Отвлечение

Глава 2

Сентябрь 2014

Элоиза

Я иду в класс вместе с Хейли. Мои мысли заняты чем угодно, но только не школой. Первый день всегда самый худший. Всегда. Не хочу быть здесь. Совсем.

Как только мы занимаем наши места за первой попавшейся партой, Хейли поворачивается налево и начинает целовать Райли, севшего за парту рядом с нами. Все это отнюдь не беззвучно. Они переспали, когда она вернулась с отдыха, и с тех пор проводили слишком много времени вместе.

Я все еще работаю над отношениями с Гарретом. Кажется, я ему нравлюсь, но в основном он держится от меня на расстоянии. Летом у нас было несколько встреч, одна из них была на прошлой неделе, мы случайно столкнулись в магазине на углу. Он показывает все признаки заинтересованности, в какой-то степени, и совсем не кажется застенчивым. Интересно, почему он сдерживается.

Это нечестно.

Разве он не видит, что мы созданы друг для друга?

Хейли толкает меня локтем под ребра, и я моя голова отрывается от блокнота, лежащего на столе. Моргаю, а затем снова моргаю, когда вижу человека, хмуро смотрящего на меня из передней части класса. Мои глаза встречаются с его и хмурый взгляд превращается в замешательство.

Я неосознанно повторяю этот взгляд, а затем, вспомнив, широко улыбаюсь.

— Привет.

— Привет, — отвечает он, слегка наклонив голову, после чего качает ею и оглядывает класс. — Итак, как я уже сказал, вы можете называть меня сэр или мистер Прайс. Да, я сын директора школы и да, я тоже разделяю его политику нулевой терпимости.

— Что это было? — спрашивает Хейли, имея в виду «Привет», которым мы с учителем обменялись пару мгновений назад.

— Это тот парень, который спас меня, — шепчу я, слегка наклоняясь к ней, но не сводя глаз с учителя.

— Ты не говорила, что он учитель.

Смотрю на нее, мой взгляд говорит: «Ты идиотка?».

— Мы не представились. Он был очень зол на меня.

— Он такой горячий! Я имею ввиду… ты не рассказывала мне, какой он горячий, — шипит Хейли, не сводя глаз с мистера Прайса, когда он включает смарт — панель и загружает презентацию о Муссолини. — Серьезно, сколько ему лет? Ему не может быть больше двадцати девяти. Неважно, посмотри на его задницу. Я бы точно…

— Прекрати, ты забиваешь мою голову ненужными мне образами, — тихо смеюсь я и смотрю на своих друзей за партой слева от меня. — Не хотите поменяться? У меня такое чувство, что мне придется иметь с этим дело весь год.

Уайатт, мальчик спереди, хихикает и качает головой. Вздохнув, я откидываюсь назад и снова смотрю на учителя.

Впрочем, она права. Он очень хорошо выглядит. Настолько, что замирает сердце и перехватывает дыхание. Определенно.

— В чем дело? — Спрашивает Райли, раздраженно хмурясь на свою девушку, которая лишь хихикает в ответ.

Она наклоняется, и чмокающие звуки, которые издают их рты, вновь доносятся до моих ушей. Меня передергивает, не обращая внимания на хихиканье класса вокруг нас, я продолжаю смотреть на нашего нового учителя истории, мистера Прайса. Наблюдаю, как он идет между двумя партами с тонкой книгой в руке. Он двигается так уверенно, как не двигается большинство мужчин. Но, с другой стороны, его уверенность можно понять. Высокое, подтянутое и стройное тело, насколько можно судить по обтягивающей белой водолазке, которая облегает его кожу под темно-серым пиджаком.

Серый отлично подчеркивает странную смесь синего и зеленого в его глазах, особенно теперь, когда они сердито потемнели.

Класс замирает, когда он одним быстрым движением проводит книгой между лицами Хейли и Райли, эффективно разделяя их рты.

— Ты, — рявкает он на Райли.

— Сэр?

Райли моргает и смотрит на него с легким беспокойством. Он пытается быть обаятельным. На его лице загорается улыбка, которая точно сразила бы девушку его возраста, но это определенно никогда не сразит такого мужчину, как мистер Прайс, который горячее греха и, вероятно, несколько раз в своей жизни использовал ту же самую улыбку.

— Поменяйся местами со своим другом.

— Но…

— Живо.

— Да блять, — сердито бормочет Райли, резко вставая. Ждет, пока отодвинется Джош, и плюхается на освободившееся место. Его глаза метают кинжалы в мистера Прайса, который, похоже, не замечает или просто безразличен к такому.

