Память гарпии (СИ)

Глава 26. Цирцея

«Ты — царица этой вечной ночи»

Время потерялось в мерцании их страсти, и всё же оно не стояло на месте. В Бытом вернулся отец девушки и с грохотом выронил пакеты при виде вакханалии, которую устроила его милая дочка. Он ловил ртом воздух.

Заметив отца, девушка резко затихла, сжимая в пальцах очередной деревянный корпус.

— Папа, прости… — пробормотала она. — Мне так надоели эти часы…

Двое замерли, глядя друг другу в глаза.

Но вдруг, посреди немой сцены, раздался настойчивый стук в дверь. Из-за шока отец не запер ее, и теперь створка с лёгким скрипом отворилась. За ней в полумраке лестничной клетки стояла осанистая пожилая женщина в белом. О нет… Орфин и позабыл о ней. Сдавленным шепотом он пояснил Рите, что это земное обличие Асфодели.

Женщина шагнула в прихожую без спросу, как к себе домой. Мужчина возмущённо крякнул.

— Вы что себе позволяете! Вас сюда не!..

Ловким и мягким движением Асфодель набросила ему на шею пышный венок — от резкого движения вокруг разлетелась красная дымка. Мужчина вскинул руку, чтоб снять его, но замедлился и просто коснулся цветов. Его взгляд стал туманным.

— Вы не… — повторил он менее уверенно.

— В моих силах помочь вам и вашим детям, — сказала Асфодель певуче и настойчиво.

— Но мой сын…

— Ваш сын здесь. Не так ли? — она выразительно посмотрела на живую девушку, потрясенно застывшую в дверях спальни.

— Да, папа, — пролепетала она, еле оторвав взгляд от гостьи. — Андрей… он тут. Он говорил со мной, — она посмотрела на потолок. — Скажи еще что-нибудь, пожалуйста.

Орфин и Рита переглянулись.

— Отпусти ее! — устрашающе приказала Рита.

Мужчина поморщился от трескучего шуршания. Но из-за цветов его реакции стали заторможенными, и он не мог осознать всю странность происходящего и поразиться ей.

Асфодель притворила за собой дверь и ласково обратилась к девушке.

— Лина, твой брат застрял между жизнью и смертью. Он страдает и он обречен, если ты не поможешь, не отпустишь его.

— Что?.. — девушка отпрянула. Ее остриженные волосы колыхнулись.

Орфин покосился на Риту.

— Что она делает?

Та перевела на него диковатый взгляд. Лицо выглядело отрешенно, и только в глазах носились искры отчаянной решимости и боли. От этого выражения пробирало морозом.

— Она хочет… заполучить тебя. Сделать фамильяром.

— Что?

Вихрь вопросов пронесся в голове, и пугающее подозрение кольнуло Орфина. Что, если этот дом, эти люди — и впрямь его семья? Память о них сгорела в пекле Пурги, но остались резкие эмоции. Он посмотрел на девушку и мужчину новым взглядом. Его отец и сестра?.. Ему словно дали под дых.

— Не слушай ее! — крикнул он через завесу, но слова застряли в Пурге. С тихим «прости…» Рита вдруг выдернула кисть из его пальцев, и синергия оборвалась. Без нее Орфин словно потерял опору.

Вслед за гарпией он вернул восприятие в Пургу — на одинокую лодку посреди пустоты — и уставился в золотые глаза.

— Тис, в чём дело?! Мы должны помешать ей!

Но она молчала и казалась отстраненной и болезненно далекой.

Пытаясь не поддаться панике, Орфин судорожно осмотрелся. Они с Тис всё еще находились на плоте посреди бескрайней серой Пурги. Двигатель внизу натужно гудел, удерживая их на плаву. А значит, они могли улететь отсюда. Возможно, это помешает планам Асфодели.

Думать дольше возможности не было, поэтому Орфин потянулся к рычагу, чтоб пустить лодку на полной скорости прочь. Ладонь коснулась чего-то теплого и влажного, и он рефлекторно отдернул ее.

Только теперь он заметил, как разрослось кровавое древо. Вокруг витала алая пыльца; оседая на стволе, она заставляла его разбухать и давать новые побеги. Влажные лозы вкрадчиво покачивались возле коленей Орфина и плотно обвивали рычаги, блокируя управление лодкой. Он оказался зажат на самом краю, у борта, но ветви тянулись и дальше, постепенно образуя страховочную сеть. Тис стояла ближе к центру плота и без проблем касалась древа. Ее челюсти были плотно сжаты, а зрачки — нездорово расширены.

Убедившись, что нигде не касается кровокорней, Орфин моргнул, выталкивая восприятие в Бытое. Звуки и запахи квартиры снова заполнили его. Было страшно пошевелиться, чтоб вновь не напороться на кошмар Тохи. Но только в Бытом он мог сейчас хоть как-то повлиять на собственную участь.

