Отвлечение

Глава 4

Элоиза

Прошло всего две недели с начала учебы, а я уже сыта всем по горло. Мои друзья постоянно гуляют и развлекаются, а я постоянно работаю и учусь. Однако я с нетерпением жду сегодняшнего вечера. Мы все идем в боулинг, хоть я и ненавижу эту игру, но там готовят лучшие бургеры и чипсы в городе.

Время первого урока, который, к счастью, история. Не мой любимый предмет, но на мистера Прайса безусловно приятно смотреть. В этом году он однозначно мой любимый учитель. Хотя мне его жаль. Хейли, моя ближайшая подруга, тоже оценила его внешность, а еще Шеннон за первой партой и девятиклассницы, которые оставляют ему любовные записки и всякие глупости, чтобы выразить свою «любовь».

Довольно забавно наблюдать, как он стискивает зубы и сжимает руки в кулаки, но все же очаровательно улыбается девушкам, которые фанатеют от него, чтобы не разбить их сердца. Так мило. Кажется, он может быть очень милым, хотя это явно его раздражает.

Интересно, есть ли у него девушка? Вчера Шеннон разговаривала с нашей группой друзей в закусочной, и я услышала, как она сказала, что видела мистера Прайса и мисс Харт, которые обедали вместе в «Хижине», тихом ресторане на окраине города. На это было бы неинтересно смотреть. Мне нравится думать, что он одинок. Это способствует приятным фантазиям.

Я всего лишь человек. Ни одна женщина в здравом уме не смогла бы не испытывать к нему влечение, если только она не предпочитает женщин. К тому же он спас мне жизнь, а что-то подобное может вызвать связь между спасенным и спасателем.

Кроме того, он все равно слишком стар для меня, а мне нравится Гаррет, который придет сегодня вечером. Не могу дождаться.

И только когда взгляд мистера Прайса встречается с моим, понимаю, что все это время смотрела на него. Я единственный человек, который не смотрит в свою тетрадь на столе. Черт.

Его глаза задерживаются на моих, я наблюдаю, как темно-синий цвет становится глубже, когда зрачки расширяются. Мои губы приоткрываются, я делаю короткий, но резкий вдох. В животе начинается дрожь, а руки немеют и покалывают.

Я даже не могу понять, почему мы смотрим друг на друга. Не могу прочитать выражение его лица, так как оно просто пустое или является таковым. Его нижние веки слегка дернулись, глаза совсем немного сужаются, но достаточно, чтобы заметить изменение взгляда. Я закрываю рот и втягиваю губы, прежде чем облизнуть их языком. Внезапно они стали сухими, как и весь мой рот.

— Мистер Прайс, я хотел спросить, могли бы вы объяснить мне шестой вопрос?

И вот так странный магнетизм обрывается, а мы оба отворачиваемся.

Никогда в жизни не чувствовала ничего более волнующего и чудесного. Это так странно, что я дрожу до конца урока и не заканчиваю работу. Мой разум слишком пуст, а тело слишком слабо. Даже мое сердце чувствует легкость, каждый удар кажется вспышкой, а не обычным тяжелым биением сердца. Что, черт возьми, со мной не так?

Как только раздается звонок, я хватаю свои вещи, складываю их в сумку и встаю, утаскивая за собой Хейли. Часть меня слишком смущена, чтобы смотреть на мистера Прайса. Он, скорее всего, думает, что я одна из его чудаковатых преследовательниц, исходя из того, как я на него пялилась.

— Где пожар? — смеется Хейли, забавляясь моей безумной необходимостью убраться из класса. — Я собиралась узнать, не нужна ли мистеру Прайсу помощница, — хнычет она, слегка надувшись, пока я тащу ее по коридору. — Ало? Земля вызывает подругу.

— Мне нужны твои заметки с урока.

Мы останавливаемся на углу возле общей зоны, и она моргает, явно сбитая с толку моей просьбой. — Какого урока?

— Этого урока.

— Так и знала, — хихикает она, снимая сумку с плеча. — Ты точно витала в облаках весь урок. Представляла его голым?

— Фууу, нет! — Я вру, потому что уверена, что в какой-то момент представляла. — Он учитель. Наш учитель, который старше нас, по крайней мере, на десять лет.

