Отвлечение

Глава 17

Айзек

— Да, я зайду позже. С ней все в хорошо? — Спрашиваю я своего отца.

— С ней все будет в порядке. Пожалуйста, если ты найдешь время просто показать свое лицо, я буду признателен. Элоиза была здесь, и вспышка гнева твоей мамы была направлена на нее. Не уверен, что произошло до того, как я вошел в комнату, но думаю, что твоя мать, возможно, бросила пирожное в бедную девочку.

— Боже. — Я немного посмеиваюсь.

— Это не смешно.

— Есть немного. Не ситуация, а Элоиза, в которую запустили пирожным. Бедная девочка.

— Я не нахожу это забавным, Айзек. Просто приди домой, когда сможешь.

Думаю, иногда в тяжелых ситуациях единственное, что ты можешь сделать, — это искать маленькие радости. Я убираю работу, которую мне еще предстоит закончить, и надеваю куртку.

Войдя в дом моей мамы, я потрясен, увидев Кэтрин Харт, сидящую на диване рядом с моей мамой, которая сияет при виде меня.

— Не могу поверить, что забыла тебя, — тихо говорит она, обнимая меня и несколько раз целуя в обе щеки. — Мне так жаль.

— Все в порядке. Очевидно, я не особенный, — шучу я и отпускаю ее.

Кэтрин смотрит на меня.

— Конечно, ты особенный. — Она встает и тоже обнимает меня, что заставляет меня чувствовать себя немного странно. Я кладу руки ей на талию, поскольку ее объятие длится дольше нескольких секунд.

— Ооо, зарождающийся роман? — Спрашивает мама, слишком обнадеженная для того, кто в прошлом утверждал, что ей не нравится женщина, о которой идет речь.

Я быстро отодвигаю Кэтрин и оглядываюсь, когда в комнату проникает великолепный аромат. Вижу Элоизу, стоящую в дверях. На ее лице странное выражение, ее глаза мечутся между мной и Кэтрин. Она вежливо кивает мне и ставит, держащий в руках поднос, на стол. Я помогаю ей убрать с него три тарелки и столовые приборы. Она по-прежнему ничего не говорит, берет поднос и снова выходит из комнаты, но через несколько мгновений возвращается еще с двумя тарелками, а мой отец плетется за ней с дополнительным подносом холодных напитков.

— Извини, что мы не едим за обеденным столом. Нам пришлось убрать его в кладовку, когда оборудовали лифт. — Говорит он Кэтрин, которая не до конца осознает ситуацию.

На этот раз Элоиза говорит:

— Мой папа сказал, что завезет тот складной столик утром по дороге на работу.

— О, как мило с твоей стороны, — практически шипит Кэтрин, и я не единственный, кто услышал горячность в ее тоне.

Элоиза одаривает ее фальшивой улыбкой и садится на пол, скрестив ноги. Она ставит тарелку себе на колени и сразу же набрасывается на картофельное пюре, политое соусом и окруженное горошком, морковью и сосисками.

— Садись сюда, — говорю я, указывая на пустое место на диване рядом с Кэтрин.

Мама переводит взгляд с одной женщины на другую и ухмыляется, после чего подмигивает в мою сторону.

— Я в порядке. — Элли жестом предлагает мне сесть, но я очень не хочу этого делать.

— Место следует занять тебе. На полу неудобно.

— Я молодая и гибкая; я справлюсь. — Она пожимает плечами, бросая еще один взгляд на Кэтрин.

Я сильно прикусываю губу, чтобы не рассмеяться, особенно когда Кэтрин бросает свирепый взгляд на бедную девочку, которая, похоже, прекрасно чувствует себя на полу.

Я беру свою тарелку и сажусь на диван, раздражаясь, когда Кэтрин придвигается ближе, убеждаясь, что ее бедро прижимается к моему.

Настроение Элоизы портится, она ест торопливо и слегка раздраженно. Мы с папой смотрим друг на друга, пока девочки, кажется, оценивают друг друга. Он тайком улыбается и закатывает глаза, возвращаясь к своей еде.

— Что ж, очень мило, что ты пришла, Кэтрин, — вежливо говорит моя мама. — И спасибо тебе за прекрасные ароматические свечи.

