Память гарпии (СИ)

Глава 15. Гелиос

«Вечное небесное сиянье»

Минос вел его по тоннелям Чертогов, и Орфин снова чувствовал себя под конвоем. Но сейчас его волновало совсем не это. В ушах стоял чудовищный крик — совершенно нечеловеческий, но полный страдания. Он давно стих в отдалении, но Орфин продолжал слышать эхо в воображении. Ему страшно было представить, что произошло с Тис. И хуже всего… что он сам навлек на нее это. На несколько минут, пока они шли, его накрыло удушливой ненавистью к самому себе. «Ты снова ломаешь ей жизнь».

И ради чего? Какой толк, если даже они уничтожили одну партию эфиниола? Асфодель вырастит еще — проклятая ведьма! А те, кто уже грезит, только пострадают, потому что на время им придется столкнуться с темной стороной дурмана и утонуть в кошмарах.

Когда они проходили мимо анклава реальности в виде карточного стола, Минос вдруг остановился.

— Здесь, — сказал он. — Хозяйка велит узреть.

Орфин стиснул зубы. Его потряхивало от злости. Он ведь верил Асфодели! Но видимо ее «рай» такой же фальшивый, как и у Лукреция.

Он взял себя в руки, постарался успокоиться перед тяжелым разговором. Затем шагнул на шахматный пол и прислушался к ритму Бытого. Мир живых раскрылся перед ним, как бутон.

Здесь был просторный внутренний двор с пышными кустами сирени и шиповника. На скамейке сидела Асфодель в земном обличье — седые волосы, длинное платье. Она ласково улыбалась, но Орфин велел себе не поддаваться ее чарам и лжи.

— Здравствуй, дорогой. Что вы не поделили с моим могучим стражем?

— Пощадите Тис! — выпалил он. — Отчего она кричала? Прошу, прекратите это!

— Ты опять защищаешь гарпию? — удивилась Асфодель. — Она терзала мои саженцы. Ее жестокость, как всегда, выплескивается на самых беззащитных.

— Это… — он запнулся, но сумел продолжить, — это я попросил ее. Тис не виновата.

— С чего бы тебе это делать?

Орфин перекрестил руки. Стоило подбирать слова, но он не смог подавить едкую честность.

— Ну, это был единственный способ помешать вашим земным цветам стать отравой для людей.

— Прости, что? — спросила она вкрадчиво, как треск льда под ногами.

— Уверен, вы не намеренно продаете сырье для наркотика. Не так ли?

Он ужаснулся собственной дерзости. Но странное дело — Асфодель выглядела искренне потрясенной. Она потребовала разъяснений, и он сбивчиво рассказал всё, что помнил об эфиниоле и всё, о чем догадывался.

— Я не знала о таком эффекте, — заметила Асфодель сдержанно. — Покупатель не поставил меня в известность.

Орфин недоверчиво смотрел на нее. Да как она могла не знать?

— Зачем тогда, по вашему, их покупают? На букеты? — он не мог сдержать сарказма.

— Мне бывает трудно понять поступки и желания людей. Порой я даже не пытаюсь. Слишком уж странно они мыслят — как и вы, тени.

Он поджал губы.

— А продавали зачем? Разве вам нужны деньги?

— Нет. Но это здание, — она обвела рукой стены издательства, — обрекли на снесение. Есть бумаги, которые откладывают это событие. И вот они мне нужны.

— Ясно… Но, Асфодель, поймите, это не вариант. Если вам правда есть дело до людей — не отдавайте больше никому то, что растет здесь. Эти сны… они не для живых людей, понимаете?

— Я услышала тебя. Как я могу убедиться в правдивости твоих слов?

— Загляните к Медеш в «Сияние». Просто посмотрите там на клиентов, послушайте их. Те, кого подсадили, приходят только за эфиниолом, их больше ничего не волнует. Даже если вы плохо понимаете людей — такой сбой вы должны заметить.

Асфодель низко кивнула — это почти походило на легкий поклон. С долей отчаяния Орфин понял, что верит ей — опять. Захотелось влепить самому себе пощечину за глупость. Вместо этого он быстро добавил:

— И еще. Скажите этим людям, что им нужна эмоциональная встряска. Только она избавит от кошмаров.

— Благодарю за ценную информацию, дорогой друг. Я непременно разберусь с этим недоразумением. Но ты должен был сразу обратиться ко мне, а не терзать вместе с Тисифоной мой беззащитный сад.

