Память гарпии (СИ)

Глава 28. Дедал

«Твой гений хрупкий был пленен царем»

В сером небе показались тяжёлые золотистые бока дирижабля. Он замедлил ход. От него отделилась человеческая фигура, которая широкими прыжками устремилась к Рите. Ох, черт, это же их лодка. Инстинкт, ставший второй натурой за годы, пока она была гарпией, требовал тут же вооружиться и нападать. Но Рита усмирила эту ярость.

Бродяга остановился на небольшом обломке острова в десятке метров от нее. Он был в мешковатой одежде и с большим шарфом на лице, а в руках держал посох. Рита узнала его по описаниям Орфина — Алтай.

Его взгляд стал мрачным. Он явно ожидал увидеть не ее.

— Я так понимаю, ты гарпия? — спросил он жёстко.

— Пожалуйста, выслушайте меня!

— Где ты взяла лодку? И что с теми, кто?..

— Они в беде, и я хочу помочь им!

От такого ответа Алтай немного опешил.

— Ты похищала и убивала моих людей. А теперь я должен верить, что ты хочешь кого-то спасти?

Рита молчала, сжав губы и упрямо глядя кочевнику в глаза.

— И почему лодка в таком состоянии? В какие дыры ты ее совала? А ну, пришвартуйся там, — он указал на ближайший остров, и Рита неохотно подчинилась.

— Я была не в себе, — попыталась оправдаться она, пока лодка приближалась к краю плато. — Я служила Асфодели, но теперь я больше не гарпия! Орфин вернул мне память, как и хотел. Но он сам угодил к ней!

Она накинула цепь на обломок стены, торчащий на краю острова.

— Отойди от нее подальше, — велел Алтай, глядя на Риту настороженно. — Вот так. Теперь рассказывай, что там у вас.

Он держался на расстоянии от Риты и в каждую секунду был наготове, чтоб сорваться с места или ударить посохом.

Она пересказала все по правде. Алтай сощурился.

— Почему ты считаешь, что Орфин в беде? Кажется, он не так плохо устроился.

Она уставилась на него потрясённо.

— Но ведь он теперь в рабстве!

— Многим в Пурге достается куда хуже.

Было ясно, что намекал он на своих товарищей, которые погибли в ее когтях. Рита сокрушенно опустила голову. Она не могла подобрать слов, чтоб просить Алтая о чем-либо. Всё, что она предложит, не искупит вины.

— Я не управляла собой, — наконец сказала она, надеясь, что это хотя бы отчасти правда. — С мозгов как будто сорвало все покрышки. И я боюсь, что с Орфином произойдет то же самое… и он станет чудовищем. Алтай, я прошу вас… позвольте мне оставить лодку.

— Разве ты не летаешь?

— Говорю же: я больше не гарпия!

— Топливо на исходе, — заметил он сухо.

Его слова были очередным ударом, хотя он произносил лишь холодные факты.

— Скажи мне вот что. Что с нашим старшим инженером? Стариком, которого ты унесла.

Рита напрягла память, копаясь в воспоминаниях Тис.

— Он был в Чертогах. Может, Асфодель хотела из него тоже сделать фамильяра, не знаю. Но сейчас… он уже стал цепнем, скорее всего.

Алтай вздрогнул и нахмурился.

— Подбирай выражения.

— Нет, я серьезно. Асфодель превращает призраков в деревья из плоти.

Кочевник изменился в лице. Он коснулся красного ствола посередине плота.

— А это?..

— Тот, кто был на лодке до Орфина.

Алтай на несколько секунд закрыл глаза.

— Кажется, Орфин смог с ним общаться, — добавила она негромко. — Мысленно. Так же, как он видит Бытое. Наверное, другие зрячие…

— Хочешь сказать, он осознает себя? — спросил он с долей ужаса, глядя на древо.

— Я не знаю… правда.