— Теперь я точно знаю, что ты лжешь, так как я могла говорить о ком угодно! — Она смеется еще громче, но я закрываю ей рот рукой, чтобы она замолчала.

— Так могу я взять твои заметки?

— Дай подумать… — На ее губах ухмылка, она постукивает пальцем по подбородку и поднимает глаза к потолку. — Нет.

— Что? Почему?

— Эмм… потому что все оставили их на своих партах. Они предназначались для оценивания. Это были вопросы, а не заметки. — Она снова начинает смеяться, поэтому я тащу ее за угол, подальше от посторонних ушей. — То есть все, кроме тебя.

— О боже. — Ну почему я не была внимательнее?

— Ага. Так что теперь тебе придется объяснять, почему пропала только твоя работа.

Качаю головой, отказываясь быть выделенной еще одним учителем.

— Скорее всего, он забудет.

Что, если он спросит, почему я так на него пялилась? Я ведь не маленькая, чтобы так себя вести.

— Мы обедать будем или нет? Или съедим твой обед в общей зоне? — спрашивает Хейли, внезапно становясь нормальной, больше не подшучивая надо мной. Ее концентрация внимания хуже, чем у чертовой собаки.

— Это унизительно. — Я ворчу, мое лицо пылает.

— Расслабься. Все в какой-то момент лажают. Уверена, он простит тебя за это.

Меня беспокоит не работа, а все остальное, что заставило меня забыть о работе. Однако я не собираюсь признаваться в этом вслух, поэтому просто храбро улыбаюсь и отвечаю: — Ты не съешь мой обед. Покупай свой.

— Плевать. — Она пожимает плечами и берет меня под руку. — Давай поторопимся. Я умираю с голоду.

Айзек

Допиваю остатки воды и встряхиваю головой, чтобы прочистить пульсирующий мозг. Абсолютно не представляю, что сейчас произошло, и не уверен, что хочу знать.

Ее глаза были прикованы ко мне. Я чувствовал, как они прожигают меня изнутри. Я сразу заметил ее стеклянный взгляд, словно грезила наяву. Затем она сфокусировалась и удержала мои глаза. Солнце светило в окно позади нее и, казалось, освещало ауру вокруг ее тела, заставляя ее темно-рыжие волосы светиться, а зеленые глаза мерцать и сиять, словно маленькие маяки.

Ее красота поражает. Я не должен этого замечать. Знаю, что не должен, но она действительно хороша. Особенно для кого-то в столь юном возрасте. Если бы она была на рекламном щите с таким светом позади нее, то все бы останавливались и пялились на нее.

Черт, они уже это делают. Внимание, которое она получает от противоположного пола, определенно ни для кого не осталось незамеченным. Некоторые девочки в классе ненавидят ее за это. Я слышал, какие гадости они говорят, но она игнорирует и принимает все спокойно. Независимость и зрелость у такой молодой девушки. Насколько могу судить, она невероятно сильна. От этого только приятнее находиться рядом с ней.

Не сказать, что она меня физически как-то влечет. Я просто обнаружил, что на мгновение меня стало затягивать. Не могу вспомнить, чтобы подобное раньше со мной случалось.

Когда, черт возьми, я стал таким фантазером? Веду себя как идиот.

Собирая со столов листы, я замечаю, что двух не хватает: первый от ученика, которого не было в классе, а второй должен принадлежать Элоизе.

Просто замечательно. Теперь мне придется спрашивать об этом и объяснять свой неуместный взгляд, если она спросит. Просто великолепно. Она сделала это специально, чтобы нам пришлось поговорить? Это не похоже на нее.

Если она действительно спросит, то притворюсь, что не понимаю, о чем она говорит. Скажу, что смотрел на что-то снаружи. Кажется правдоподобным, учитывая, что мы находимся на первом этаже.

Почему меня это вообще так беспокоит? Я никогда не вел себя неуместно, это не было неуместным. Это была реакция на ее действия.

Заканчиваю собирать бумаги и бросаю их на свой стол, после чего трачу обеденное время на проверку половины. Моя жизнь совершенно унылая, особенно по сравнению с тем, какой она была в Кембридже.