Он сжал зубы, кивнул.

— Простите. Это не повторится.

— Хорошо.

— Значит, вы отпустите Тис? Она ни при чем.

— Орфин, — Асфодель неспешно поднялась со скамьи. — Даже если ты заказчик, это не снимает с нее ответственности за содеянное. К тому же не по ее ли вине ты сделался склонен к столь жестокому ходу мысли?

— Серьезно? Небо серое тоже из-за нее? — он всплеснул руками.

— Птичка плохо на тебя влияет. Не удивлюсь, если она опоила тебя мнемотиками, — женщина покачала головой. — Это они говорят в тебе, а не рассудок. Знаешь ли ты, какой ценой получил сию пьянящую легкость, что заставляет тебя всё ей прощать?

— В смысле?

— Мнемотики — есть результат перегонки душ. Кто-то был навеки уничтожен, чтоб дать тебе несколько глотков этого зелья.

Орфин поперхнулся. В горле встал ком.

— Теперь ты готов наконец поговорить о чем-то менее эгоистичном? Отвечай: научился ли ты видеть сквозь древа?

— Еще нет, но я…

— Быть может, пришло время для практики? — это звучало как приказ.

Орфин стиснул зубы. Было трудно перестать думать о том, что он только что пил чью-то душу. Вообще-то… он даже знал, чью именно. Бедолага Макс.

От уверенности в правоте Тис осталась блеклая тень. Парой решительных аргументов Асфодель сравняла позиции. Он снова понятия не имел, кому верить.

— Приступай, — велела Асфодель, кивнув на коряги.

Орфин слабо кивнул.

Вернулся в Пургу, обвел взглядом коридор, выбрал костяное древо и присел рядом с ним. Ветвь отозвалась на прикосновение тревожным гулом, похожим на звук трубы. Орфин убрал руку, закрыл глаза и прислушался к тишине. Сперва он войдёт в Бытое, а потом на ощупь коснется древа. Такая уловка казалась разумной.

Комната вокруг преобразилась, наполнилась запахами и звуками улицы. Не открывая глаз, Орфин протянул руку вперёд. Пальцы слегка подрагивали. Он медленно вел ладонь вниз, готовясь в любой момент отдернуть ее, но вспышка оказалась быстрее, чем он мог подумать. Он не успел даже почувствовать костяную ветвь. Пальцы пробило электричеством до локтя, и мир померк.

Орфин стоял в ярко освещенном игорном зале без окон. Вокруг смеялись и бранились люди. Его могла бы взбудоражить эта атмосфера, но он чувствовал лишь безотчетную тревогу. По вискам и между лопаток стекал пот.

Он сжимал в руках карты, выигрышную комбинацию — откуда-то он знал это, хотя никогда не играл в покер. Пальцы были широкие и загорелые.

Такому раскладу нужно радоваться, но к нему уже шли люди. Он видел их через зал. Знал половину по именам, хотя никогда прежде не встречал.

Мужчины в строгих выглаженных костюмах окружили его и повели из зала. Орфин чувствовал, как движется его рот, и слышал собственные отчаянные оправдания, но голос и слова были чужие. Сердце колотилось, как перед казнью.

Его толкнули в тесную комнату, двое вошли следом и заперли дверь.

— Это все клевета! Я не!..

— Заткнись!

Мужчина ударил его по лицу. Нос хрустнул с отвратительной взрывной болью.

Орфин попытался отстраниться. Он знал, что это только наважденье! Но чувствовал всю боль и ужас человека, в чьем теле оказался. И не мог вырваться. Не мог даже действовать по своей воле. Его захлестывали чужие эмоции, он был их марионеткой, играющей чью-то роль.

Он хныкал, скрутившись на полу, и умолял о пощаде. Но его обвиняли в том, что нагрел казино на большие деньги, и похоже, прощать не собирались.

Вошел третий мужчина, невысокий и толстый, с рыхлым лицом. Пиджак неприятно натягивался на нем, грозя выстрелить пуговицами.

— Я знаю один верный способ разобраться с трюкачами, — сказал он. — Держите-ка его покрепче, парни.

Он наступил широким каблуком на правую кисть пленника, навалился, и боль ослепила Орфина. Он пытался вырваться, но чьи-то колени и руки плотно удерживали на полу. Толстяк вжимал ладонь в пол все сильнее, проворачивая каблук. Тонкие косточки трещали, разламываясь под ним.