— В любом случае, — громкий голос мистера Прайса немедленно заглушает смех и болтовню. — Если вы все напишете свои имена на карточках, которые я собираюсь раздать, и поставите их на парте перед собой, то это очень поможет. Я плохо запоминаю имена.

Он одаривает нас теплой улыбкой и передает карточки Энн, сидящей за ближайшим к нему столом. Она берет одну и передает дальше.

Я черкаю имя на своей карточке и складываю ее, как и все остальные, чтобы она стояла сама по себе.

— Прекрасно. — Потирая руки, он подходит к доске.

— В этом году мы изучаем Муссолини и Черчилля для вашего обучения на уровне А.

— Ура, — бормочу я с сарказмом, а его взгляд устремляется прямо на меня. Он смотрит на меня долго и осуждающе, и, к сожалению, взгляды моих одноклассников следуют за ним. Я закатываю глаза и возвращаю взгляд обратно к своему блокноту.

— Это будет сложно. Предстоит много читать и еще больше писать. Я отказываюсь учить людей, которые отказываются учиться, так что, если вы собираетесь быть идиотами, предлагаю вам уйти прямо сейчас.

Никто не двигается. Мы все ждем, но ни один не двигается.

— Хорошо. Кроме того, я отказываюсь принимать отметку ниже «4». Это ваш последний год перед поступлением в университет или поиском работы. В реальном мире, если будете делать меньше, чем самое лучшее на что способны, то вас уволят. Я буду использовать ту же терминологию и не соглашусь на меньшее, чем ваши лучшие результаты. Неважно, насколько глупыми вы себя считаете. Если вы будете учиться, если прочитаете материал, если будете слушать меня и ходить на занятия, то я прослежу, чтобы вы получили эту отметку.

— Я никогда не получала больше тройки, — бормочет Ким рядом с Энн. — Как бы ни старалась.

Он пожимает плечами, его широкие плечи сгибают ткань пиджака.

— Тех, у кого трудности, я поставлю в пару с теми, у кого их нет. Если вы по-прежнему будете отставать, то мы что-нибудь придумаем, но, честно говоря, это несложно. Это все мнения, основанные на фактах. Пока вы знаете факты, неправильного ответа не будет.

Его инструкции гудят до тех пор, пока, наконец, нам не говорят записывать информацию с доски. Делать заметки — единственное, с чем я могу справиться в первый день. Если нечто требует умственных способностей, людям лучше не надеяться, что я это выполню, потому что это не так.

Когда раздается звонок, означающий окончание урока, мы все встаем и собираем свои вещи, возвращая учителю карточки с именами.

— Элоиза Блэкберн, — зовет мистер Прайс, не поднимая глаз от планшета на столе. Похоже, учителям разрешают телефоны, планшеты и ноутбуки в школе. Так несправедливо. — Можешь задержаться на минуту?

Хейли выжидающе смотрит на меня. Я вздыхаю и поворачиваюсь к ней.

— Я догоню тебя, захвати мне батончик из автомата.

Она кивает и уходит, не сводя глаз с учителя.

Подходя к его столу, я закидываю сумку на плечо и терпеливо жду, пока он стучит по экрану планшета.

— Как ты? — Внезапно спрашивает он, удивляя меня.

Почему он хочет знать, как у меня дела?

— Нормально.

Его глаза скользят вверх, захватывая мои, прежде чем его брови изгибаются.

— Я имею в виду после «почти происшествия».

Он откидывается на спинку кресла и закидывает руки за голову. Мои глаза скользят вверх и вниз по его груди. То, как она расширяется, когда он дышит, заставляя ткань его высокого воротника прижиматься к каждому контуру его скульптурного торса, заставляет мой рот пересохнуть.

— Это был довольно травмирующий опыт.

— Я в порядке.

— Ненавижу эту фразу, попробуй другую.

Мои губы дергаются.

— Правда, сэр, со мной все хорошо. Я была немного ошеломлена всем этим, но… я не думала об этом с тех пор.

Он смотрит на меня, слегка прищурившись, словно пытаясь понять.

— Ты говорила об этом с родителями?

— Нет. Мой отец бы взбесился.

— Точно, — усмехается он. — Потому что почти умереть гораздо хуже, чем быть отчитанным родителями.

— Но я выжила. Зачем мне тратить свою драгоценную жизнь на то, чтобы выслушивать крики? Знаю, что была неосторожна. Я не повторю ту же ошибку. — Заправляю волосы за уши и смотрю на настенные часы. — Могу я идти? Я опаздываю, а мисс Харт и так меня презирает.

