Отряд Дельта

ГЛАВА 10

Неважно, насколько плохо закончился октябрь, начинался он, без сомнения, вполне невинно. Можно даже сказать, он был благополучен.

В середине месяца я получил приказ отправиться в местечко под названием Фукат, лежащее возле Куинон в северной части II Корпуса. "Дельта" должна была провести разведывательную операцию, чтобы выявить, сколько плохих парней находится в районе. Это была очень важная задача, поскольку мы без проблем получили разрешение взять с собой две роты вьетнамских рейнджеров.

В октябре погода на севере II Корпуса была неблагоприятной: висящий в жарком воздухе туман, сильные дожди и низкая облачность. Все это делало сложной эвакуацию разведгруппы, если она попадала в тяжелую ситуацию. И в это самое время подполковник Джон Беннет, заместитель командира группы, решил прибыть к нам, чтобы посмотреть, как идут дела. Поскольку дорога из Куинон в Фукат обычно была перекрыта, я рекомендовал ему десантироваться к нам с парашютом. На самом деле я надеялся, что он этого не сделает, однако этот чертов сукин сын сделал это. Он понаблюдал за нашими операциями и не испытал особого восторга. По его мнению, мы потратили слишком много времени, обнаружив слишком мало. Его не слишком интересовали разведывательные операции. Все, что было нужно Джону Беннету – подсчет "по головам"*. Он не видел никакого смысла в том, чтобы просто сходить поглядеть на "Ви-Си", не подстрелив при этом никого из них. Я не был заинтересован в том, чтобы пойти на задачу, ввязаться в перестрелку, а потом вернуться и доложить об "отличном результате" в десяток убитых "Ви-Си". Я никогда не относился к тем, кто пытается убить больше всех. Моя задача заключалась в том, чтобы найти противника и доложить о нем "большим парням", однако я понимал точку зрения Беннета.

На следующее утро, во вторник 19 октября, прибыл вертолет и забрал подполковника Беннета. Позже в тот же день, ближе к сумеркам, я получил радиограмму, сообщающую о том, что лагерь Сил спецназначения в Плейми подвергся массированному нападению, и я должен как можно быстрее перебросить все свои силы в Плейку.

В октябре 1965 года Плейми защищало около четырех сотен монтаньяров**, проживавших там вместе с семьями. Там также находилась Команда "А" из двенадцати "зеленых беретов" и такое же количество вьетнамцев. Лагерь, ненадежно выстроенный вдоль национального шоссе 6С в двадцати пяти милях к югу от Плейку, был одним из нескольких лагерей гражданских сил, обитатели которых следили за перемещениями противника на западных нагорьях. Лагерей такого рода, раскиданных по всей стране, было около девяноста. Эта концепция была хороша. Лагеря давали защиту жителям окрестных деревень, не позволяли "Ви-Си" забирать их в свои ряды и помогали установить американское влияние в регионе.

Атаковав на закате 19-го, противник окружил Плейми и, как оказалось, вместо того, чтобы нанести удар и отступить, решил выяснять отношения всерьез и встретить лицом к лицу все, что южновьетнамцы и американцы смогут бросить против них.

Утром 20-го, после того как сошел туман, четыре находившиеся в поле разведгруппы "Дельты" были выведены из района Фукат. Я отобрал из числа ранее не задействованных пятнадцать американцев, которые должны будут отправиться со мной, и вместе с двумя ротами южновьетнамских рейнджеров их перебросили в Куинон. На бетонке аэродрома стояли C-130 и C-123. Два самолета были уже изрядно загружены снаряжением, и я забеспокоился, смогут ли они взять на борт наших 175 человек. Я заметил, что в Форт Брэгге мы считали, что можем грузить людей на борт лишь в том, количестве, в котором это будет безопасно. Типы из ВВС заверили меня, что смогут справиться с чем угодно. И нам не следует беспокоиться. Что я и сделал. Мы погрузились: люди набились так, что едва не сидели на плечах друг у друга. Каким-то образом обоим самолетам удалось взлететь, и примерно через тридцать минут мы прибыли в Плейку.

