Память гарпии (СИ)

Глава 20. Патрокл

«Приди, благословенный воин с ликом закрытым»

— Думаешь, московский некропилаг всегда был в таком запустении? — усмехнулся Алтай, собирая в колоду ветхие карты.

Они сидели внутри дирижабля, обставленного с особой интеллектуальной ненасытностью: мольберты, глобусы, стеллажи с книгами и открытые атласы.

Двигатель, который удалось добыть в музее, отлично подошел. Теперь не хватало только топлива. Его производство занимало время, и поэтому дирижабль до сих пор стоял в доках.

— Я думал, такова природа Пурги, — ответил Орфин.

Алтай покачал головой.

— Лет десять назад мы останавливались тут на пару месяцев. И, знаешь, тогда некропилаг процветал, насколько это вообще возможно в Пурге. Работала гильдия бродя — за небольшую плату они помогали другим кастам летать по городу. В «Парке фантомов» гостей пугали так ярко и впечатляюще, что память формировала новые крупицы, то есть немного продлевалась кода. Была группа дам-хирургов, которые предлагали втридорога вернуть клиентам юность и красоту. Можешь представить, какая очередь к ним стояла! Мне казалось тогда, что все это слишком коммерчески. Что Москва больно уж увлеклась, изображая, будто в Пурге возможна полноценная жизнь и общество. А теперь горько от того, как быстро и бесславно пропали все те начинания.

— Но что произошло?

Алтай пожал плечами.

— Говорят, это всё из-за коряг, — вставил призрак, шуршащий бумагами у стола.

— От всего мегаполиса осталась только арматура да какая-то шайка разбойников, — добавила со вздохом девушка-гончая, сидящая с книгой в кресле напротив.

— Это те самые фантомы, — сказал Орфин. — У них теперь бар, они бадяжат мнему.

— Серьезно? — удивился Алтай.

— Ага. А церковь? — спросил Орфин. — Ну, этот Приют Искателей.

— Это новообразование. Разрослись на руинах, — Алтай помолчал и добавил после паузы: — В Пурге такое сплошь и рядом. Ежедневный апокалипсис.

На этой печальной ноте разговор свернул к более насущному вопросу, — каким путем лучше покидать Москву и куда лететь дальше. В этой беседе Орфин уже не участвовал.

В салон дирижабля зашла Анестезия, и один из инженеров поднялся ей навстречу. Они сосредоточенно пожали руки: ловчая передавала добычу, которую предстояло преобразовать в топливо. Когда выяснилось, что оно делается из мнемы, Орфин уже не удивился, лишь хмыкнул. Чтоб кочевники как можно скорей смогли улететь, Набат и Настя почти без передыху охотились на память живых.

— Как успехи? — спросил Алтай.

— Сегодня было плотно. Если следующая вылазка выйдет такой же удачной, то этого хватит, — ловчая устало улыбнулась.

Орфин отошел от стеллажа, где просматривал обложки, и направился к ней.

— Можно будет завтра поохотиться с тобой?

Настя уставилась так, будто он предложил сигануть в бездну или раздеться. Он немного смутился, но он отступил.

— Я тоже зрячий, как Набат — почему нет?

— Это сложная синергия.

— Да, но… я хочу хотя бы попробовать.

Настя бросила затравленный взгляд на остальных кочевников в салоне, как будто в надежде, что они станут отговаривать Орфина. Но все лишь с любопытством наблюдали за этой сценой.

— Ладно, если на кладбище есть беспечные…

По приставному мостику они вдвоем вышли из корабля на остров, в доки. Там Орфин заглянул в Бытое и осмотрелся. Под «беспечными» кочевница имела в виду живых людей. Это слово всякий раз слегка царапало Орфина, было в нем что-то обреченное, но он не протестовал.

Он указал за спину ловчей.

— Вон там пара человек.

Они направились к живым.

— Ты не боишься меня?