— Мистер Прайс? — Один из моих девятиклассников стоит в дверном проеме, его рука сжимает ручку, хотя дверь не была закрыта, так что у него нет причин прикасаться к ней.

— В чем проблема?

— Мистер Прайс, ваш отец, — Серьезно? — Он попросил меня найти вас.

Мои брови приподнимаются, почему он просто не позвонил мне? Точно… мой телефон в чертовой машине. — Спасибо. — Он не делает ни малейшего движения, чтобы уйти. — Что-то еще?

— Эмм…

Начинаю собирать свои вещи, пока он заикается и шаркает на месте.

— Продолжай, — нетерпеливо говорю я, стремясь добраться до отца, чтобы понять, в чем дело.

— Кейси Блэк хочет знать, не нужна ли вам какая-нибудь помощь?

— Ох, — почесываю подбородок и на мгновение задумываюсь. Нужен ли мне помощник? — Не сейчас. Скажи своей подруге спасибо за предложение, может быть позднее.

Он улыбается и убегает, почти прихватив с собой дверную ручку. Неужели я заставляю своих учеников так нервничать?

— Иногда. — Слышу и почти матерюсь из-за отвлечения, но потом поворачиваюсь и вижу виновника.

— Элоиза.

Она кивает и слегка наклоняет голову.

— Я пришла извиниться за то, что забыла оставить свою работу. Мой разум отключился на какой-то момент. — Ее улыбка очаровательна и искренна. Я протягиваю руку за ее листком. Она разворачивается в ту же секунду, как я хватаю его, ее зеленые глаза насторожены. — До свидания, мистер Прайс.

Смотрю, как она выбегает тем же путем, которым вошла. Думаю, она сделала это не специально.

Я стою и хмурюсь, уставившись на дверь, с этим листком в руке. Почти чувствую разочарование, но из-за чего?

Стряхнув с себя это чувство, направляюсь к отцу. Просто надеюсь, что это не плохие новости о маме. Ей точно не должно стать хуже быстрее, чем мы ожидали, но у нее бывают тревожные моменты, а папа упомянул об оплате за сиделку на дому. Это не то, что он может себе позволить в одиночку, а с моей зарплатой сейчас я не могу себе позволить помочь ему так, как мне бы хотелось.

Я забегаю вперед. Заработаю себе аневризму или язву. Всего две недели учебного года, а мне уже нужен отпуск.

Элоиза

— Вы видели, как мистер Прайс, старший и младший, выбегали отсюда пять минут назад? — Джози наклоняется вперед, чтобы наша группа могла лучше ее слышать. Мы сидим на уроке английского языка и ждем нашего учителя, которого все еще нету. — Оба буквально пробежали мимо и бросились к своим машинам. Как думаете, что это значит?

— Вероятно, из-за миссис Прайс. Она больна, — объясняет Дэнни, пожимая плечами. — Может ей стало плохо. Она болеет уже некоторое время.

— Это синдром Аспергера или что-то в этом роде. — Вставляет Шеннон, перекидывая косичку через плечо.

Закатываю глаза, чувствуя непреодолимое желание хлопнуть ладонью себя по лбу.

— Альцгеймер. У нее болезнь Альцгеймера. Это ухудшение состояния мозга. В конце концов, она забудет большую часть своей жизни и скорее всего будет держаться только за воспоминания из своей юности. Вы, ребята, идиоты.

— Воу, осторожно, стерва на горизонте. — Джози приподнимает бровь, глядя на меня, ее милый носик слегка морщится. — Что тебя так взбесило?

— Ничего. Просто думаю, что грубо говорить о ней так, как будто она никогда ничего не значила для нас. Она была нашей учительницей с тех пор, как нам было по одиннадцать лет, и у нее это чертовски здорово получалось. — Знаю, что огрызаюсь, но такое чувство, будто они на десять лет младше меня. Мы все выросли вместе в одном городе и в одних и тех же местах, но мы все такие разные. Кто эти люди? — Это печально. Возможно, случилось что-то плохое.