Меня встретили полковник Беннет и Билл Патч, подполковник, командовавший на территории II Корпуса американскими советниками из Сил спецназначения. Они быстро обрисовали ситуацию: Плейми был атакован необычайно крупными силами коммунистов и в настоящее время находится в осаде, что обе стороны несут большие потери, и что необходимо перебросить мои силы в лагерь, чтобы оказать его защитникам хоть какую-то помощь.

Полковник Беннет считал, что лучшим способом доставить нас туда будет десантирование в Плейми парашютным способом перед самым закатом – сегодня вечером! Джон был из того сорта парней, что толкают на действия. Но эй, мужик, сказал я себе, это не выход. Я не желал видеть, как буду болтаться под куполом, и какой-нибудь коммуняка подстрелит меня, пока я опускаюсь в этот сраный маленький лагерь. Я подумал, что у нас есть и другие способы действовать.

Беннет продолжал уговаривать: "Все будет в порядке. Чарли, мы все продумали". Я ответил: "О да, но я не сделаю этого". Так что я был очень рад, когда старший военный советник в регионе Тед Мэйтаксис, слушавший нашу беседу, повернулся к Беннету и сказал: "Сегодня вечером не будет никакой парашютной выброски. И, собственно, ее вообще не будет".

По-настоящему события начали разворачиваться в ту среду вечером, когда к нам прилетел полковник Маккин.

Очевидным способом попасть в Плейми было проведение аэромобильной операции. Иными словами, с помощью вертолетов мы должны были высадиться как можно ближе к лагерю, а затем пробиться к нему. Проблема состояла в том, что по всей зоне II Корпуса шли различные операции, и вертолеты, в которых мы нуждались, были уже задействованы. Маккин и Мэйтаксис окончательно зациклились на этом и адски спорили. Полковник Маккин сказал: "Что если погода окажется плохой, Тед, и эти вертолеты не смогут добраться до исходных районов проведения этих операций?" Мэйтаксис ответил: "Ну тогда, Билл, эти вертушки сможем получить мы". "Тогда, дьявол меня раздери", заявил Маккин, "пусть погода портится!"

Когда, наконец, ситуация вокруг Плейми получила номер первый в региональном списке приоритетов, все остальные операции были отменены, и мы наконец смогли получить вертолеты.

Я проработал всю ночь, изучая карты в поисках мест для площадок приземления и определяя пути подхода. Я нутром чуял, что это будет несколько сложнее, чем просто взять и слопать пирожок. Я переговорил с передовыми авианаводчиками ВВС, совершавшими облет лагеря. В том районе было большое количество сил противника. Я чувствовал, что это будет операция, в ходе которой мы можем потерять многих.

На следующее утро вместе с Биллом Маккином мы облетали окрестности лагеря, стараясь найти площадку приземления. Тонкость была в том, что нужно было подобрать место, находящееся не слишком близко к лагерю, чтобы не раскрыть наши карты противнику, и не очень далеко, чтобы мы не выдохлись по дороге к лагерю. В какой-то момент полета у сопровождавшего нас "кабана"*** оторвалась одна из лопастей несущего винта, он упал в джунгли и взорвался. Дурной знак.

Две роты вьетнамских рейнджеров и пятнадцать "зеленых беретов" из Проекта "Дельта" погрузились в вертолеты в Кэмп Холлоуэй и взлетели, взяв курс на юг, к Плейми. Мы высадились около 09.00 21-го, после того как бомбардировщики и ганшипы подготовили район, нанеся по нему два бомбоштурмовых удара. День был, как обычно, жарким. Майор Тат, командовавший рейнджерами, согласился со мной, что продвигаться следует очень медленно и осторожно. Я не считал, что следует жертвовать безопасностью в пользу скорости. Слоновая трава****, сквозь которую мы продвигались, была нам по плечо. В некоторых местах, где растительность была особенно густой, нам приходилось пробираться сквозь нее на карачках.