— Я позаимствовал идею у Айзека. Это те же самые, что стоят у него в квартире. Подумала, он ваш сын, значит ваши вкусы должны быть похожи.

Элоиза напрягается, но не поднимает глаз от своей тарелки. Она доедает раньше нас и ставит тарелку на поднос на столе, после чего вытаскивает телефон и стучит по экрану.

Папа переводит взгляд с Кэтрин на меня, и по какой-то причине я чувствую себя крайне неловко.

— Это был просто визит.

Улыбка Кэтрин не исчезает.

— Я забыла, что у нас компания. — Она кивает на Элоизу, и, хотя рыжеволосая девушка не смотрит, она знает, что имеют в виду ее. Могу определить это по тому, как внезапно напряглось ее тело.

— Элоиза не из тех, кто распускает слухи, — с обожанием говорит мама. — Ведь так, моя дорогая Элли?

Элли поднимает голову и дарит ей самую милую улыбку, на которую только способна.

— Нисколько. Это не мое дело. Я здесь только ради бесплатной еды.

Я посмеиваюсь, но это прекращается, когда Кэтрин меняет тему разговора.

— Что ж, я надеялась, что сегодня вечером Айзек присоединится ко мне. У меня есть билеты на то новое шоу, которое идет в Скегнессе.

— Какое шоу? — Взволнованно спрашивает моя мама. — Мой Айзек любит хорошие представления.

— Это «Маленький магазинчик ужасов». Спектакль проходит в здании посольства, но билеты уже распроданы. Мне повезло заполучить два.

— Разве звучит не интересно, Айзек?

Я неохотно киваю. Шоу действительно звучит интересно; невыносима только компания.

— Да.

— Значит, решено? Ты пойдешь со мной? — Кэтрин сияет, ставя свою тарелку с едва тронутой едой поверх тарелки Элли.

— Иди, давненько ты не делал ничего веселого. — Говорит папа, сурово глядя на меня. — Тебе будет полезно развеяться.

— И внезапно мне снова семнадцать. — Это глупо. — У меня есть дела.

— Например? — Кэтрин хмурится на меня. — Да ладно тебе, это будет весело. Пожалуйста? Не заставляй меня идти одну.

Мой взгляд на мгновение задерживается на Элле, которая продолжает играть на своем телефоне. Не знаю, почему меня беспокоит, какой будет ее реакция. Возможно, пришло время согласиться хотя бы на простое свидание со спектаклем.

— Конечно. Я пойду.

Плечи Элоизы слегка опускаются, и что-то мощное трепещет у меня в груди. Это чувство не исчезает, когда я прочищаю горло; оно только усиливается.

— Я подвезу Элоизу домой, — говорю я. — Я не видел на улице машину твоей мамы. — Необходимость побыть с ней наедине пересиливает мои здравые суждения.

— Мы все пойдем. — Кэтрин встает и одергивает юбку, из-за чего она слегка наклоняется, и ее задница оказывается на одном уровне с моим лицом. — Мы высадим ее дома, а затем поедем прямо в Скегнесс.

— Я могу дойти пешком, — огрызается Элоиза, засовывая телефон в карман и хватая сумку. — Не свои планы ради меня.

— Это не проблема. — Кэтрин берет Элли под руку. — Увидимся, ребята.

— Я зайду через пару дней. — Элли позволяет женщине вывести ее из комнаты, и я практически ощущаю в воздухе запах ее враждебности по отношению к Кэтрин.

Элоиза

Мне приходится сесть на заднее сиденье машины Айзека, хотя я бы предпочла пройтись пешком, а я еще даже не была готова уйти. Кэтрин забирается спереди и лучезарно улыбается Айзеку, когда тот садится на свое место.

Не уверена, почему чувствую к ней такую враждебность, но, когда она кладет руку на его запястье, лежащее на консоли между ними, я чуть не шиплю на нее, как дикая кошка.

Вместо этого я вежливо ей улыбаюсь и возвращаюсь к своему телефону.

— Ты уже подавала документы в какие-нибудь университеты? Я с радостью напишу тебе рекомендацию, если она тебе понадобится.

Я шокирована ее предложением и задаюсь вопросом, не направлена ли моя враждебность совершенно не по назначению.

— Спасибо за предложение, это очень любезно, но мистер Прайс-старший уже написал одну для меня.

