Память гарпии (СИ)

Глава 11. Гарпия

«Я зову на длинных крыльях ночи страшные летящие кошмары»

Орфин пробежался пальцами по шершавой костяной коряге. На периферии разума плясали смутные миражи — словно десяток радиостанций играл разом. «Пусть бы они и дальше заглушали друг друга!» Он закрыл глаза и робко направил внимание в Бытое. Кошмары ударили тут же. Зловоние помоек, комок в животе от стремительного падения, визгливые крики чьей-то матери, удушливое чувство стыда. Они навалились, стиснули голову, пытаясь вышвырнуть мысли Орфина на обочину. Он охнул от этого шквала.

Теряясь в безумии, он сосредоточился на единственном правдивом ощущении — шершавой фактуре коряги. Потянулся к ней, словно ничего, кроме покалывания в пальцах, не было — и вынырнул.

Черт побери! Снова неудача.

Наверняка если упасть в омут наваждений раз двадцать или сотню, то удастся сквозь них разглядеть Бытое, а потом со временем проложить к нему стабильную тропу. Но иллюзии, в которые его окунали древа, были слишком реальными, хуже самого правдоподобного сна.

Он ходил от одного осколка реальности к другому и никак не мог решиться на новое погружение. Клал ладонь на мясистую ветвь, пытался сосредоточиться на отдаленных звуках, но тут же отстранялся. Это стало рефлексом, таким же естественным, как отдернуть руку от огня. «Может, есть какое-то особое место? — думал он. — Где будет проще… Или какой-то хитрый прием?»

Блуждая, он убедился, что коридоры Чертогов парадоксально изменчивы. На месте тупиков возникали проходы, а развилки превращались в простые повороты. Несколько раз он заблуждался и едва успевал выбраться на островок без коряг, прежде чем шквал миражей снес бы заслонки в его разуме. Порой казалось, что ничего интересного и осмысленного здесь уже не найти. Лишь бесконечные мотки розоватой плоти. Но затем Орфин вновь натыкался на диковинный островок нормальности. И всегда вместе с легким триумфом чувствовал… укол разочарования?

Во время одной из таких вылазок он заметил невысокую фигуру Никтоса, который вел под руку сутулого человека. Тот шагал медленно, подволакивая ногу. В зеркальной маске, искривляясь, отражались кровавые побеги, делая облик фамильяра ужасающим.

Никтос направлялся вместе со стариком мимо Орфина, словно не замечая его. Но, поравнявшись, вдруг прошелестел: «В архив — дважды направо». Видимо, решил, что гость заблудился.

— Спасибо.

Орфин свернул за угол, изображая, что следует совету. Затем выглянул из-за венозных веток, чтоб проследить за парочкой.

По правде, ему не понравилось, как выглядел тот старик. Его лицо было опущено в пол и казалось замершим от боли. Никтос не подал виду, что Орфин обнаружил нечто лишнее, но с него станется: идеальный игрок в покер.

Призраки скрылись за переплетением древ. Как можно тише переступая через организмы-коряги, Орфин скользнул следом через узкую арку, которой раньше здесь не было. Тоннель за ней выглядел непривычно, в нем было больше костей, чем возле архива. Орфин внимательно высматривал особенности этих организмов, по которым сможет найти обратный путь. Но внезапно он заметил то, что заставило его остановиться.

Среди костяных корней, формировавших пол, застряло бурое перо. При виде него шум миражей в голове стал громче. Орфин медленно наклонился и подобрал находку. Перо оказалось мягкое, с узором из коричневых волн.

Подняв взгляд, он увидел, что Никтос и старик свернули в узкий тоннель и проход за ними начал затягиваться. Орфин еще мог бы проскользнуть следом, но он заметил другое перо впереди по коридору. Вздохнув, он выпустил призраков из виду и пошел дальше по широкому пути, подбирая перья.

Казалось, он не выбирал сам; решение принял кто-то безмозглый глубоко внутри него. И вот, он шел по следу из перьев, мысленно проклиная самого себя, и боялся представить, что увидит впереди. Птичьи останки?

Нет причин переживать за нее! К тому же, она точно «жива», ведь он видел ее на окне! Все эти доводы не помогали… И было бы совсем уж странно винить себя в том, что гарпию наказали, верно?

Он заметил узкий лаз между стволами — костяным и жировым — и, поколебавшись, протиснулся в него. Здесь начинался другой коридор, уходящий вверх. Вскоре на полу нашлась еще пара перьев, а затем Орфин уткнулся в тупик, где их валялся целый ворох. Стена из венозных лент и костяных обломков — вот и всё, к чему он пришел.

