Отвлечение

Глава 5

Элоиза

Телефонный звонок выводит меня из глубокого сна. Переворачиваюсь и проверяю свой цифровой будильник на прикроватной тумбочке. Сейчас три часа ночи. Кто, черт возьми, звонит в три часа ночи?

Медленно встаю с кровати и выхожу в коридор, на ходу одной рукой убирая волосы с лица. Пальцы запутываются в колтунах, а нога цепляется за ковровую дорожку в холле, из-за чего я спотыкаюсь, не успев дойти до лестницы.

— Чтоб тебя.

Как только я кладу руку на трубку, телефон перестает звонить.

— Дважды чтоб тебя. — Мне аж не терпелось высказать им парочку теплых слов.

Разворачиваюсь, готовая вернуться в уютную постель, но телефон снова начинает звонить. Идентификатор вызывающего абонента показывает незнакомый мне номер. Беру трубку и подношу к уху, мой рот открывается, готовый начать материться.

— ВЫ ЭТО СЛЫШИТЕ? — Моя рука мгновенно отдергивает телефон от уха, когда звук хэви-метала заполняет трубку вместе с сердитым мужским голосом. — ВЫ МЕНЯ СЛЫШИТЕ? ПОТОМУ ЧТО Я САМ СЕБЯ НЕ СЛЫШУ!

— Эмм…

— ТРИ НЕДЕЛИ. ВЫ МНЕ ОБЕЩАЛИ, ЧТО УЛАДИТЕ ЭТО, А ЭТО, ЧЕРТ ПОБЕРИ, НЕ УЛАЖЕНО!

— Я… О чем, черт возьми, вы говорите?

Кто бы это ни был, он на мгновение замолкает.

— Черт… вы… вы не Блэкберн.

— Зависит от того, какой именно Блэкберн вам нужен. Если вы ищете Даррена, то он вчера уехал и не вернется до воскресенья.

— О… — Он ругается себе под нос. — Слушайте. Мой сосед… Боже, я, блять, не могу сосредоточиться. Вы слышите музыку?

— Да. На каком участке вы находитесь? — Я только предполагаю, что он один из папиных арендаторов. Мои предположения кажутся верными.

— Апартаменты Миллса. Номер три.

— Ооооу. — Я съеживаюсь. — Вы живете рядом с лысым парнем, у которого мясистые руки с хитроумными татуировками обнаженных женщин, верно?

— Да. Есть ли какой-то шанс, что вы сможете позвонить Даррену и попросить его разобраться с этим?

Я вздрагиваю. Ничего из того, что собираюсь сказать, не успокоит бедолагу, имеющего дело с таким шумом в столь позднее время.

— Нет, он уехал с моим дядей. Работает над новым строительным проектом, в ином случае я бы ему позвонила. Одну секунду… позвольте мне позвать мою маму.

— Ты всего лишь ребенок? Блять… то есть… черт, прости. Я продолжаю ругаться. Это был не очень хороший день.

— Повисите, две секунды. — Кладу телефон на стол и бегу вверх по лестнице. Только у нас в двадцать первом веке есть проводной стационарный телефон. Не утруждаю себя стуком, прежде чем открыть дверь в комнату моих родителей. Мама должна быть одна, а еще она всегда носит ночную рубашку.

— Мам? — Свет заливает чистую бежево-зеленую комнату после того, как щелкаю выключателем. К сожалению, я сталкиваюсь с пустой кроватью.

Где она, черт побери?

— МАМ? — кричу я, надеясь, что она где-то в доме, пока забираю свой мобильный из спальни. Звоню ей дважды, но никто не отвечает. Похоже, мне придется разбираться с этим самой.

Снова взяв трубку стационарного телефона, я подношу ее к уху.

— Скоро буду.

— Нет, это… Я просто подожду, пока вернутся твои родители. Не уходи из…

— Если я ничего не сделаю, то мой отец не обрадуется. Это семейный бизнес. Нет ничего такого, с чем бы я не сталкивалась раньше. — Вешаю трубку и спешу переодеться. Телефон звонит снова. Без сомнения, сердитый арендатор перезванивает, чтобы убедить меня остаться. По крайней мере, мама оставила машину. Слава богу.

