Отряд Дельта

Глава 13

Примерно в середине января 1966 года "Бульдог" Маккин услышал об операции, которую должны были проводить мои друзья из 1-й Кавалерийской в долине Анлао, провинция Бинь-Динь. Это была индейская территория. "Почему бы тебе не отправиться туда, Чарли, и не поговорить с ними? Давай. Может быть, нам удастся восстановить хорошие отношения с кавалеристами". "Разумеется, сэр", ответил я, "буду счастлив сделать это".

Я прибыл в Ан-Кхе, был введен в курс дела и удивился тому, насколько все были со мной любезны. Однако вернувшись в Нячанг, я все еще надеялся, что они не будут использовать нас в этой операции. Я знал, что у нас опять будут те же проблемы с обеспечением и вертолетами. Нам придется спорить, и их штабные офицеры будут злиться. Однако операция набирала обороты. Полковник Маккин сказал, что одна из бригад кавалеристов хотела бы работать с "Дельтой". Я ответил: "Я знаю, как они работают, так что у меня плохие предчувствия на этот счет. Как мне быть, если они будут использовать нас не по делу?" Маккин сказал: "Я назначу встречу, на которой ты сможешь обсудить все это с генералом Ларсеном". Я знал "Шведа" Ларсена с тех времен, когда он был заместителем начальника Пехотной школы в Форт Беннинге, а я – тамошним курсантом. Он прибыл в Нам и был назначен командующим наземными силами в зоне II Корпуса. Я любил и уважал генерала Ларсена. У него была потрясающая боевая биография.

Он понял, что я испытываю в отношении 1-й Кавалерийской. "Генерал, полковник Маккин хочет, чтобы я отправился туда, однако меня это не слишком привлекает". Он сказал: "Что же, это конечно твое дело, но они нуждаются в тебе". Он продолжал уговоры, пока я не согласился. Но прежде чем сдаться, я попросил генерала кое-что сделать для меня. "Если я окажусь в таком положении, что они потребуют от меня делать то, что я не могу, что абсолютно выходит за пределы моих возможностей, я прошу вашего или чьего-либо еще разрешения собрать яйца и отправиться домой". "Безусловно", сказал он, "я улажу это".

Я взял в Бонcон около тридцати пяти американцев из "Дельты", погода была плохая, моросил дождь. Активно работала артиллерия, 3-я бригада была занята делом. У меня было несколько минут на координационном совещании с подполковником Хэлом Муром. Я сказал ему: "Завтра к закату я отправлю группы в поле. Вначале пойдут первые три группы, проверят обстановку, затем я отправлю остальные. Я уверен, что долина Ань-Лоа полно "Ви-Си". "Это прекрасно", сказал он, "вы пойдете и найдете их, а я приду и уничтожу".

Это была операцияи "Мэшер". Идея заключалась в том, чтобы прочесать прибрежную равнину и выдавить вьетконговцев обратно в Бонг-Сон и дальше в горы, а затем окружить их в Ань-Лоа. Задачей групп Проекта "Дельта" было обнаружить подразделения противника. Как только они это сделают, будет вызвана 1-я Кавалерийская.

27 и 28 января мы совершили несколько рекогносцировочных вылетов, затем в конце дня 28-го я вывел в поле три группы. Долина Ань-Лоа окружена высокими труднопроходимыми горами, заросшими двухъярусными джунглями. В ту ночь все было тихо и мне удалось немного поспать. На рассвете одна из групп вышла на связь и сообщила, что они пока еще не вступили в контакт с противником, но "Ви-Си" повсюду вокруг. Они считали, что им следует выбираться оттуда. Я согласился. Спустя десять минут от двух других групп поступили сообщения о контакте с противником. Один человек ранен. Обе группы находятся под плотным огнем. Было около 10.00, шел дождь. Я ничего не мог сделать, лишь ждать пока погода улучшится. Я сидел в палатке связистов. Лететь было невозможно. У этих групп были серьезные проблемы, а я не мог им помочь. Все были крайне обеспокоены.