— Он хороший человек. — Мы обе молча соглашаемся. — Итак, куда ты собираешься поступать?

— Бостон, Линкольн, места, которые находятся всего в нескольких часах езды, чтобы я могла приезжать домой, когда захочу.

— Я учился в Бостоне, — вставляет Айзек, наконец заводя машину. Я ловлю его взгляд в зеркале заднего вида, но быстро отвожу глаза.

— Ваша мама говорила. Там хороший университет?

— Первоклассный, если хочешь заниматься бизнесом. У них есть несколько отличных курсов.

— Да, мне все еще нужно с этим разобраться. — Я съеживаюсь от этой мысли. — Надеюсь только, что получу достаточно хорошие оценки для поступления.

Кэтрин снова показывает свою приятную сторону.

— Ты блестяще справляешься на моем предмете, а если тебе все-таки понадобится дополнительная помощь, я с радостью ее окажу.

— Сп… Спасибо. — Что за игру она затеяла? Почему я не верю, что она искренна?

Айзек, похоже, смягчается по отношению к ней. Я вижу, как он улыбается в ее сторону, и это нежная улыбка, которую я видела у него только по отношению ко мне и его матери.

— Это действительно мило с твоей стороны, Кэтрин.

— Спасибо, что подвезли, — говорю я, когда мы сворачиваем на мою улицу. Мне не терпится выпрыгнуть из машины. — Желаю повеселиться на вашем шоу.

Кэтрин лукаво ухмыляется.

— Мы так и сделаем.

Айзек кивает мне, но ничего не говорит. Он подъезжает к моему дому и уезжает в ту же секунду, как я закрываю за собой дверцу машины.

Черт… они что, встречаются?

Ходили слухи, но я думала, что это не более, чем просто слухи.

Это глупо.

Он смотрел на нее так, как будто она ему нравится, как будто она его привлекает. Полагаю, трудно не испытывать к ней влечения; она чертова богиня! Все парни в школе сохнут по ней, и большинство из них не скрывают этого. И сама она поглощает всеобщее внимание.

Тупая шлюха.

Ладно, это было грубо.

Я начинаю жалеть, что никуда не пошла на свое восемнадцатилетие. Я также начинаю задаваться вопросом, не потому ли я вела себя так чертовски зрело и трудолюбиво, потому что втайне хотела, чтобы Айзек увидел во мне кого-то, с кем он может найти общий язык. Кого я обманываю?

Для него я просто влюбленный ребенок. Он был так добр ко мне и столько раз помогал.

Но он прикасался ко мне; он играл с моими волосами и гладил шею. Знаю, это был трудный день, и никогда раньше он так ко мне не прикасался, но это должно что-то значить.

Нет… Я веду себя таким образом, потому что решила стать лучшим человеком для себя и своей семьи. Это не имеет никакого отношения к какому-то светловолосому парню с потрясающей улыбкой, великолепным телом и потрясающим смехом.

Я попала.

Этому должен прийти конец прямо сейчас.

Это закончится только болью, с которой я не могу справиться вдобавок со всем остальным.

Прямо сейчас я всерьез нуждаюсь в Кристал, и часть меня ненавидит ее за то, что она бросила меня в такое уязвимое время. Меня даже не волнует, насколько это эгоистично.

Кстати, о Кристал… Мне действительно нужно начать искать другую работу. Может быть, папа наймет меня работать на телефоне в его офисе или что-то в этом роде, хотя работа с ним не кажется мне отличной идеей.

Жаль, что я не спросила семью Кристал, что они сделают с кафе, но в то время мне казалось, что спрашивать об этом неуместно.

Я читаю сообщение, которое приходит на мой телефон через несколько секунд после того, как я захожу в свой дом.

Хейли: Нам точно нужно сходить в клуб!

Элоиза: Сегодня вторник.

Хейли: Выпивка за фунт в Сливер.

Элоиза: Заманчиво…

Хейли: Я куплю тебе первые пять напитков.

Элоиза: Продано.

Думаю, мне лучше привести себя в порядок.

Айзек

Мои руки рвут низ ее юбки, задирая ее вверх по бедрам, в то время как мой рот пожирает ее. Я провожу ладонью по бедру, впиваясь пальцами в ее плоть, в то время как другая моя рука обхватывает ее грудь. Она мягкая и теплая сквозь рубашку, но мне нужно почувствовать ее кожу.