Мне правда не следует этого делать, но это наше здание, у нас там есть и другие жильцы, которых тошнит от дерьма этого придурка. К счастью, он получил последнее предупреждение. Я знаю, что нужно сделать, чтобы заставить его заткнуться до того, прежде чем мой отец, надеюсь, завтра его выселит.

Паркуюсь на пустом месте около нашего здания и вращаю ключи вокруг указательного пальца, направляясь к хорошо освещенному входу. Используя зеленый брелок, открываю его и вздрагиваю от звука тяжелого басового ритма, эхом разносящегося по коридорам, когда вхожу внутрь. Прохожу через следующую дверь справа и иду по коридору к квартире номер три.

Постучав достаточно громко, чтобы наш жилец услышал сквозь музыку, я терпеливо жду, после чего гремит цепочка. Дверь, наконец, со щелчком открывается.

Мой рот приоткрывается, сердце начинает колотиться, а ладони потеют.

— Элоиза? — Мистер Прайс хмурится и наклоняет голову, его глаза расширяются и теперь напоминают мои собственные. — Что ты…? Элоиза Блэкберн.

Выдохнув после небольшого смешка, он выходит в холл, одетый лишь в черную жилетку, которая открывает его восхитительные руки и мускулистую грудь. Черные фланелевые пижамные штаны, свободно свисают с его бедер таким образом, что это должно быть незаконно. Я заставляю себя не сводить глаз с его лица, опасаясь, что никогда не смогу оторвать их от остальных частей его тела

— За все это время я так и не догадался.

— Я здесь, чтобы спасти вас от всего этого. — Указываю на дверь следующей квартиры и слегка машу фонариком.

— Фонариком?

— Почти. — Я ухмыляюсь и немного переминаюсь на месте, мое лицо заливает жаром. Ненавижу этот его пронзительный взгляд. Он заставляет меня чувствовать тепло во всех неправильных местах. — На самом деле сама я не могу его выселить, но могу остановить музыку. Мне только нужна ваша помощь.

— Моя помощь? Дай мне надеть обувь.

Я жду, прислонившись спиной к стене, пока он исчезает в своей квартире. Мистер Прайс возвращается через несколько мгновений в ботинках, но без куртки. Я так рада, что ночь не холодная, прикрывать его грудь и руки было бы трагедией.

— Для чего именно тебе нужна моя помощь?

— Увидите. — Я лукаво улыбаюсь и практически бегу по коридору. — В подвале есть подсобное помещение. Нам придется воспользоваться лестницей.

— Мне очень жаль, что позвонил тебе так поздно, просто… это был не самый удачный день, мне действительно нужно было выспаться. Если бы я знал, что ты приедешь сюда в три часа ночи, то никогда бы не позвонил.

Я отмахиваюсь от него. Извинения бессмысленны, тем более я знаю, что его день был не самым лучшим. Хочу спросить его о миссис Прайс, но боюсь, что переступлю черту.

— Это семейный бизнес. Когда-нибудь я все равно возьму на себя его часть, если решу этим заниматься. Это хорошая практика. И, кроме того, у меня есть электрошокер на случай, если лысый парень устроит какие-нибудь неприятности.

Мы выходим на прохладную лестничную клетку и направляемся к двери, ведущей в подвал. Включаю фонарик и отпираю дверь, а мистер Прайс использует вспышку на своем телефоне.

— Здесь внизу разве нет света? — Он идет впереди, пока мы спускаемся вниз по тускло освещенной лестнице.

— Да, но это аварийные огни в случае сырости и прочего. Не совсем понимаю, как это все работает. Знаю только, что они не очень яркие, а дополнительный свет никогда не повредит.

Это не первый мой поход в подвал этого здания. Пятнадцатилетним подростком я провела свое лето, наблюдая за строителями и электриками, когда они приводили здание в соответствие со стандартами.

