Память гарпии (СИ)

Глава 12. Даймоний

«Бесплотный голос, что звучит в душе»

Ветер наполнял крылья, по мышцам разливалась мнема, наполняя гарпию мощью. Полет был урванными минутами пьянящей свободы. Тисифона упивалась им, как и битвами.

Седлая потоки пурги и взмахивая громадными крыльями, она мчалась по поручению хозяйки. Прогнать обидчиков от ее драгоценной поросли. Вот впереди показался остров, густо заросший цепнем. Четверо призраков в белых одеждах расчищали его топорами и лопатами.

Наметанным глазом Тис оценила расклад: два стража, два миссионера. Ну и забавные у Приюта клички для каст, конечно.

Недолго думая, она подхватила одного из крепчих когтями за золотую мантию и с клекотом подняла в небо. Его вес приятно оттягивал лапы. Внизу началась паника. Тис отшвырнула жертву в пропасть и кинулась на следующего. Острием клюва она пробила макушку гончему, который уже добежал до края плато и собирался прыгать на соседнее. Призрак рассыпался серой пылью. Третий, похожий на статую, замахнулся топором, но тем самым только открылся, и она вспорола его атлетичный белый торс.

Последний церковник уже успел перебраться на другой остров. Следуя заданию Асфодели, Тис могла бы за ним не гоняться. Но если он доберется до Приюта и расскажет о нападении, то при следующей встрече придется снова оправдываться перед Лукрецием. Проще добить минора.

Она устремилась следом за гончим и настигла бы его прямо в полете, но в последний момент ветер резко переменился и увел добычу из когтей. Парень и сам почти потерял управление полетом. Едва держась потока, он грохнулся на край соседнего острова и кувырком прокатился по нему. Поднялся на колени, затравленно озираясь, и дернулся всем телом при виде гарпии. Похоже, понял, что дальше сбегать не сможет.

— Умоляю, нет!.. — он закрыл лицо руками крест-накрест и замер, покорный судьбе.

Раж битвы всегда пьянил Тис похлеще любого мнемотика. Ужас жертв не трогал ее. Но сейчас она услышала слова гончего ясно, и ее прострелило острое чувство, которому Тис не могла дать названия. Слишком глубокое и противоречивое, чтоб вообще как-то именоваться. Одно она знала точно: оно мигом отравило удовольствие охоты, пустило по нему трещину. Похоже, новый зрячий разбередил в ней что-то, давно запрятанное под панцирь.

Клацнув когтями, Тис приземлилась на плато. Она шагала к призраку, не в силах принять решение.

Может, сбросить его вниз — и пусть выживет, коли достоин? Для любой другой касты это приговор, но у гончих всегда есть шанс поймать поток и спастись. Единственный надежный способ избавиться от них — растерзать, чтоб плоть обратилась струйками свежей пурги.

Она не понимала, почему поступила именно так, и злилась. Носилась по небу над островами, ныряла в облака ледяного пуха, пока наконец не осознала, что ей сейчас нужно. Что вернет прежнее равновесие.

Тис взмахнула крыльями, ловя новый поток пурги, и устремилась к логову Стилета. Бар встретил ее привычным гулом голосов и скрипом механизмов.

— Сода, братишка, — она наклонилась к управляющему через стойку. — Мне нужно кое-что особенное. Чтоб нахрен выбить из головы всё лишнее и, — она махнула ладонью, словно перечеркивая что-то, — не чувствовать.

Он оценивающе прищурился, в глазах плясали искорки.

— Это как-то связано с тем парнем, который искал тебя?

— Нет, — неубедительно соврала она.

— Ясно… Да, знаешь, у меня осталось немного подходящего кино. После него уже родную мать… вернее, — он цокнул языком, подбирая более точную аналогию, — последнюю стычку не вспомнишь. В общем, все твои переживания покажутся сущим пустяком.

— Отлично. Давай!

— Есть один момент, Тис. Стилет велел не угощать тебя, пока не вернешь долги.

Она поджала губы.