— Разве люди с Альцгеймером не теряются? Быть может, она заблудилась, а они ее ищут. — Шеннон наконец выглядит обеспокоенной. — Может быть, нам стоит найти мистера Прайса и помочь ему в поисках? Держу пари, я могла бы получить его номер у секретарши, если бы мы рассказали ей, что происходит.

Моргаю. — Ты сейчас, черт возьми, серьезно?

— Что? — Она отшатывается, оскорбленная.

— Используешь то, что может стать потенциальной трагедией, как способ получить номер телефона своего воображаемого будущего мужа?

Джози кладет руку мне на запястье. — Что тебя так разозлило?

— Наверное, у нее месячные или что-то в этом роде, — хрюкает Дэнни с полным ртом того, что он, черт возьми, ест.

Именно Хейли наносит первый удар, врезав по руке могучим кулаком, который заставляет его взвизгнуть. Шеннон и Джози вскоре присоединяются, а разговор быстро меняется на то, какой Дэнни бесчувственный придурок. Чувствую себя так, словно только что вернулась в младшие классы, когда мальчики наконец поняли, что у девочек бывают месячные и каковы побочные эффекты. Это был хороший год для женской власти, но плохой для мальчиков, которые были придурками из-за всего этого. По крайней мере, шутки с тампонами остались в прошлом. Они, похоже, уже прошли это.

Кстати, он не ошибся, но это не та причина, по которой я ворчу. На самом деле, я не совсем понимаю, почему такая злая.

Мой телефон оповещает меня о сообщении от Гаррета Мое плохое настроение внезапно испаряется.

— Хейли, — я не отрываюсь от телефона, но знаю, что она слушает. — Во сколько мы все встречаемся сегодня вечером?

— Я иду домой с тобой.

— Так во сколько мы идем в боулинг?

— В пять.

Киваю и пишу в этот раз Гаррету и Райли.

— Готово. Где, черт побери, миссис Тэтчер?

— Прямо здесь, — кричит наша учительница, второпях заходя в класс. — Простите, простите, знаю, что опоздала. — Вот так начинается наш урок. Здорово.

Айзек

Мои легкие болезненно сжимаются, когда мы с отцом бежим к дому. Вид машины скорой помощи рядом с домом посылает по моему телу ударную волну, от которой мой желудок переворачивается, желая вывернуться наизнанку. Как только мы подходим к двери, мимо нас проходят два санитара с моей мамой, укрытой и привязанной к каталке.

Папа задыхается от страха и печали. Моя рука находит его плечо. Мир расплывается, когда мы следуем за ними к машине скорой помощи.

— С ней все в порядке, она просто упала. — Объясняет один из них. — Боюсь, что из-за нехватки места только один из вас сможет поехать в машине скорой помощи.

Я киваю, не в силах говорить.

Мой отец поворачивается ко мне, его глаза опухли и покраснели от непролитых слез.

— Не мог бы ты поехать в машине с ней? Я соберу несколько ее вещей и поеду.

Я не возражаю. Вместо этого забираюсь в заднюю часть скорой и сажусь рядом с временной кроватью матери. Беру ее за руку, которая, кажется, вибрирует. Так сильно она дрожит.

— Привет, — бормочет она слабым голосом.

— Привет, — бормочу я в ответ, мой голос повторяет ее. Кончиками пальцев убираю ее волосы со лба. Фельдшер вводит катетер в верхнюю часть ее руки. Это стандартная процедура, но я хочу ударить его за то, что он причиняет ей дополнительную боль.

— Где она упала? — Я не поднимаю глаз. Смотрю на маму, наблюдая за ее лицом в поисках любых признаков беспокойства, но она кажется спокойной, просто слабой и усталой.

— Нижняя половина лестницы. У нее большая шишка на затылке, но уверен, что с ней все будет в порядке.

— Просто сотрясение?

Он кивает, проверяя ее пульс и кровяное давление.

— Скорее всего. Они, вероятно, продержат ее там ночь или две, в основном из-за состояния. Они захотят знать, что стало причиной падения. Был ли это несчастный случай или что-то связанное с Альцгеймером. — Он светит фонариком в глаза моей маме и начинает задавать ей серию вопросов. На большинство из них я не могу ответить, меня бесит тот факт, что не могу сделать этого для нее.