Подступив ближе, он всмотрелся и заметил за лозами свободное пространство. Он прильнул глазом к щели между ветками и разглядел небольшое помещение, на полу которого валялись бутылки и перья.

— Ри… Тисифона? — позвал он негромко.

Впрочем, он ясно видел, что внутри никого нет.

Внезапно наверху раздался шелест, клацанье, и на пол соскользнула пернатая фигура. Орфин невольно отпрянул от стены, но затем снова приблизился. Гарпия выглядела потрепанной и неопрятной, но двигалась бодро.

— Всё ищешь меня? — спросила она искаженным гулким голосом.

— Хотел убедиться…

— Что я под замком?

Орфин промолчал.

Это место действительно напоминало птичью клетку, всё в жердочках на разной высоте. Только вместо помета пустые бутылки.

Неловкая тишина затягивалась.

— Что ж… — Орфин отступил от решетки, — бывай.

— Постой!

Пленница вмиг скинула птичий облик и схватилась пальцами за лозы. Только лицо оставалось закрыто клювом. Пожалуй, так даже лучше. Никаких лишних напоминаний.

Орфин замер в метре от нее.

— Что?

— Ты… расскажешь мне про свою Риту?

Опять этот вопрос… Его бросило в жар, и мнема быстрее побежала по жилам. Гарпия правда хочет себя вспомнить?

— Сперва скажи, как оказалась на моем окне, если ты взаперти?

Птица склонила голову набок.

— Может, мы забудем этот момент?

— Не забудем.

— Скажешь хозяйке — и в другой раз я тебя из этого же окна выкину!

Орфин скрестил руки на груди.

— Если ты меня скинешь, она непременно об этом узнает.

Тисифона тихонько щелкнула клювом.

— Объясни, как ты это провернула, и я ничего ей не скажу.

Гарпия наклонила голову так, что птичий глаз смотрел наверх.

— Угадай.

Орфин прикинул, на что она может глядеть.

— Там выход в небо? — догадался он.

— Ага. Меня отрезали не от мира, а от Чертогов. Чтоб рядом с тобой не шаталась.

Орфин медленно кивнул, пытаясь понять, что всё это значит.

— Зачем ты притащила меня к Асфодели, если тебя наказали за это? — спросил он.

— Потому что я больная и поехавшая? Не знаю. Как хозяйка это объясняет?

Из-за клюва и искаженного голоса оставалось только догадываться, какие эмоции стоят за этими словами.

— Ты можешь снять маску?

— Почему всем так охота меня раздеть до истинного облика?

— Кому «всем»? Я просто хочу видеть лицо того, с кем говорю.

— А мне не по кайфу говорить через решетку, и что теперь?

— Ну…

Пригласить ее к себе? Орфин представил, каково будет общаться с ней без преграды из древ. Плечи снова заныли от воспоминаний о боли. Вот только на самом деле приглашение ей не требуется, верно? Она может явиться в любой момент. Так что решетка дает не защиту, а лишь ее видимость. Пожалуй, этой иллюзией можно пожертвовать, если он хочет узнать больше правды.

— Встретимся у меня? — спросил он голосом чуть менее твердым, чем хотел бы. — Без решеток и без масок.

Она склонила голову набок — удивленно?

— Мне нельзя к тебе. Мне влетит.

— Никто не узнает.

«Честное слово, как подростки!» Орфин усмехнулся этой мысли.

Тисифона долго изучала его взглядом, затем дернула головой. И, не дав более четкого ответа, запрыгнула по планкам вверх и скрылась из виду. Зашуршали крылья.

— Это значит «да»? — крикнул он ей вслед, но ответа не последовало.

Возвращаясь по костяному коридору, он крутил разговор в голове, меняя так и эдак. Что можно было сказать иначе? О чем стоило промолчать? Впрочем, несмотря на беспокойство, Орфин чувствовал прилив сил сродни вдохновению. От него расправились плечи, а походка стала пружинистой.

Он хотел верить, что Рита скрывается где-то под когтями и перьями, под маской чудовища. Что какая-то ее часть по-прежнему живет там. Он видел это в едва заметных жестах, слышал в интонациях в те моменты, когда гарпия отвлекалась от своей роли монстра.

Увлеченный этими мыслями, Орфин петлял по тоннелям. Только когда шум миражей начал мешать ему думать, он обратил внимание, что до сих пор не выбрался в знакомую часть Чертогов. В животе зашевелилась тревога, но он лишь нахмурился и ускорил шаг. Перешел на легкий бег. Проклятье! Коридоры сменяли друг друга, приводили в тупики и к развилкам, но нигде не встречалось ни одного анклава реальности, где он смог бы перевести дух.