Алтай погрузился в мысли. Затем он привычным движением открепил топливный бак — теперь и Рита видела, что он почти пуст.

— Не сходи с места, — велел кочевник и улетел вместе с баком.

Его не было очень долго. Казалось, спор на дирижабле шел такой жаркий, что даже до нее долетали отголоски и искры. Он висел наверху и был такой заметной мишенью… Рита с болью в сердце вспомнила свое нападение: как рвала когтями обшивку дирижабля, как он гудел, сдуваясь, и как она сама упивалась слепой ненавистью. В уничтожении такой сложной и совершенной машины был особый сорт удовольствия — более холодный, нежели при сражениях и убийствах. Рита попыталась выкинуть эти мысли из головы, но она помнила каждый удар. Как удобно, что в Пурге память — это ненадолго. И как жаль, что зачастую призраки не выбирают, что им забыть. Единственный способ сделать так — передать кому-то воспоминание добровольно. Но стоило найти эту лазейку, как Рита поняла: она не имеет права забывать. Эти шрамы должны служить ей уроком. На глаза навернулись слезы, и она не смогла их сдержать.

Алтай вернулся на другом плоту вместе со вторым призраком — сутулым мужчиной средних лет с угловатой бородой. Незнакомец окинул придирчивым взглядом сперва Риту, потом древо. По манерам он напоминал зрячего. Выходит, среди кочевников еще оставались те, кого ей следовало поймать и доставить Асфодели. Эта идея ударила как хлыстом. Такое привычное направление мысли и вместе с тем такое чудовищно неправильное. Рита резко помотала головой, точно отгоняя мух.

— Ты спятил, — буркнул незнакомец Алтаю, перепрыгивая со своего плота на поврежденную лодку.

Вдвоем кочевники установили на нее полный бак. Затем Алтай перебрался на пустой плот, а зрячий завел лодку, оплетенную кровавым цепнем, и пустил ее вверх к дирижаблю. В первый момент Рите захотелось броситься следом, вцепиться в борт и сдернуть призрака вниз. Вместо этого она лишь отчаянно посмотрела на Алтая.

— Мне очень нужно в Чертоги! Пожалуйста!

— Тогда дай мне пару клятв, — холодно отозвался он, чуть смещая рычаги на панели управления.

Рита осеклась и уставилась на кочевника. Слова и клятвы ничего не стоили в Пурге. Разве не наивно полагаться на них?

— Во-первых, что не причинишь мне вреда.

— Клянусь.

Повисла странная пауза.

— Не могу больше бросать своих людей, — наконец сказал Алтай.

Разбитая лодка под управлением зрячего тем временем поднялась к дирижаблю, и ее закрепили у борта. Алтай махнул рукой наверх и подал знак тем, кто наблюдал оттуда. Дирижабль неохотно тронулся с места и вскоре исчез в серой мгле.

— Как хорошо, что я обучил молодого пилота… и могу теперь пускаться в самоубийственные авантюры.

Он завел двигатель и жестом позвал Риту заходить на борт. Лодка приподнялась и полетела.

Рита молчала. Ей сдавливало горло горечью. Освободить Орфина может только Асфодель, но она ни за что не согласится. Выходит, его никак не спасти? Старик скорее всего давно стал древом. Так чего ради они двое летят в «утробу»?

— Вы слышали о ком-нибудь, подобном Асфодели? — спросила она, нарушая удушливую тишину полета.

— Читал одну легенду, — терпкий голос Алтая лился как чай. — В Праге триста лет назад завёлся колдун. Некромант, который подчинял души мертвых, а сам был неуязвим для пуль и мечей. Похищал женщин, как водится. Победить его смогли, лишь договорившись с духом одной из жертв. Она душила его тень за завесой, пока живые топили колдуна в реке.

— И это сработало?

— По легенде — да, — он пожал плечами. — Но мы летим не за этим и постараемся с ведьмой не сталкиваться, ясно?