Ему требуется секунда, но он, наконец, кивает и указывает рукой на дверь.

— Кстати, не за что.

Я останавливаюсь как вкопанная и оглядываюсь на него через плечо.

— Я искренне благодарна вам, мистер Прайс. Не принимайте отсутствие моего поклонения вам за неуважение. Сегодня первый школьный день. Прямо сейчас я даже не уверена, как меня зовут.

Он слегка улыбается, качает головой и отмахивается от меня. Делаю, что мне велят, и бегу на следующий урок. К сожалению, я опаздываю на пять минут. К счастью, у Хейли есть шоколадный батончик, который очень меня ждет.

На прошлом уроке я запомнила только одну вещь: у мистера Прайса очень приятная улыбка.

Айзек

— Айзек, — сияет Кэтрин Харт, когда я вхожу в учительскую. — Как проходит твой первый день?

— Это первый день семестра, поэтому можно с уверенностью сказать, что он был не очень продуктивным.

Она подходит ко мне с чашкой кофе в руке, ее почти черные волосы идеально подстрижены и лежат у подбородка четкой линией.

— Все наладится. Как ты, наверное, уже знаешь.

Я киваю и смотрю мимо нее на Стюарта Диплока, одного из моих старых школьных друзей. Он ловит мой взгляд и улыбается, после чего направляется ко мне. Затем мы делаем то, что девушки описали бы как мужское объятие.

— Как поживаешь?

— Хорошо, — отвечает он и отходит, вытаскивая телефон из кармана. — Ты?

— Так же. Слышал, ты женился, завел пару детей.

Почему люди так настойчиво хотят этих вещей, не представляю.

— Да, двое детей, оба младше пяти. Я женат на Джорджии Бекс. Ты ведь помнишь ее?

Пытаюсь вспомнить, но лицо ускользает.

— Извини. Прошло много времени.

— Понимаю. — Он ухмыляется Кэтрин и бросает ей свой телефон. — Сделай фото этого момента для меня.

Да ну к черту. Пытаюсь отодвинуться, но он обнимает меня за плечи.

— Серьезно, Стюарт?

— Да ладно, дружище, всего один маленький снимок.

Он посмеивается, когда я закатываю глаза и поворачиваюсь к камере.

— Скажите сыр, — говорит Кэтрин.

Она, должно быть, издевается.

К счастью, Кэтрин делает снимок, не заставляя нас произнести то слово, которое вы говорите только тогда, когда вам шесть лет, и вы вынуждены пережить бесконечное количество слепоты, вызванной вспышкой.

Стюарт подводит меня к окну, мы оба садимся за стол.

— Я тянул до последнего момента. — Он показывает на лежащие перед ним бумаги. — Мне правда нужно прекратить это делать.

— Думал, ты учился в колледже на юриста.

— Учился и провалился, вместо этого прошел курс математики.

— Мило.

— Я думал, ты преподаешь продвинутый английский и литературу. Разве не твою книгу издали или что-то в этом роде?

Киваю.

— Да, но моему отцу нужно было заполнить вакансию, а история и литература слишком похожи. Это все чтение. Только одно происходило по-настоящему, а другое обычно нет.

— Которое из них? — Спрашивает он, ухмыляясь.

Я смеюсь и пожимаю плечами.

— Этого я еще не понял. Думаю, узнаем, когда изобретут машины времени.

Работа заканчивается. С коробкой в руках я направляюсь к машине, а затем домой. Мое новое место вполне приличное, если не считать гребаного тупого шумного соседа, который, похоже, считает громкую музыку своим образом жизни. Громкую и дерьмовую музыку. С битами, не соответствующими ритму. Голосом, повторяющим звук, который издает кошка, если ее положить в сушилку.

Было бы здорово иметь возможность расслабиться в тишине собственного дома.

Тишина — ключевое слово.

Я пытался постучать в дверь, но это не помогло. В основном, потому что придурок меня не слышит из-за своей дурацкой музыки.

Я снова звоню своему домовладельцу. Обычно справляюсь с этим сам, но после прошлой попытки не особо хочется, чтобы собачье дерьмо снова было размазано по моей двери.

Наверное, это был худший день в моей жизни. Что он за животное?

Кроме того, откуда, черт возьми, он взял собачье дерьмо? Насколько мне известно, у него нет собаки.

Высыпаю содержимое коробки на стол, который достался вместе с квартирой, и проверяю прошлогодние работы, чтобы увидеть, кто хорошо справляется, а кто нет. Моя мама написала обо всех своих учениках в каждой тетради.

