Отвлечение

Глава 15

Элоиза

Я прихожу в школу к девяти, решив позволить Хейли проспать. В основном потому, что она не хотела просыпаться, а также потому, что я настолько хорошая подруга.

На вялых и ноющих ногах, которые, похоже, еще не оправились от вчерашнего школьного испуга, я направляюсь к входу, раздраженная тем, что вижу внутри лишь горстку людей, которые наводят порядок.

— Полагаю, никто не пришел на скучную часть? — комментирую сухо и хватаю пакет.

Мистер Прайс-старший хочет, чтобы все было упаковано должным образом, чтобы однажды это можно было использовать повторно.

— Может быть, когда пробьет десять, придут еще, — говорит мистер Прайс-старший, широко зевая.

— Где Джудит? — Я оглядываюсь в поисках милой женщины, ожидая увидеть ее в кресле, пытающуюся помочь.

Мистер Прайс оглядывает небольшую группу и тихо говорит:

— Ей назначили сиделку, поэтому я оставил их одних, познакомиться.

Я морщусь вместе с ним.

— Как она это восприняла?

Он бросает на меня взгляд, и ему не нужно отвечать, чтобы я поняла, что она плохо это восприняла.

— Где Айзек? — Я произношу его имя, не задумываясь, и взгляд, которым одаривает меня мистер Прайс, вполне ожидаем. — Извините… Мистер Прайс-младший… Я имела в виду…

Он ничего не комментирует и только пожимает плечами.

— Наверное, спит, как и все остальные. У них действительно была долгая ночь. Удивлен, что ты здесь. Я бы не стал тебя винить за то, что ты решила утром отдохнуть.

— Я бы не смогла спать, даже если бы попыталась. В этом я похожа на своего отца. Если нужно что-то сделать, то не могу просто сидеть сложа руки и наблюдать.

— Эта черта, которой ты определенно должна гордиться. — Он подмигивает мне и отходит, когда его зовут.

Демонтаж делать намного проще, чем установку, мы практически мгновенно заканчиваем со входом. С остальной частью школы, оказывается, туго.

В полдень появляются только Хейли вместе с Уэсли, больше никто не потрудился прийти. Даже мистер Диплок или Айзек. Я скажу им, что думаю по этому поводу, когда в понедельник снова начнутся занятия в школе. Засранцы… оставляют меня делать всю работу.

— Итак, когда школа снова откроется, мы объявим о сумме денег, собранных для выбранной нами благотворительной организации, — говорит мистер Прайс, пока мы бок о бок подметаем пол. — Но я подумал, что вы захотите узнать об этом раньше.

— Я не против подождать…

— Чуть меньше пяти тысяч, и это уже с вычетом денег, на которые Кристал спонсировала вечер.

У меня отвисает челюсть. Внезапно моя боль исчезает и сменяется ликованием.

— Вы серьезно?

— Да. Определенно. Я могу доверить тебе передать ей это? — Он протягивает коричневый конверт, на лицевой стороне которого написано имя Кристал.

Я киваю и засовываю его во внутренний карман куртки.

— Я отнесу это ей, как только мы здесь закончим.

— Все в порядке, ты иди. Я скажу уборщикам закончить завтра.

Я с ним не спорю. Мне не терпится поделиться потрясающей новостью с Кристал.

— Увидимся в понедельник, — радостно кричу я и выскакиваю из школы с сияющей улыбкой на лице.

Мчась по дорожке, я отправляю сообщение Хейли и говорю, что встречусь с ней у себя через час. Мне нужен кофе и Кристал, чтобы отпраздновать.

Не думаю, что я когда-либо в своей жизни бегала трусцой. Только что это изменилось. Деньги делают меня параноиком. Я беспокоюсь, что меня ограбят или я потеряю их, поэтому держу руку на куртке, где спрятан конверт.

Когда я прихожу, кафе открыто, как и предполагала. Нахожу Кристал сидящей в подсобке, задрав ноги и держа в руках кружку с чаем.

Я бросаю конверт ей на колени, слегка пугая ее.

— Что это?

Моя улыбка становится шире, когда я опускаюсь на сиденье рядом с ней.

— Взгляни.

Передав мне свою чашку, она вскрывает конверт и пробегает пальцами по купюрам внутри. Долгое мгновение она ничего не говорит, только смотрит в конверт остекленевшим взглядом.

— Сколько?

— Они заработали чуть меньше пяти тысяч. Это после вычета денег, которые ты потратила.

Ее глаза блестят, и мои тоже.