…Страх, от которого сводит живот. Просто стук каблуков, но его достаточно, чтоб парализовать тебя.

…Неловкое движение — стакан падает — красное вино заливает бумагу. Нет! Это же месяцы твоей работы! Нет!

Орфин несся вперед, задевая плечами стены. Он уже почти не видел, что происходит вокруг. Прямо как тогда, после смерти на злополучной трассе, когда он прорывался сквозь кровавые деревья и безнадежно терял связь с реальностью.

Он двигался на ощупь: ни слуху, ни зрению уже доверять не мог. Образы становились всё реальнее. Кто-то схватился за раскаленную сковороду, и Орфин зашипел, как от ожога. Кто-то безутешно плакал, и ему сдавило грудь.

Только не это. Он должен выбраться. Только не сейчас!..

И вдруг — всё прекратилось. Орфин споткнулся и рухнул на колени на деревянный пол. Затравленно поднял взгляд. Вокруг ветвились Чертоги, но сам он чудом вывалился из кутерьмы кошмаров в анклав реальности. На небольшом участке чистого пола стояло фортепьяно, левый край которого обнимали темные вены. Табурет откатился на пару метров, после того как Орфин врезался в него.

Приходя в себя, медленно вдыхая и выдыхая, он провел пальцами по черной лакированной крышке. Как же ему не хватало в Пурге нормальной музыки.

— Отошел, — вдруг раздался тихий сухой приказ, как росчерк на приговоре.

Орфин приподнял руку от фортепьяно, обернулся и увидел собственное искаженное отражение в зеркальной маске.

— Я просто…

— Не прикасайся.

— Почему?

— Осыпется. Убирайся.

— Дай мне две минуты, ладно? Я ничего не трогаю, просто нужно передохнуть.

Ничего больше не говоря, Никтос устремился к нему и схватил за локоть. Хватка у него была ледяная, как у Стилета и Геласия. Все трое ощущались не просто холодными, а ниже ноля. Фамильяр не выкачивал из него память, но Орфин чувствовал эту угрозу в его прикосновении. Он не рискнул сопротивляться и дал Никтосу себя увести.

Миражи снова обступили его, но небольшой передышки хватило, чтоб какое-то время противостоять им. Зеркальный призрак вывел его к узкой щели, которая неохотно расступилась в стене, и вытолкнул сквозь нее в артериальную часть Чертогов, где было больше крови и мышц. Смерив его взглядом, Орфин отряхнулся и поспешил прочь, уже по знакомым тоннелям. Несколько поворотов, и он вернулся наконец в безопасность архива.

Хотя… сомнительная безопасность. Верхом на спинке черного офисного кресла восседала Тисифона. Широко разведя ноги, она обхватывала ее коленями, сунув ладони под бедра и чуть наклонив корпус вперед для равновесия. Ее желто-рыжие хищные глаза буравили его едким огнем. Но в остальном — вылитая Рита. Он жаждал снова увидеть ее лицо, потому и позвал ее, но… теперь не мог совладать с волнением.

Казалось, внутри прошла трещина. С одной стороны, он слишком хорошо помнил ее когти и угрозы. Злился на нее, боялся и хотел прогнать, чтоб избежать новых ран. С другой — да вот же она, Рита! Каким-то чудом он все-таки ее отыскал, и они наконец вдвоем, наедине. Эта его часть хотела обнять девушку, прижать ее к себе, вдохнуть запах ее волос. Безумие.

— Ты не спешил, — неприветливо бросила гарпия.

Спрятав кисти в карманы пальто, Орфин шагнул наконец вперед. Нужно держать себя в руках и разумно вести разговор, не давать волю эмоциям. Если раскрыть перед ней душу — она снова по ней ударит.

— Я ведь не мог просто вспорхнуть на окно. Пришлось идти по лабиринту — это занимает время. Но… спасибо, что прилетела. Удобно?

— Н-да.

На ней были рваные джинсы, и из прорех выступала бледная кожа. Подражая ее повадкам, он тоже сел повыше и чуть откинулся, изображая расслабленность. Но взгляда от девушки не отрывал, как и она от него.

— Итак? — спросила она. — Что за Рита?

Он прищурился.

— Сперва ты расскажи, зачем похитила меня.

— Хватит ставить мне условия! — она тряхнула кудрями. — Я пришла к тебе сюда, без маски. Отвечай!