Разорвав перед ее рубашки, я зубами оттягиваю чашечку лифчика вниз, после чего втягиваю упругий сосок в рот. Она стонет, и это устремляется прямо к моему паху. Мне нравится звук женского стона, когда ты знаешь, что она наслаждается собой.

Всегда можно отличить женщин, которые симулируют. Не только по тому, как они звучат, но и по тому, как реагирует их тело. Если ваш мужчина этого не замечает, он притворяется, потому что ему похуй. Не понимаю, как им может быть похуй. Этот стон и то, как женщина реагирует на правильное прикосновение — самое сексуальное, что вы когда-либо можете испытать.

Я поднимаю ее ноги и сильнее прижимаю к стене, наши тела разделяют только мои брюки.

— Трахни меня, — шипит она мне на ухо, запрокидывая голову, когда я вонзаю зубы в ее шею и ласкаю языком захваченную плоть. — Сейчас… пожалуйста!

Мои руки обхватывают ее зад, приподнимая, пока ее руки расстегивают мой пояс. Прошло так много времени. Слишком много. Мне нужно избавиться от этой неудовлетворенности, и мне нужно избавиться от нее сейчас.

— Презерватив, бумажник. — Я тяжело дышу и опускаю одну из ее ног на землю.

Темнота коридора дезориентирует мое зрение. Клянусь, на мгновение я смотрю в пронзительные, злые зеленые глаза знакомой рыжеволосой девушки.

Я стряхиваю с себя наваждение и быстро достаю презерватив из бумажника, в то время как Кэтрин опускается на колени и берет меня в рот.

Я тут же морщусь от ощущения ее зубов и кривлюсь еще больше, когда она начинает посасывать только головку. Какого хрена?

— Как вам, сэр? — Соблазнительно спрашивает она, откидывая голову назад, а ее рука двигается вверх и вниз по моей длине.

Сэр? Мы что, вдруг играем в ролевую игру?

Я запускаю пальцы в ее короткие волосы, и ее шелковистые пряди, кажется, приобретают тот темно-красный цвет, который я никак не могу выбросить из головы. Внезапно Кэтрин не стоит передо мной на коленях, и мой желудок сжимается.

— Черт… — Я задыхаюсь, когда испуганные зеленые глаза серьезно смотрят на меня. Мои внутренности скручиваются, и меня переполняет чувство вины. — Стоп… Стоп…

Кэтрин встает и включает свет, явно не стыдясь своей груди, выглядывающей из-под рубашки. Не то чтобы ей следовало стыдиться.

— Что, черт возьми, с тобой не так?

— Понятия не имею, — говорю я ей, глядя на свою теперь уже вялую длину. — Думаю, это из-за зубов…

Ее рука взлетает ко рту, пальцы пробегают по поверхности жемчужно-белых зубов.

— Что не так с моими зубами?

Я заправляю себя в штаны, стыдясь собственного тела. Оно никогда раньше меня не предавало.

— Ты укусила меня. Это чертовски больно.

— Не кусала!

Я вру; это было некомфортно, но не больно.

— Может быть, еще слишком рано.

Она издает ошарашенный смешок.

— Ты, блядь, издеваешься надо мной? Ты что? Девочка-подросток?

— Думаю, я должен идти. — Я застегиваюсь и подбираю с пола куртку. — Спасибо за чудесный вечер.

— Подожди… Я не хотела тебя оскорбить. Просто у меня никогда раньше не было парня, у которого упал при мне. — Она наклоняет голову и слегка наклоняется вперед. — Это проблема? Тебе нужна виагра? Я не возражаю.

— У меня нет проблем! — Кричу я. Она только что оскорбила мое гребаное мужское достоинство! — Быть может, если бы ты использовала меньше зубов и побольше языка…

— Ко мне никогда не было никаких жалоб.

— Я ухожу, пока это не вышло из-под контроля. — Я засовываю презерватив в карман вместе с бумажником и открываю дверь. — Спокойной ночи, Кэтрин.

— Черт! — Я слышу, как она ругается, прежде чем захлопываю за собой дверь ее дома.

— Большое спасибо, — шепчу я своему не реагирующему члену, забираясь в машину.

Думаю, это к лучшему. Утро после этого выдалось бы неловким, даже более неловким, чем результат этого мероприятия.