Наконец дождь прекратился, и облачность немного рассеялась – не до конца, лишь чуть-чуть. Ко мне подбежал майор Мерфи, командир вертолета. Он был весьма взволнован: "Чарли, я думаю, мы сможем дотуда добраться". Все, что мне было нужно – оказаться на земле, вместе с моими группами. Я собирался взять с собой сержант-майора и двух радистов. Я считал, что если окажусь на месте, у моего заместителя Бо Бейкера появятся определенные рычаги чтобы заставить кавалеристов реагировать более оперативно.

Перед вылетом я отдал одному из наших парней свои часы Rolex-GMT. Они были новые, и мне не хотелось их разбить. Мы вылетели немедленно. Погода вынуждала нас лететь прямо над верхушками деревьев. На подлете к местонахождению групп мы попали под обстрел. Почти сразу же вертолет прошила пуля крупнокалиберного пулемета. Она вошла мне в живот с одной стороны и вышла с другой. Я потерял сознание.

В следующий момент я осознал себя лежащим на носилках в Бонг-Соне. Медик "зеленых беретов" сделал мне укол морфия. Несколько парней стояли вокруг меня. Я попросил: "Скажите, как я?" Лонни Ледфорд ответил: "Вы в плохом состоянии, босс". Все вокруг суетились. Слик, на котором меня привезли, не мог взлететь. Он был сильно поврежден. На мое счастье прилетел другой. Ребята схватили пилота: "Майор Беквит ранен и нам надо доставить его в госпиталь в Куинон". Из-за шока и действия обезболивающего я все еще не мог понять, куда именно меня ранило, и не чувствовал боли. Я запомнил полет на вертолете, носилки, госпиталь. Я не знал его номера (позже мне сказали, что это был 85-й эвакуационный). Мои мозги прояснились. Я был на сортировке. Крупная рыжеволосая старшая медсестра осмотрела меня. Затем двое докторов. Один из них сказал: "Он истечет кровью прежде, чем мы сможем что-то сделать". Они пришли к выводу, что со мной не стоит возиться. Я не собирался сдаваться и схватил медсестру, поскольку та стояла ближе всех. "Давайте-ка разберемся кое с чем прямо здесь и сейчас. Я не какой-то там "средний медведь"*, и прибыл сюда не затем, чтобы двинуть коня". Это привлекло внимание врачей, и они принялись готовить меня к операции. Все было ясно, как божий день. Я пришел в ярость и разразился проклятьями. Они слишком долго возятся. Я знал, что умираю. "Проклятье, продолжайте же!" Медсестра принялась возиться с моей рукой. Шрам в том месте, где она резала ее, чтобы взять кровь, остался до сих пор. Я крыл ее на чем свет стоит. "Мне нужно узнать, какая у вас группа крови". "Да чтоб тебя", заорал я, "у меня вторая положительная. Взгляни на мои жетоны!" Я явно не слишком им нравился. Они продолжали копошиться. "Проклятье, давайте двигаться. Вперед!" Меня вкатили в операционную. Мне сказали считать в обратном порядке, начиная с сотни. На девяноста четырех я отрубился.

Когда я пришел в себя в палате, то понял, что нахожусь в весьма хреновом состоянии. Мое тело было опутано трубками, входящими в него и выходящими наружу. Подошедший ко мне доктор сказал, что им пришлось удалить мне желчный пузырь и двадцать один дюйм тонкого кишечника. Они разрезали меня от верха грудной клетки вдоль почти до самого члена. А потом зашили чем-то, похожим на струну от рояля. И сделали временную колостомию**. Доктор сказал, что мне очень повезло остаться в живых.

Меня мучила жажда, однако медсестры не могли дать мне воды. Каждые два часа мне давали кубик льда, который я сосал.