Он останавливается на своем пути, а я едва не сталкиваюсь с его спиной.

— Ты не знаешь, как это всё работает?

— Нет, то есть, да… Я знаю как… можем мы просто покончить со всем этим? У меня занятия через пять часов.

— Не у тебя одной, — ворчит он и отходит в сторону, чтобы я могла открыть последнюю дверь.

Как и ожидалось, в помещении пахнет сыростью и мхом. Не самый приятный в мире запах. Подвал освещен очень тускло, что наводит на вопрос, зачем они вообще проводили здесь свет.

— Сюда, — говорю я, направляясь к блоку предохранителей, расположенному за полками с чистящими средствами и большим бойлером.

— Серьезно, ты же не собираешься мудрить с этим? — Рука мистера Прайса обхватывает мой бицепс, когда я кладу ладонь на металлическую защелку. Его пальцы очень теплые на моей естественно холодной коже. Я почти дрожу от его прикосновения, но быстро это подавляю.

— Расслабьтесь. — Я протягиваю ему свой фонарик и открываю крышку. — Видите? Все пронумеровано.

Ищу выключатель на квартиру номер четыре и подмигиваю мистеру Прайсу, после чего щелкаю им.

— Ты сумасшедшая. Это вообще законно?

Пожимаю плечами.

— Вероятно, нет, но он не захочет оставаться без электричества, а я оставила отцу сообщение, в котором рассказала, что собираюсь сделать. Если он не одобрит, то может винить себя за то, что не выселил этого придурка три недели назад, когда сделал ему последнее предупреждение после множества других предупреждений. Вы не первый, кто звонит ночью, так что не волнуйтесь.

— Достаточно справедливо. — Он почесывает легкую щетину на подбородке и ждет, пока я закрою крышку, после чего выводит меня за локоть обратно вокруг полок. — Смотри под ноги.

Делаю, как мне велят, осторожно обходя выброшенное ведро для швабры, которое мы каким-то образом избежали по дороге сюда.

— Вы голодны или что-то в этом роде?

Он смотрит на меня краем глаза.

— Уже третий час ночи. Не думаю, что это хорошая идея. Ты моя ученица. Я могу потерять работу.

Мои губы сжимаются в попытке сдержать смех.

— на самом деле я просто интересовалась, могу ли вам что-нибудь принести… Я не имела в виду, что мы будем есть вместе или…

— Оу. — Он смотрит в потолок, явно слегка смущенный. — Ну да, конечно. Я знал это. Спасибо за предложение, но…

— Уже поздно, я поняла. — Я улыбаюсь, подталкивая его руку локтем. — Позволю вам вернуться ко сну. Спасибо, что сходили со мной.

— Без проблем. — Мы останавливаемся в вестибюле у двери, которая ведет в его часть коридора. — Зачем я был тебе нужен?

— Мне нельзя спускаться туда одной. Отец бы меня прибил. Это не самое безопасное место в мире, а мой уровень неуклюжести намного выше, чем у большинства людей. Грация ускользнула из моей генетической структуры.

Он снова смотрит в потолок, на этот раз улыбаясь моим словам.

— Ну да, конечно.

— Никаких скрытых намерений, мистер Прайс. Я никому об этом не скажу, обещаю.

— Я тоже.

Нажимаю на брелок, и дверь открывается, но учитель качает головой.

— Я должен проводить тебя до твоей машины.

— У вас нет брелка от двери, чтобы вернуться, а город у нас маленький. — Указываю на его одежду. — Вы не одеты, а сейчас почти четыре утра.

— Отличный довод. — Он открывает дверь и входит, прежде чем повернуться ко мне лицом. — Странно не слышать ни звука. Спасибо тебе, Элоиза.

— Без проблем, мистер Прайс. Хорошего вечера. Если возникнут еще какие-нибудь проблемы, пожалуйста, просто позвоните еще раз. Я не уверена, как отреагирует ваш сосед. Если он доставит вам какие-либо неприятности, то мне нужно будет рассказать об этом отцу, — быстро добавляю я, после чего выбегаю из здания и мчусь к своей машине.