Около полудня мы подкрались к небольшой деревне. Мы обнаружили, что жители покинули ее, однако они были здесь еще часов девять-десять назад. Угли в очагах еще тлели. Кто-то проходил здесь и забрал людей с собой. Это обеспокоило вьетнамцев. Я не придал этому особого значения, поскольку теперь был лишь вопрос времени, когда мы наткнемся на кого-нибудь. И тут полковник Беннет, находящийся на борту О-1, одного из тех маленьких самолетов-корректировщиков, вышел на связь.

Сначала он приказал мне отметить наше местонахождение дымом. Я отказался. Тогда он принялся погонять меня: "Майор, вы двигаетесь слишком медленно. Такими темпами вы застрянете тут на неделю". Я деликатно, но твердо ответил в том смысле, что все это прекрасно, но отчего бы вам не отправиться в свой кабинет, и не предоставить мне заниматься делом. Он не находится на земле, и не имеет представления, как у нас тут идут дела.

Мы продолжили двигаться через джунгли, выстроившись колонной по одному. Мы очень растянулись. Примерно в середине дня я услышал впереди два выстрела. Бросившись вперед, я обнаружил, что один из моих парней подстрелил солдата противника, одетого в тропический шлем и униформу цвета хаки. Он нес ящик со снарядами к 75-мм безоткатному орудию. Второму солдату удалось скрыться в густых зарослях. Подошедший майор Тат обшарил одежду мертвеца в поисках документов. Тат нервничал. Он сказал мне, что этот человек, скорее всего, не из "Ви-Си", а из подразделения регулярной Северовьетнамской армии. Мы подозревали, что в настоящее время на юге находятся регулярные части армии Северного Вьетнама ("Эн-Ви-Эй"), но этот был первый случай, когда кто-либо из нас получал фактическое подтверждение этого. В следующий раз, когда над нами пролетал один из самолетов связи, я вышел в эфир передал эту новость.

Майор Тат подошел ко мне и сообщил, что он и его роты рейнджеров собираются повернуть назад. Это был максимум, насколько они могли зайти. Я ответил, что моя задача состоит в том, чтобы добраться до Плейми, и я собираюсь сделать это, с ним или без него. Я бы предпочел сделать это с ним, но на самом деле меня не колышет, будь то так или иначе. Я собираюсь усилить оборону лагеря. Тат сказал, что, когда мы застрелили северовьетнамского солдата, пошла уже совсем другая игра. Я не видел достаточных причин для испуга. Хотя, наверное, должен был. Время шло, так что не стал долго спорить.

Я подозвал к себе пятнадцать американцев, объяснил им ситуацию и сообщил, что предполагаю двинуться дальше. Я сообщил майору Томпсону и своим двум сержантам, что мы возглавим деблокирующие силы.

Со мной был сержант-майор группы, правая рука Билла Маккина, Джон Пиолетти. Сержант-майор Пиолетти уговорил Маккина отпустить его со мной. Я был в смешанных чувствах. Я знал, что если с Джоном что-то случится, Маккин вздернет меня живьем. В то же время я знал, что если мне потребуется поддержка, Маккин не оставит меня и своего сержант-майора болтаться за бортом. Ну и сверх того, сержант Пиолетти был первоклассным парнем. Я доверял свою жизнь своему собственному сержант-майору, Биллу ДеСото. И был рад, что он отправился со мной в это приключение.

Также со мной был новый оперативный офицер. Томми Томпсон должен был отправляться домой через две недели, а майор Эй-Джей Бейкер только что прибыл в страну. Это был отличный парень, здоровяк, которого мы все звали "Бо", игравший в футбол за университет Арканзаса. Он прибыл в Нячанг 19-го, а 21-го уже был со мной в джунглях под Плейми. Что за способ отлично развлечься! Я приказал ему прикрывать тылы нашей маленькой колонны, и мы продолжали движение.