— Ладно. Да, это связано с ним, — процедила она.

— О, правда? Так он действительно из твоего прошлого?

— Не знаю. Я же не помню. Но он… — она почувствовала, как подергиваются уголки губ, — ну, прикольный.

— Почему тогда ты?..

— Всё! — она хлопнула ладонью по барной стойке. — Я ответила — гони сюда кино!

— Эм… Но, Тис. Спасибо за искренность, я правда ценю это. Но условия Стилета никуда не делись.

— Ой, Сода, прекрати. Мы оба знаем, что баром управляешь ты, а не он.

— Что ж, — он пожал плечами. — Значит, таковы мои условия.

Она ударила по столу сильнее, и зал немного притих.

— Не пугай людей, пожалуйста.

— Ты что, меня развел сейчас?! Сода, я крышую ваш бар от богини!

— И для тебя особенные цены, — ответил он тихо. — Но надо же знать меру, Тис. Ты увела минора, — добавил он почти беззвучно. — Значит, следует привести замену.

Она скрипнула зубами.

— Ладно! Будет тебе минор. Готовь кино.

Остров — замызганная комнатушка, от которой ползут коридоры, как лапы паука. На подоконнике пепельница, переполненная окурками, и неровные шторы. Напротив безмолвный телевизор, над которым зияет гнездо вытяжки.

По этой комнатушке металась женщина, не старая, но потасканная. Осветленные пожелтевшие волосы с отросшими корнями, размазанный макияж, отекшие глаза.

— Да пошло всё нахрен! — кричала она. — Не смешно!

То размахивала руками, то сидела, обняв себя за колени, и рыдала. Всё это Тис видела, подлетая и наворачивая круги вокруг новорожденного островка. Минорка заметила ее лишь в момент приземления. Облик гарпии, похоже, не произвел на нее особого впечатления.

— А ты ещё кто? Чего вылупилась?!

Тис возмущенно щелкнула клювом.

— Да сколько можно! — взвыла женщина. — Как мне очнуться? Ну, говори! Как очнуться?!

— Никак. Ты померла, дура.

Она разрыдалась с новой силой.

Ну что за истеричка. Впрочем, Тис видела сотни миноров, и все почти они кричали, злились или плакали. Когда-то очень давно, целую вечность назад, это трогало Тис и вызывало жалость, но она давно избавилась от этого глупого чувства. Но сегодня всё шло наперекосяк. Вопреки здравому смыслу, глядя на эту дамочку, Тис представляла ее чувства как свои собственные. И выполнить задуманное от этого становилось в разы сложнее.

— Ну, кончай это, — сказала она, скинув маску и неловко похлопав женщину по плечу. — Слезы тут точно не помогут. Вставай-ка.

Без толку. Тис присела рядом.

— Да все тут дохлые, чего так убиваться, ну!

— Пожалуйста, можно мне вернуться? — сквозь рыдания взмолилась женщина.

Тис вздохнула. И зачем вообще она ввязалась в этот разговор? Надо было хватать в когти да лететь, как она всегда и делала. Всё равно не в ее силах помочь хоть кому-то. Миноры — как свечные огарки: тлеют и затухают, что с ними ни делай. Оставить тут, отдать фантомам, Приюту или хозяйке — всё одно. Пурга всех стирает в порошок.

Никто не жесток сам по себе. Жестокость — это просто свойство мира.

— А сама как думаешь? Ты мертвая. Ясен пень, нельзя. Ну всё, вставай и полетели.

— Куда?

— В ад. Но по пути я куплю тебе выпивки.

— Что? — женщина отшатнулась.

— Обещаю охрененный стаут.

Сода закончил обслуживать пару других клиентов и с веселым прищуром глянул на Тис.

— Дамочка скоро прикатится, — сказала она.

Один из посетителей вдруг беспричинно завопил, но крик быстро перешел в тихое подвывание.

Сода намешивал кислотного оттенка коктейль.

