Отряд Дельта

Глава 33

Для "Дельты" типичный день в Кэмп Смоуки в конце ноября 1979 начинался с того, что загорались окна в помещениях штаба, занятых разведчиками.

Уэйд Ишимото приходил к 07.00, чтобы посмотреть ранние утренние выпуски новостей. Кроме того, следовало также прочитать те сообщения, что поступили за те четыре часа, что он спал.

Около девяти утра Иш или кто-нибудь из его людей звонил в Пентагон, чтобы переговорить с Роном Киллином о самых последних оперативных сводках и разведывательных оценках.

С помощью майора военно-воздушных сил Гарри Джонсона, который недавно был помощником атташе ВВС в Тегеране, Иш пытался выяснять, как функционируют двери в канцелярии: в какую сторону они открываются, их конструкцию, какого рода замки на них стоят, где находились ключи или, в случае с электронными замками, элементы управления. Какие двери можно выбить без использования взрывчатки, а для каких она понадобится.

Это был маленький фрагмент. Картина в целом также требовала внимания. Например, где иранцы разместили свои ЗСУ-23-4, полученные от русских? Эти самоходные зенитно-артиллерийские установки представляли угрозу для любых самолетов или вертолетов, которые могла использовать "Дельта". Они представляли опасность и для "Дельты" на земле. Обладая скорострельностью в 6000 выстрелов в минуту, они могли разнести целую стену. В конце ноября никто не знал, где они расположены, и в Кэмп Смоуки потратили много времени, пытаясь выяснить это.

Иногда по утрам Ишимото отрывался от груды бумаг, лежащей на его столе, и доводил до обоих командиров эскадронов сведения об изменениях в обстановке.

К середине ноября командиры дивизионов сочли, что штаб может предпринять что-либо, не поставив их в известность. Поэтому они приходили по своему усмотрению и принимались за старые добрые детские игры, задавая вопросы, ломая систему и расписание, которых пытались придерживаться сотрудники разведки. Необходимость на протяжении всего дня прерываться для ответов на вопросы забирала уйму времени, столь необходимого для анализа потока информации, поступающей в штаб. Ишимото и остальные сотрудники разведки были настолько перегружены, что просто не имели никакой возможности ответить на все вопросы командиров эскадронов и взводов.

Мы с Бакшотом отчетливо видели, что это является проблемой и Бакшот, по крайней мере, трижды отчитывал бойцов, приказывая им убираться ко всем чертям из кабинета и оставить Ишимото в покое. Проблема была решена путем организации ежедневных инструктажей для командиров эскадронов и остальных нуждающихся, где после того, как груда сырой информации была разобрана и обработана, ее доводили в четкой и сжатой форме.

Один из двух основных ежедневных массивов разведданных поступал перед ланчем.

После полудня Ишимото и его сотрудники приступали к утомительному процессу чтения каждого сообщения и изучения каждой фотографии, пытаясь решить, что может быть использовано сразу, что является второстепенным, а что и вовсе бесполезно. В эту последнюю категорию попадал, например, отчет швейцарского бизнесмена, который, посетив пять дней назад Керман, отметил ужесточение режима передвижения. Керман находится далеко к югу от Тегерана. Затем один западный немец, недавно побывавший в международном аэропорту Мехрабад, описывал процедуру прибытия, и его информация тщательно изучалась.

На этом этапе варианты того, как "Дельта" прибудет в Тегеран и покинет его, оставались открытыми. Изучались любые способы – все, от парашютов до грузовиков, от автобусов до коммерческих авиарейсов – все, кроме подводных лодок, прибывающих со стороны Каспийского моря. Накопились десятки рабочих тетрадей с информацией: о возможных зонах высадки и выброски; состоянии дорог в Тегеране и его окрестностях, о дорогах, идущих из Турции, Ирака и Пакистана и контрольных пунктах на них; условиях в Мехрабаде, влияющих на прибытие и вылет международных рейсов, и вариантах задержек, с которыми они сталкиваются; том, кто проводит таможенный контроль, несговорчивый Пасдаран или более покладистая жандармерия; о наличии заграждений на взлетных полосах и том, какие из них используются, а какие закрыты.