— После гарпии? Не очень.

— Нравятся опасные женщины? — насмешливо уточнила она. Затем вздохнула, настраиваясь на нужный лад. — Ладно, для начала просто покажи мне Бытое, — сказала она. Тихий бархатный голос в ночи. — Впусти меня, дай увидеть твоими глазами.

Он погрузился в Бытое. По ту сторону завесы на ночном кладбище целовалась парочка подростков. Медленно протянув руку к Насте и безмолвно приглашая ее «войти», Орфин ощутил почти романтическое волнение. Прикосновение отдалось гулом в затылке и покачнуло весь мир перед глазами. Орфин непроизвольно отдернул ладонь и целиком вернулся в Пургу.

Партнерша не выглядела ни удивленной, ни расстроенной. Скорее даже наоборот — как человек, чьи опасения подтвердились, и он втайне рад, что не ошибся.

— Ну, никто же не ожидал, что получился с первого раза, — попытался отшутиться Орфин и снова поднял руку в легкой нерешительности.

Настя покачала головой.

— Ты не доверяешь мне. Это нормально.

— Дело не в этом.

— У нас еще будет время, Орфин. Не торопи события.

Она по-матерински улыбнулась ему и кивнула на прощанье. Он, нахмурившись, проводил ее взглядом. Она так уверена, что все вокруг боятся ее из-за таланта ловчей… Кочевники, и правда, расступаются, стоит ей подойти. Но всё ли так просто?

Он задержался у лодок, в задумчивости ковыряя мыском ботинка прорастающий цепень. Мысли причудливо вальсировали в голове, почти не цепляясь одна за другую.

Когда Настя коснулась его, этот психический толчок напомнил некий иной контакт. Сходное чувство было, когда он провалился в видение несчастного картежника. Странно.

Интересно, если б на месте ловчей была Рита, он бы смог не отдернуть руку? Какая разница, ведь Риты не существует, есть только Тис. А эта сука…

Он не успел додумать мысль. В небе с разных сторон послышались характерные звуки — бродяги рассекали ткань пурги. Память вспороли возгласы, с которыми фантомы атаковали Приют, хотя сейчас никто не вопил и не хохотал. Орфин инстинктивно пригнулся По небу между сгустками тумана скользили расплывчатые пары фигур. Он настороженно вглядывался, пока не распознал на чужаках узнаваемое сочетание белого с золотом. Чертовы церковники! Дыхание перехватило. Он застыл, прячась среди лодок и борясь с внезапной паникой.

Дюжина гончих в атласных накидках и воинов с золотыми пиками приземлились на дальней части острова. Смотрелись они как целый взвод.

До Орфина донеслись обрывки их разговора с кочевниками. В основном говорил посланник Приюта.

— …слывете мудрецами… совет и особый взгляд… щедро оплатим…

— Это все сказки, — громко и насмешливо ответил Набат. — О, какая жалость! Вы проделали такой путь, и все зря!

— Вы бережете свои знания, это понятно. Но поверьте: наша цель благая и общая. И вам, и нам досаждают треклятая ведьма и ее орлица, не так ли?

Несколько реплик потонули в гуле ветра. Потом снова послышался голос миссионера, нарочито удивленный:

— Как, вы не знаете? Именно она распространяет по островам семя дьявольского цепня. В каждом древе сидит частичка ее черной души. Ее глаза и уши по всему некропилагу. Я вижу, что вы тщательно избавляетесь от цепня, и это правильно. Но если не бороться с первопричиной, то скоро эта зараза охватит весь город и перекинется на другие.

Налетела метель, и часть переговоров потонула в ней. Когда ветер снова стих, миссионер Приюта успел вернуться к своему изначальному требованию.

— Мой патрон абсолютно убежден, что среди вас есть опытный страстогляд, который сумеет помочь нам. Я прошу его отправиться с нами, либо мы пригласим вас всех погостить в Приюте Искателей, чтоб отец настоятель смог сам пообщаться с каждым.