Некоторые привлекают мое внимание, но больше всего меня интересует Элоиза Блэкберн, девушка, которую я спас от столкновения с машиной в прошлом месяце. Не знаю, почему я так ею интересуюсь, но, с другой стороны, это нормально, когда человек чувствует связь с кем-то, чью жизнь он спас.

Я прочитал аккуратные каракули мамы, а затем перечитал еще раз.

К концу года оценки упали, не уверена из-за чего. Возможно, проблемы дома. Дважды была поймана выпивающей и более двух раз была в нетрезвом состоянии, один раз на территории школы. Почему такая хорошая студентка сошла с рельсов? Подростковая тоска? Скука?

Нужно приглядывать за Элоизой.

Понимаю, что эти заметки она сделала для себя, когда ее разум перестал принадлежать ей. Меня гложет чувство вины. Быстро закрываю книгу и бросаю ее в коробку к остальным.

Элоиза, кажется, уже пережила все это.

Я видел, как подростки сходят с рельсов. К счастью, большинство из них снова приходят в себя, а те, у кого это не выходит, конечно, не возвращаются в школу для окончания учебы.

Звонит телефон, вырывая меня из моих мыслей и пугая так сильно, что другие книги падают с колен на землю.

Смотрю на экран и улыбаюсь, когда вижу звонок от мамы.

— Привет, — осторожно поднимаю книги и кладу их обратно в коробку на столе. — Все в порядке?

— Нет, у меня закончился крафтовый лимонад, — говорит она почти истерично.

— Ладно, пусть папа купит по дороге домой, — предлагаю я, но слышу только тишину. — Хочешь, я тебе принесу? — Опять тишина. — Мам? — Меня охватывает паника. Я тут же встаю и тянусь за пальто. — Мам?

— Я здесь. — Слава богу.

— Я еду. Есть какая-то определенная марка, которая тебе нравится?

— Эм… — она снова замолкает, а моя паника сменяется разочарованием.

— Мам, какую марку я купить?

Еще через мгновение она откашливается и может говорить, наконец.

— Твой отец приносит мне тот, с бежевой этикеткой. Не могу вспомнить марку.

— Без проблем. — Быстро натягиваю куртку и иду к двери. — Что-нибудь еще?

— Нет. Только мой лимонад.

— Ладно, мам, я вешаю трубку. Скоро буду.

Вот тебе и тихий день.

Черт. Мысленно ругаюсь, стоя у отдела с напитками и смотря на четыре вида крафтового лимонада. Какую этикетку она назвала? Оранжевую?

Твою мать.

Пытаюсь дозвониться до нее, но никто не отвечает. Шумно выдохнув, я хватаю бутылку с оранжевой этикеткой и бросаю ее в корзину.

— Если это для миссис Прайс, то ей нравится бежевая этикетка, — позади раздается нежный и неуверенный голос.

Поворачиваюсь и вижу молодую девушку, у которой на руке висит полная корзина вредной еды.

— Элоиза.

— Ага. — Говорит она. Наблюдаю за тем, как шевелятся ее губы, пока она жует жевательную резинку. Ее полные губы блестят от влаги после недавнего смачивания их языком. — Она всегда пила тот, что с бежевой этикеткой. Постоянно.

— Спасибо, — говорю я и ставлю на полку тот, что схватил.

— Без проблем. — Она начинает уходить, а я борюсь с желанием догнать и спросить ее еще раз, как она себя чувствует. Несчастный случай подобный тому, который она едва избежала, должен был ее немного потрясти, но она кажется спокойной. Хотя это было месяц назад.

Почему я по-прежнему не могу выкинуть это из головы?

Может потому, что сам потрясен тем фактом, что был очень близок к тому, чтобы стать свидетелем смерти молодой девушки.

Сколько ей лет? Возможно, семнадцать? Она не выглядит на свой возраст. Но опять же, в наши дни большинство девочек в подростковом возрасте выглядят намного старше.

— Вам, наверное, лучше захватить несколько бутылок, — говорит она, останавливаясь в конце прохода и перебрасывая волосы через плечо. Это очень красивый оттенок красного, я не могу не задаться вопросом, окрашены ли они. Поймал себя на том, что задавался этим вопросом уже сегодня в классе. Я видел рыжие волосы, но этот цвет нельзя таким назвать. Он не ярко-оранжевый, а скорее нежный, глубокий красный, который меняет оттенки на свету. Волосы спадают мягкими волнами на ее плечи. Могу сказать, что вероятно, она заплетает их на ночь, чтобы сделать такими. Эти волны не могут быть естественными, они слишком идеальной формы.