Рита кивнула. Она долго сидела, обхватив себя за локти, и смотрела в одну точку. Лишь когда впереди показалась чудовищная глыба Чертогов, она заставила себя снова заговорить.

— Я не знаю, как просить прощения, Алтай. Но мне чудовищно жаль.

Он ничего не ответил.

Живой клубок Чертогов, казалось, стал еще больше и спутанней. Кровавые корни свисали с него длинной бородой.

Рита указала на небольшую расщелину в органическом месиве, и Алтай мастерски подвел лодку прямо к этому тайному входу. Они вместе привязали канаты к костяным ветвям, кочевник отключил двигатель, и они залезли внутрь лабиринта. Если старший инженер еще не стал древом, он должен быть где-то в этой части Утробы.

Они шли молча, Алтай зажимал нос шарфом. Вскоре он остановился на несколько минут, сдерживая рвоту и привыкая к этому месту. На несколько мгновений Рита возненавидела себя за то, кем стала — за то, что для нее Чертоги были домом, и она до сих пор может спокойно тут находиться. Естественная реакция кочевника напомнила Рите, насколько сама она стала далека от людей, и это было горько.

Она приносила сюда в когтях стольких несчастных жертв, и все они приходили в смятение и ужас от этих чудовищных коридоров. Кричали, умоляли ее, пытались сбежать. Рита зажмурилась, пытаясь не вспоминать. «Это была не я! Гарпия канула, ее нет!» Но это было ложью. Такой же, как святая уверенность Тисифоны в том, что она действует по приказу. Словно вкусив плод познания, Рита вернула собственный человеческий разум и не могла теперь избавиться от рационального осознания, которое терзало ее виной.

Алтай немного оклемался и сухо кивнул ей. Его брови были мрачно сведены на переносице. Рита повела дальше вдоль заросших арок, за которыми располагались камеры для пленников. Она пояснила это Алтаю, и они оба заглядывали в просветы между лозами, пытаясь разглядеть кого-нибудь внутри.

— Мастер? — вдруг раздался сдавленный хрип Алтая за спиной.

Рита обернулась и увидела, что кочевник впился пальцами в ветви и почти вжимается в них лицом. Она тоже осматривала ту клетку, но никого не заметила.

Изнутри вдруг послышалась тихая бронь.

— Можно? — Рита жестом попросила Алтая посторониться. Накачав мышцы мнемой, она яростно вырвала несколько ветвей и лоз, освобождая проем. Асфодель не заметит вмешательства, если не обратит пристального внимания на этот отсек Чертогов.

Старик выбрался через пробитую дыру в стене.

— Кто ты, девочка? — спросил он, глядя на Риту слезящимися глазами.

Будь она жива, живот бы свело от этого вопроса. Она помнила, как похищала этого призрака — но без обличья гарпии он ее не узнавал.

— Вы двое так рискуете ради меня, — продолжал растроганно Мастер.

— Нам теперь без тебя никак, — напрямик сказал Алтай. — Тохи нет.

Старик охнул.

— Я и не надеялся… — пробормотал Алтай. — Как ты, Мастер?

— Да получше других пленников буду. Этот зеркальщик всё хотел, чтоб я ему какую-нибудь скульптуру сваял, совсем поехавший.

— Вам нужно уходить. Скорее, — вмешалась Рита, пока их разговор вовсе не довел ее до слез.

— Всем, всем нужно, — закивал старик.

— У меня еще здесь дело.

— Какое же? Хотя… Дай-ка угадаю.

И старик вдруг полез обратно в свою камеру. У Тис всё сжалось внутри от этой внезапной пантомимы. Они с Алтаем нервно переглянулись.

— Мастер! — Алтай схватил товарища за запястье и потянул обратно. — Не время сейчас!