Даже после запланированного утреннего брифинга Иша прерывали раз по десять-двадцать на дню. Логану Фитчу, чей эскадрон ночью проводил тренировку той ночью, была нужна более точная информация. "Эй, Иш, каково расстояние между резиденцией DCM (заместителя главы представительства) и (складом, прозванным) "Грибом"?" Иш бросал свои дела, брал другую рабочую тетрадь, ту, где рассматривались физические параметры комплекса, и откапывал необходимую информацию.

Рабочие тетради были нашими библиями. С полудня до 19.00, когда подавали поздний обед, Иш читал, изучал, подшивал, анализировал и все это с перерывами… Он никак не мог справиться с новыми материалами, поток которых был бесконечен.

После обеда он отлавливал меня и начинал плакаться, жалуясь на недостаток времени. Он распалялся: "Босс, сегодня я не смог закончить работу с записями. Меня отрывали от дела девятьсот раз. Фитч хотел узнать что-то, что я уже, кажется, ему сообщал. Еще какое-то время пришлось потратить на этого визитера из ООГ*. Войт отнял полчаса, желая получить информацию о дверях в канцелярии. Боже, надеюсь, что никто не припрется вечером".

Около 23.00 телетайпы вновь начинали стучать, и начинал поступать второй массив разведывательных сводок. Иш и остальные сотрудники будут внимательно изучать их до трех ночи, когда, наконец, отправятся по койкам, пытаясь немного поспать. Свежие выпуски новостей должны будут начаться через четыре часа.

Мои дни никогда не были одинаковыми. Уж слишком много пожаров требовалось тушить. Важной задачей было оттаскивать всех, до кого я мог дотянуться, от ребят из разведки. Поскольку тактический план штурма комплекса посольства во многом зависел от того, что они знали, было важно, чтобы эти аналитики получили как можно больше времени.

Поток посетителей, приезжающих в "Дельту" был столь же непрерывен, как течение Потомака, впадающего в Чесапикский залив. Необходимо было ездить в Вашингтон. А Дик Поттер докладывал о проблемах, возникавших в Форт Брэгге.

Но так было не каждый день. Лишь в большинстве из них. Выпадали деньки, когда все затихало, особенно в дни после крупных мероприятий и встреч, типа того, что было сразу после Дня благодарения. Тогда на следующий день я мог что-то наверстать. Но обычно все мелькало, как за окном скорого поезда. Большинство дней в конце ноября я провел, туша пожары, наблюдая за соблюдением графика подготовки, сглаживая ссоры и, что самое главное, пытаясь видеть все в истинном свете.

В обычные дни после завтрака я уходил в расположение эскадронов, находящееся примерно в миле от штаба. Мы с Бакшотом старались делать это почаще, потому что бойцы, не только наши, а вообще любые люди, находящиеся в условиях стресса, всегда хотят знать о состоянии дел. "Что там поделывает наш Старик? Вчера у него было много посетителей из Вашингтона. Интересно, чего они хотели? Мы наконец-то собираемся что-то предпринять? Любопытно…" Стоило приземлиться самолету, как рядом словно по волшебству возникал один из командиров эскадронов: "Эй, босс, кто это там?"

На поле боя нет такого отделения, которое не хотело бы знать, что делает их взвод, или взвода, который не желал бы понять, чем занимается рота. Когда люди собираются рисковать своей головой в бою, им небезынтересно знать обстоятельства, которые могут стоить им жизни. Факты лучше слухов. Я старался давать эскадронам в картину событий.

Визитеры были постоянной проблемой. Иш хотел получить информацию о дверях в канцелярии. Он позвонил в Вашингтон. Там принялись рвать задницы, разыскивая людей, знавших об этом. Через день или чуть позже я получаю сообщение: "Мы нашли Смита и Джонса, которые были в посольстве три месяца назад. Они знают о дверях все. Мы отправляем их к вам".

Самолет прилетает сразу после обеда, и оттуда вываливаются Смит с Джонсом. Они смотрят на все квадратными главами, любопытствуют и задают вопросы. Нужно бросить все дела и поговорить с ними. В конце концов, они здесь, чтобы попытаться помочь. Иногда Смит и Джонс оказывались полезны – они знали, как функционировали двери, и времени, проведенного с ними, было не жалко. В других случаях Смит и Джонс противоречили друг другу по каждому пункту и, говоря откровенно, нихрена не могли помочь.

