Отец подруги, или Влюблен без памяти

Глава 60

— Что ж, Кира, благодарю за танец, потешили старика, передаю вас в руки кавалера, — как-то неожиданно весело произносит Вознесенский.

Я тут же оказываюсь в объятиях Володи и едва сдерживаю громкий выдох облегчения.

Выдавливаю из себя очередную вежливую улыбку, коих за сегодняшний вечер накопилось великое множество и провожаю взглядом именинника, когда он оставляет нас с Богомоловым.

Он уже исчезает из поля моего зрения, затерявшись среди веселящихся за его счет гостей, а я все продолжаю пялиться в одну точку, пытаясь понять, что это было.

А главное — во что выльется этот не самый приятный разговор.

— Потанцуем? — меня из размышлений выдергивает бархатный голос рядом с ухом.

Теплое дыхание приятно щекочет кожу и я непроизвольно вздрагивают от прокатившегося по телу электрического импулься.

Еще недавно зашкаливающий пульс постепенно приходит в норму, внутри разливается уже привычное чувство безопасности, появляющиеся всегда, стоит мне оказаться в объятиях Богомолова.

Я киваю, даже не до конца поняв его вопрос.

— Допрос устроил, да? — спустя пару мгновений внезапно интересуется Володя.

Я тотчас вскидываю на него удивленной взгляд.

— То есть ты знал, что он устроит мне допрос с пристрастием?

— Я это предполагал, Кир, — он кивает.

— Что значит ты предполагал? — на меня накатывает волна негодования.

То есть он что? Он знал, что так будет?

— Не кипятись, малыш, — произносит с таким невозмутимым спокойствием, что мне в самом деле его стукнуть хочется.

— Да ты… Знаешь, что?

— Знаю, Кир, — наверное, он что-то чувствует, потому что усиливает хватку, сильнее прижимая меня к себе.

Видимо, чтобы драться не начала.

— Он вообще-то не верит в “нас”, — выдаю, чуть обиженно. — Считает, что я тебе подыгрываю.

Он ничего не говорит, только улыбается, как будто ничего не происходит и смотрит как-то странно.

— А если он тебе проблемы устроит? Мне показалось, он… может, — вспыхнувший во мне праведный гнев почти сразу угасает.

Наверное, только сейчас на меня окончательно сходит осознание грядущих неприятностей.

Я ведь Вознесенскому еще и нагрубить умудрилась.

— Ну что ты молчишь? — его, кажется, мало волнуют мои слова. — Я между прочим, глядя ему в глаза, подтвердила, что замуж за тебя собираюсь, — выдыхаю обреченно.

В принципе ничего нового не произошло, учитывая тот факт, что моя роль изначально и заключалась в том, чтобы играть счастливую невесту на публике.

Однако не деле все оказалось сложнее, чем предполагалось в момент моего согласия на эту авантюру.

Богомолов, словно издеваясь, продолжает загадочно улыбаться и бровь изгибает. Нет, ну что за человек?

— Володь! Ты понимаешь, что я ему в лицо лгала?

— Так ведь все по плану, малыш, чего ты распереживалась, — смеется, как будто это не его бизнесу возможно не грозят серьезные неприятности, — Кир, ну ведь ты сама согласилась побыть моей невестой, — продолжает забавляться.

Непробиваемый просто.

— Фиктивной! — напоминаю.

— Пусть так, но ты же с самого начала понимала, что придется поддерживать легенду.

— Я не думала, что это будет так сложно.

— Сложно?

— Он не поверил, я тебе об этом еще несколько недель назад говорила, никто не поверит, что мы собираемся пожениться. И вообще, я очень надеялась, что просто поулыбаюсь здесь и на этом моя роль будет окончена.

Мои слова вызывают у него приступ хохота, он уже даже не пытается сдерживать смех.

— Ну что ты смеешься?

— Ты просто чудо, Кир. И где ты так долго была? — произносит с улыбкой.

— Я ведь переживаю, да ну тебя, — отвожу взгляд, — ну вот что мы будем с этой фиктивной свадьбой делать?

— Как что? Жениться, конечно.

— Не шути так.

Володя молчит с секунду, потом останавливается резко, и не держи он меня так крепко, я бы совершенно точно потеряла равновесие и распласталась бы по полу.

— Ты чего?

— Пойдем.

Прежде чем я успеваю что-то понять, он берет меня за руку и тянет за собой. Мне ничего не остается, как послушно передвигать ногами.

Мы покидаем полный людей зал, выходим за не замеченную мною ранее дверь, ведущую наружу, и оказываемся на просторной веранде.