Но старик уговорил его дать минуту и вернулся, таща за собой некую бандуру. Рита помогла ему поднять странный предмет и перенести через высокий порог прохода, который уже постепенно начинал срастаться. Стоило взять штуковину в руки, и Рита поняла, что это оружие — что-то среднее между булавой и молотом, собранное из разного производственного мусора — обломки шестерней и балок, куски арматуры и бетона. Но в руках оно лежало неожиданно удобно. Она недоуменно уставилась на старика. Конечно, он зодчий, и мог создать в своей камере что угодно — попросту свить из пурги. Но почему из всего возможного он решил сотворить именно это?

— Оставь себе, девочка, — сказал он. И пояснил, отвечая на ее немой вопрос: — Думал проломить им костяные стены, но так и не смог как следует размахнуться.

Оружие действительно было очень увесистым. Чтоб попросту поднять его, требовалось потратить немного мнемы, так что сражаться им будет тяжело. Но для крепчей, в отличие от других каст, физически возможно.

Алтай начал прощаться, но в этот момент по ветвям пробежал серебристый отсвет. Из-за поворота — горы жира и нервов — вкрадчиво выступил призрак в зеркальной маске. Он замер на пути к выходу. Рита свирепо пошла ему навстречу, держа новообретенный молот наперевес.

— Посторонись! — рыкнула она.

Никтос стоял точно тень — невозмутимый и неподвижный. Когда Рита настигла его и занесла оружие для удара, он легко скользнул к ней, резко выпростав руку вперед. Он был ловчим, и ему хватило бы одного прикосновения. Рита увернулась, но потеряла баланс, и молот врезался не в голову фамильяра, а в стену, раскрошив костяную ветвь.

Краем глаза Рита заметила, что кочевники не медлят. Как только она дала им такую возможность, они бросились мимо драки к лодке. Рита мысленно попрощалась с ними.

Пользуясь ее промедлением, Никтос беззвучно нырнул вниз, чтоб схватить ее за ногу. Рита быстро перенесла вес на другую, отдернула эту, и обрушила молот туда, где только что была спина ловчего, но тот перекатом ушел от удара.

Пока он поднимался, Рита отбежала на несколько шагов — вслед за кочевниками, чтоб перекрыть путь — и выставила оружие вперед, почти как щит. Теперь между ней и фамильяром было расстояние, и она надеялась поговорить.

— Орфин здесь? Прошу, скажи! Он здесь?

Никтос, как всегда молчаливый, снова словно впал в анабиоз. Возможно, он пытался связаться с Асфоделью. Если он сообщит ей о беглецах, у тех, считай, не будет шансов. Управляя древами, Асфодель перекроет тоннель, по которому они бегут — и делу конец.

Потому, издав боевой клич, Рита снова вознесла молот к потолку и бросилась на Никта.

— Не!.. мешай!.. им!.. — она сопровождала каждое слово обрушением бандуры.

Никтосу удавалось уходить от размашистых ударов, но на то, чтоб дотянуться до Риты рукой или пнуть ее, ловкости не хватало. Под ее напором он постепенно отступал вглубь коридора.

После четвертого удара он развернулся и бросился прочь. Рита побежала за ним, по-прежнему опасаясь, что если оставить фамильяра в покое, то он выдаст информацию Асфодели. Он бежал медленнее нее, поскольку не мог раскачать мнемой мышцы ног. Она почти нагнала его до расстояния удара, когда Никтос вдруг затормозил. Она не успела среагировать так быстро и оказалась слишком близко в ловчему. Длинные белые пальцы полетели ей в лицо, и Рита инстинктивно выпустила молот из рук, чтоб вернуть себе маневренность — и благодаря этому успела отпрыгнуть. Оружие с грохотом рухнуло под ноги Никтосу. Рита тихо зарычала от злости, оставшись безоружной. Теперь уже ловчий атаковал, а она уворачивалась. Собственное отражение в зеркальной маске почему-то особенно бесило Риту, словно она сражалась с самой собой.

