Память гарпии (СИ)

[Часть III. Воск для крыльев] Глава 17. Аргонавты

«Дай попутный ветер кораблю»

Ладони скользили по рукоятке затупленного рабочего ножа. Инструмент медленно рассыпался во время работы. От него на пальцах оставался мельчайший белый порошок, вроде муки. Он неприятно скользил, и Орфин то и дело отряхивал ладони о штаны. А затем вновь принимался счищать белёсый цепень.

Казалось бы, впору оскорбиться такой примитивной и тяжёлой работе, но Орфин был даже благодарен Алтаю за нее. Она позволяла хоть немного отвлечься.

Мимо, смеясь, прошли трое местных, и Орфин проводил их взглядом. Как ему не хватало этой легкости общения. Конечно, иногда он встревал в разговоры кочевников, и ему даже отвечали. Но он всё равно оставался чужаком.

«Я мог бы давно стать здесь своим, если б принял приглашение Алтая, — думал он. — Но вместо этого гонялся за химерой».

Зря он отвлекся от работы. Стоило на минуту остаться без дела, и голову наводнили тяжелые мысли, как стаи навозных мух.

Тис бросила его на произвол судьбы. Разум рифмовал эту боль с далекой обидой из детства. От нее не осталось уже ни образов, ни деталей — лишь это пронзительное чувство изоляции и беспомощности. Взрослый мужчина не должен ощущать себя так. Хороший психолог не должен осуждать мужчин за естественные человеческие эмоции.

«Ну, кому еще я что должен? Проклятье!»

А ведь казалось, что всё так хорошо! Впервые после ее смерти он увидел надежду и поверил, что впереди есть свет. Но черт! Конечно, нет! Разве могло это оказаться правдой? Лживая стерва! С этой женщиной никогда нельзя расслабляться, это уж точно.

Вспомнила она что-то благодаря ему? Ага, как же, закатай губу. Всё это просто игра. Любые обещания, любые договоренности — пустое сотрясение воздуха.

Интересно, при жизни она тоже лгала ему? Если бы помнить. Тогда он смог бы отделаться от этой навязчивой идеи, правда? Если бы знал, что именно было между ними, в чем именно он виноват… Но память о настоящей Рите меркла с каждым днем. Вместо уверенности оставались только смутные догадки.

Комок чувств в груди заледенел, вздулся и пошел трещинами. Призрачным органам становилось тесно, оттого что их расталкивал этот затвердевший огрызок горечи. Снова и снова Орфин внутренне резался о его острые края.

Пора прекратить это бессмысленное преследование. Рите не нужна ни помощь, ни дружба, ни воспоминания… Да и Орфин не получит от нее ничего кроме проблем.

Может, и правильно, что она его бросила — одновременно предав и предложив спасение?.. Но сама-то она куда отправилась? Орфин помнил тот маслянистый блеск в ее глазах — предвестник беды. Прошло два дня. Она наверняка уже успела наделать глупостей.

От мысли, что ее больше нет, виски свело болью. И как не сойти с ума? Она ведь была его смыслом…

Разозлившись на собственное нытье, Орфин с остервенением вонзил затупившийся нож в бетонную почву, взрыхленную кровавым корнем. Пурга разлеталась, как искры на сварке. Он ударил снова, лезвие задрожало под давлением и, оглушительно щелкнув, разломилось. Неожиданно потеряв опору, Орфин едва не улетел за край.

В его руке осталась рукоятка с коротким кривым обломком.

— Твою мать.

Чуть подрагивая от злости, он зашел в пустой амбар, где хранили инвентарь, и бросил обломок ножа в свалку. Опустившись у горы хлама, начал мрачно выискивать в ней что-нибудь на замену. Когда послышались шаги, он вертел в руках шпатель.

— Всё в порядке? — спросил Алтай.

— Да нож сломался, — Орфин поднялся на ноги и развернулся к кочевнику. — Как ваш ремонт?