— Знаешь, я вот думаю… Жаль, что у меня так мало бумаги, — сказал он. — А то с твоей истории прям хоть пьесу пиши. Он искал тебя, преодолевая опасности и невзгоды мира мертвых! Но ты даже его не помнишь! И все же он пробуждает в тебе, бессердечной гарпии, чувства. Но — о горе — он обречен! Представляешь, если мы организуем тут сцену и будем давать гостям играть роли — проживать жизни, так сказать? Надо будет предложить Стилету. Может, вернем бар в старые времена…

Тис потянулась, чтоб заткнуть ему рот, но бармен, смеясь, отпрянул. По Соде зачастую бывало сложно понять, он дурачится или говорит всерьез.

— И ты ищешь забвения в бутылке, лишь бы не провожать его в последний путь. Кстати, вот и она! — его внимание резко переключилось на минорку, которую наконец прикатил фуникулер. Она вывалилась из кабинки, растрепанная, как после электрошока. — Добро пожаловать! — воскликнул Сода, проскочив к ней и помогая подняться.

Пока он раскланивался перед ней, Тис прошла за бар. Здесь тянулись целые ряды разномастных бутылок: пузатых и вытянутых, блестящих и запыленных давним слоем пурги. Скользя по ним взглядом, Тис остановилась на многочисленных сидрах. Обычно она не обращала внимания на это баловство, но сейчас поймала себя на нелепом желании угостить зрячего. Помочь ему она, конечно, не могла, но хоть немного скрасить будущее…

— Эй! А тебя кто пустил к товару?

Тис резко обернулась и увидела, что в бар зашли Стилет с парой мордоворотов. Публика при их появлении заметно притихла, только один забулдыга продолжал заунывно подвывать себе под нос.

— А ну, вылезай оттуда давай.

— Да кто тебя покусал? Я привела вам человека — мы квиты!

Стилет окинул женщину оценивающим взглядом. Тис закатила глаза.

— Свежее некуда.

Она все же вышла из-за бара, а Сода, наоборот, туда вернулся.

— Налей ей стаут, ладно? Я обещала.

— Запишу на твой счет, — он улыбнулся и подозвал гостью жестом. В баре она явно почувствовала себя увереннее, да и Сода умел расположить к себе. Вскоре она уже прикладывалась к стакану и нервно смеялась — должно быть, в последний раз.

Фантомы направились к хозяйскому столу в нише за шторой. Тис последовала за ними и села напротив главаря, чувствуя, что разговор не окончен.

— Думаешь, это все твои долги, Тиси? — спросил Стилет. Его двузубец как бы невзначай лежал посередине стола. Двое крепчих принялись за большие порции жирного мяса — «хлебного» мнемотика. — Вспомни, сколько раз ты опустошала бар.

— Ну охренеть. Вспомни, сколько раз я помогала вам на охоте! Без меня и без сети ваша добыча была бы втрое меньше!

— А сколько миноров ты при этом пускаешь по ветру? Из-за таких, как ты и твоя «богиня», загибается и город, и бар.

— Ты всё равно не возьмешь в оборот каждого.

— А вот это уже мой бизнес, Тиси, и ты в нем не шаришь.

— «Твой бизнес» существует только потому, что я никого из вас не отдала ей, — прошипела она.

Он резко выбросил двузубец вперед — тот скользнул по столу и замер перед грудью Тис, почти касаясь острием. Они сверлили друг друга взглядами.

— Не смей угрожать мне в моем баре, — процедил он.

— К чему весь этот базар? Я думала, ты деловой человек, а ты…

— Базар к тому, что нет, мы не квиты. Я учел все убытки, связанные с тобой — и ты должна мне помимо нее, — он слегка кивнул в сторону минорки, — еще троих. Три сотни крупиц. Мне все равно, чем будешь платить — хоть натурой.

Один из крепчих глумливо рассмеялся, пережевывая мясо. Слушать их после такого Тис не собиралась. Она резко встала из-за стола, и острие льдом процарапало дорожку от ключиц к диафрагме. Ей было жизненно необходимо унизить их в ответ. Но всё, на что хватило изобретательности — это схватить тарелку с рагу и вмазать ее содержимым по лицу крепчего, который посмел смеяться. Когда она стремглав вышла из-за шторы, ржали уже все трое.