— Это угроза?

— Нет, что вы. Просто выбор, который мы вам предлагаем. Отдайте нам одного страстогляда или идите с нами все.

Орфин закрыл глаза. Слова эхом отдавались в его голове, с каждым разом становясь всё более реальными. "Отдайте одного зрячего". В чем тут сомневаться?.. Это не предательство, а голая рациональность. Они просто хотят улететь из некропилага, и он — просто их билет отсюда.

Но Приют… Одна мысль о возвращении туда — и скручивало желудок.

Внизу на цепях, выкованных из пурги — из частиц, которые когда-то давно были чьими-то душами — покачивались лодки, тоже сотканные из мертвецов. Это мир безудержного каннибализма. Нужно быть последним дураком, чтоб ожидать здесь человеческого отношения. Хочешь выжить — прогрызи свой путь через чужие души.

Есть только один выход — сбежать. Для этого в лодку нужно перекачать топлива. Это задержит здесь кочевников, но не надолго. Какая разница, если их схватят ублюдки из Приюта!

«И вот вопрос: куда ты собрался? Опять искать Риту? О, дружище, ты же не всерьез… Или вернешься к Асфодели?

Все что угодно, лишь бы не церковники. Это понятно. Но представь, просто на секунду представь: что, если Алтай вступится за тебя? Что, если в эту самую секунду он тебя защищает? И вдруг каким-то чудом кочевники выторгуют время и сумеют сбежать, вместе с тобой? Подумай, от какого шанса ты отказываешься. Он не велик, но это единственная надежда на нормальное будущее. И ты просто вышвырнешь этот шанс, предав их?»

Ему вспомнилась клятва, данная неделю назад, когда он упрашивал общину позволить ему остаться. Черт…

Лодка висела перед ним, руки оттягивала канистра с топливом. Два образа мысли мерцали в сознании, сменяя друг друга, как картинки в тауматропе. В одну секунду побег на лодке казался золотой возможностью, которую упустит только последний осёл. В следующую — этот же побег виделся мелочным и бессмысленным предательством.

Правда где-то посередине.

«Не драматизируй».

Он поставил канистру возле лодки и уставился в серое небо пурги.

«Дай им уйти. Просто в кои-то веки поступи правильно».

Он услышал шепот ветра за спиной и чье-то мягкое приземление. Обернулся — Алтай.

— Что решили? — голос каким-то чудом прозвучал сухо и твердо.

— Настя, Набат и остальные пока отвлекают их. Я пришел поговорить.

Но он молчал, виновато и напряженно.

— Слушай… У меня нет никаких шансов в Приюте, — Орфин сглотнул. — Они знают меня в лицо, и у них ко мне счеты. Если пойдет Набат или, — он назвал двух других зрячих, которые были среди кочевников, — то они смогут выполнить это задание и вернуться…

— Я не хочу отправлять ни одного из вас. Но мы не можем рисковать Набатом: он слишком опытен, и он единственный достаточно доверяет Насте, чтоб они могли вместе охотиться. А девочки… Они не справятся.

— Я тоже не справлюсь.

— Понятно. Что ж, значит, будем драться с ними. У них не такое большое преимущество. К тому же с нами Настя. По ней трудно сразу понять, что она пират, и это тоже играет нам на руку.

Орфину представилась эта стычка. Стражи насаживают ребят на пики, Настя выдирает память, призраки один за другим валятся за край острова. От этой картинки становилось дурно.

Должно быть, Алтай прочел горечь на его лице.

— Если хотя бы половина того, что ты рассказывал, правда… — проговорил он. — Ты ведь однажды уже сбежал оттуда.

— Вот только не делай из меня героя! У меня нет никаких шансов в Приюте, — повторил он. — Они знают меня в лицо! Церковь казнит меня! Закончит начатое. Как ты не понимаешь?