В Смоуки приезжал Джим Кайл в своем вечном голубом пиджаке. Его задачей была доставка "Дельты" в Иран и вывоз ее оттуда. Так что у нас всегда было время для Кайла. Он спрашивал: "Как мы собираемся попасть туда?" Он был смертельно серьезен. Рабочие тетради отходили на задний план. Мне нужно было составить докладную записку о ходе подготовки и отправить ее генералу Войту. Все это откладывалось из-за вопроса: как мы собираемся попасть туда и вернуться обратно?

Мне часто звонил генерал Войт. Обычный звонок в это время был таков: ООГ проводит учения, в которых предлагается принять участие "Дельте". Они хотели, чтобы оба эскадрона вылетели на запад и выполнили некоторое количество учебных задач в условиях пустыни, и желали получить наши рекомендации относительно того, как мы это рассматриваем.

Бакшот говорил: "Они не знают, как организовать эту чертовщину. Нам придется отправить туда кого-нибудь, чтобы убедиться, что эти сучьи дети все правильно спланировали. Они даже не знают, как оформить разрешение на использование полигона!"

Дело не в том, что специалисты по планированию в ООГ были тупыми. Скорее всего, они просто никогда раньше не занимались ничем подобным. Специальные операции – это редкая и экзотическая птица…

Я садился за телефон и перезванивал генералу Войту: "Послушайте, сэр, почему бы вам не предоставить организацию всего этого дела нам? Это сэкономит массу времени. Мы знаем, с кем надо связаться". "Прекрасно, Чарли. Займитесь этим. Я отправлю с вами своего парня".

У эскадронов день строился проще. Их распорядок был более упорядоченным – будь то разработка более удобных способов переноски снаряжения, или тренировки по бесшумному преодолению стен – и несколько более простым, чем, скажем, у Ишимото. Однако навыки, которые требовалось освоить, были очень сложными.

Они брали какую-либо систему вооружения, и принимали меры к тому, чтобы навыками обращения с ней владели все. Например, гранатомет М79. Оба эскадрона отправлялись на стрельбище и работали с М79 весь день. Воздух был наполнен хлопками выстрелов и гулкими звуками разрывов. Той же ночью они возвращались туда и стреляли по более сложным целям в более реалистичных условиях. Следующие два дня они отведут на другой гранатомет, М203.

Логан Фитч, командир Эскадрона В, ставит Аллену, одному из своих взводных сержантов, задачу. "Ваш взвод отвечает за обнаружение заложников и зачистку резиденции посла.

Аллен выделял утро на то, чтобы пойти в штаб и начать изучать макеты комплекса и резиденции посла. "Иш, та дверь с витражом, что ведет в безопасное помещение. Мы сможем открыть ее в случае необходимости, или придется взрывать ее?"

Исходя из собственных наблюдений и полученных ответов, он планировал задачи применительно к своему взводу. Затем со списком ответов, схемами, макетом и картами Аллен увязывал свои задачи с остальными командирами взводов Эскадрона В и принимался за решение головоломки: как он будет штурмовать резиденцию и освобождать заложников. Разработка и координация. Аллен был очень занят. А ведь он должен был владеть всеми видами оружия и навыками быстрого и бесшумного передвижения на том же уровне, что и его товарищи.

У Быстрого Эдди были заботы иного рода. Окружающая комплекс посольства стена. В середине ноября ему была поставлена задача разработать заряд, который разрезал бы ее надвое.

Быстрый вприпрыжку бросился к Ишу. "Эй, партнер, какова толщина стены между резиденцией заместителя главы представительства и домом посла?" Без этих данных он не мог начать работу по расчету заряда. Из рабочей тетради была извлечена точная информация, и Быстрый умчался.

Сначала ему нужно было найти в Кэмп Смоуки кого-нибудь, кто мог бы построить такой же высоты и толщины, как та, что окружала комплекс между резиденциями посла и заместителя главы миссии. Затем ему нужно было взорвать ее, не повыбивав при этом все стекла в лагере. Он будет повторять это раз за разом, пока не добьется превосходного результата. Он лично займется строительными работами, раздобыв все необходимое, включая поиск бетономешалки для изготовления раствора, на который будут укладываться кирпичи.