Помимо Алтая сюда зашел долговязый парень с взъерошенными волосами цвета ржавчины, в рабочей одежде. Тот самый, с очками сварщика на лбу. Он производил впечатление добродушного сельского парня. Орфин прикинул его касту. Он постепенно учился угадывать таланты призраков по их виду. Судя по тому, как пурга завивалась мелкими спиралями возле его пальцев, этот — зодчий или, как тут принято говорить, «инженер».

Узнать крепчих — тех, кто менял собственную плоть — было проще всего. Их внешность почти всегда чем-то выделялась, будь то груда мышц, яркая красота или что-то выручное вроде заостренных ушей. Бродяг-гончих выдавала их привычка нащупывать ветер даже тогда, когда они не собирались никуда лететь. Ну, а зрячих можно было опознать по отрешенному взгляду и манере не замечать ничего вокруг. Поэтому название казалось ироничным.

— Давай поаккуратнее, — хмыкнул рыжий, глядя на разворошенную груду инструментов, и забрал у Орфина шпатель. — А нож где? Я бы его срастил.

— Застрял в цепне.

— Целиком?

Орфин неохотно кивнул на свалку.

— Половина тут.

«Интересно, этот парень голосовал за меня или против?»

— Извини, — добавил он сдержанно. — Я найду обломки.

Они с Алтаем вышли наружу, оставив инженера в амбаре, и двинулись налево — туда, где сломался нож.

— Каковы мои шансы? — спросил Орфин, не глядя на кочевника. Речь шла о повторном голосовании, конечно.

— Я не думаю, что будет хуже, — ответил Алтай после паузы.

Орфин потер переносицу.

— То есть, если что, ты опять подыграешь?

— Что?

— Ну, ты ведь подтасовал результаты в тот раз.

Алтай недоверчиво уставился на него, горизонтальные полосы морщин расчертили загорелый лоб. Либо эта идея оскорбила его, либо он отлично притворялся.

— Зачем мне делать ничью в таком случае?

— Чтоб дать мне этот испытательный срок, конечно.

Кочевник изумленно рассмеялся — его смуглое лицо выражало разом восхищение и возмущение.

— Думаешь, я такой хитроумный?

Орфин кивнул.

— Вспомни, как мы впервые встретились. Ты мог бы просто подлететь и поднять меня. Но ты хотел, чтоб я взял судьбу в свои руки, так? И поэтому не вытащил меня, а заставил лезть по корню.

— Мне нравится эта версия! — рассмеялся Алтай. — И то, какого ты обо мне мнения. Но нет. Я просто не мог там лететь — слишком узко. Мне нужен простор и ветер, а там плотно висели корни. Я не смог бы тебе помочь никак иначе.

Орфин нахмурился, отвернулся и стал выискивать взглядом затерявшийся в почве обломок.

— Ладно, я подумаю об этом, — сказал он себе под нос. — Неспроста я вижу во всех лжецов, да? Так или иначе… я дважды в долгу.

— Сочтемся.

— Кстати, как ты тогда понял, что я зрячий? Что я для тебя не опасен. Ну, не очень.

— Ты сказал, что видишь свой труп.

— А, точно… Он-то остался в Бытом.

Алтай кивнул.

Цепня под ногами почти не было — ровное серое плато, припорошенное пургой. Орфин счищал ее ботинком и смотрел, не блеснет ли что.

— Как тебе у нас? — Алтай беспечно сменил тему.

— Лучше чем… практически везде. Было бы здорово тут остаться. Собственно… я хотел спросить: я могу что-то сделать для вас кроме вот этого? — он пнул землю. — Может, как-то помочь с дирижаблем? Или… Я видел, что Набат часто летает куда-то. Он зрячий. Он ищет что-то? Может, я мог бы тоже? Я хорошо знаю город: я жил здесь. Да и по некропилагу успел помотаться.

— Меня настораживает твое рвение.

— Я просто пытаюсь заслужить доверие твоей общины.

— Поэтому и настораживает.

Орфин горько рассмеялся.

— Но… — протянул Алтай. — Про знание города ты хорошо подметил. Мы ищем один специфичный двигатель, он был в ходу лет семьдесят назад, — он назвал модель и пару характеристик.