— Это невероятно! Никогда не ожидала, что они смогут отплатить мне тем же.

— Знаю, я тоже, — смущенно признаю я, отпивая из ее чашки, прежде чем вернуть ее ей. — Мы должны отпраздновать.

— Кофе по-ирландски? — Предлагает она.

— Черт возьми, да! Ты сиди, я приготовлю.

— Хорошая девочка. — Ее рука хватает меня за запястье, когда я собираюсь встать, и ее теплые глаза встречаются с моими. — Я так горжусь тобой, всеми вами. Ты сделала доброе дело.

— Не без тебя. — Я прочищаю горло в надежде, что это избавит меня от кома в горле. — Думаю, сейчас мне нужен этот кофе по-ирландски.

— Хорошая девочка, — снова говорит она, мягко улыбаясь. — Знаю, ты, наверное, устала, но мы скоро закрываемся. Не могла бы ты помочь остальным? Потом можешь принести кофе.

— Конечно. — Я измотана, но вижу, что Кристал выглядит хуже, чем я, и в ее возрасте ей не следует напрягаться. Я поправлюсь; не уверена, что получится у нее.

Я машу девочкам, пока они обслуживают последних посетителей, и принимаюсь за работу, загружая посудомоечную машину и протирая стойки.

Мы работаем вместе, убирая столы и опустошая машины, тихо и устало переговариваясь. Каждый мой шаг кажется мне лишним, но я продолжаю идти, зевая каждые несколько секунд.

Звенит колокольчик над дверью, но я не поднимаю глаз.

— Извините, но мы закрываемся.

— На самом деле я пришел поговорить с тобой.

Я разворачиваюсь и смотрю на красивого мужчину, одетого в белую рубашку и темные джинсы. Его светлые волосы — моя любимая часть в нем; они касаются верхней части воротника, слегка завиваясь на концах. Не многим мужчинам идет более длинная прическа, но он один из тех, кому определенно идет.

— Привет, — выдыхаю я, стоя с тряпкой в одной руке и бутылочкой спрея в другой.

— Мне так жаль, что я не смог прийти сегодня. Я проспал.

Я проверяю часы на стене и приподнимаю бровь, глядя на него.

— До шести вечера?

Его зубы впиваются в нижнюю губу, а глаза сканируют девушек, пока они надевают пальто и хватают сумки, собираясь уходить.

— До двух, но мне нужно было кое-что сделать, когда я проснулся.

Я поворачиваюсь обратно к столу, который намывала, и поднимаю стул, чтобы поставить его вверх ногами на поверхность.

Крепкая грудь прижимается к моей спине, руки тянутся вокруг от меня и помогают моим дрожащим, уставшим рукам подвести стул к столу. Я перестаю дышать и напрягаюсь, когда его челюсть скользит по моему уху. Она гладкая и мягкая; он выбрит, и от него божественно пахнет.

Не могу сказать, воображаю ли это, но его тело, кажется, прижимается к моему, а его челюсть трется о мое ухо. Уверена, что слышу, как он вздыхает, и одна эта мысль вызывает дрожь, пробегающую по моему телу.

— Я знаю, что вчера был твой день рождения, — тихо говорит он, и его дыхание обдувает мои волосы.

Он отходит, оставляя меня слабой, шатающейся и холодной.

— Да, я не придаю этому большого значения.

— Знаю… — Он поднимает соседний стул и переворачивает его, ставя на стол. — Я… Я… — Никогда не видела, чтобы он выглядел таким нервничающим. Его рука тянется к заднему карману и что-то там нащупывает. — Мне нужно идти. — Он убирает руку и проводит ею по волосам. — Просто хотел извиниться за то, что не помог сегодня; это было неправильно с моей стороны.

— Все в порядке. — Я не лгу. Всякое случается. Вряд ли я собираюсь держать на него зла. — Ты был не единственным, кто не пришел. Но мы справились, так что все хорошо.

— Тебе сейчас нужна какая-нибудь помощь? С чем угодно.

Я оглядываю чистое кафе и качаю головой.

— Нет, я собираюсь выпить кофе по-ирландски с Кристал, а потом пойду домой.

На мгновение он выглядит шокированным.

— Кофе по-ирландски? Тот, что с Бейлис?

— Ага.

— Думаешь, это хорошая идея?

Я не совсем уверена, что он имеет в виду.

— Мне восемнадцать, теперь это абсолютно законно. Кроме того, я же не собираюсь пить крепкие напитки.

— Нет… — Он чешет затылок и поднимает глаза к потолку, как будто ищет ответ. — Я знаю.