Они кружили в танце поединка. Рита высматривала шанс подступиться к молоту. Но это была бы слишком очевидная цель. Стоит ей броситься к оружию, как Никтос подловит ее на этом, коснется — и пиши пропало. Но что еще оставалось?

Рита снова окинула взглядом проход, в котором они сражались. Просторный коридор, сотканный из искалеченных душ, пойманных Асфоделью в ловушки уродливой плоти. Лишь один оазис был свободен от древ. Она сделала обманный шаг к молоту. Никтос среагировал резким выпадом, но она уже бросилась в другую сторону, к вросшему в плоть фортепьяно. Когда Никтос понял, что она задумала, Рита уже успела занести руку для первого удара. Чтоб разбить эти хрупкие иллюзии, которые он выращивает и лелеет, никакого оружия не понадобится.

— Стой! — вскрикнул Никтос приглушенным слабым голосом, словно не говорил неделями.

От удара фортепьяно застонало печальным заунывным гулом. Зеркальный фамильяр бросился к нему. Рита схватилась за костяную ветвь над оазисом, подтянулась к следующей и перемахнула через Никтоса, когда тот оказался рядом. Его пальцы скользнули по ее лодыжке, ледяным прикосновением вытянув глоток мнемы, но поймать ногу он не успел, и Рита бросилась к молоту. Схватив рукоятку, она, не раздумывая и не оборачиваясь, махнула оружием назад за голову. Молот врезался в цель, раздался треск и звон, а по жилам Риты разбежалось пьянящее удовольствие — то самое, которое вело в посмертии Тис.

Готовая к новому удару, Рита обернулась. Но Никтос лежал неподвижно. Его маска разлетелась на сотню зеркальных осколков. Открывшееся лицо Рита видела впервые — серая кожа в трещинах, длинный тонкий нос. Было в нем что-то трагично-уязвимое.

Впрочем, может он только притворется, что отключился? Неплохо бы нанести еще пару ударов для надежности, но Рита не хотела. Казалось, эта пьянящая мощь насилия может снова свести ее с ума. Обойдя фамильяра по дуге, чтоб ненароком не коснуться, она подошла к фортепьяно и нажала случайную клавишу. Раздался фальшивый звук расстроенного инструмента. Никтос не шевельнулся.

Бой окончен, мнемы остались крохи. И всё же Рита с благодарностью вспомнила Соду. Если б не его хлеб, энергия давно бы уже иссякла.

По-прежнему не зная, где искать Орфина, Рита поспешила вглубь Чертогов. Этот лабиринт служил ей домом годами, и она отлично знала его изменчивые коридоры. Пусть даже Утроба разрослась сильней прежнего, пока Тис томилась в Приюте, общие закономерности остались прежними. Здесь нашлось бы не так много закутков, где Асфодель могла держать Орфина. Темницы Рита уже осмотрела вместе с Алтаем — значит, стоило проверить архив, где зрячий гостил в прошлом.

Петляя по коридорам, Рита невольно вспоминала их неловкие встречи здесь. Обрывки тех разговоров будто эхом отражались от стен. Усилием воли Рита выкинула эти мысли из головы, но ее тут же заполнили другие — более мрачные и безысходные.

Асфодель уже наверняка отправила его в жернова своего проклятого ритуала. А даже если нет — как ты можешь спасти его? Как ты можешь надеяться на его прощение?

Рита едва не задохнулась от нахлынувших вопросов и запнулась о выступающий корень. Нет, воспоминания о чудесных мгновениях прошлого — единственное, что могло помочь ей идти вперед сейчас. И Рита погрузилась в них.

Слишком поздно она обратила внимание на гулкие звуки позади. Успела обернуться и увидеть Миноса, но занести молот и напасть — нет. Стремительным ударом бык отбросил ее в стену и выбил рукоятку оружия из рук. Оно отлетело далеко и завязло в наросте их жира и нервов.