Да как они смеют так нагло провоцировать ее? Весь их жалкий притон недолго сравнять с бездной! Тис оглядывалась по сторонам, выбирая, с чего начать. Но взгляд уперся в ряды бутылок, и она замерла. Если разрушить бар, то не будет ни алкоголя, ни кино — совсем ничего, чем можно скрасить тягостную вечность.

Сода трепался с посетителем, но, бросив быстрый взгляд на Тис, тут же забыл о клиенте.

— Так, так, спокойно. Не договорились, да? Это ничего, ты только держи себя в руках…

— Я держу себя в руках!

В зале повисла напряженная тишина.

— Отлично, Тиси, отлично. Ты только не буянь, как в тот раз, хорошо? М… Возвращайся завтра, ладно? Может, Стилет отойдет.

— Ты что, прогоняешь меня?

— Мне не нравится, когда ты в таком настроении.

— Настроении? Каком таком настроении?!

— Тиси, пожалуйста… Приходи завтра. Я постараюсь найти для тебя что-нибудь особенное.

Гарпия шагнула к нему. Она потянула за струну в собственной плоти, призывая птичье обличье. На миг перед глазами встал образ, как она бросается когтями вперед, как швыряет Соду в стену, впивается ему в спину, поднимает высоко над баром. Ей представилась увесистая ноша в когтях, напряжение крыльев при каждом взмахе…

В глазах бармена металась паника.

— Уж постарайся! — рявкнула Тис сквозь клюв.

Она действительно расправила крылья, но взмыла вверх налегке и быстро унеслась прочь от бара. Да будь оно всё проклято!

Когда она долетела до Чертогов, гнев немного улегся. Она навернула несколько лишних кругов над островом, напоминавшим с высоты полета огромную опухоль, и постепенно пошла на снижение.

Чертоги хозяйки служили Тисифоне тюрьмой и убежищем попеременно. Это странное нагромождение плоти, день ото дня растущее ввысь и в стороны, раскидывающее семена, заполняющее собой весь некропилаг — было ли оно ей домом? Оно росло, как цветок в полумраке. Отчаянно тянулось во все стороны, но оставалось пустынным и мертвенным. Ширилось столь настойчиво, что как ни убегай, ты его часть. Ни одной душе не укрыться от корней Асфодели и когтей ее гарпии.

Зацепившись за ветви на окне Орфина, Тис пролезла внутрь. Зрячий стоял позади высокого стеклянного стеллажа и пристально смотрел на нее сквозь зеленоватые стенки. Руки спрятаны в карманах расстегнутого темно-серого пальто, угловатого из-за плотной ткани. Тис нравился его силуэт — геометричный, почти как иероглиф.

— Ждал меня? — спросила она с наигранным задором.

— Так важно, чтоб тебя непременно ждали, да? Чтоб смотрели только на тебя?

— Чего?

Он потер лоб.

— Да так, ничего.

— Я возвращаюсь с подарком, а ты оскорбляешь меня ни за что?

— Оскорбляю? Я ничего такого не сказал.

Она поджала губы и неохотно выставила на тумбу два пива из своего запаса. Раз не удалось поживиться свежим мнемотиком, она решила взять немного из норы, и заодно поделиться с Орфином.

Зрячий настороженно посмотрел на бутылки.

— Памятью платить не буду.

Тис цыкнула и закатила глаза.

— Я же сказала: подарок. Просто немного смазки в наше общение. Да что с тобой не так?

— Еще и алкоголизм, — пробормотал он так, будто ее вовсе не было рядом.

Мнема в жилах гарпии вскипела. Презрение в его голосе стало последней каплей после всех унижений, в которые ее макнули в баре.