Асфодель продолжала опутывать речами разумы живых.

— Ты хочешь спасти его душу? Все, что мне требуется — это твое воспоминание о нем, всего одно.

— А… а моя жена? — вдруг подал голос мужчина. — Что с ее душой?

— Достоверно мне неведомо, но полагаю, она давно цветет в садах Элизиума. Не тревожьтесь. Ваш сын и брат сможет отправиться туда же и обрести вечную жизнь. Так не пора ли отпустить его?

— Нет! — крикнул Орфин отчаянно, но голос не смог пересечь завесу.

Лина с надеждой посмотрела на отца, потом снова на Асфодель.

— Значит, нужно любое воспоминание?.. — спросила она.

Асфодель невозмутимо объяснила, что воспоминание непременно должно быть ярким и стойким.

— Такое, которое ты помнила бы до самой смерти. Оно может быть приятным или мрачным — неважно. Главное, чтобы крепким.

— Андрей, ты ещё здесь?.. — Лина притихла в ожидании, но не услышала его криков. — Это мое первое воспоминание о тебе… Наверное, оно самое крепкое?

— Замолчи! Она сошлет меня в ад! Не отдавай меня ей!

Но без синергии с Тис до Бытого было не докричаться. Тамошний воздух просто отказывался колебаться в ответ на его усилия: только крепчий мог вытолкнуть за завесу достаточно энергии.

— Ты сидел за шторами и листал взрослый журнал. Мне было лет пять. И ты не прогнал меня, а разрешил смотреть вместе с тобой. Для меня тогда…

Пока Лина говорила, от ее губ к пальцам Асфодели тянулась по воздуху мерцающая серебряная нить.

Орфин переключился на Пургу, умоляюще протянул ладонь к гарпии. Она подняла прежний диковатый взгляд.

Вокруг стояла тишь. Ни души, кроме них с Тис на крошечной лодке в океане пурги. Не верилось, что в эти самые мгновения, в этом самом месте идет судьбоносный разговор.

— Помоги мне!

Но Тис только дальше убрала руки за спину.

— Прости, Орфин. Это мой единственный шанс на свободу.

— О чем ты?!

— К тому же… Ты это заслужил, — добавила она жестко. — Асфодель рассказала мне кое-что о нашем с тобой прошлом. Да ты и сам говорил, что виноват передо мной.

В груди похолодело.

— Что она сказала?

— Как я стала фамильяром.

— Что? При чем здесь?..

— Ты отдал ей воспоминание обо мне. Без него она бы не смогла меня захватить. Так что это по твоей милости я у нее на игле. Ты меня продал. И поэтому теперь послужишь выкупом, и я смогу наконец освободиться! Ты ведь хотел помочь мне с этим? — добавила она с горькой иронией.

— Я хотел вернуть тебе память, — едва слышно отозвался Орфин.

— Разве ты не обещал освободить меня? — она рассмеялась. — Считай, я помогаю тебе сдержать обещание.

— Так ты привела меня сюда специально? По ее приказу?

Тис смотрела на него не мигая и молчала.

— Какая же ты дрянь. Я столько ради тебя сделал!

— Ради меня? Да тебе дела до меня нет! Тебя волнует только та дамочка из твоего прошлого. Это так мило — аж слипнется. Вот только не говори, что это ради меня. Ты хотел уничтожить мою личность, вселить в меня эту Риту. Чем не убийство, скажи на милость? Ты такой же лжец, как и все, — она медленно отступала на другой конец лодки.

Он не мог поверить. После той близости, что он только что ощущал с ней… Ее восторг, ее эмоции — это не могло быть ложью! Холод и ненависть в ее глазах резали без ножа.

— Ты не можешь верить в то, что говоришь, — тихо сказал он. — Твое прошлое — это не другая женщина. Это ты, твоя глубинная суть! И ты сама это знаешь. Не ври мне! Ты же чувствуешь эту связь, когда танцуешь! Тисифона, это часть тебя! Хватит прятаться за скорлупой!

На одно мгновение ее глаза налились горечью. Пусть она спорила и сопротивлялась, но в глубине души знала, что он прав. Нужно лишь дотянуться, найти правильный крючок, который выцепит ее из этого болота самообмана. Как же он ненавидел ее в тот момент. Но вместе с тем был исполнен решимости — большей, чем когда-либо — ее вернуть.

Но в следующий миг огонь пропал из глаз гарпии, и она громко обратилась к невидимой Асфодели:

— Верни крылья и отпусти меня!