"Очнись! Очнись!"

Пытка была реальной. Эта комната была реальной.

"Что, если ты просто спятил? Что, если твоя настоящая жизнь здесь, и бежать некуда?"

Не снимая подошвы с руки, мужчина опустился на одно колено, взялся за мизинец шулера и начал оттягивать его вверх.

"Хватит! Очнись!" — думал Орфин сквозь собственные отчаянные крики.

Что-то в кисти хрустнуло, выворачиваясь, и сломалось. Он уже не чувствовал отдельные пальцы. Вся рука ниже запястья превратилась в живой костер.

Перед глазами потемнело, и он схватился за спасительный обморок, отдался ему, как реке забвения. Она вынесла его в озеро тишины, где боль наконец стихла, и не осталось ничего. Он подумал сквозь пелену мучительной усталости: это конец? Но следом перед глазами снова забрезжил свет, и из смутных пятен начал формироваться образ.

Казино. Снова. Он сидел за тем же столом, держал карты в тех же чужих руках — целых, как ни в чем не бывало. Тревожно оглядывался по сторонам. Всё повторялось секунда в секунду. Орфин внутренне застонал от отчаяния. Только не это, только не застрять тут! Он должен вырваться.

Но вот его снова схватили и повели в каморку. Снова захлопнулась дверь, его повалили на пол, зашел мужик в тесном пиджаке. Орфин пытался отстраниться, вырваться из этой петли, но тиски видения только крепче сжимали разум. Снова оглушающая боль в пальцах, простреливаюшая до плеча. И опять — озеро покоя и тишины.

«Асфодель! Хватит!» — мысленно взмолился Орфин, но никто не ответил.

Видение пошло на третий круг. Затем на четвертый. Как он ни пытался вырваться или отстраниться, ничего не удавалось. Кошмар оставался всё таким же мучительно реальным, а вот прежние жизнь и кода с каждым повтором понемногу удалялись. Еще немного, и рассудок начнет плавиться в горниле этого адского цикла.

Всё началось заново. Опять зеленый бархат, бубновый флэш в руках.

«Да что же ты сидишь, дебил?!» — беззвучно в отчаянии крикнул он шулеру, в чьем теле оказался заперт.

Мужчина внезапно вздрогнул, как будто услышал его. Орфин на миг обомлел от мысли, что наконец удалось хоть каплю изменить ход кошмара. Вцепился в эту надежду.

«Тебе сейчас пальцы переломают! Беги!»

«Спокойно,» — приказал себе мужчина, пытаясь заглушить чужеродный голос в голове.

«Я серьезно! Поднимай свой зад и дуй отсюда, если жизнь дорога!»

«Что за чертовщина? Что?.. Почему я слышу это?»

«Твою мать! Считай, что я твоя интуиция, кретин!»

«Интуиция? Что ж ты мне тогда в картах не помогаешь?»

Если б мог, Орфин заставил бы парня долбануться лбом о край стола. Но тело по-прежнему не слушалось его и целиком принадлежало шулеру. Какой же тупой баран! Неудивительно, что он нажил себе таких врагов.

Вышибалы в костюмах зашли в зал и направились к столику. Орфин зажмурился бы, но веки не слушались его.

«Беги!» — рявкнул он.

Мужчина вскочил со стула и бросился через зал. Но охрана погналась следом и быстро его настигла.

— За что?! Я ничего не делал!

Но всё повторялось. Его снова толкнули в каморку, выкрутили руку, сломали нос и пальцы. Проклятье, переносить эту боль не становилось проще!

Орфин снова потерял сознание и снова очнулся за карточным столом. Изнутри прорывалась дрожь. Отчаяние, надежда, ужас и гнев сплелись в тугой жгут, который всё сильней стягивал его бестелесную сущность. Сейчас или никогда, потому что больше чем на одну попытку моральных сил просто не хватит.

Он должен был как-то убедить шулера бежать раньше, не дожидаясь, пока за ним придут.

«Если следующей выйдет семерка пик, — прошептал он, — немедленно уходи. Они знают, что ты мухлюешь. Они уже идут за тобой».

«Ч-что?»

Игрок напротив сбросил пиковую семерку — он всегда это делал. Шулер уставился на нее изумленно. Как и надеялся Орфин, парень оказался достаточно суеверным. Облизнув губы, он извинился перед соперниками и вышел из игры.

Тревожно озираясь, он поспешил к выходу.