— Спасибо.

Чувствую, как его глаза следят за мной через стеклянное окно у двери, но не оборачиваюсь, чтобы проверить. Вместо этого мчусь домой, слишком взвинченная, чтобы даже думать о том, чтобы еще немного поспать.

Лежа в постели и наблюдая, как дерево возле моего окна отбрасывает тени на мои занавески, я думаю о том, что мистер Прайс не выглядел расстроенным. Значит его мама, должно быть, в порядке. Он лишь выглядел усталым и немного отрешенным. Это хорошо… Я надеюсь.

Айзек

Я съедаю два яблока и выпиваю три чашки кофе по дороге в школу. Сон ускользнул от меня после того, как ночью Элоиза ушла. Я попытался отдохнуть, но не смог. Мое чувство вины за то, что позвонил по городскому телефону в столь поздний час, очень велико, хотя он и указан в моем договоре аренды в качестве дополнительного контактного номера на случай экстренных ситуаций. Откуда мне было знать?

Не думаю, что Элоиза винила меня, но в то же время девушкам ее возраста не следует выходить из дома в три часа ночи. Я должен еще раз извиниться, но не хочу привлекать к ней внимание в школе. К тому же я даже не уверен, придет ли она сегодня.

Мой папа официально кивает мне, когда я вхожу в учительскую. Мы почти не разговаривали с тех пор, как вчера вечером я покинул больницу. В моем присутствии не было особого смысла. Персонал был явно раздражен тем, что в час ночи я все еще находился там. Зайду к ней в обеденный перерыв. Я просто рад, что с ней все в порядке и у нее всего лишь легкое сотрясение мозга. Ее падение с лестницы могло закончиться гораздо хуже.

— Вокруг ходят слухи, что мы двое встречаемся, — кто-то хихикает мне в ухо, пока я иду к туалету для персонала, почти отчаянно желая избавиться от трех чашек кофе, которые выпил по дороге сюда.

Через мгновение слова Кэтрин до меня доходят, я смотрю на нее через плечо.

— Чего?

— Очевидно, ученики видели, как мы «встречаемся» во время нашего обеденного перерыва.

Моргнув несколько раз, я закатываю глаза и направляюсь в туалет.

— Кому какое дело?

На ее лице слишком много восторга. Я почти уверен, что она собирается последовать за мной в туалет, что было бы слишком неловко и раздражающе. К счастью, она останавливается после того, как я открываю дверь, но ждет меня, когда я выхожу.

— Так вот, я подумала… Я имею в виду, они говорят…

— Кто говорит? — Вмешиваюсь я.

— Люди в целом говорят, что нет дыма без огня. — Ее глаза округляются от надежды.

Надежды на что?

— Что ты хочешь сказать? — Я призываю ее продолжить, бросая взгляд на часы на стене. Всего десять минут до звонка.

— Ну, может быть, мы и правда вроде как встречаемся? Быть может, мы могли бы… не знаю, возможно, видеться вне нашего обеденного перерыва?

Как же так получилось, что я этого не предвидел?

— Я не встречаюсь со своими коллегами. Это делает все неловким, когда что-то идет не так.

Ее брови касаются линии волос, а губы слегка приоткрываются.

— Я… да, я понимаю. Но что, если всё пойдет хорошо?

— Всё всегда идет не так, — бормочу я, чтобы она не расслышала, но потом произношу слова для неё.

— Спасибо, но прямо сейчас, с тем неизменным настроением, в котором я нахожусь, все определенно пойдет не так. — Я оставляю ее в учительской и направляюсь в свой класс. Так много работы, а в сутках просто не хватает часов.

Когда звенит звонок на обед, я еду прямиком в больницу, останавливаясь только для того, чтобы купить приличный обед в кафе «У Кристал» для моей мамы. Похоже, у моего отца та же идея. Когда я прихожу, он уже здесь, а поднос с едой и свежими апельсинами стоит на столике, который нависает над коленями моей мамы.