Начинают звонить динамики моей машины. Я нажимаю кнопку на руле, чтобы ответить на звонок с незнакомого номера.

— Алло? — Спрашиваю я с любопытством.

— Думаю… — Пауза. — Что звонила тебе уже три раза. — За этим следует икота.

— Кто это?

— Эмм… — Хихиканье. — Я пьяна.

Не нужно быть гением, чтобы сообразить.

— Кто это?

— Я дам тебе две догадки, — невнятно произносит она высоким и счастливым голосом. — Если угадаешь неправильно, я положу трубку, и ты никогда не узнаешь. — Не уверен, что все разобрал, но я вроде как понял.

— Хорошо. Ты молода, значит, ты ученица?

— Ага. — Она снова икает и смеется. Не уверен, над чем она смеется, но я знаю этот смех. Это очень знакомый смех.

— Элоиза?

— О Боже, это нечестно! Я хотела поиграть в игру с вопросами подольше. — Она снова начинает хихикать. — Я… открыла для себя… желейные шоты.

Конечно, она это сделала. Господи Боже.

— Откуда у тебя мой номер?

— Я не момомню. — На линии воцаряется тишина.

— Элли? — Громко зову я. — Элли?

— Мне правда нравится, когда ты называешь меня Элли. Это мило. С твоих уст это звучит мило.

— Элли… ты дома? Ты в безопасности?

Она икает, и я слышу, как она ругается. Это выводит меня из себя.

— Да, я в порядке… Этот парень меня подвезет.

Теперь я волнуюсь.

— Парень? Какой парень?

— Я… как тебя зовут? — Она снова начинает смеяться, но я не слышу, чтобы кто-то говорил на заднем плане. — Это хорошая мысль… где, черт возьми, Хейли?

Теперь я сильно волнуюсь.

— Где ты? Элли? — Я сворачиваю на обочину, мои глаза осматривают улицы в поисках чуда или, по крайней мере, знака, указывающего в ее направлении. — Элли?

— Да?

— Где ты? — Она снова начинает хихикать, и я не думаю, что это надо мной. — Где ты, черт возьми, Элли?

— Я в порядке… ты не обязан… ик… спасать меня. Я просто… Я просто подумала, что должна услышать твой голос.

Понятия не имею, о чем она говорит.

— Элли, пожалуйста, просто скажи мне, где ты?

— О боже мой… ХЕЙЛИ! — Кричит она. — Нет… не смей!

— Элли, говори со мной. Скажи мне, где ты.

— Ты, должно быть, самая сексуальная рыженькая девушка, которую я когда-либо видел в своей жизни. — Я слышу грубый мужской голос, который звучит громче, чем должно быть возможно для того, кто идет рядом с ней. Это значит, что он находится ближе и он звучит чертовски трезвым. Связь обрывается, и я пытаюсь найти свой телефон в машине.

Я просматриваю свой журнал вызовов и перезваниваю на ее номер. Я не получаю ответа.

Повторяю попытку еще три раза, после чего завожу машину и начинаю рыскать по улицам, каждые несколько секунд набирая ее номер.

Отвечай, глупая женщина! Что ты творишь?

Я сворачиваю за углы, мои глаза смотрят куда угодно, только не на дорогу. Мне повезло, что перед моей машиной никто не выскакивает, но я в бешенстве, паникую и чертовски напуган.

Я подъезжаю к ее дому, но не вижу горящих огней. Все жду и жду, когда она приедет домой, но никто не приезжает, и я понимаю, что потратил впустую полчаса, сидя на заднице, когда мог бы обыскивать улицы.

Ее телефон начинает сразу переключаться на голосовую почту. Могу честно сказать, что никогда в своей жизни не чувствовал себя таким беспомощным.

Что, черт возьми, она натворила?

Элоиза

— Я не сдвинусь… — Протестующе бормочу я, когда Хейли брызгает на меня водой. Она кладет мне в руку две таблетки и протягивает стакан с дьявольской холодной жидкостью, которая меня разбудила. — За что?

— Занятия через двадцать минут.

— Я не пойду.

— Мама не врала твоему отцу, чтобы ты смогла прогулять школу.

— Скажи ей, что я заболела.

Хейли ждет, пока я выпью воду и таблетки, прежде чем ударить меня подушкой по голове.