«Не туда», — вкрадчиво подсказал Орфин.

Мужчина сглотнул, осмотрелся, и незаметно нырнул за красный бархатный занавес. Мягкие советы работали с ним явно лучше, чем крики и ругань — прямо как с настоящими людьми.

Он замер за шторой у стены и ждал.

«Что за глупость? — подумал он. — Почему я?..»

«Тшш. Еще минута. Сейчас они появятся».

Охрана действительно ворвалась в зал по расписанию, прошлась мимо столиков. Спросила соигроков мужчины, где он, но они лишь пожали плечами. Шулер за шторой сглотнул, наблюдая за вышибалами. Еще раз бегло осмотрев зал, они ушли.

Орфин словно растаял от облегчения. Если он сможет повторять этот трюк раз за разом, то переломанные пальцы в прошлом.

Постепенно видение погружалось в красноватую тьму.

Орфин почувствовал твердый пол под лопатками, настороженно приоткрыл глаза и первым делом поглядел на свои кисти. Пальцы были длинные, мертвенно серые, с синюшными ногтями, но зато целые и свои. Он прижал руки к груди, все ещё чувствуя в них отголосок боли. Только затем сел и огляделся.

Кровавые стены, шахматный пол… Сперва он не понял, где находится. Потом медленно вернулась настоящая память. Да, точно, здесь он и был, прежде чем Асфодель заставила его шагнуть в тот кошмар. А вот и она… На лице надежда и беспокойство.

— Как ты себя чувствуешь, Орфин? Что ты видел?

Да как она может после этого дальше притворяться доброжелательной! Он не находил слов, просто смотрел на нее — затравленно и с ненавистью.

— Неужели всё настолько чудовищно? Пожалуйста, Орфин, не молчи. Прости, если мираж был слишком жестоким. Мне очень жаль. Никтос, — она махнула рукой, — насыть нашего гостя мнемой.

Зеркальный паж коснулся его лба, и живительное тепло побежало по жилам. Мало-помалу от него становилось спокойнее. Наконец Орфин поднялся на ноги и неохотно начал рассказывать.

— Я оказался внутри чужого разума. Внутри какого-то шулера в казино. Его схватили за мухлеж и переломали пальцы, — он снова украдкой покосился на собственные ладони. — Я… был полностью поглощён его… эмоциями и болью. Ощущал как свои. Полная конфлюэнция. — Когда он подобрал научный термин, стало проще отстраниться от пережитого. — И это повторялось. Раз десять или больше. Я… — он покачал головой, — не стану больше участвовать в этом, Асфодель. Увольте.

— Мираж оставался неизменным?

Он сжал зубы.

— Нет. Под конец мне удалось… сгладить углы. Но это ничего не меняет! Кто это был? Почему я вообще проваливаюсь в эти кошмары? Это чья-то память?

Асфодель сложила ладони домиком перед грудью.

— Ты чуткий к отголоскам Бытого и улавливаешь их. Пурга состоит из них — печальный удел теней… — она горестно покачала головой. — Но прошу, расскажи мне подробнее. Как ты «сгладил углы»? Что именно происходило?

— Почему это важно?

— Мне нужно понять, как глубоко ты проник за завесу.

— Я ведь сказал, что не буду больше участвовать в этом.

— И я услышала тебя. Но я ведь прошу не о том.

Орфин вздохнул. Отвернулся к покерному столу, который стоял здесь, в Чертогах, провел пальцами по его шершавой поверхности. И начал неохотно рассказывать, стараясь не упускать подробностей.

В конце Асфодель чуть слышно похлопала в ладоши.

— Браво. Ты сумел подчинить мираж и собственными силами из него выйти. Печально, если это причинило тебе боль, но ты ведь знаешь: она — лишь иллюзия. Ты цел и невредим.

— Боль не может быть иллюзией! — взорвался Орфин. — Она всегда субъективно реальна.

Но воспоминания о кошмаре действительно меркли, подобно дурному сну.

— Прости, мне жаль, — вздохнула Асфодель. — Быть может, нам, и правда, нет нужды дальше тебя обучать? Ты понял, как прокладывать пути разума. Теперь ты готов. Я всё подготовлю, и уже завтра мы отправим послание!

От этих слов его полоснул ужас. Если гарпия говорила правду — это конец.

— Почему я должен верить в ваши благие намерения после того, что видел? — спросил он хмуро. — Это было похоже на что угодно, но только не на райские сады! Докажите, что ваш Элизиум вообще существует!