— Что, если, — взвешенно предложил Алтай, — мы тебя замаскируем?

Орфин горько рассмеялся.

— Нет, я серьезно, — настаивал Алтай. — Слепим тебе другое лицо — это возможно. Будет тройная синергия, но Настя уже однажды проворачивала такое.

Орфин нахмурился. Набат упоминал групповую синергию, говорил, что она гораздо сложней обычной. Трем призракам разных каст редко удается сонастроить мысли и работать в команде. Синергия четверых или пятерых — это вовсе миф. По Пурге ходят легенды и фантазии о том, на что способна команда из призраков всех пяти каст, если они объединят усилия в синергии. Воскреснуть? Обрести полную власть над пургой? Устроить в Бытом конец света? Версии одна безумнее другой.

Орфин смотрел на кочевника изумленно и даже испуганно.

— Пожалуйста… — вдруг осипшим голосом произнес Алтай. — Мы заберем тебя оттуда! Нам просто нужны еще одни сутки, чтоб собрать топлива.

— Заберете?

— Да! Просто продержись один день, и мы отправим за тобой лодку, или я сам прилечу.

Орфин на миг зажмурился.

— Объясни хоть… в кого вы меня превратите? И на сколько?

— Это вопросы к Насте. Я никогда сам не сталкивался…

— И ты хочешь, чтоб я согласился хрен знает на что?

— Я сейчас приведу ее.

И он сорвался с места, не дожидаясь ответа.

Орфин отошел подальше от лодки, чтоб избежать неудобных вопросов… и искушения.

Если они просят его, а не заставляют… И если правда смогут замаскировать… Тогда, пожалуй, отправиться к церковникам — это не самоубийство. Способ спасти друзей — да. Но, кроме того, и шанс поквитаться.

Он понял вдруг, что его даже радует перспектива отплатить по долгам. Что кочевникам, что Приюту.

Когда в пурге появились фигуры Алтая и Насти, он чувствовал удивительное спокойствие и уверенность. Даже легкость.

Едва приземлившись, кочевники, как обычно, отдернули руки друг от друга. Бродяга тут же оттолкнулся от земли и снова скрылся в пурге. В глазах ловчей застыло сомнение. Она покачала головой и открыла рот, чтоб начать говорить, но Орфин опередил ее.

— Я понимаю: ты не уверена, что справишься. Никто не доверится тебе достаточно, да? Но послушай. Из всех, кого я встречал после перехода, вы — самые дружные и человечные ребята. Да что там, даже при жизни я нечасто видел кого-то настолько сплоченного и верного. Я мало что знаю про синергию, но думаю, если кому и под силу объединиться втроем, то вам. К тому же, ведь ты уже делала это!

— Да, но там была другая цель…

Орфин вопросительно приподнял бровь.

— Мы хотели проучить одну красотку, — она вздохнула. — Неважно.

— Вот именно, что неважно. Если тебе однажды удалось достаточно… расслабиться и отпустить себя, чтоб слиться с другими — то сможешь и сейчас.

— Но проблема не во мне.

Орфин улыбнулся.

— Остальным будет проще, если ты… ну, не будешь показывать, как сильно боишься навредить нам.

Настя скрестила руки на груди и посмотрела на него с прищуром.

— Я думала, это мне придется тебя уговаривать.

— А. Ну, прости.

— У тебя разве нет никаких вопросов?

Орфин спросил, и она описала вкратце процесс.

— Я постараюсь аккуратно, но… боюсь, это все равно будет неприятно. Я не изуродую тебя, не бойся, — она грустно улыбнулась. — Просто немного изменю.

— Надолго?

— Зависит от того, насколько хорошо ты помнишь свою внешность. И от того, насколько в целом умеешь носить маски.

— В смысле лицемерить?

— Да, точно. Прятать настоящие чувства.