— Мои мальчики меня балуют, — говорит мама хриплым голосом, похлопывая меня по щеке. — Держу пари, Айзек не забыл про брауни.

— Я был в спешке, — ворчит папа, его губы кривятся в улыбке, но она быстро исчезает, когда я показываю сэндвичи и пирожные. — Ну… ты не совсем бесполезен.

Мама шлепает его по руке, но мы оба знаем, что он шутит с лишь небольшой долей обиды.

— Итак, согласно школьным сплетням, у нашего Айзека появилась новая возлюбленная.

И он туда же!

— Кто? — Лицо моей мамы светлеет, а мое темнеет.

— Кэтрин Харт.

— В самом деле? — Усмехаюсь я. — Ты будешь верить словам кучки скучающих школьников?

Мама вздыхает с облегчением.

— Терпеть не могу эту женщину. Слишком меркантильная.

— С этим я согласен. — Папа медленно кивает, на мгновение задумавшись над этим. — Могло быть и хуже. Он мог встречаться с Шоной Шарп.

С кем?

— О боже, нет. Она мерзкая. — В мамином голосе определенно слышится отвращение. Столько отвращения, что удивительно, как она еще не изобразила тошноту, засунув пальцы в рот. — Когда придет время, ты найдешь милую девушку. А до тех пор держись подальше от дам из моего книжного клуба.

Книжный клуб?

— Принято к сведению.

Она в книжном клубе?

Проходит время, и я ухожу, чтобы закончить свой рабочий день. Больше всего надеясь, что завтра маму выпишут. У нее нет видимых синяков, но ее взгляд выдает головокружение и легкую дезориентацию. Что ей сейчас нужно, так это отдохнуть в собственном доме.

Шокирует, как сильно человек может измениться всего за несколько лет. Мой папа стал более грузным, в то время как мама стала заметно слабее.

Я корплю над учебниками, разложенными на моем столе, когда слышу стук в дверь.

Мне определенно нужно установить глазок. Ненавижу не знать, кто на другой стороне.

Когда открываю дверь, то потрясен, увидев юную рыжеволосую Элоизу Блэкберн, стоящую с большой корзиной в руках. Когда мои глаза осматривают ее с головы до ног, то замечаю черный бант, привязанный к ручке.

Какого черта она здесь делает? Пытается привлечь меня к статье?

— Извините, что беспокою вас. — Она не выглядит нервничающей. То, как она держится, безусловно, показывает ее уверенность. Но ее выдает голос, слегка дрожащий в конце. — Мой отец сегодня выселил вашего соседа, он хотел сам отдать вам это.

Она слегка встряхивает большую корзину, заставляя хрустеть, защищающий ее, прозрачный пластик.

— Но вас не было дома. Потом это должна была принести мама, но она всегда чем-то занята.

Тень мелькает в ее глазах, показывая эмоцию, которую я не успеваю определить за ту долю секунды.

— Хорошо. — Протягиваю руку и беру корзину за ручку, не потрудившись заглянуть внутрь. — Что ж… спасибо, что принесла ее мне. Скажи своим родителям спасибо за излишний подарок.

Который довольно тяжелый.

— Конечно. — Она лучезарно улыбается. — До свидания, мистер Прайс.

— До свидания, Элоиза. — Она уходит, после чего я закрываю дверь и ловлю себя на том, что наблюдаю, как она идет по коридору, пока за ней не закрывается охраняемая дверь, блокирующая квартиры на первом этаже от вестибюля. Милая девочка.

Как только заканчиваю оценивать дневную работу, начинаю поиск лестничных подъемников. Последнее, чего хочет мама, так это чтобы ее причислили к инвалидам. Отец же хочет, чтобы она берегла свою энергию, а мама не продаст дом, чтобы они могли инвестировать в одноэтажное жилье. Лестничный лифт — следующая лучшая идея. Проблема в том, что они недешевые, и в непосредственной близости нет места, где их можно было бы купить и установить. Знаю, есть компании, которые для установки путешествуют по всему миру, но я хотел что-то более близкое, вдруг что-то пойдет не так. Тогда они были бы здесь в течение шести часов, а не четырех дней ожидания.