Примерно к 20.00 мы оказались настолько близко к лагерю, что могли слышать стрельбу. Я вызвал лагерь по радио, связь была отличной. Кто-то сказал мне: "Заходите и присоединяйтесь к вечеринке". Это меня разозлило. Я знал, что там есть погибшие, и что люди продолжают гибнуть, и я не воспринимал это как чертову вечеринку. Кроме того, я решил не входить в лагерь тем вечером. Шестое чувство подсказывало мне, что если я попытаюсь сделать это, находящиеся внутри могут принять нас за противника, и если на периметре окажется кто-нибудь склонный палить без разбора, все может кончиться плохо. Я связался с Плейку и сообщил Маккину, что войду в лагерь на рассвете. Мы с Биллом ДеСото быстро доразведали узкую разбитую грунтовую дорогу, вдоль которой двигались, и которая вела в лагерь. Когда мы вернулись к колонне, ко мне подбежал "Бо" Бейкер: "Майор, Тат вернулся". Я последовал за ним – там было две роты рейнджеров. Тат сказал приличествующие случаю слова о том, что он потерял бы лицо, если бы бросил меня.

* "Body count" – официальный термин, использовавшийся Министерством обороны США для характеристики еженедельных статистических данных о потерях противника в ходе войны во Вьетнаме (прим. перев.)

** Монтаньяры (именуемые вьетами тхыонги, самоназвание дегары) – совокупное название нескольких коренных народностей плоскогорья Тэйнгуен. Традиционные противоречия с вьетами, а также то, что часть монтаньяров была обращена в христианство протестантского толка, заложили базу для тесного сотрудничества с американцами. В рядах различных подразделений, контролируемых последними, воевало до сорока тысяч дегаров. Вьетнамское правительство до сих пор проводит в отношении тхыонгов политику дискриминации (в особенности по религиозному признаку) (прим. перев.)

*** Одно из прозвищ "ганшипа", вооруженного вертолета огневой поддержки (прим. перев.)

**** Слоновая трава – Перистощетинник пурпурный (лат. Pennisetum purpureum) многолетнее травянистое растение с очень высокими стеблями (3-7 метров) и длинными листьями (до метра). Широко распространённая кормовая культура в тропических и субтропических странах (прим. перев.)

Ту ночь мы провели в половинной боеготовности, то есть половина наших людей бодрствовала, в то время как вторая половина отдыхала. Я проспал три часа и проснулся 22-го перед самым восходом. После того как ДеСото разбудил всех, мы сместились примерно на триста ярдов в сторону левого фланга и начали медленно продвигаться вдоль края дороги. Мы достигли гребня, возвышающегося над лагерем и находящегося примерно в восьмистах ярдах от него, откуда я мог разглядеть позиции "Эн-Ви-Эй". Я обнаружил позицию, которую коммунисты оборудовали, чтобы устроить засаду на любую колонну подкреплений, пытающуюся войти в лагерь. По какой-то причине она не была занята противником. Я был чертовски рад этому и сказал своим парням и майору Тату, что продолжая пробираться к лагерю через джунгли, мы потратим слишком много времени. "Мой план состоит в том, чтобы повернуть на восток, выйти на дорогу там, где она переваливает через холм, а затем со всех ног бежать к воротам лагеря".

Очевидно, мы застали противника врасплох. Оказавшись на дороге, мы бросились к лагерю, и по нам открыли огонь, к счастью, неплотный. Был убит вьетнамский лейтенант. Затем та же участь постигла фоторепортера из какой-то газеты, взобравшегося без разрешения в одну из вертушек в Плейку, и отправившегося с нами. У него были длинные светлые волосы. Пуля попала ему в лицо сбоку. Еще четверо или пятеро были легко ранены. Через полчаса все были в лагере. Первое, на что я обратил внимание войдя в ворота – это монтаньяры, которые были убиты, защищая лагерь, они так и лежали возле колючки. Я имею в виду, валялись повсюду. Мертвецы. Вот дерьмо, подумал я, тут налицо явный недостаток дисциплины. Если уж они не могут управиться с такими вещами, тут, ребята, явно присутствуют определенные проблемы. Я был прав. Там были еще около шестидесяти убитых солдат-монтаньяров, засунутые в мешки для трупов и сложенные наподобие поленницы. Запах был ужасающим.