Сквозь сумрачный воздух Пурги проступило мерцание, из которого быстро сложилась фигура Асфодели. Ее белая, в красных татуировках рука тянулась к Тис. Ловко подцепив что-то невидимое под шеей гарпии, демоница потянула на себя. Орфин успел заметить серебристую нить в ее пальцах, и в следующий миг Асфодель резким движением разорвала ее. Тис охнула и схватилась за сердце.

— На этом всё, Тисифона. Ты свободна и больше мне не нужна. Теперь убирайся.

— Но… — едва дыша, выдавила Тис. — Мои крылья!..

— Ах да.

Асфодель достала два бурых пера из складок платья и небрежно бросила их под ноги гарпии. В полёте они стали разрастаться, стремительно обращаясь отрубленными крыльями. Одно рухнуло на дно лодки, опасно качнув ее, а другое легко перевалилось за борт. Тис со сдавленным криком кинулась к нему, но было поздно. Тогда она схватила уцелевшее крыло и, закинув руки за спину, прижала его к лопатке. Но оно не прирастало. У нее вырвалось хлюпающее рыдание. Отложив крыло, она принялась остервенело царапать собственную спину голыми ногтями. Орфин отвернулся в отвращении.

Он до сих пор не мог поверить… Тис заманила его в ловушку — и как легко он попался! Горечь и звенящая обида от предательства, от собственной глупости ядовитым спрутом расползалась по телу. Эти чувства хотелось вырвать с корнями — пусть лучше останутся зияющие раны в памяти.

Асфодель сжимала в пальцах длинную светящуюся иглу. В ее овальном ушке едва заметно мерцала нить. Повернув иглу, как кинжал, она направила ее острием на Орфина.

Его пятки утыкались в борт лодки. Отступать было некуда.

Он вскинул руки.

— Я ведь согласился помочь вам и так, Асфодель! Прошу, не нужно!..

— Почему ты отказываешься, глупый? Ты ведь сам просил об этом. Почему теперь сопротивляешься? — на ее нечеловеческом лице отразилось искреннее недоумение. — Всё, что я делаю — на благо! К тому же ты не протянешь и пары недель иначе.

Так мало?.. Как ни горько это признавать, Орфин нутром знал, что она говорит правду. Он сжал зубы.

— Видел я, во что превращаются ваши фамильяры!

Cходят с ума под пытками и вырождаются в чудовищ. Уж лучше развеяться прахом…

Но он не мог сбежать, не мог даже спрыгнуть в бездну — лодку оплела плотная сеть из тонких кровавых побегов. И тем паче не мог отговорить Асфодель. В ее глазах стояло непоколебимое безумие. В целом мире не найдется слов, которые могли бы ее переубедить.

Орфин нащупал за пазухой нож Тохи, найденный на лодке.

Он помнил, сколь тщетны были атаки стражей в Приюте. Но, быть может, ему удастся провести Асфодель? В церкви она избегала ударов, ускользая в Бытое — в этом Орфин не сомневался. Значит, если они с Тис нападут через синергию… Черт! Его снова хлестнуло горечью, словно он только сейчас осознал предательство. Сколько ещё раз нужно пережить эту мысль, чтоб свыкнуться? "Ты не успеешь".

Крепче стиснув рукоятку, он потянулся взглядом в Бытое и замер на полпути. Изображения двух миров слились, наложившись друг на друга. Балансируя на этой границе миров, Орфин замахнулся и сделал выпад, метя ножом в грудь Асфодели. Но она легко ушла от атаки, и в следующий миг кровавая ветвь выбила оружие из кисти Орфина.

Лозы начали опутывать ноги и руки. Он дернулся, но уже не мог вывернуться, и бежать было некуда.

Он бросил последний взгляд на Тис. Она больше не раздирала себе спину, а лишь дрожала, как в лихорадке, свернувшись вокруг тлеющего крыла. Он не знал, что с ней, и испытывал по этому поводу ядовитое безразличие. Оно отравой растекалось по груди, предавая все, к чему он стремился. Разъедая все иллюзии, с помощью которых он заставлял себя вставать и бороться.

Асфодель подступила к его обездвиженному телу и аккуратно занесла сверкающую иглу над его грудью. Орфин зажмурился. Он не успел даже вознести последнюю немую молитву, как острое жало вонзилось ему под кадык. Каждую точку головы и тела выжгло болью. Он услышал собственный вопль. Вся его сущность рвалась на лоскуты. Его раздирали и сшивали заново, перекраивали из человека в фамильяра.

Белые, исчерченные кровавыми татуировками руки Асфодели танцевали вокруг, натягивая нити и завязывая узлы. Из этой сети не выбраться. Воспоминания выдергивали из него по нитке и наматывали на катушку.

Его растворило на молекулы и собрало заново в алом лабиринте из плоти.