— Что, прости? — Спрашиваю я, моргая, освобождаясь от своих мыслей и встречаясь с ее карими глазами.

— Возьмите ей несколько бутылок. Она пьет его, как воду.

— Верно, — бормочу я, мысленно ругая себя за то, что забыл об этом, и кладу еще пять бутылок в корзину. У моей мамы всегда была нездоровая одержимость крафтовым лимонадом, но я никогда не обращал на это особого внимания, когда жил дома, поэтому даже не знаю, какую марку она пьет.

— Как ты… — Когда я поднимаю глаза, ее уже нет, и мой вопрос обрывается. — Узнала?

Похоже, Элоиза достаточно наблюдательная личность.

Направляюсь к кассам, а затем домой. Дом, где живет моя мама, а не я.

Мама болтает о чем-то на кухне, когда я оказываюсь в месте, где вырос. Ставлю пакеты с бутылками лимонада на пол и откашливаюсь, чтобы предупредить ее о своем появлении.

Она моргает, смотря на меня, явно смущенная моим присутствием на кухне, но, к счастью, быстро приходит в себя и благодарит меня поцелуями в обе щеки, после чего убирает бутылки.

— Останешься на ужин? — Спрашивает она, глядя на часы.

— Я уже поел, но спасибо.

— Как прошел первый день?

Хороший вопрос.

— Интересно. Ты права насчет десятиклассников. Им всем слишком скучно.

— Этот город нуждается в большем. Улицы для них не безопасны для игр, как это было раньше.

Я киваю в знак согласия, прежде чем задать вопрос, но не осмеливался.

— Так… как ты себя чувствуешь?

Мама останавливается, сжимая в кулаке свернутый пластиковый пакет. Я вижу, как ее глаза становятся тусклыми, а брови хмурятся.

— Не уверена, как должна себя чувствовать. — Она вдруг улыбается и кладет пакетик в держатель, приколотый сбоку к стойке возле кафельного пола. — Я рада, что ты дома. Мне это нравится.

Моя челюсть сжимается, когда невыносимое чувство печали поглощает меня. Прочищаю горло, чтобы избавиться от комка, который, похоже, там и застрял.

— Я тоже рад быть дома.

— Я не настолько больна, чтобы не распознать ложь, когда слышу ее, — поддразнивает она и, повернувшись ко мне, щиплет меня за щеку. — Как бы то ни было, я знаю, что ты скучал по нам, и знаю, что ты любишь нас так же, как и мы любим тебя. Это все, что имеет значение. Это и тот факт, что теперь ты здесь.

Комок возвращается, но я проглатываю его с тяжелым глотком воздуха и направляюсь к коридору.

— Мне нужно закончить много работы. Тебе еще что-нибудь нужно, прежде чем я уйду?

— Не мог бы ты позвонить отцу и попросить его купить лимонад по дороге с работы? Я забыла заказать его во время вчерашней покупки продуктов через интернет. Он так все упростил, согласен?

Я ухожу, не поправляя ее. Не выдержу больше ни секунды в этом доме. Видя, как ее состояние ухудшается, разрывается моя гребаная душа.

Элоиза

Жизнь в маленьком городке имеет свои преимущества и недостатки. Частые встречи со знакомыми людьми могут быть хорошими и плохими.

Если вы пытаетесь кого-то избежать — это невозможно, а если пытаетесь найти, то это очень легко. Также еще приятно столкнуться с людьми, которых вы не ожидаете увидеть, но на которых приятно смотреть.

Не стану отрицать, я немного превратилась в сталкера, увидев входящего в магазин мистера Прайса. Я последовала за ним к стойке с напитками, но быстро исчезла после нашего короткого разговора. Если бы он заметил отсутствие газировки в моей тележке, то понял бы, что у меня нет причин идти по этому отделу и что я, вероятно, преследовала его. Или это просто паранойя. Казалось, он о чем-то глубоко задумался, и вряд ли это имело какое-то отношение к лимонаду, на который он так пристально смотрел.

В прошлом миссис Прайс несколько раз упоминала своего сына на уроках. Она гордилась им, но, судя по ее рассказам, там что-то произошло. Причина, по которой она никогда не рассказывала нам ничего нового, что-то личное. Все было похоже на передачу информации, пересказ новостей, а не пережитые события.

Мама всегда говорила, что я слишком много думаю о вещах, которые не имеют значения. Кстати, держу пари, ей интересно, где я.

Даже не уверена, почему я превратилась в сталкера мистера Прайса. Он дал нам домашнее задание в первый день учебы. Я имею ввиду… кто так вообще делает?