Капитана Сил спецназначения, командовавшего лагерем, звали Харольд Мур. Я быстро дал ему понять, что в Плейми теперь новый "мэр". Имеющий форму равностороннего треугольника, лагерь располагался в небольшой низинке, и был обнесен колючей проволокой. По всей территории была отрыта система траншей. Лагерные постройки представляли собой десяток деревянных хижин с крышами из металлического профнастила. В обычной обстановке семьи солдат-монтаньяров жили за пределами лагеря. Надо ли говорить, что в период осады они расположились внутри. Лагерь был переполнен и очень грязен. Все было покрыто толстым слоем красной пыли. Я был обескуражен. Коллега Мура, вьетнамский командир лагеря, не вылезал из своего глубокого бункера. А по ту сторону проволочных заграждений была чертова прорва коммунистов.

Я связался с Плейку и разъяснил им, что в первую очередь нам следует укрепить лагерь, чтобы быть уверенными, что мы сможем удерживать его, а уж затем выяснять, с противником какой численности мы имеем дело. Нам не следует предпринимать ничего до тех пор, пока мы точно не выясним это. Бил Маккин был не согласен со мной. Он сказал: "Я хочу, чтобы вы вышли из лагеря, обследовали его окрестности и зачистили их от противника. Если вы это сделаете, то, вне всякого сомнения, сможете удержать лагерь".

Я ответил: "Это плохая идея, сэр".

Он сказал: "В таком случае, майор, я приказываю вам сделать это".

После обеда мы подняли обе роты рейнджеров. Советником у них был капитан Томас Пассер, выпускник Вест-Пойнта, о котором я был очень высокого мнения. Я собрал его и остальных американских советников, которые должны были отправиться на операцию по зачистке. "Я хочу чтобы вы там были очень осторожны. Никакого риска без необходимости". Затем я обсудил с Пассером состояние дел в обеих ротах. Командный состав в одной из них был сильнее, чем в другой. Я предложил Тому идти с более сильным подразделением. Он считал, что должен идти с более слабым, поскольку сможет пнуть их в задницу и заставить двигаться. В конце концов, я согласился с ним. Он пошел с более слабой ротой. Мне не следовало допускать этого.

По плану мы должны были начать зачистку с северного склона, огонь со стороны которого был наиболее интенсивным. Северовьетнамцы дождались, пока обе роты выйдут из ворот. После этого они вылезли из своих нор и обрушили на них массированный огонь. Погибло четырнадцать человек, включая Тома Пассера. Многие были ранены. Мне очень повело, что удалось вернуть хоть кого-то из этих рейнджеров в лагерь. Их просто растерзали. Я немедленно вышел на связь и заставил "Бульдога" согласиться с тем, что нам следует укрепить лагерь. Затем я запросил, чтобы нам перебросили по воздуху пару сотен пятигаллонных канистр с водой, которая у нас заканчивалась, и побольше боеприпасов. Я не знал, сколько и чего у нас осталось, но хотел быть твердо уверен, что у нас все есть. Я также попросил пару коробок сигар, сигарет на всех и ящик виски. "Какой – мне не важно, сгодится любой". В результате Маккин слегка вышел из себя. Потом я затребовал вертолет, чтобы вывезти убитых. Я считал, что большое количество трупов снижает моральный дух. Рассказывали, что в Плейку Маккин спросил, кто вызовется добровольцем лететь к нам, но ни один из американских пилотов-вертолетчиков не вышел вперед.

Первый борт ВВС, осуществлявший выброску припасов, прошел слишком высоко, чтобы избежать огня крупнокалиберных пулеметов, чьи позиции окружали лагерь. В результате большая часть боеприпасов оказалась по ту сторону колючки. Следующая партия грузов приземлилась в пределах лагеря. Это были боеприпасы. В третьей выброске были вода, сигары и прочие заказанные мной предметы. Все это свалилось нам едва ли не на головы.