После сорока минут изучения цен на все, что нужно по дому физически ограниченному человеку, я нахожусь на пике стресса и готов сдаться. На данный момент, наверное, будет лучше, если я сделаю перерыв и пройдусь по магазинам.

Попытка думать на пустой желудок и без кофе просто не для меня. Мне нужно пополнить утреннюю дозу, но в моих шкафчиках ничего нет. В той корзине, что я получил, быть может, что-то и есть, но мне нужно выбраться из дома. Изучу ее позже.

Элоиза

— Идиотский, тупорылый кусок дерьма, а не машина! — Восклицаю я и пинаю колесо, мгновенно сожалея о своем поступке, когда острая боль пронзает мою голень. — Да что с тобой не так?

Это очень дорогая BMW. Они просто так не ломаются при поездке на четырех километрах со скоростью ниже допустимой.

Ну, по крайней мере, не должны ломаться.

К сожалению, я ни черта не смыслю в машинах, и буду ждать аварийно-спасательную службу, то есть моего отца, еще минимум час. Мне не следовало ехать по окраине города, чтобы добраться до дома, но мне нравится эта дорога. Здесь так красиво. Лавандовые поля с, окружающими их, красивыми деревья. Я в сорока пяти минутах ходьбы от дома, но не рискну идти пешком на своих маленьких каблучках. У меня будут болеть ноги, а рано или поздно мимо обязательно проедет машина. Хотя те три, что уже промчались, не остановились.

Козлы.

Солнце начинает садиться, становится немного прохладно. Я включаю фары и сажусь на капот с телефоном в руке и курткой, свободно свисающей с плеч. Я бы подождала в салоне, но в любой момент может проехать другая машина. Если я их не остановлю, то они, вероятно, не остановятся, даже если будут мигать мои аварийные огни.

Люди злые. Я бы остановилась, если заметила, что кто-то застрял на обочине. Даже зная, что не смогу ничего сделать, я предложила бы им свой телефон или подвезти, или еще что-нибудь.

Снова звоню папе, который заверяет меня, что мой дядя скоро будет здесь. Я ему не верю. Мой дядя не самый надежный человек, когда-либо ходящий по земле. Он часто теряется… обычно в пабе во время обеденного перерыва или по дороге на семейный ужин.

Так скучно.

Мимо проезжает еще одна машина, унося с собой мои надежды на спасение. Сволочи. Что за человек, видящий молодую девушку с поломанной машиной на обочине дороги, оставляет ее в затруднительном положении?

Ложусь обратно на лобовое стекло и закидываю руку за голову. Я услышу машину, если она подъедет.

— Что, черт возьми, ты делаешь? — Сердитый мужской голос вырывает меня из полусна. Сразу узнаю его и отвечаю: — Загораю, а на что это похоже?

— На улице дубак. — Мистер Прайс делает шаг ко мне. Я сажусь прямо и соскальзываю с капота на ноги.

— Ну, я надеялась, что кто-нибудь остановится, если подумает, что я мертва. — Дьявольски улыбаюсь. — Я была права. Вы остановились. Не слышала, как вы подъехали.

— Наверное, потому что ты храпела, — криво усмехается он и направляется к водительской стороне моей машины. — Что с ней случилось?

— Если бы я знала, то не застряла в ожидании своего отца. Автомобили — не моя область экспертных знаний.

Его брови изгибаются, а голубые глаза мерцают в тусклом свете темнеющей ночи.

— А у тебя такие вообще есть?

У меня отвисает челюсть. Я притворяюсь обиженной.

— Как грубо, мистер Прайс, очень грубо. Кроме того, я уверена, что у меня их много. Просто я еще их не открыла.

Он останавливается, его рука лежит на дверной ручке, а тело слегка сотрясается от беззвучного смеха.

Я этого не понимаю.

— Что тут смешного?

— Н… ничего. — Прочищая горло, он скользит на сиденье, а я протягиваю ему свои ключи.