Рита подскочила на ноги. Все инстинкты кричали: «Дерись!», внутренняя Тис рвалась наружу — хотела нарастить клюв и выпустить когти. Ни того, ни другого Рита больше не могла. Этот бой был проигран заранее. Способности фамильяра давали Миносу неоспоримое преимущество. Он сильнее, быстрее и свирепее ее, и у него в запасе гораздо больше мнемы. Рита сжала зубы и медленно подняла руки.

— Сдаюсь, — выдавила она. — Прошу, скажи: Орфин здесь? В Чертогах?

— Здесь, — как всегда односложно ответил бык, тяжелой поступью направляясь к Рите.

— Я… Дай мне увидеть его!

Минос крепко взял ее за предплечье и повел прочь от архива к центру Чертогов.

— Увидишь, — сказал он после долгой паузы, во время которой он, должно быть, говорил с хозяйкой.

Сердце Риты полыхнуло болезненной надеждой. Но что, если за этим холодным словом стоит лишь то, что она пройдет по корням древа, в которое Асфодель его обратила?

Не успела Рита толком обдумать эту неутешительную идею, как с ней заговорили сами стены — снова тот жуткий голос из бара: треск костей и бурление кипящей крови.

— Вот ты живучая дрянь… Поверить не могу, что ты пришла. Всё та же непроходимая дура, — казалось, коряги вокруг говорили по очереди.

Рита дернулась от этих грубых слов, и хватка Миноса стала жестче, его крупные пальцы больно сжали ей руку.

Может, это новый способ Асфодели общаться с ней? Особое обращение к отвергнутым фамильярам? Или это способность, которую она обрела, проведя свой чертов ритуал?

Минос вел ее дальше по лабиринту, пока наконец они не вышли в просторный круглый зал. Асфодель сидела на изящной скамье, свитой из сине-белых нервов, напротив костяного колодца. Шифон ее юбок струился по полу и обращался в пар.

Бывшая хозяйка встретила Риту бесстрастным взглядом с легким прищуром, но тут же перевела взор на темную фигуру возле колодца. Незнакомец стоял, опершись на борт — почти сидел на нём, перекрестив руки на груди. Его темно-серая с прозеленью одежда напоминала озерную воду, подернутую тиной. Поднятый ворот пальто словно разъела изумрудная плесень. На щеках и лбу мужчины открылись три лишние пары глаз, похожих на маленькие черные капли. Вкупе с человеческими глазами их было восемь, как у паука. Вниз и в стороны от век расходились серые ветвящиеся прожилки-шрамы. Вместо белков и радужек блестели лужицы нефти, а зрачки пылали рыжим огнем.

Не отрывая от Риты уничижающего взгляда, фамильяр оттолкнулся от борта колодца и встал в полный рост.

— Вот и она, — прошелестел он с ненавистью в голосе. — Собственной персоной.

— Не отвлекайся на нее, мой певец иллюзий, — мягко велела Асфодель. — Я закончу начатое.

Она плавно поднялась на ноги, и в ее раскрытой ладони показалось несколько семян — таких же, какие она разбрасывала в Приюте. Рита непроизвольно попыталась отшатнуться, но Минос не пускал ее с места. Напротив, он взял ее теперь за обе руки и толкнул вперед. Сжав зубы Рита быстро переводила взгляд с семян на нового фамильяра и обратно. Краем сознания она прекрасно знала, кто он, но как же не хотелось признавать этого! Может, лучше ей кануть, одеревенеть, прикрываясь надеждами и иллюзиями?

Нет. Ведь он стал таким из-за нее. Всё вокруг словно заледенело и двигалось в замедленной съемке. Сама Рита тоже едва могла пошевелиться. Мучительно медленно она обернулась к Орфину — зрячему с восемью глазами. Слово, одно-единственное слово застряло у нее в горле. Она не могла издать ни звука. Он смотрел на нее… с вожделением?