А ведь это он — виновник всех ее сегодняшних терзаний. Из-за него все идет наперекосяк. И если не удалось исправить это мнемотиком, есть и другой способ, особенно если парень сам нарывается. Оторвать его хорошенькую башку, да и дело с концом! А хозяйка потом пусть сколько хочет беленится.

Тис в два прыжка настигла нахала и схватила его когтистой рукой за горло. Под ладонью дернулся кадык, но глаза смотрели пронзительно, будто он и не боялся. Светло-голубые, почти как пурга.

— Так я и думал, — проговорил он глухо сквозь ее хватку. — Малейшая провокация, и ты готова меня убить? Ну, давай. Ты же видишь во мне просто жалкого минора. Ты всех убиваешь, так с чего бы ко мне быть добрее?

Она сильнее сжала горло, он попытался продолжить, но вместо слов вырвался только хрип. Глаза прожигали ее насквозь, как будто он знал все ее мысли, и каждую из них мог воспламенить, зажечь мучительными эмоциями. Этот взгляд, точно пламя, обещал выжигающую боль, но вместе с нею чистоту и яркость. Другого такого приглашения она в Пурге не встречала.

Конечно, она легко могла бы убить его. Орфин более чем подходил под критерии ее типичных жертв. Но глядя в ледяные глаза, она вдруг ясно осознала, что не хочет вредить ему и лишаться этих странных давно забытых чувств, которые он для нее заново открывал.

И потому Тис медленно убрала руку.

— Это… не повторится, — сказала сдавленно.

Орфин потер шею, недоверчиво глядя исподлобья.

— Боишься наказания Асфодели?

Да как ему удается одними словами делать ей так больно?

— Сегодня не боюсь, — процедила она. — А ты, значит, нарывался на смерть, чтоб избежать ритуала, так?

Холодная отрешенность наконец пропала с лица Орфина, и он уставился на Тис со смесью возмущения и недоумения.

— Ты больная? Ты сама на меня набросилась. И хватит, черт возьми, наговаривать на Асфодель. Она сурова лично к тебе — и заслуженно! Не нагнетай. В конечном счете, это даже удача, что я попал сюда.

Тис отвернулась и закопалась пальцами в волосы.

— Нет, не удача.

— Здесь мне дают мнему, и здесь есть дело для меня.

— Какое еще дело?

— Помочь Асфодели передать послание.

— И ты поверил в эту чушь? Повелся на ее сказки про избранного?

Орфин фыркнул.

— Асфодель не такое чудовище, какой ты пытаешься ее выставить.

— Серьезно? Ты-то во всем с первого взгляда разобрался, да? Великий знаток душ.

— Она пытается спасти таких, как я!

— И ради этого вас истребляет?

— Это делаешь ты, а не она.

Тис оскалилась.

— Я такая, какой меня сделали! Ты ничего не знаешь ни о ней, ни обо мне! Ты просто очередная жертва, через месяц тебя здесь уже не будет!

— Если хочешь, чтоб я тебе поверил, объясни толком. Хватит недомолвок.

Тис сжала кулаки.

— Ох, черт с тобой! Ладно. Ты не первый зрячий, которого Асфодель сует в свой колодец. А потом жалуется: опять не справился! С чего бы? Да потому, что нет никакого Элизиума! Она просто топит всех — и дело с концом! Может, ты задумывался, почему в некропилаге нет других зрячих? Так я скажу тебе! Потому что я их всех отловила, а Асфодель прикончила!

Орфин слушал ее, зажмурившись.

— Скольких? — спросил он глухо. — Скольких зрячих?

В воображении Тис каскадом пролетели лица и фигуры. Она давно перестала считать их, но могла прикинуть.

— Порядка двадцати, — наконец ответила она.

— И со всеми было так же, как со мной?

Тис не знала, о чем именно он говорит. Никто другой не искал гарпию сам и не провоцировал. Обычно она просто охотилась, приносила миноров. Они с Никтосом выясняли касту, потом ловчий забирал часть памяти на нужды Чертогов. Орфина Тис выгородила от этого, потому что хотела ответов. Ну а дальше — зрячих Асфодель топила в колодце, с прочими разбиралась иначе.