— Кнопка от капота где-то там.

Он нажимает на что-то под рулем, и капот со щелчком открывается.

Что ж, по крайней мере, теперь я знаю, где она. Но, конечно, я этого не запомню.

— Итак, как именно она перестала работать? — Спрашивает он, поднимаясь с сиденья и обходя машину спереди.

— Эмм… она просто начала задыхаться и издавать такие странные булькающие звуки, а затем просто замедлилась и остановилась. Всякий раз, как поворачиваю ключ, она… — Он проходит мимо меня, садится обратно на сиденье и поворачивает ключ в замке зажигания. Двигатель издает ужасный звук, борясь за жизнь, но терпит неудачу.

— Твою мать, — бормочет он и прижимается лбом к рулю.

— Что? Все плохо?

Он поднимает голову и недоверчиво смотрит на меня.

— Ты издеваешься? Сколько тебе лет?

— Восемнадцать через 6 месяцев.

— Как давно ты за рулем?

— Три месяца. — Я жду, когда он продолжит, но он все так же смотрит на меня в недоумении.

— Это вообще твоя машина?

Я качаю головой и слегка пожимаю плечами.

— Мы с мамой делим её на двоих. Отец не позволяет мне вернуть мою. Судя по всему, я не ухаживала за ней должным образом. Но в свою защиту скажу, я не знала, что ей нужны вода и масло, а несколько пустых фантиков не означают, что я ленива. Просто всегда спешу…

— У неё закончилось топливо.

Моргаю.

— Повторите?

— Ты не залила бак. В нём кончилось топливо. Она мертва, потому что в ней нет топлива. — Он глубоко вздыхает и слезает с водительского сиденья. Моё лицо вспыхивает.

— Я… эммм… знала это, просто проверяла вас. — Моя ложь лишь заставляет его усмехнуться и что-то пробормотать себе под нос.

— Дизель или бензин?

— Бензин, — отвечаю я, покусывая нижнюю губу. Он запирает мою BMW и направляется к своей машине.

Смотрит по обеим сторонам дороги и на деревья, на его лице я замечаю нерешительность.

— Мне следует просто съездить, взять для тебя немного бензина и привезти обратно, но не думаю, что ты будешь здесь в безопасности одна.

— Это Лили Хилл, здесь всегда безопасно.

— Потому что большинство людей в городе не ставят себя в ситуации, когда они потенциально в опасности. Если позволишь, я отвезу тебя на заправку. Мы наполним канистру и привезем её обратно.

Мои губы приоткрываются. Дрожь пробегает по телу при мысли о том, чтобы быть так близко к учителю… в его машине… у черта на куличках. Часть меня считает, что я должна отказаться. Другая же часть кричит на меня, чтобы на какое-то время я просто насладилась его компанией.

Разумная часть побеждает…

— Было бы здорово. — Ладно, мой рот, похоже, не согласился с моим мозгом. — Спасибо, мистер Прайс.

— Садись, — указывает он, а я быстро его догоняю, открываю пассажирскую дверь и пристегиваюсь. — Не трогай радио.

Моя рука останавливается на полпути к кнопкам на консоли.

— Буду очень признателен, — добавляет он, ухмыляясь, когда я кладу руку обратно на колени и достаю телефон, чтобы написать отцу и сообщить, что меня спасли. — Тебе повезло, что я ехал в эту сторону.

— Счастливое совпадение, это точно. Четыре машины проигнорировали меня, проехав мимо. Четыре. Это грубо во всех смыслах.

— Хмм. — Он настраивает радио так, чтобы музыка звучала тише. — На самом деле, я рад, что у меня появилась возможность поговорить с тобой. Я забыл упомянуть это ранее, когда ты появился в руках с корзиной больше, чем ты сама.

— Выкладывайте, — говорю я и поворачиваюсь на своем сиденье, чтобы смотреть на его профиль.

— Ты не выполнила работу, которую я задавал в классе. Лист, который ты мне сдала, был пустым, за исключением первых двух вопросов, которые ты записала, но не ответила.

