться. Здесь ты все равно не останешься.

— Да что вам не нравится? — отталкиваюсь ладонями от его груди, — нормальная комната, нормальная квартира.

— Моя лучше.