Хм.

— Знаешь что?

Он бросает на меня взгляд, которого я не понимаю.

— Нет, я имею в виду, что я знаю.

Моргаю.

— Знаешь что?

— Не прикидывайся дурочкой; ты знаешь, о чем я говорю. — Почему, черт возьми, он раздражается?

— Я не прикидываюсь. Я правда понятия не имею, о чем ты говоришь…

— Я знаю, что ты беременна. — Выпаливает он, слова вылетают в беспорядке, но не настолько, чтобы я его не поняла. — Я не хотел ничего говорить; это твое дело…

— Погоди-ка… — Я поднимаю руку, чтобы заставить его замолчать. У меня вырывается нервный смешок, мое сердце медленно разбивается на тысячу кусочков. — Ты по этой причине был так добр ко мне все это время? Учебные занятия в обеденное время, поездки домой, приглашения к твоим родителям… это потому, что ты думаешь, что я беременна?

Его суровое лицо подрагивает.

— Ну…

О боже, я была такой чертовски глупой.

— Я не беременна! — Я бросаю тряпку на стол. — Кто, черт побери, сказал тебе, что я беременна?

Он открывает и закрывает рот, прежде чем, наконец, ответить.

— Я подслушал разговор в классе между тобой и Хейли. Все в порядке, Элли… Я тебя не осуждаю.

— Твою мать, — выдыхаю я и потираю виски кончиками пальцев. — Я, черт возьми, не беременна.

— Если ты ее прервала, я полностью понимаю…

У меня перехватывает дыхание. Я не могу поверить, что мы ведем этот разговор.

— Прекрати, просто прекрати. Я не беременна и никогда не была, черт возьми!

— Но я слышал…

— Ты расслышал неправильно! Я даже не уверена, что именно ты слышал, из-за чего решил, что я беременна или когда-либо была беременна! — Знаю, что кричу, но я смущена и очень зла. Больше на себя за то, что подумала, что, возможно, ему нравилось мое общество немного больше, чем следовало бы. — Боже. Не могу в это поверить…

Айзек морщится и чешет шею. Я заметила, что это то, что он делает, когда чувствует себя некомфортно.

— Если бы это было так, ты же знаешь, что могла бы рассказать мне… верно?

— О боже, пожалуйста… просто перестань пытаться установить со мной связь. Это так странно по стольким причинам. — Я оставляю спрей рядом с тряпкой и направляюсь к двери. — Думаю, тебе следует уйти.

— Элли…

— Нет, пожалуйста. Это было достаточно унизительно. Я правда… — В голову приходит мысль. — Ты рассказал кому-нибудь? — Когда он не отвечает, вся моя спина выпрямляется и напрягается. Я поворачиваюсь к нему, направляя на него свой гнев. — Кому бы ты ни сказал, тебе лучше внести ясность прямо сейчас! Хорошо?

— Конечно. — Бормочет он и направляется к двери. — Мне так жаль. Я должен был сначала поговорить с тобой. Я просто не знал, как с этим справиться.

Я опускаю голову и закрываю глаза, желая, чтобы его не было, когда я снова их открою.

— Пожалуйста, просто уходи, пожалуйста.

— Хорошо. — Звенит колокольчик, когда открывается дверь, но я все еще не открываю глаза. — Мне правда очень жаль, Элоиза.

Я запираю за ним дверь и закрываю жалюзи, после чего, наконец, варю кофе. Удивлена, что Кристал не пришла посмотреть, из-за чего был переполох.

Я захожу в подсобку с двумя чашками ирландского кофе в руках, все еще чувствуя раздражение и смущение из-за того, что когда-то позволила себе поверить, что я могла нравиться Айзеку больше, чем просто его ученица.

— Ты никогда не догадаешься, что только что произошло, — говорю я, ставя чашки на столик перед диваном.

Поворачиваюсь к Кристал, готовая через нее высказать Айзеку все, что думаю, но обнаруживаю, что она подалась вперед на своем сиденье, уткнувшись лбом в руку. Другая ее рука безвольно свисает вдоль тела.

— Кристал? — Вот так неудобная поза для сна. Я улыбаюсь и отодвигаю ее плечо.

Ее голова кренится вниз, и мое сердце перестает биться.

— Кристал? — Шепчу я, мои руки отчаянно трясутся, когда я убираю ее серебристые волосы с морщинистого лба. Она не шевелится. Она не двигается. Моя рука взлетает ко рту, слезы застилают мне глаза. — Кристал, нет… нет. — Нет… Нет… Не сейчас. — Кристал, пожалуйста… — Я падаю перед ней на колени и еще раз трясу ее за плечо.