Вот блин.

— Да, я была немного эмм… я… мне очень жаль. Я просто была невнимательна.

— У тебя трудности с заданием? — Его брови сходятся. Он смотрит на меня мгновение, прежде чем снова перевести взгляд на дорогу. — Если это так, пожалуйста, просто скажи.

— Нет, вовсе нет. Я люблю Черчилля и этого парня, Муселина.

— Муссолини, — поправляет он, а его губы подергиваются.

— Точно. — Бормочу и наблюдаю за его грациозными движениями, когда он переключает передачу и поворачивает за угол, ведущий обратно в город. — Я всё выполню, если вы снова дадите мне вопросы. В последнее время я была немного рассеянной.

— Дома всё в порядке?

Тот факт, что он кажется искренне обеспокоенным, поражает меня. Большинство людей в этом городе держатся особняком и не замечают того, что им следует.

— Всё в порядке. Никаких жалоб. Я просто имела в виду подработку и всё то, что должна нагнать. Это моя вина. Я вернусь в рабочий ритм, как только год снова начнет набирать обороты.

Он лишь кивает и оставляет всё как есть. Я понимаю, что он больше не хочет разговаривать, когда включает радио и откидывается на спинку сиденья. Его тело кажется расслабленным, но в то же время напряженным. Он не единственный, кто проницателен. У мистера Прайса сейчас проблемы и, скорее всего, более серьезные, чем у меня. Должно быть, он переживает из-за своей мамы. Я его не виню. Альцгеймер — ужасная болезнь, а миссис Прайс — потрясающая женщина, которая не заслуживает нечто столь ужасного.

Мы добираемся до заправки в полной тишине. Мистер Прайс заполняет зеленую канистру, которую достает из своего багажника. Я жду в машине, как мне и велели, хмурясь, когда он игнорирует деньги, которые я ему протягиваю.

Я наблюдаю за ним через окно, он идет к кассе и смеется вместе с человеком за стойкой. Они, похоже, близки. Вероятно, знают друг друга. Это маленький городок.

Когда они оба поворачиваются в мою сторону, я съеживаюсь на своем месте. Очевидно, они смеются над моим позором. Кивнув в последний раз, мистер Прайс поворачивается и подходит обратно к машине. Он лишь ухмыляется, когда замечает мой сердитый взгляд. А потом ухмыляется еще шире, когда я обиженно выдыхаю и отворачиваюсь от него.

— Вот значит, как ты обычно благодаришь своих спасителей?

— Только когда они смеются надо мной с незнакомцами.

Закатив глаза, он заводит машину и увозит нас с заправочной станции.

— Полагаю, мне не следовало ожидать многого, учитывая, что однажды я тебя уже спас, но ты не была в восторге.

У меня отвисает челюсть, а моя кисть поворачивается, чтобы шлепнуть его по руке.

— Я чуть не умерла! Я была немного потрясена.

— Ты только что меня ударила?

— Эмм…

— Ты ведь знаешь, что я мог бы исключить тебя за это? В конце концов, мой отец — директор.

Теперь моя очередь закатывать глаза.

— Не слишком ли драматично? — Затем хлопаю ресницами и складываю руки под подбородком. — Спасибо вам, мистер Прайс, за то, что спасли меня от холодных улиц. Я буду в вечном долгу перед вами.

— И за спасение твоей жизни, — добавляет он с дерзкой улыбкой.

Я снова закатываю глаза. Мой голос становится более глубоким с насмешливым тоном.

— И за спасение моего жалкого существования. Счастливы?

— Неимоверно.

— Отлично. — Слегка наклонившись вперед, я переключаю радиостанцию и увеличиваю громкость.

— Кажется, я сказал не трогать радио.

— Кажется, я только что вас проигнорировала.

Он не улыбается, но и не выглядит раздраженным. Вместо этого он замолкает и концентрируется на вождении, а я расслабляюсь и закрываю глаза, позволяя мягкому голосу Ланы Дель Рей утешить мою душу.