Несмотря на остекление, здесь довольно прохладно, ввиду отсутствующего отопления. На мои плечи тотчас опускается пиджак Богомолова, я киваю благодарно, не понимая, зачем здесь. Осматриваюсь по сторонам, приглушенного света фонарей снаружи и освещения, проникающего из зала достаточно, чтобы разглядеть детали. На веранде мы оказываемся одни. Только по углам мигают красные огоньки камер.

— Что мы здесь делаем? — спрашиваю, почему-то нервничая.

Я делаю несколько шагов к большим окнам, пока не упираюсь в холодные стекла.

— Кир, — позади, в жалких сантиметрах раздается голос.

Почти шепот, но кажется, будто стекла сейчас задрожат и лопнут.

Разворачиваюсь и прямиком влетаю в Богомолова. Отчего-то начинают подкашиваться коленки и кружиться голова. Меня начинает трясти и он, конечно, это чувствует, а я сама себе не могу объяснить эту странную реакцию.

— Ну чего ты опять дрожишь, малыш? — его голос пробивается сквозь шум в ушах.

Да что же это такое?

— Володь я…

Посреди горла будто ком огромный встает и кислорода не хватает. Воздух вокруг словно искрит от напряжения, мне внезапно становится невероятно душно. Тело охватывает неистовый жар.

Облизываю пересохшие губы и широко распахиваю глаза, когда Богомолов достает из кармана небольшую бархатную коробочку.

В виски больно ударяет пульс, глаза застилает пелена.

— Ты… ты чего…

Мои слова звучат ужасно глупо. Ведь сложно не догадаться, что именно находится в коробочке.

— Дыши, Кир, все хорошо.

— Ты что… зачем это… — я продолжаю заикаться.

В памяти всплывает недавнее ехидное замечание неприятной дамочки и слова Богомолова о том, что он ничего не забывает.

— Как зачем? — он улыбается, играя в удивление. — А зачем мужчины носят в кармане кольцо?

— Володь, это не смешно.

— А кто тут смеется?

— Это… это же часть спектакля, да? — меня вдруг посещает догадка. — Ты же несерьезно?

— Отчего же? — его улыбка становится шире, а глаза загораются лихорадочным блеском.

Я перестаю дышать, когда он открывает коробочку и начинает опускаться на колено.

Мамочки.

— Ты что делаешь, прекрати немедленно, — шепчу, искренне желая его остановить. — Володь, ну это уже не смешно.

— Кира Константиновна, выходите за меня замуж, — он меня не слушает, все-так опускается на колено и произносит эту фразу.

Я невольно кошусь по сторонам, пусть никто и не выходил, бросаю настороженный взгляд на камеры.

Ничего не могу с собой поделать, мне кажется, что мы в аквариуме находимся и все за нами наблюдают.

Впрочем, из зала ведь наверняка все видно и при желании можно рассмотреть происходящее.

— Володь, ну перестань, кто-нибудь же увидит, — шепчу обеспокоенно, начиная переживать за его репутацию.

— Увидит, конечно, — отвечает довольно, даже не думая вставать.

— Ты…ты это специально?

— Конечно я специально, Кир, — даже не отрицает, — ты же не откажешь мне на глазах у публики?

Я от возмущения даже дар речи на миг теряю и снова кошусь в сторону зала.

— Ты с ума сошел? Историю с фиктивной свадьбой можно было как-то иначе разрешить, ты…

— Кира, какая фиктивная свадьба, я тебе руку и сердце предлагаю, без всякого “фиктивно”.

Смысл его слов до меня доходит с запозданием.

Он продолжает стоять на одном колене, пока я, офигевая от происходящего, пытаюсь прийти в себя.

— Я…

— Просто скажи “да”.

— Но… так же нельзя, это же… мы же почти ничего друг о друге не знаем, мы же…

— Узнаем, лет тридцать, я думаю, у нас в запасе точно есть, — я уже даже не понимаю, шутит ли он или всерьез это говорит, — просто, скажи “да”, Кира, люди смотрят.

— Да ты… ты… — бурчу возмущенно, — знаешь что? ДА! Ай…

Взвизгиваю, когда резко вскочив на обе ноги, он подхватывает меня поднимает над полом.

— Ну вот и умничка, я в тебе не сомневался.

— Ты просто… ты…

— Влюблен без памяти и сражен наповал? — выдает в своем репертуаре.

— Ты замерзнешь, — выдаю не к месту.

— Все-таки ты неподражаема, малыш.