— Для дирижабля?

— Да.

— Но как это работает? Автомобильный двигатель…

— Не спрашивай. Я не знаю, каким чудом эта штука вообще летала. Но в ней стоял именно этот двигатель, и если мы не сможем обновить его — придется переделывать всё с нуля.

— Хорошо, понял. Звучит… сложно, если честно. Искать заброшенный гараж, в котором недавно кто-то умер? И на месте смерти образовался остров, на котором возникла копия двигателя…

— Нет-нет, это было бы слишком. Достаточно просто найти его в Бытом. Мы сделаем копию сами.

Орфин уставился на него.

— Убьете кого-то?

Алтай поперхнулся и ответил таким же потрясенным взглядом.

— Нет, конечно.

— То есть вы можете забирать предметы из Бытого?

— Не забирать, а копировать. Лучше спроси Тоху, — он кивнул на юрту, откуда доносился приглушенный лязг. — Это синергия инженера и штурмана. Ну или, как ты говоришь, зодчего и зрячего.

Орфин почуял, что тут кроется огромный пласт информации, и отвлекся от поисков обломка.

— Стой… синергия? Я думал, она только для полетов.

— Что ты, нет. Любые два таланта могут объединиться синергией. Любой призрак может так или иначе поделиться своей способностью.

— То есть… Я могу показать кому-то Бытое?

— Конечно.

Орфин набрал полную грудь воздуха и медленно выдохнул, смотря в одну точку посреди пурги. Черт возьми. Ну почему он не знал этого раньше? Он мог бы не расписывать Рите, как выглядят Чертоги — а показать. Это бы точно сработало!.. Черт, да хватит о ней думать!

— Так что насчет двигателя? Есть идеи?

Орфин озадаченно потер лоб, возвращаясь мыслями в реальность.

— Я знаю десяток автомастерских, но не уверен, что хоть где-то есть настолько древняя деталь. Погоди, дай я прикину…

Задачка оказалась посложнее, чем Орфин ожидал.

— Слушай. Может, это прозвучит абсурдно, — сказал он, — но что насчет музея ретроавтомобилей? Там в основном, конечно, экспонаты без начинки, но думаю, в загашниках должны храниться и детали.

В глазах Алтая зажегся неподдельный интерес.

— Возле Курского вокзала была такая выставка, — продолжил Орфин воодушевленно.

— Ага… — Алтай поднял взгляд к небу, прикидывая место.

Он присел на корточки и начертил пальцем по пурге план островов. Орфин пометил поверх этой карты знаковые места Бытого. Поставил крестик на высотке — и палец напоролся на острый край металла. Вот он, чертов затерявшийся обломок!

Закончив с картой, Алтай довольно отряхнул ладони.

— Когда полетим? — спросил Орфин.

— Тебе с нами необязательно. Я понял, где это. Дальше Набат сориентируется по Бытому.

Орфин нахмурился.

— Да, но я хотел бы с вами. Посмотреть, как работает синергия, да и вообще…

На лице Алтая застыло то неловкое выражение, которое возникает, когда не хочешь расстраивать собеседника. Орфин иронично улыбнулся.

— Да ладно тебе, дай мне покрасоваться! Это же я придумал план. Как иначе я докажу всем, что нужен здесь?

— Я честно скажу всем, что идея твоя.

— Этого недостаточно, уж поверь. Серьезно. Слушай, это не какая-то блажь. Я хочу остаться с вами, и мне нужно убедить твоих друзей, что я полезен. Вопрос жизни и смерти, можно сказать!

— Ты сгущаешь краски. И опять ведешь себя подозрительно, — кочевник посмотрел на него сквозь прищур.

Орфин постарался сохранить непринужденное выражение лица.

Алтай не доверяет ему — ну конечно, черт возьми! Да как же пробить эту стену? Он выложил все карты, но даже этого оказалось мало! Просто смириться — пускай летят без него? И ждать, что однажды скромность и бескорыстность окупятся? Это звучало слишком жалко. Пурга не прощает слабости.