Его отношение к делу было следующим: "Я единственный, у кого есть важная задача. Все остальные, прочь с дороги. Ничья работа не может быть важнее моей". Он с чистой совестью вмешивался в дела любого, лишь бы иметь возможность выполнить свою работу. И в итоге он обрушивал это стену едва ли не лучше всех, кто брался за подобное со времен Иисуса Навина и Иерихона.

Борис влюбился. Он больше не был снайпером. В Тегеране он будет пулеметчиком, и HK21 сразил его. Он проводил долгие часы, вникая во все тонкости своего нового оружия. Он отрабатывал смену стволов, перезарядку, менял тип боепитания. На стрельбище он заставлял HK21 петь. Проблемы, которые он решал в конце ноября, касались его оружия – какое количество боеприпасов потребуется, и какой способ их переноски и ведения огня будет наиболее эффективным: ленты, барабанные или коробчатые магазины?

Помимо своего оружия у Бориса были дополнительные обязанности, которые нужно было изучить и отработать до совершенства. Он был должен обучить человека, который мог заменить его, всему, что он знал о HK21 и своим обязанностям по прикрытию южного сектора Рузвельт-авеню. Его задачей будет не допустить подхода подкреплений с этого направления. То, насколько хорошо Борис справится с этим, могло определить успех или провал всей операции.

Встретившись с Уолтером Шумейтом впервые, можно было подумать, что он далеко не самый умный малый. И это будет ошибкой. Будучи старшим сержантом, он взял на себя обязанности связующего звена между бойцами и штабными работниками. Это была весьма сложная задача, и он с уверенностью взялся за нее.

Бойцы задавали вопросы: "Так мы отправляемся, или нет?" "Как долго мы еще будем оставаться здесь, в Смоуки?" "Могу я позвонить жене? У нас годовщина". "У меня заболел ребенок. Что мне делать?" Уолтер должен был стать человеком, решающим эти проблемы. Он приходил в штаб и обращался ко мне, Бакшоту или Кантри: "Эй, послушайте, у нас вчера не хватило жрачки. Может завтра вы как-то скомпенсируете это?" "Сегодня пища была доставлена на полигон поздно, и была холодной. Что мы можем сделать, чтобы такое больше не повторилось?" "У нас проблема с прачечной". "Почта поступает слишком медленно". Все эти жалобы выглядят несущественными. Однако могу уверить, что когда необходимо поддерживать боевой дух, чтобы бойцы были готовы к выступлению в любой момент, это не так. Это было похоже на попытку футбольного тренера подготовить свою команду к Суперкубку, не зная при этом, когда ей придется вступить в игру.

В конце ноября в какой-то из дней, возможно во время вечернего приема пищи, когда весь личный состав штаба смотрел новости, Уолтер прокрадывался в дверь. Ничем не загремев, он просто проскальзывал внутрь. Прежде чем успеешь сообразить, глядь, а Уолтер уже тут, с безмятежным выражением лица, тихонько смотрит на Кронкайта или Чанселлора**. Он знал, что ему не положено здесь находиться, но также понимал, что поскольку является моим добрым другом и человеком, пользующимся моим уважением, никто не попросит его выйти. Он хотел иметь возможность вернуться обратно и сообщить бойцам, что у Старика все в порядке. Он перекидывался парой слов с Ишем, пытаясь выяснить мое настроение. А после еды он заговаривал со мной: "Что вы думаете, босс? Как все движется? Вам стоило бы больше отдыхать. Вы выглядите усталым". Затем Уолт выскальзывал прочь, и никто не мог вспомнить, когда он вышел.

После того, как он возвращался к бойцам, послушать его собиралась целая толпа. "Сегодня босс выглядел хорошо. У всех бодрое расположение духа". Или: "Босс серьезно озабочен. Завтра у него важная встреча с Неандертальцем. Должно быть что-то серьезное". Затем он рассказывал какую-нибудь из своих военных историй: "Помню, как однажды отправился на операцию возле Лонгтань. Босс попросил по-быстрому смотаться и оценить результаты бомбардировки. Но проблема-то была в том, что все тамошние "Ви-Си" не были мертвы!"

Позже вечером, перед поступлением второй большой порции разведданных, ко мне заходил Кантри, сержант-майор "Дельты" и моя правая рука: "Босс, не стоит вам терять время на разговоры со всеми этими парнями, что к вам заявились. Давайте я позабочусь об этом". Все отлично, но мне не хотелось быть грубым, и просто говорил посетителям, чтобы они вышли. Это могло вызвать вспышку, а этого никто не хотел. Несколько раз мы были весьма близки, но нет ничего, что было бы невозможно сгладить.