Она такая неподвижная, такая спокойная. Ее губы приоткрыты, но через них не проходит воздух, а веки, которые обычно трепещут, когда она дремлет, остаются закрытыми и неподвижными.

Я всхлипываю и пытаюсь нащупать в кармане свой телефон. Я не знаю, что делать.

Слезы обжигающими дорожками стекают по моим холодным щекам, мой большой палец скользит по экрану, изо всех сил пытаясь нажать нужные цифры.

— Мне… нужна скорая помощь.

Айзек

Я сижу, прислонившись головой к рулю, чувствуя себя полным идиотом. Я должен вернуться и извиниться еще раз. Как глупо с моей стороны. Я унизил бедную девушку.

Возвращение назад сделает только хуже.

Я отвлекаюсь от своих мыслей, когда тишину прорезает звук сирен, и мимо меня проносится машина скорой помощи с полицейской машиной на хвосте.

Чувство страха охватывает меня, я просто знаю… Не понимаю как, но я это чувствую. Я знаю, куда они едут. Наблюдаю за ними в зеркало заднего вида и молюсь, чтобы они не повернули налево. Если они повернут налево… Я боюсь думать.

Мое сердце плавится, когда они делают поворот. Я молился о любом другом повороте, но этого не случилось.

Я выезжаю со своего парковочного места и разворачиваю машину. Никогда раньше не гонялся за машиной скорой помощи, но это чувство у меня внутри… Я просто знаю, что что-то не так.

Это не мое дело; я должен просто поехать домой.

Вместо этого я обнаруживаю, что останавливаюсь у того же кафе, из которого недавно вышел, прямо перед машинами скорой помощи и полиции.

Я выжидаю мгновение, чтобы посмотреть, что происходит. Люди выходят из своих домов и магазинов и начинают собираться на другой стороне дороги. Многие из них прижимают руки к губам, явно напуганные не меньше, чем я.

Только когда несколько минут спустя выносят тело на носилках, укрытое покрывалами с головы до ног, я, наконец, выбираюсь из машины и проталкиваюсь мимо парамедиков и полицейских. Я игнорирую их приказы и ищу бедную девушку. Это неправильно, знаю, что неправильно, но молюсь, чтобы под этими покрывалами была не она.

Все мое тело покрывается испариной от паники, когда я врываюсь в подсобку, отчаянно желая увидеть ее огненно-рыжие волосы и горящие глаза.

Когда это происходит, переполняющее меня облегчение — непосильно, и, прежде чем я успеваю остановиться, я заключаю рыдающую девушку в объятия и прижимаю к себе.

Я прижимаюсь губами к ее волосам и шепчу ей нежные слова, в то время как она цепляется за меня, словно я ее якорь.

— Она мертва… она просто… умерла… — Она икает мне в грудь, все ее тело дрожит. — Я… мы… Я приготовила кофе, но… — Ее пальцы впиваются в мою рубашку, когда она сжимает меня еще крепче. Все ее тело прижимается к моему, как будто она хочет, чтобы я поглотил ее, укрыл от боли и шока. Я не знаю, что делать или что сказать, поэтому просто обнимаю ее и надеюсь, что это хоть немного поможет.

— Мне так жаль, Элли, — говорю я безнадежно. Я чувствую себя бесполезным. Чувствую себя таким чертовски бесполезным. — Так жаль.

Она снова всхлипывает и утыкается лбом мне в шею. Я не отпускаю ее. Знаю, что это неуместно, но в данный момент мне плевать.

— Я забираю ее домой, — говорю я офицеру у двери.

— Не нужно, я здесь. — Я узнаю мужчину из группы родителей, которых я напугал, того, кто закричал и наткнулся на другого мужчину. Он смотрит на меня с любопытством, и вижу, что он хочет спросить, кто я, черт возьми, такой, но не делает этого. Вместо этого он оттаскивает от меня сопротивляющуюся Элоизу и выводит ее из кафе, обняв за плечи. — Спасибо… — Говорит он мне через плечо, прежде чем отвести ее к своей машине.

Я следую за ними по тротуару, мое сердце разрывается от каждого всхлипа, которое я слышу из уст этой бедной девушки.

Я не остаюсь, в этом нет смысла. Дальше полиция может разобраться с этим.

Я не могу поверить, что Кристал мертва. Она была уважаемым человеком в этом городе задолго до моего рождения. Эта женщина была жива во время Второй мировой войны.