В тот вечер ко мне в палату прикатили парня с Гавайев, раненого еще тяжелее меня. Дежурная сестра подошла ко мне и казала: "Майор, этот мальчишка рядом с вами, он совсем плох". Кроме кишечника у него были ранения в плечо, бедро и нижнюю часть ноги. Он лежал на койке рядом со мной. Я дотянулся до него и взял за руку. "Все зависит от тебя", сказал я ему. "Если захочешь сделать это, то сможешь. Все зависит от твоего духа". Я сжал его руку так сильно, как только мог. "Если захочешь уйти, то уже к утру будешь мертв. Если будешь силен, останешься жить. Черт побери, решайся, сынок!" Он чуть сжал мою руку в ответ. Едва различимое пожатие. Позже выяснилось, что он выздоровел и покинул госпиталь намного раньше меня.

В палате выздоравливающих я провел тридцать дней. Они вновь решили, что я умру. Пулевые ранения редко бывают чистыми. У меня развилась сильная инфекция. Сначала никто не понял, что со мной. Мне становилось все хуже. Я меня была сильнейшая лихорадка. Они позвали капеллана, и я немного поговорил с ним напоследок. Утром пришел врач. Я сказал ему: "Я чувствую себя совсем дерьмово. Не уверен, что смогу выкарабкаться. Я теряю силы". Он ответил: "Мы не можем понять, что это". "Вы знаете", сказал я, "у меня какая-то шишка вот тут". Он сунул руку мне в правую подмышку. "Там сплошное нагноение!" Через полчаса я вновь был в операционной.

Февраль 1966 года. В палате выздоравливающих я был кем-то навроде старшего, поскольку пробыл там дольше всех. Кроме того, я был старшим по званию. На тот момент было подстрелено не так уж много майоров. Мои доктора приводили других врачей, чтобы продемонстрировать им результаты своей деятельности. Похоже, я был для них чем-то наподобие экспоната. Один из приходивших ко мне врачей хотел собственными глазами увидеть человека, из которого за время операции вытекло двадцать три пинты*** крови.

Множество народу прибывало в госпиталь и покидало его. Стоило отметить, что война продолжалась. Находясь рядом с операционной, я частенько видел, как врачи заходили, находили свободную койку, и засыпали на час, пока не приходило время возвращаться к работе. Они пахали круглые сутки. Медсестры были добры ко мне. Ночью, когда я не мог заснуть, они приносили мне маленький стаканчик Кул-эйда****. Черт возьми, я действительно ценил это!

Однажды парень, только что из операционной, едва отойдя от наркоза, принялся выть. Я пытался подбодрить его, но он лишь лежал там, крича и стоная. Так продолжалось всю ночь. Он едва не свел всех в палате с ума. Наконец, около четырех утра, я сказал: "Ты самый громкий сукин сын из всех, кого я слышал". Около шести утра вскрики прекратились – он умер.

В другой раз появилась куча медсестер и санитаров, и принялась драить и чистить все вокруг. "Что, черт возьми, происходит?" пытались выяснить мы. Никто не знал. Все, что они слышали, нас должен посетить "Код 7" или что-то вроде того. Они знали, что данный кодовый номер самый высокий из всех слышанных ими ранее. В тот день нам нанес визит генерал Уэстморленд. Он ненадолго присел возле моей койки и спросил, не нуждаюсь ли я в чем. Он поговорил с каждым из находившихся там солдат.

Мои парни пришли проведать меня. Лонни Ледфорд вернул мой Ролекс. Я знал Лонни очень давно. Он был моим оперативным сержантом еще у Базза Майли, в роте "В" в Форт Брэгге. Я говорил парням, чтобы, если со мной что-нибудь случится, они поделили между собой оружие, которое я собирал и держал в своем солдатском сундучке. У меня там была пара карабинов со складными прикладами, винтовок с продольно-скользящими затворами – в общем, всякое такое.

"Как насчет оружия?" спросил я Ледфорда.

"Мы его поделили".

"Могу я вернуть себе мой девятимиллиметровый Браунинг?"

"Не-а. Извините, сэр. Но все разошлось".