— Надеюсь, ты будешь кричать, — сказал он, и всё внутри Риты сжалось.

В два широких шага он оказался в метре от нее.

— Ну и юркая ты шлюха. Ушла от фантомов, значит.

— От фантомов?.. Так это был ты! Это ты сказал им?..

Орфин холодно рассмеялся и выпучил черные глаза, передразнивая ее изумленное выражение лица.

— Ну, а кто еще. Что, больно, когда тебя предают?

Он прищурил основные глаза, но остальные обволакивали Риту ненавидящим взглядом.

— Должен признать, ты ловко выкрутилась… настоящая скользкая тварь, — он пару раз хлопнул в ладоши. — Не ожидал такого проявления интеллекта. Хотя, что это я… опять наступаю на те же грабли и пытаюсь увидеть в тебе хоть что-то стоящее. Очевидно, тебе просто повезло.

— Шаг в сторону, Орфей, — ласково приказала Асфодель. — Ты стоишь на пути.

На миг, один коварный миг, в Рите затеплилась надежда. Что, если он намеренно так встал? Что, если всё это лишь спектакль? Хитроумный способ вытащить ее из очередной передряги, в которую она впуталась. Черный взгляд и ледяной голос Орфина говорили об обратном. Но он ведь отличный актер и притворщик. Это было бы настолько в его духе.

От надежды и страха саднило в груди.

Одним уголком губ Орфин ухмыльнулся, словно прочтя ее мысли, подождал пару секунд и лишь потом сделал шаг в сторону.

— Орфин, я вспомнила всё, как ты и хотел! — воскликнула она сквозь наворачивающиеся слезы.

— О, правда? — сказал он с дурашливой интонацией. — Вот так ирония, да? Мы оба получили всё, что хотели. Ты освободилась от Асфодели. Я вернул тебе память. Вот так счастливый финал.

— Я Рита! Я больше не Тис!

— Да мне уже плевать.

Зерно оторвалось от пальцев Асфодели и по дуге полетело в сторону Риты. Она дернулась, вкладывая шквал мнемы и памяти в этот рывок. Но Минос всё равно удержал ее, и семя впилось ей в бедро.

Минос ослабил хватку, и Рита вырвалась. Она бросила бежать по чаще, подгоняемая короткими злыми смешками, которые сыпались на нее из каждой коряги.

Но долго это не продлилось.

Ее ноги костенели и размякали одновременно, обращаясь в неуправляемую массу. Пока наконец она не упала.

Шаги за спиной стали громче. Он преследовал ее — подошел вплотную, опустился рядом.

— …Это не ты! Ты не такой! Я знаю, что ты там, внутри, слышишь меня!..

Он рассмеялся.

— Рита, солнышко. Это так не работает. Ты, правда, думаешь, что после всего я должен был остаться тем милым наивным дебилом, который бегал за тобой, как щенок? Обалденно удобная позиция, я понимаю. Но, знаешь, когда ты пытаешь людей, люди ломаются.

— И ты сломался?.. — спросила она едва живыми губами, прежде чем их тоже затянуло в коряжистое небытие.

— Нет. Я… пришел в гармонию с окружающим миром. Адаптировался.

Рита хотела зажмуриться, не в силах видеть его таким. Хотела закричать. Но не могла пошевелить даже веками. Орфин усмехнулся. В восьми глазах стояло жестокое торжество.

— Как же иронично всё вышло, а? Хм, — поигрывая пальцами, он протянул к ней руку — туда, где прежде располагался центр груди. — Значит, ты вспомнила наши жизни. А я как раз забыл, — он провел языком по зубам. — Пожалуй, — прошелестел он, — я загляну в твои воспоминания.

Он прижал ладонь к ее искаженной груди и закрыл глаза, а затем с влажным звуком погрузил пальцы внутрь плоти. Его присутствие грубо прорвало оболочку ее мыслей и клином вошло в самые недра памяти.