Он скрестил руки на груди, и несколько секунд они упрямо сверлили друг друга взглядами. Затем Тис издала резкий звук — что-то среднее между смешком и карканьем.

— Ха! Снесло крышу — вот и похитила. Бывает, знаешь. Пух в башку ударил!

Она взмахнула рукой так сильно, что кресло-насест пошатнулось. Легко съехав по спинке на сиденье, Тис закинула ноги в ботфортах на стоящий по соседству комод. Орфин не сводил с нее взгляда.

— Это версия Асфодели, я ее уже слышал. А твоя?

Тис фыркнула.

— Давай-ка теперь про твою бабу.

Он покачал головой.

— Так не пойдет. Что пошло не так в алом зале?

— Не так? — Тис зло усмехнулась. — Тебя что-то не устраивает?

Он хмыкнул.

— Ты ведь явно не рассчитывала, что Асфодель разозлится, — он немного помолчал, подбирая слова. — Ты вела меня на казнь, потому что думала, что я зодчий. Неудачно я соврал, да? — он попытался рассмеяться, но вышло жидко. — Давай так, Асфодель очень мила, и я хочу ей верить, но концы с концами не сходятся.

— Очень мила? Ну да, ну да.

Она продолжала ёрничать, но Орфин постарался сдержать раздражение.

— Тис, за что на самом деле она тебя наказала?

— За негодное обращение с гостем, конечно, — ее голос буквально сочился сарказмом.

Орфин закатил глаза.

— Тебе велели так отвечать? Но, Тис, это даже попыткой соврать не считается. Набиваешь своей правде цену? Так уверена, что я тебе поверю?

Тисифона дернула плечами.

— Может, и велели. У нас с хозяйкой, знаешь, все не гладко. Так что я не собираюсь тебя убеждать, типа она ангельский садовник и всё такое. Ты по уши в дерьме, если честно. И мне тебя жаль, минор, — добавила она холодно и без особой жалости в голосе. — Но отвечать на твои вопросы? Только нарываться.

«Она врет», — сказал себе Орфин. Но от тревоги все равно засаднило в груди.

— Ладно, — вздохнул он. — Если я расскажу про Риту, ты ответишь?

Тис пожала плечами — мол, дерзай.

— Маргарита Эвридова, умерла два с половиной года назад. Работала танцовщицей, потом вышла замуж за бухгалтера транспортной фирмы.

— Как скучно. Надеюсь, смерть поинтереснее?

— Несчастный случай, — буркнул он.

— Пф-ф. А ты-то с ней как связан? Тот самый бухгалтер?

— Я похож на бухгалтера? Нет. Я ее консультировал. Был психологом.

— Чего? Ты что, за всеми своими пациентами тут гоняешься?

— Клиентами, — поправил он. — И… нет. Остальные-то живы.

Она медленно склонила голову набок и резко взмахнула гривой.

— Там, у фантомов, ты пытался за что-то извиниться. За что?

Он помолчал.

— Ну, это уже личное. Ты ведь не она. Твоя очередь.

Тис нахально молчала. Орфин усмехнулся.

— О, Тис, ты же не хочешь на самом деле, чтоб я считал тебя чокнутой. Неужели ты слóва поперек Асфодели сказать не можешь? Ты же такая дерзкая, сильная и свободная! Эта ведьма что, подрезала тебе крылья? Какое тебе дело до ее угроз?

Вид Тис изменился. От ее нахального оскала осталась только жалкая тень. Плечи поникли.

— Я правда думала, что она тебя сразу… — пробормотала Тис и надолго замолкла, погрузившись в себя. Орфин даже опешил. Он ожидал совсем другой реакции на подначку — чего угодно, но не этой внезапной растерянности и печали.

— Я ведь не знала, что ты зрячий. Как-то не подумала. Хотя… что уж, мне было плевать. Я разозлилась: ты ведь выставил меня дурой перед парнями. А у меня больше никого нет.

— А если б я правда оказался зодчим, — тихо спросил он, — что бы Асфодель со мной сделала?

— Зачем тебе это?

И правда. Он ведь хотел верить Асфодели — вцепиться в уголек надежды, который она дала, и зажмуриться. Но Тис растревожила его — эти полу-угрозы, полунамеки… Пусть скажет свою версию. Он ведь сможет потом выкинуть ее из головы, правда?

— Я хочу знать, что здесь происходит на самом деле. Что от меня скрывают.

Тис покачала головой, и в ее нечеловеческих глазах ему померещилась горечь.

— Ты все равно ничего не можешь изменить.