Лонни также рассказал, что случилось с теми тремя разведгруппами после того, как я был ранен. Первая группа, которая вышла на связь раньше всех и не вступала в бой, вернулась без проблем. Две другие, до которых я пытался добраться, были менее удачливы. 1-я кавалерийская не предпринимала попыток помочь им после того, как меня свалили. Семь человек погибло. Остальные укрылись в джунглях и, в конце концов, смогли выбраться.

Хэл Мур, командир 3-й бригады кавалеристов, тот самый парень, который сказал: "Вы пойдете и найдете их, а я приду и уничтожу", однажды был тут, чтобы проведать своих солдат. Он знал, что я нахожусь в этом госпитале, проклятье, я абсолютно уверен в этом. Но он не сказал мне ни слова. А я был ранен, обеспечивая действия его бригады.

Вскоре меня перевезли на Филиппины. А затем, вместе с большой партией раненых, отправили в центральный военный госпиталь Леттермана в Сан-Франциско. На следующее утро, совсем рано, около 04.00, они разбудили всех нас, прибывших накануне вечером, и перетащили на находящуюся на улице погрузочную площадку, где оставили дожидаться транспорта. Мы лежали на носилках и ждали. Должен заметить, в марте в Сан-Франциско холодно. Я слышал, как парни вокруг меня переговариваются: "Знаешь, а я себе задницу отморозил". Я тоже. В конце концов я заорал. Через некоторое время появилась медсестра: "В чем у вас проблема?" Я ответил: "Моя проблема в том, что я хочу видеть старшего в этом госпитале, и, черт побери, хочу видеть его немедленно! Если вы не приведете его, я устрою тут такой ад, какой вы не можете даже вообразить". Ко мне подошел подполковник. Я потянулся и ухватил его за руку: "Ты самый тупой сукин сын из всех, кого я знаю. Мы лежим тут уже больше часа и замерзли до смерти. Немедленно найди нам одеяла!" За время, меньшее, чем нужно, чтобы произнести это, у нас появились одеяла.

В конце концов я добрался до своего конечного пункта, военно-морского госпиталя Великих озер под Чикаго. Катарина приехала из Мичигана, где жила в квартире неподалеку от родителей, и окружила меня своей любовью и заботой.

Разумеется, все это время я был чрезвычайно обеспокоен тем, что будет со мной дальше. Я просил направить меня в Германию, в 10-ю Группу Сил спецназначения. Затем однажды, когда я читал, сидя в постели, зазвонил телефон. Я поднял трубку и услышал: "Это тот сопливый офицеришка, которого я отправлял в Англию?" Это был полковник Боппи Эдвардс, который теперь был начальником отдела подготовки рейнджеров в Форт Беннинге. "Где ты собираешься служить дальше?" Я рассказал ему про Германию. "Я не думаю, что это то, чего ты хочешь. Полагаю, ты захочешь прибыть сюда, в Беннинг, и возглавить для меня один из учебных лагерей рейнджеров. Чарли, не возражаешь, если я слегка пошурую палкой в болоте и добьюсь изменения твоего назначения?" Через несколько дней я получил приказ прибыть в Форт Беннинг, Джорджия.

В начале мая 1966 года врачи наконец-то выписали и освободили меня. Отдохнув еще некоторое время, я отправился в Детройт и купил черный мотоцикл Харлей "Спринт". Я планировал доехать на нем от Мичигана до Форт Беннинга. Мне нравилось чувствовать ветер в своих волосах.

* Идиома, основанная на высказывании Мишки Йоги, персонажа одноименного мультфильма, описывающего себя, как "несколько более умного, чем средний медведь" (прим. перев.)

** Хирургическое вмешательство, во время которого участок ободочной кишки выводят наружу через отверстие в стенке живота и формирую колостому – отверстие для отхождения кала, слизи и газов (прим. перев.)

*** Больше десяти литров (прим. перев.)

**** Безалкогольный растворимый напиток. Очень популярен в США. Доступны шесть основных вкусов: вишня, виноград, лайм, апельсин, малина и клубника. Также продается в уже готовом, жидком виде (прим. перев.)