— Иди и прими душ, мы опаздываем.

— Где мой телефон? — Спрашиваю я, раздеваясь догола и заворачиваясь в полотенце.

— Сломан, помнишь? Ты решила, что ненавидишь мужчин, а потом решила бросить его в случайный дом.

— Я так рада, что он застрахован. — Я тащусь в ванную и залезаю под душ, пока Хейли чистит зубы над раковиной и быстро расчесывает влажные волосы.

Я быстро принимаю душ, по дороге заплетаю волосы в косу, но мы все равно опаздываем в школу на полчаса.

Когда я вхожу в тихий класс с Хейли рядом со мной, глаза Айзека останавливаются на мне. Сначала они полны облегчения, но затем горят яростью. Я опускаю голову и поспешно направляюсь к своей парте. Я чувствую стыд, но не могу до конца понять почему. Мой разум кричит на меня, что прошлой ночью я сделала что-то, чего не должна была. Я просто не могу вспомнить, что именно я сделала.

— Извините за опоздание, сэр, — тихо говорит Хейли, и мы обе быстро достаем учебники из сумок.

Он ничего не говорит. Он не отрывает взгляда от своего стола, и я наблюдаю, как его плечи расправляются при глубоком вдохе. Он выглядит измученным. Под его глазами темные круги, а его обычно прирученные волосы сегодня более растрепанные. Это на самом деле выглядит очень привлекательно.

Через несколько мгновений он, наконец, поднимает взгляд.

— Элоиза, не могла бы ты задержаться после урока, у меня есть работа, которую ты пропустила на прошлой неделе.

Уверена, что получила ее в понедельник. Нет, я знаю, что определенно точно получила ее в понедельник. Я уже собираюсь указать на сей факт, но пристальный взгляд, которым он меня одаривает, заставляет меня замолчать и вжаться в свой стул.

По всей видимости, все чувствуют его настроение. Ни один человек не говорит без очереди. Время летит слишком быстро, и я ловлю себя на том, что боюсь того момента, когда прозвенит звонок.

Когда это происходит, я думаю о том, чтобы сбежать с толпой, чтобы избежать любого наказания, которое он приготовил для меня. Мне бы помогло, если бы я знала, что сделала не так.

Вместо этого я остаюсь сидеть и наблюдаю, как он оглядывает коридор, проверяя, нет ли задержавшихся студентов. Он закрывает дверь и поворачивает замок. Мое сердце начинает бешено колотиться в груди, разум крутится от того, что сейчас произойдет.

Он только что запер дверь.

Учителям не разрешается запираться со своими учениками.

Он шагает ко мне, его глаза сузились и все еще горят той же яростью, которой они были полны в начале урока. Я резко встаю, не желая сидеть на месте.

Мое сердце колотится от страха, когда он продолжает приближаться ко мне. Я отступаю, пока не прижимаюсь спиной к стене.

— Где ты была? — Шипит он, его голос спокойнее, чем язык тела.

Мой рот приоткрывается, когда его рука ложится рядом с моей головой, эффективно загоняя меня в угол.

— Я задал тебе вопрос. — На этот раз его голос тише, еще опаснее, чем раньше.

— Я не… что ты имеешь в виду?

— Я не спал всю прошлой ночью, — говорит он, его глаза блуждают по моему лицу. Я очень жалею, что не накрасилась сегодня. — Я, блядь, глаз не сомкнул.

— Ох. — Я не осмеливаюсь спросить почему.

— Ты хоть представляешь…? — Его голос становится все громче и громче. — Как я, блядь, волновался? — Он отталкивается от стены и обеими руками хватается за волосы. — Я всю ночь колесил по улицам в поисках тебя. Звонил тебе снова и снова, и снова! ГДЕ, ЧЕРТ ВОЗЬМИ, ТЫ БЫЛА?

— Я… я осталась у Хейли.

— Ты осталась у Хейли. — Он слегка смеется, но это не веселый смех. — Прошлой ночью около полуночи мне поступил звонок.

О нет.

— Да-да. Ты позвонила мне. Ты была пьяна сверх всякой меры. Ты была одна, а потом… — Он отворачивается от меня, его кулаки сжимаются по бокам. — Уходи… Я не могу даже смотреть на тебя прямо сейчас.