— Мне нужно развеяться, правда, — сказал он с заискивающей улыбкой. — Я схожу с ума, сидя на одном острове! Пожалуйста.

Если Алтай сочтет его назойливым, придется отступить. Продавливать дальше уже бесполезно. Но ведь он говорил искренне, и в его желании отправиться с ними не было никакого второго дна. Почему даже в такой ситуации приходится исхищряться!

— Ладно, — сдался Алтай. — Я подумаю, как все обставить.

Бродяга переправил Орфина и Тоху вниз на остров доков. Тот состоял из двух кривых плато, формировавших неровную букву «С». По ее внутреннему краю крепились большие металлические кольца с массивными цепями. Некоторые свисали вниз, но большинство тянулось в самый центр к безвольно повисшему дирижаблю, похожему на масляное облако. Судно было размером с вагон метро, округлое и покрытое складчатой блестяще-черной материей, которая шла волнами и пузырями, напоминая дутый пуховик. Пара рабочих на платформах перебирали складки обшивки.

К полету дирижабль был явно не готов.

Подойдя к одному из колец, Тоха вдруг беззаботно соскочил вниз. Тут же раздался звук приземления. Орфин встревоженно подался вперед и увидел под краем острова пятиметровую овальную платформу. По периметру ее обивал черный материал, вблизи напоминавший брезент — он был туго накачан газом и образовывал плотный борт.

— Ох, ничего себе! Оно летает? — Орфин присвистнул от воображаемых возможностей. — Если бы вы продавали эти штуки…

— Никто не должен узнать о наших лодках, — с тревогой в голосе прервал его Алтай.

— Понял.

Опасения кочевников было нетрудно понять: не хотят терять свое техническое преимущество. И всё же Орфину подумалось, что будь транспорт более доступен, мир Пурги сделался бы чуточку лучше. Бродяга Алтай, должно быть, и представить не может, какая безнадега охватывает, когда думаешь, что никогда не выберешься с одного жалкого плато.

Тоха внизу пару раз вдавил педаль-гармошку, прокрутил штурвал и дернул рычаг. Лодка начала с тихим гулом подниматься.

— Давай на борт, — напутствовал Алтай. — Вы поплывете вдвоем, а мы с Набатом нагоним вас позже.

Орфин спрыгнул, и лодка неустойчиво пошатнулась под ногами. Словно попал в лифт, который летит вниз. Тоха тем временем возился со страховочными ремнями, торчащими из центра лодки. Орфин поднял свою обвязку и затянул на поясе, плечах и бедрах.

Открепив цепь, державшую лодку у берега, инженер кивнул Орфину:

— Ну, погнали, штурман. Включай глаза и говори, куда рулить.

Это воодушевляло. Орфин с готовностью взялся за навигацию, и лодка с тихим бурчанием двинулась на запад. Чертовски медленно по сравнению с прыжками бродяг.

В мире живых был ранний вечер, и городские пейзажи сменяли друг друга, как картинки за окном неспешного поезда. Время от времени Орфин немного поправлял их курс. Лодка двигалась удивительно мягко, несмотря на кустарный вид.

— Как ты ловко с ней управляешься, — похвалил Орфин.

— А то ж. Сам собирал.

Вскоре они поймали попутный ветер, и, временно оставив штурвал, Тоха сел на скамью в середине лодки. Он достал обломки ножа, состыковал их и начал обтирать.

— Значит, и ремонтом дирижабля руководишь ты?

— Теперь — да, но… Без старшего еле разобрались, — он приподнял очки на лоб и остро посмотрел на Орфина. — Не хочешь спросить, что с ним стало?

Вопрос камнем упал в живот.

— Видимо… гарпия?

Тоха поджал губы и сплюнул.

— Пропади она пропадом.

Они замолчали. Был слышен только гул мотора, редкие завывания пурги и мерный скрип, с которым Тоха прохаживался пальцами по ножу. Закончив, он протянул инструмент Орфину.

— Ого… Да он как новый. Спасибо.