— Доказать?.. Завтра ты собственными глазами в этом убедишься.

— Так не пойдет.

— Ты становишься неблагодарным. Я даю тебе мнему, прощаю нападение на сад — а ты устраиваешь сцены? Мне казалось, мы договорились.

Орфин стиснул зубы и опустил взгляд. У нее на руках все козыри: благополучие Тис и живых, подсевших на эфиниол, мнема, которой его здесь кормили. Он и впрямь не в том положении, чтоб чего-либо требовать.

— Простите, — сказал он сдавленно. — Этот мираж… он правда был слишком тяжелый. Я… я в ужасе, Асфодель, — он сглотнул и поднял на нее взгляд. — Я хочу вам верить, правда, но всё, что я вижу вокруг — это кровь и боль. Если у вас есть хоть что-то светлое из Элизиума — пожалуйста, дайте мне это увидеть. Я боюсь, что иначе просто не смогу еще раз… войти в мираж.

Асфодель изучала его, плотно сжав губы.

— Что ж, я принесу то, о чем просишь. Но знай: лицезреть цвет Садов — большая честь и искушение. Не разочаруй меня.

С этими словами она шагнула к стене из лоз и рассеялась белым дымом. У Орфина вырвался прерывистый выдох. Он переключился на Бытое и проводил взглядом ее худую фигуру. Она покинула внутренний двор, скрывшись за железной дверью, но он слышал шаги по лестнице, гулко разносившиеся по пустому дому. Этажом ниже, в подвале, скрипнули петли, и надолго воцарилась тишина.

Вдруг через завесу до него донесся шелестящий голос, и Орфин вернулся в Пургу.

— Хватит выкрутасов, зрячий. Делай, что велят, — бросил Никтос холодно и бесстрастно. — У тебя достойные шансы.

Орфин уставился на него, но призрак выглядел совершенно непроницаемо.

— Шансы на что?

Никтос молчал. Орфин вглядывался в зеркальную маску, но видел только десяток своих искаженных отражений.

— Что со мной станет от этого ритуала? — молчание. Орфин вздохнул.

Вскоре Асфодель вернулась, бережно неся в руках лоскуток света. Орфин сам не знал, что ожидал увидеть, но этот огонек его поразил. Когда садовница приблизилась, он смог рассмотреть в ее пальцах маленький флакон вроде аптекарского, из тонкого стекла, внутри которого сияла причудливая форма. Она постоянно менялась, как танцующее пламя, и в каждый момент напоминала новую часть растения: кленовый лист, бутон, гроздь ягод. Он тихо ахнул, завороженный этим танцем света.

— Это гелиос, — объявила Асфодель, — родом из садов Элизиума. Олицетворение мечты. Здесь, в Пурге, мне не удаётся вырастить ничего подобного, но там всё в цвету.

Орфин протянул руку, чтоб взять флакон, но Асфодель придержала его у себя.

— Мой запас весьма скромен, — сказала она. — А это важное удобрение для садов, — она помолчала, позволив ему с расстояния любоваться. — Теперь ты веришь, Орфин? Понимаешь, как важно то, что я делаю? Тени не должны прозябать в Пурге, в этом жалком и печальном уделе. С твоей помощью они смогут отправиться в Элизиум и цвести вечно.

Орфин заставил себя оторвать взгляд от гелиоса. Перед глазами осталось мерцающее черное пятно с фиолетовой каймой. Он потер веки, пытаясь избавиться от него. Постепенно чернота проходила.

— Хорошо, Асфодель. Я всё сделаю. Просто дай мне немного передохнуть.

Хозяйка Чертогов благосклонно кивнула. Она потянула гелиос к себе, и Орфин чуть не качнулся вслед за ним.

— Может… я возьму его? Чтоб потренироваться, как с древом.

Асфодель снисходительно улыбнулась.

— Похвальное рвение, но нет. Я верю в твое благоразумие, Орфин, но все же ты — лишь тень, и подвержен соблазнам. А гелиос слишком ценен, — она покачала головой, пряча цветок в облачной ткани одежд. — Отдыхай и набирайся сил. Завтра ты узришь нечто стократ прекраснее.

Он вымученно кивнул. Асфодель снова рассеялась, но Орфин спросил ее вдогонку, нырнув в Бытое:

— Так вы простите Тис?

— Ее кара прервана, да, — неохотно подтвердила Асфодель.