Впрочем, с каждой неудачей хозяйка становилась всё аккуратнее и тратила больше времени на разговоры и обучение.

— Или хуже. Вы теперь — редкость, она осторожничает.

Его лицо осунулось от этого разговора, теперь казалось пепельным и безнадежным.

— Почему я должен верить тебе, а не ей?

— Это ты скажи, кому из нас ты веришь, черт возьми!

Казалось, она разбила скорлупу в собственной груди и не могла теперь сдержать откровенности. Асфодель устроит ей за это личный ад, но сегодня Тис было плевать. Она подняла взгляд на зрячего, его напряжение и горечь отдались уколом в сердце. И ясная, как пламя, идея искрой зажглась в разуме.

— Я унесу тебя отсюда. Давай, идем!

Но Орфин отпрянул.

— Отдашь меня обратно фантомам? Нет уж! Асфодель — единственная в Пурге, кто дал мне приют и не пытается прикончить.

Его холодная враждебность оставляла зыбкую пустоту внутри Тис. Та безымянная связь, которая вроде начала между ними формироваться, трещала по швам или уже разорвалась. Чувство, будто на секунду пригрели и тут же выкинули на мороз.

Тис никогда не хватало терпения, чтоб сесть и разобраться в собственных импульсивных и противоречивых мотивах. Сейчас она просто хотела, чтоб Орфин снова улыбнулся ей и сказал что-нибудь ласковое. И… проклятье. От мысли, что она только что навсегда перечеркнула такую возможность, живот сводило досадой.

— Как знаешь. Силой я тебя не потащу… — сказала она, замерев у окна. — Но тогда вот что. Асфодель не может напрямую врать. Следи, как она говорит. Все эти: "Неужели ты думаешь" и "Представь". Только… она поймет, что это я тебе рассказала, если начнешь требовать прямых ответов. И разозлится. Так что аккуратнее с этим… — она замолчала, надеясь на какую-нибудь реакцию. Это был важный секрет. Но Орфин лишь угрюмо молчал. Тогда ее взгляд упал на оставленные здесь бутылки. Поколебавшись, она откупорила одну и протянула Орфину. — Так… ты будешь? Это просто пиво, — добавила она. — Попробуй, тебе понравится, правда. Я…

Его вид приказывал убираться, говорил: тебе здесь не рады. Но куда ни лети — этот взгляд будет преследовать ее. Единственное, что могло вырвать из груди это неведомое мерзкое чувство — его же приглашение остаться. Добровольное желание общаться с ней, несмотря на всё, что произошло. Да как же вернуть его симпатию?

— Слушай, я… — и тут ее осенило. — Мне кажется, я начинаю вспоминать себя.

Бинго. Наконец она придумала, что сможет растопить его сердце. Во взгляде зрячего, и правда, зажегся настороженный огонек. Теперь нужно это пламя осторожно раздуть, не загасив слишком сильным ветром.

— Я припоминаю какие-то отрывки… как мы выпивали вместе… там были еще такие высокие бокалы, необычные. А еще… — она не могла понять по виду Орфина, раскусил он ее или нет. — Эм… что-то всплывает про мать — она сделала новую стрижку…

— Когда ты вспомнила это? — спросил он резко. — Что тебе помогло?

— Наш прошлый разговор. Общение с тобой как будто что-то во мне… сдвигает, — и это было правдой.

Она по-прежнему держала бутылку. Вздохнув, Орфин перебрался через завалы мебели и наконец принял ее. Он долго смотрел Тис в глаза, и она всё ждала, что в любой момент он обвинит ее во лжи и плеснет мнемотик в лицо.

Но он лишь дернул уголком рта в подобии усмешки и поднял бутылку.

— Тогда — за Риту.

— За Риту, — эхом повторила Тис, и они чокнулись.

Они пили в странном молчании. Казалось, неверное слово разрушит тот хрупкий мир, который удалось установить. А тишина, как молчаливая швея, штопала раны, и находиться вместе становилось всё спокойнее.