— Я… Мне так жаль.

Он поворачивается обратно ко мне, теперь уже обеими руками удерживая меня в клетке.

— Жаль? Я думал… когда ты не пришла вовремя на урок, и никто не видел ни тебя, ни Хейли, я возненавидел себя. Думал, что что-то случилось. Думал, они выкапывают твое тело из-под горы мусора где-нибудь в канаве! Думал, какой-то гребаный мудак заманил тебя в дом и вытворял невообразимое… — Он выдыхает, его лицо приближается. — Я не спал всю ночь, в моей голове крутилось так много мыслей и ситуаций, но я не позвонил в полицию. Не позвонил твоему отцу. Я никому не звонил, и когда сегодня утром ты не появилась… Я возненавидел себя.

— Прости меня.

— Это все, что ты можешь сказать? — Кричит он, хлопая рукой по стене рядом с моей головой, когда я отвожу от него взгляд. — Я ужасно волновался!

— Мне не следовало звонить. — Я мотаю головой. Я такая идиотка. — Мне не следовало так тебя беспокоить. Мне жаль.

— Ты, черт возьми, всегда должна звонить, Элли. Но когда ты звонишь, ты должна сказать человеку по телефону, где, черт подери, ты находишься, чтобы он мог, твою мать, забрать тебя!

— Со мной все в порядке, как видишь. Ничего плохого не случилось.

— С тобой. Ты же не провела всю ночь, рыская по улицам в поисках девочки идиотки и ее такой же подруги идиотки!

Ауч.

— Я должна идти. — Он не двигается с места, поэтому я смотрю в сторону двери.

— Тебе все равно? Ты настолько эгоцентрична?

— Конечно, мне не все равно… Я просто не знаю, что сказать.

— Скажи, что тебе жаль! — Кричит он.

— Сказала.

— Скажи это так, будто, черт возьми, имеешь это в виду, и пообещай, что больше так не поступишь. — Его рука обхватывает мое лицо. Это яростно, но не больно. Он резко поворачивает мою голову, и я замечаю, что его взгляд смягчился. — Обещай мне, что ты никогда больше так не поступишь. Никогда. — Его голос теперь столь же мягкий, как и его взгляд. Качая головой, он запускает пальцы в мои волосы и обхватывает меня сзади за шею, притягивая ближе, пока мой лоб не касается его. Я задерживаю дыхание, но не специально; я просто забыла, как дышать. — Скажи и имей это в виду.

— Не поступлю… — Моя рука хватает его за запястье, пальцы обхватывают его загорелую плоть и крепко сжимают ее. — Обещаю, не поступлю. Я не хочу этого.

Его глаза закрываются, а напряженное тело расслабляется.

— Ты пахнешь ревенем. — Его голос тихий, такой тихий, что я едва его слышу.

По мне пробегает холодок, когда он вдыхает, и его глаза снова открываются, встречаясь с моими. Его зрачки медленно расширяются, а пальцы сжимают мою шею. Это почти больно, но не совсем. Хныканье срывается с моих губ от странного ощущения, которое пробегает по моему позвоночнику, прежде чем с тяжелым ударом приземлиться у меня между ног, вызывая такую сильную и глубокую боль, что я едва могу удержаться от желания потереться о него как кошка.

Никогда не чувствовала себя такой бодрой; мои чувства никогда не были такими сильными.

— Если нарушишь свое обещание, я никогда тебя не прощу, — шепчет он, и я чувствую его мятное дыхание на своих пересыхающих губах. Выпрямившись, он отстраняется и делает шаг в сторону от меня. Он прочищает горло и почесывает шею, пока я покачиваюсь на месте. — Иди на свой урок. Я напишу тебе записку.

Я не знаю, что сказать, поэтому вместо этого ничего не говорю и покорно следую за ним к учительскому столу. Он что-то записывает на листке бумаги и протягивает его мне. Кладу его в карман, после чего направляюсь к двери.

— Мне жаль. — Говорю я в последний раз, прежде чем совсем покинуть класс.

Никогда в жизни мне так сильно не хотелось, чтобы ко мне прикоснулись. Весь остаток дня мое сердце не перестает колотиться. Это становится почти болезненным. Желание вернуться в класс и просто-напросто наброситься на своего учителя становится почти невыносимым.