В конце того первого дня, после того, как роты рейнджеров вернулись обратно, мы зализали наши раны и разобрали сброшенные припасы, я собрал Томми Томпсона, Бо Бейкера, Билла ДеСото и Джона Пиолетти. Мы начали осознавать, что нам чертовски повезет, если мы сможем выбраться из лагеря живыми. По нам вели плотный огонь 80-миллиметровые минометы и 75-миллиметровые безоткатные орудия, и я был крайне обеспокоен, сможем ли мы продержаться ночь. Я приставил своих людей ко всем пулеметным расчетам, чтобы быть уверенным, что они знают, каковы из обязанности. Мне не хотелось, чтобы они побросали манатки и в панике разбежались. Той ночью мне казалось, что нас вот-вот раздолбают. Интенсивный огонь из минометов и безоткаток продолжался всю ночь, однако никто не пытался нас прощупать.

На следующий день мы начали усиливать оборонительные позиции лагеря. Огонь минометов и безоткаток то усиливался, то ослабевал. Внезапно один из солдат противника выскочил из укрытия и бросился к проволоке, метая ручные гранаты. Около 10.30 был тяжело ранен Билл ДеСото. Пуля из крупнокалиберного пулемета почти оторвала ему руку.

Исходя из интенсивности обрушиваемого на Плейми огня, я прикинул количество осаждающего нас противника. Когда я доложил, что, по моему мнению, в окружении лагеря участвует два, а, может быть, и три отряда противника численностью до полка, кое-кто из находившихся в Плейку был реально шокирован. После этого я получил приоритет на запрос авиаударов. Ущерб, который наносили противнику эти удары, невозможно переоценить. Вызов авиации и целеуказание осуществлял мой заместитель, майор Томпсон. Истребители ВВС и самолеты морской авиации, взлетавшие с авианосцев, находившихся на Янки Стейшен, сотрясали окрестные джунгли. Весь день они обрушивали на противника напалм, 250 и 500-фунтовые бомбы. Позже мы узнали, что нас окружили два регулярных пехотных полка Северовьетнамской армии, 32-й и 33-й.

В эту ночь мне по радио передали телеграмму от президента Джонсона. В ней было что-то вроде: "Мыслями мы с вами. Держитесь там, сколько сможете, да благословит вас бог".

Ночи были хуже, намного хуже, чем дни. Строчки зеленых и оранжевых трассеров летели в лагерь и из него. Над головами кружили самолеты-осветители С-46, подсвечивая местность. Здесь и там валялись разноцветные парашюты, на которых нам сбрасывали припасы, придавая лагерю странный и слегка легкомысленный вид. Обстрелы усиливались. Минометы и безоткатки били непрерывно. Удивительно, но в эти жуткие ночные часы лагерные крысы, не обращая внимания на хаос, частью которого и сами являлись, вылезали из своих нор и бегали по руинам, как если бы все вокруг спали.

Бомбардировки продолжились 24-го, быстро перемалывая северовьетнамцев. Я бы сказал, что наши делали от семидесяти пяти до ста вылетов в день. Мы просто выбамбливали все в окрестностях лагеря. Мы использовали всю нашу воздушную мощь, и с ее помощью сломили хребет врагу. Многие из ударов наносились так близко к проволочным заграждениям, что осколки залетали в лагерь. Одна из групп бомб упала особенно близко. Капитан Томпсон, наводивший авиацию, принялся кричать: "Мне это нравится! Мне это нравится!" капитан Мур захотел сфотографировать один из таких ударов. Осколок одной из тяжелых бомб вырвал ему половину плеча.

Днем, в промежутках между авианалетами, я пытался поспать. Помимо газетного фотографа, которого убили во время нашего забега к лагерю, к нам тайком присоединилось еще двое журналистов, оказавшихся в итоге в лагере. Мы объяснили им, как стрелять из пулемета .30 калибра и отдали в подчинение парню на южном углу периметра. Они отлично поработали на нас*.

Ситуация на третьи сутки: мы вызвали очень большое количество авиаударов, и я не был уверен, что будет дальше. По радио мы слышали, что колонна бронетехники южновьетнамской армии, пытавшаяся пробиться к нам, попала в устроенную противником засаду и была остановлена.