— Я не так беспомощен, как ты думаешь.

Она только закатила глаза.

— Слушай, даже если я впрямь ничего не могу сделать, я хочу знать. Потому что… существует два способа снизить стресс: контроль и предсказуемость, ясно? Так что, если у меня нет контроля… — он всплеснул руками.

— Это твоя психология так считает? Что за чушь! — она помотала головой, словно стряхивая с себя эту нелепую информацию. — Что ж хорошего знать, что… — она умолкла.

— Твою мать! Просто, пожалуйста, скажи мне! — взорвался Орфин. — Хватит притворяться, что тебе есть дело до моих чувств.

На ее скулах выступили желваки. Она дернула бровями, сжала губы.

— Она принесет тебя в жертву, — пауза. — Доволен?

Он, разумеется, ждал чего-то мрачного, и всё же ответ вызвал оторопь.

— Какую еще жертву? Зачем?

Тис обняла сама себя за плечи и отвернулась.

— Всё. Я уже сказала лишнего. Она мне голову оторвет теперь.

Орфин медленно выдохнул, пытаясь успокоиться. Болезненное любопытство подзуживало продолжать допрос.

— Боже, как я устала, — вдруг простонала Тис, еще ниже сползая по креслу. — Когда же всё это кончится…

Орфин на миг потерялся от такой резкой перемены настроения. Внезапные проявления слабости Тисифоны казались мучительно трогательными. Что за горький опыт превратил Риту в этот сгусток горькой ненависти? И в какой мере сам он виноват в этом превращении? Всякий раз, когда она открывалась, он остро чувствовал, что она не дикий зверь и не бездушная бандитка. А печальный призрак, как он сам.

— Если тебе так тут не нравится, почему просто не улетишь?

— Ха! Мне не объясняли, как отвечать на такие вопросы!

— Я ничего не расскажу Асфодели. Просто скажи правду.

— Правду! Ну… она может меня вернуть. Протащить через пургу откуда угодно. Те еще ощущения, скажу тебе.

Орфин честно попытался это представить, но не смог.

— И всё же в твоем распоряжении годы, если не вечность, — проговорил он задумчиво. — А я обречен здесь. Даже если меня никто не сожрет, не скинет в бездну и не принесет в жертву, — он нервно рассмеялся, — я не протяну и года. А было бы неплохо, — он сглотнул. — Я спрашивал Асфодель, не может ли она и меня взять на службу…

— Сдурел? Что, в рабство захотелось?

Еще один горький смешок.

— Расслабься. Она отказалась. Почему ты так ее боишься? Ты кому угодно перца задашь. И кажешься… более чем свободной.

— Кажусь.

— Ты получила бессмертие и крылья! Неужели этого мало?

— Я цепной зверь. И если я…

Она прервалась на полуслове, вдруг скривившись, схватилась за лоб и выругалась сквозь зубы. Орфин подался вперед.

— В чем де?..

Она яростно отмахнулась от него и прижала палец к губам: молчи! Зажмурилась, и следующие пару минут Орфин беспокойно наблюдал, как она морщится и скалит зубы.

Наконец она поднялась на ноги.

— Новый приказ. Мне надо лететь.

— Что это было?

Она уже превращалась в гарпию.

— Я еще загляну к тебе, зрячий, — бросила она через маску. — Не скучай.

Стоило ей улететь, как он остался один на один с неутешительной правдой, которой сумел от нее добиться. «Она принесет тебя в жертву».

Снова накатила горечь. Неужели он правда настолько безнадежно обречен? Асфодель ведь была добра к нему, казалась искренней и участливой. В отличие от гарпии.

Между этими женщинами, несомненно, много непонимания и обид. Может быть, Тис просто заблуждается? Или намеренно врет, чтоб очернить Асфодель и насолить ей?

Эта мысль вдруг показалась удивительно разумной. Какое еще жертвоприношение? Асфодель четко сказала, что ей нужна помощь Орфина, а не его «душа» или что там еще. А Тисифона мстит ей, как может — пытается очернить.

Более того, он вдруг вспомнил подслушанный в Приюте разговор. Тогда казалось важным просто ее увидеть, но сейчас он задумался: что вообще гарпия там забыла? Заключает сделки с Лукрецием, продает ему секреты… Что за игру она ведет? Фантомы, Приют, Асфодель… верна ли она хоть кому-то?

Напрасно он затеял весь этот разговор. Ей нельзя верить. Чертова гарпия!

От внезапной злости сжимались кулаки. Орфин поднял табуретку и в сердцах швырнул ее вдаль по тоннелю.