Справедливости ради стоит заметить, что Бакшот был человеком настроения. В праздные дни, когда время еле ползло, и его было слишком много, а дел слишком мало, Бакшот не слишком хорошо вписывался в происходящее. Он либо изводил кого-нибудь в Вашингтоне телефонными звонками, либо отправлялся в эскадроны и вступал в перепалку с одним из командиров. Если же это был стремительный день, напряженный, с бурной деятельностью, день, когда дел слишком много, а времени на их выполнение не хватает, Бакшот был счастлив.

В конце ноября Бакшот был чрезвычайно счастливым человеком.

Обычно он вставал чуть позже Иша и немного раньше меня. Когда завтрак был позади, мы с ним отправлялись, чтобы проведать Иша и попытаться по-быстрому разобраться, не случилось ли чего, пока мы спали. Иш в зависимости от того, каков был его вчерашний день, или каким собирался быть сегодняшний, мог быть как сердечным, так и бесцеремонным. "Не случилось ничего, о чем вам стоило бы беспокоиться", или "Господи Иисусе, парни, мы сейчас страшно заняты. Можете зайти попозже? Пожалуйста!" Чаще всего мы с Бакшотом слышали: "Поступило кое-что важное. Возможно, вы захотите это прочесть. Оно лежит сверху вон в той стопке. И кстати, босс, вам стоило бы связаться с Войтом. Он уже звонил".

Для Бакшота это был повод уйти. "Я отправляюсь на стрельбище. Эскадроны работают с М79-ми, и я хочу взглянуть, как у них дела". Он был не из тех, кто сидит на месте в ожидании телефонного звонка. Он предпочел бы пойти и найти себе занятие.

Примерно в полдень он возвращался со стрельбища, и все будет либо очень хорошо, либо очень плохо – без промежуточных вариантов. "У них там все ни к черту. На стрельбище творится полное дерьмо". Или: "Ребята все делают прекрасно. Они влюблены в М79. Это изумительное оружие". Но как бы то ни было, Бакшот старался быть искренним.

На стрельбище он имел разговор с Быстрым Эдди и теперь Бакшот хотел знать мое мнение. "Босс, Быстрый застолбил вот эти три участка", и он показывал их на карте, висевшей на стене кабинета. "Что вы думаете об этом? Похоже, он собирается как следует шумнуть, и подорвать что-то большое. Почему бы не переместить его сюда, в этот угол, где он не сможет ничего повредить?"

Он возвращался из расположения эскадронов, взвинченный после общения с бойцами. "Как так вышло, что люди до сих пор не получили почту, Кантри? У двоих парней проблемы в Брэгге. Они должны какие-то деньги, но не могут заплатить, пока не получат свои банковские выписки. Кроме того, у такого-то мальчонка только что перенес аппендэктомию. Когда в следующий раз будешь звонить Поттеру, спроси его, может ли он узнать, как там дела у пацана. Его папаша беспокоится".

Бакшот постоянно занимался посетителями. Обычно они прибывали под вечер. Генерал Войт мог приехать, притащив на хвосте входящего в состав ООГ представителя ЦРУ. Бакшот встречал и приветствовал их в аэропорту, и по дороге в Смоуки вытягивал из них, не собирается ли произойти что-нибудь серьезное. В штабе он подмигивал мне или отводил в сторонку и рассказывал, чем, как он полагает, обеспокоен Хаммер.

Бакшот ублажал посетителей. Нужно ли было доложить, или продемонстрировать генералу Войту ход подготовки, все это выполнялось с присущей ему элегантностью и уверенностью.

После того, как генерал Войт отбывал, мы отправлялись в помещение разведчиков и нам докладывали о событиях, произошедших за день в Тегеране. Мы читали сводки и сообщения разведки до тех пор, пока могли держать глаза открытыми. Затем отправлялись по койкам.

Ишимото оставался бодрствовать, отыскивая информацию для занесения в свои рабочие тетради.

* Объединенная оперативная группа – Joint Task Force (JTF) (прим. перев.)

** Известнейшие американские телеведущие, работавшие в новостных службах CBS и NBC соответственно (прим. перев.)