Это трагедия, которая затронет всех. Это разрывает мне сердце.

В понедельник, когда все возвращаются, в школе царит странная тишина. Все, как и ожидалось, шокированы смертью такого любимого члена общества.

Элоиза не появляется на занятиях, я не удивлен. Бедной девушке нужно время, чтобы оплакать и скорбеть.

Хейли, вечно беспечная девочка, выглядит подавленной. На протяжении всего урока она безучастно смотрит в свою работу и двигается только тогда, когда звенит звонок.

Я отвожу ее в сторону, когда класс выходит за дверь, такой же молчаливый, каким они были, когда вошли.

— Как она? — Я спрашиваю снова, не заботясь о том, что она сочтет это неуместным.

— Она… — Она выдыхает и качает головой. — Она не хорошо. У нее разбито сердце.

Я киваю, потому что не знаю, что сказать.

— Не могла бы ты… — Не могла бы она что? Передать ей мою любовь? Мои соболезнования?

— Я передам ей, что вы спрашивали о ней, — бормочет Хейли, перекидывая сумку через плечо.

— Она справляется?

— Она справляется лучше, чем большинство, учитывая… — Она переминается на месте и смотрит на меня полными слез глазами. — Она хотела прийти сегодня, но ее родители не позволили ей. Сказали, ей нужно время, чтобы прийти в себя.

Я хмурюсь. Не похоже, что это то, что нужно Элоизе.

— Она упорная и решительная. Сомневаюсь, что сидение в пустом доме поможет залечить раны.

Хейли удивленно моргает.

— Это именно то, что я сказала. Ее родители знают ее не так хорошо, как им хотелось бы.

— А чьи родители знают?

Ее губы приподнимаются в улыбке.

— Да… по крайней мере, хоть кто-то это понимает. Спасибо, мистер Прайс. Я передам ваши соболезнования.

— Пожалуйста, сделай это, и от моей матери с отцом.

Она снова улыбается грустной улыбкой и выходит из класса, волоча ноги.

Элоиза

Я смотрю на свою комнату, в которой сделала перестановку уже в третий раз с сегодняшнего утра. Она кажется неправильной, независимо от планировки.

Моя мама приходит и уходит, принося мне напиток за напитком, от которых я никогда не пьянею, но она все равно приходит полчаса спустя со свежим и забирает мой старый. Знаю, что она пытается помочь, но держать меня взаперти не помогает. Нисколько.

Мой папа пришел и лег со мной прошлой ночью; это было приятно. Он не делал этого с тех пор, как я была маленькой, и я ценила это, пока он не заснул и не вытолкал меня из моей собственной кровати.

Знаю, они желают мне добра. Это единственное, что мешает мне закричать на них обоих, чтобы они оставили меня в покое.

Мне нужно выйти. Мне нужно пойти прогуляться. Не хочу, чтобы меня оставляли горевать наедине со своими мыслями. Мне нужно зайти в «У Кристал» и включить древнюю кофеварку. Мне нужно… Мне нужно подышать.

Мои глаза щиплет, когда они пытаются произвести слезы, но это невозможно. Я так много плакала, что не уверена, что смогу еще.

Все как в тумане. Я едва могу вспомнить ту ночь, о которой идет речь, но в то же время воспоминания преследуют мои мысли и сны. Мой разум не может собрать все это воедино, поэтому он бомбардирует меня образами и чувствами.

Я встряхиваюсь и потираю опухшие глаза. Мне нужно выбраться из этого дома.

Сидя на верхней части лестницы, я слушаю, как мои родители рассказывают о похоронах Кристал, которые состоятся в субботу. Ее семья приехала домой и все устроила. Несмотря на то, что они навещали ее нечасто, они любили пожилую женщину и хорошо ее знали, поэтому я полагаю, что ее похороны будут именно такими, как она хотела. По крайней мере, я надеюсь.

— Элли? — Мама зовет меня вверх по лестнице, пораженная, когда видит, что я сижу на верхней ступеньке. — Привет.

— Привет.

— Ты голодна?

— Не очень.

— Попробуешь, пожалуйста, что-нибудь съесть?

Я уступаю и медленно встаю, после чего спускаюсь по лестнице.

— Что у нас на ужин?

— Я приготовила бараньи отбивные и картошку с мятой.

Мой желудок протестующе урчит. Мне не нравится мысль о том, чтобы быть наполненным чем-то таким тяжелым, но я не говорю ей об этом. Вместо этого следую за ней на кухню, радуясь, что есть чем заняться.