Издали Орфин слышал обрывки разговора с искателями. Алтай, Набат и остальные, как могли, задерживали нового миссионера болтовней, но никто из них не был заправским актером или лжецом. Когда они притворялись, будто им интересен Приют и его философия, в их голосах звучала фальшь. Пока что этой светской беседы хватало, но скоро терпение церковников иссякнет. Медлить было нельзя.

Четверо призраков зашли в палатку ловчей — она сама, Орфин, Тоха и молчаливый крепчий. В воздухе повисла неловкость. Все косились друг на друга, но тут же одергивали взгляды. Настя начала резковато отдавать распоряжения, и это только нагнетало обстановку.

— Давайте для начала сядем, — вздохнув, предложил Орфин. — Я хочу, чтоб вы знали, что это мое добровольное решение, и вашей вины тут нет. Если, конечно, вы меня вовремя заберете, — он рассмеялся, но смех повис в воздухе. — Ладно. Настя, расскажи, что требуется от каждого из нас.

Она поджала губы, но начала описывать процесс — негромко и сухо. Орфин подбадривал ее, почти полностью абстрагировавшись от того, что вся эта ситуация напрямую связана с ним.

Он обратился по очереди к двум другим призракам — пусть спросят, если им что непонятно. Вопросы нашлись. Через четверть часа в палатке уже велось оживленное обсуждение. Пару раз его серьезный тон даже разбавили легкие шутки, отразившиеся от брезента палатки коротким смехом.

Ощутив достаточно непринужденности и тепла в этом общении, Орфин попросил троих призраков взяться за руки. Инженер и крепчий вздрогнули, коснувшись ловчей.

— Пока просто держите друг друга, — он пожал плечами. — Тоха, продолжай, о чем ты говорил.

Вскоре ему показалось, что они готовы — по крайней мере, для попытки.

Сам он отстранился настолько, что чувствовал себя практически зрителем. Он лег на кушетку, куда указала Настя, и закрыл глаза, когда она велела. Но все равно не мог поверить, что это взаправду происходит. Пока его лица не коснулись чьи-то тонкие холодные пальцы, все казалось игрой.

Его подкинуло, как от электрического удара. Мнема заструилась под кожей, завибрировала, как сотни крохотных иголок. От быстрых холодных прикосновений по коже разбегался противный зуд. Орфин заставил себя мысленно считать, дожидаясь, когда процедура закончится.

Наконец он открыл глаза. Сразу заметил, как поменялась одежда — вместо привычного пальто на нем соткался светло-серый походный костюм. Настя подала зеркало, и Орфин настороженно повернул его так, чтоб видеть себя. Как и обещала, она не изуродовала лицо, и всё же отражение неприятно поразило его. Мужчина в зеркале был отдаленно похож на Орфина, как дальний родственник. Тот же оттенок кожи и общая форма лица, но искаженные черты, белесые волосы и грязно-зеленые глаза. От вкрадчивого сходства и резких отличий передергивало.

— Они… точно не узнают меня? — спросил он, когда собрался с мыслями. И тут же сам понял, как добиться этого. Нужно будет сменить манеру речи и пытаться говорить другим голосом. — Вернее так, — сказал он менее разборчиво, чем обычно, и слегка направляя звук в нос. — Не узнают?

Тоха рассмеялся.

— Переборщил? — спросил Орфин, снова слегка меняя голос. — Так лучше?

— По-моему, отлично, — кивнула Настя. Она казалась взбудораженной, даже пьяной — разминала пальцы, переминалась на месте и смотрела на остальных слишком широко раскрытыми глазами. — И, Орфин. Спасибо.

Он отставил зеркало, поднялся на ноги. По привычке потер переносицу, но она оказалась неправильной формы, и это ощущалось до глупого ужасно.

— Еще один момент, — сказал он. — Дайте мне прозвище. Как бы вы меня называли, если б я путешествовал с вами уже год или пять?