Как-то, уже не помню, когда, в лагерь прилетел Хой, вьетнамский пилот-вертолетчик, которого я очень ценил и уважал. Я сказал ему, что он сумасшедший, и ему надо уносить задницу отсюда. "Вы знаете, босс", его английский был безупречен, "ваша проблема в том, что вы слишком беспокоитесь". Он погрузил к себе множество трупов. У нас были проблемы с тем, чтобы отогнать монтаньяров. Они тоже хотели убраться отсюда. Хой сделал два рейса. Во время первого его обстреляли, во время второго – нет. В тот день ему сопутствовала удача. Однако некоторое время спустя он погиб в 1-м Военном регионе**, когда в условиях плохой погоды его вертолет разбился в горах.

Напалм и бомбы делали свою работу, хватка "Эн-Ви-Эй" начала слабеть. Минометные обстрелы ослабли, то же произошло с огнем стрелкового оружия и пулеметов. Дошло до того, что до нас смогла добраться пара Хьюи-сликов***. Тогда мы смогли отправить множество детей и женщин. Также мы начали вывозить наших убитых. Некоторые тела пролежали на тропической жаре до шести дней. Они дошли до кондиции. Знаю, что Джон Пиолетти во время погрузки одного из вертолетов стравил прямо на мешки с телами.

Меня беспокоила еще одна проблема. В наш первый день в Плейми капитан Пассер, отправившийся за периметр с ротами рейнджеров, был убит, и в последовавшей свалке его тело не удалось доставить обратно. Я знал, что обязан забрать тело. Мы провели операцию. Это было на пятый или четвертый день. Я спросил, кто пойдет добровольцами. "Вьетнамцы", сказал мне майор Тат, "мы доставим к вам тело. Мы хотим сделать это сами". Несколько вьетнамцев отправились за периметр и принесли тело капитана Пассера в лагерь. Его смогли опознать лишь по личным жетонам. Жара ужасно обезобразила его тело. Я испытывал ужасное чувство стыда.

В понедельник 25 октября мы получили радиограмму о том, что силы, идущие на помощь, в составе которых были танки, бронетранспортеры и пехота, возобновили продвижение. Прибыл слик, доставивший в лагерь наблюдателя, чьей задачей будет корректировать огонь артиллерии, который она должна вести по дороге, расчищая путь перед медленно приближающейся к нам колонной бронетехники. Наконец, на заходе солнца первые танки, лязгая, показались у нас на виду и заняли оборонительные позиции вокруг периметра лагеря.

На следующее утро в Плейми вертолетами был переброшен 2-й батальон 1-й бригады 1-й Кавалерийской (аэромобильной) дивизии.

Их офицер связи спросил, какое место я порекомендовал бы для высадки их подразделения. Я выбрал для кавалеристов подходящую площадку приземления. По всему северному склону и за ним было полно тел солдат противника, и зловоние было ужасающим. Высадка там послужит 1-й Кавалерийской, лишь незадолго до этого прибывшей в страну, поучительным вводным уроком. Нет лучшего способа показать им, что война – это ад. После того, как батальон высадился, их командир попросил разрешения, поскольку его люди заблевали себя и друг друга, переместить их в какое-нибудь другое место.

* Любопытно, что одним из этих репортеров был Джозеф "Джо" Л. Гэллоуэй. Тот самый, что в соавторстве с генерал-лейтенантом Гарольдом Г. Муром написал "Мы были солдатами". По его словам, диалог с Беквитом был примерно следующим:

- Кто ты, черт возьми?

- Репортер, сэр.

- Мне нужно все в этом чертовом мире: мне нужны подкрепления, мне нужны вертушки для эвакуации раненых, мне нужны боеприпасы, мне нужна жратва. Мне бы даже пришлась очень кстати бутылка "Джим Бима" и несколько сигар. И что посылает мне Армия в мудрости своей? Репортера! Что ж, сынок, у меня есть новости для тебя. У меня нет места для репортера, но у меня недавно освободилась должность пулеметчика. И теперь ЭТО ТЫ!..

** Такое наименование после 1970 года получили Корпусные тактические зоны. Т.е. 1-й Военный регион соответствует Зоне I Корпуса (прим. перев.)

*** От слова "slick" – "гладкий". Транспортные вертолеты, не несущие вооружения за исключением пары пулеметов, управляемых бортстрелками (прим. перев.)