Письмо в Лабиринт

Глава 15. Полупроводник

День 1.

Когда я проснулся, Рыжего уже не было. В летней кухне было тихо, пусто, тепло, солнце светило сквозь щели, пылинки плясали в луче. Я сообразил, что меня разбудило то самое мелодичное механическое стрекотание – оно доносилось со стороны ангара. Стрекотание то и дело прерывалось, и становились слышны перекликающиеся голоса.

Я выполз на солнышко и обнаружил, что не ошибся: голоса действительно принадлежали Моргану и Нете. Они возились в воротах ангара с летучим скутером Неты, а вокруг – по всему двору – были аккуратно разложены черный бампер, радиатор, зеркала, диски, фары… Почти у своих ног я заметил щиток с логотипом BMW. Нета махнула мне рукой, кивнула Капитану и ушла в ангар, вытирая руки ветошью. Морган взглянул, взял какой-то стоящий в тенечке небольшой баул и, перешагивая через запчасти, направился ко мне.

– Здоров ты дрыхнуть, – весело сказал он. – Голодный? Нам принесли завтрак.

В бауле оказались сыр, яблоки, черничный морс и хрустящие вроде бы галеты, по вкусу похожие на свежую гранолу с орехами. Пальчики оближешь.

– Ты что? Не спал? – спросил я Капитана.

– Почему, я спал, – ответил тот. – Нета когда ушла домой вечером, я поспал. Утром вернулась, мы снова работать и начали.

– Домой? А где у нее... дом?

Морган пожал плечами:

– Я-то откуда знаю. Меня туда не приглашали. Я только молюсь, чтобы меня отсюда не выперли... И чтобы она на вопросы не перестала отвечать.

– А она отвечает на вопросы?

– Еще как отвечает! Правда, я половину не понимаю... Пожалуй, даже больше половины. Да что там. Девять десятых, – весело ответил он. – Но этой одной десятой мне пока хватает выше крыши...

– Ну, а ты спрашивал, кто это должен появиться через неделю? О чем они с Машей говорили?

– Не знаю, говорит. Узнаю, говорит, только когда он появится. Обычные их отмазки. Ну, я не особо настаиваю, знаешь ли.

– Угу. А Рыжий где?

– В лесу, я думаю. Пар выпускает. Кстати, денька через два выберем время, сходим тоже на охоту, ты как? Не очень хочется быть дармоедом.

– А зачем денька через два? – подумав, сказал я. – Пошли сегодня!

Увешанные трофеями, усталые и довольные, мы возвращались вечером с охоты и в двух шагах от мастерской повстречали Рыжего. Тот стоял посреди тропы, задрав голову, и изучал что-то в ветвях дерева прямо над собой. Густые ветви заслоняли от нас предмет его пристального внимания.

– Полевые наблюдения орнитолога-любителя? – осведомился Морган.

– Птицы меня интересуют только с гастрономической точки зрения, – отозвался Рыжий, не оборачиваясь. - Хотя на предмет обеда тоже пора бы подумать…

Кто-то на толстой ветке дерева, низко нависшей над дорожкой, раздвинул листву. Я обомлел. Оказывается, там сидел и болтал ногами малыш. Тот самый малыш в куртке с покемонами.

– Привет, – сказал я от неожиданности.

– Пдивед, – подумав, ответил малыш, и мы уставились друг на друга. Как он здесь оказался?..

– Человеческий детеныш рассказывает мне о странном месте, – сказал Рыжий нараспев. – Про множество людей, и стен, и машин, и еще про какую-то метлу. Правда, человеческий детеныш не может мне объяснить, как в метле могут помещаться вагоны…

Малыш усмехнулся хладнокровно и даже с превосходством.

– Всё ты знаешь, – отозвался он. – И пло метло, и про машины. Ты сам оттуда, я-то вижу. Из Лабивинта. Ты думаешь, я фйиландца от лабивинтца не отличу?

Он болтал ногами и внимательно изучал нас. В нем больше не было ни следа той заторможенной мечтательности, которая отличала здесь сновидцев.

– Не дури человеку голову, чудовище, – сказал Морган Рыжему.

Малыш сказал ему:

– А я тебя знаю. Я тебя во сне видел, и ты мне колокольчик подаил. Семечко лунного деева.

– Это был не сон, – сказал я.

– Да, я потом и так понял, – энергично кивнул Малыш. – Ланьше я часто не мог отличить. А тепей совсем научился! Это из-за твоего колокольчика, - серьезно пояснил он, взглянув на Моргана. – Колокольчик-то потом остался! И я вспомнил, что это был не сон!

Он гордо глядел на нас свысока. У него был щербатый рот, каштановая шевелюра и веселые карие глаза. На ветке он сидел так уверенно, как будто всю жизнь только и делал, что лазил по деревьям; и неудивительно, ведь маленькие проводники очень быстро учатся здесь всему, что необходимо для нормальной жизни. Мной медленно, но верно овладевал восторг.

– Ты научился отличать сон от реальности, – сказал я ему. – Значит, ты стал настоящим проводником!

– Мне дозоуные тоже так говойят, – с удовольствием сказал Малыш, энергично кивая и изо всех сил болтая ногами. – Навено, я смогу маму с папой тоже сюда повести! Недавно почти получилось с мамой, она почти увидела вход! Мы катались на колесе обозления, – пояснил он.

Сполз с ветки, повис на руках и спрыгнул на дорожку.

– А вы тут живете?

– Да как он может быть проводником? – разглядывая Малыша, проговорил Рыжий. – Тебе сколько лет?

– Семь! – с удовольствием объявил Малыш и с интересом принялся изучать нашу реакцию.

– Полупроводник, – объяснил нам Рыжий.

– А колокольчик? – спросил Морган. – Колокольчик-то сохранил?

Малыш запечалился и ответил:

– Нет. Я его бедёг, так бедёг! Но папа его сломав. Нечаянно! – торопливо воскликнул он. – Он на него упав, когда пвиехав от дяди Коли. Он всегда от него пуиезжает и падает. А потом спит. Мама гововит, он болеет.

– Чем? – хихикнув, осведомился Рыжий.

– Не знаю, – Малыш пожал плечами. – Гововит: «пвидудок, удод больной». Что такое «удод»?

– Птица такая, – хихикая, ответил Рыжий. – Пестренькая.

– Ну и что смешного, – сказал Морган. – Рыжий, вот объясни мне, может, я чего не понимаю: вот что тут смешного?

– История Дон-Кихота и спасенного мальчика никогда не кончается хорошо, – сказал я.

– Это в Лабиринте, – взглянув на меня, сказал Морган. – Хочешь, найдем тебе еще один такой колокольчик? – спросил он Малыша.

Растерянный Малыш вспыхнул от радости и завопил, что хочет. Морган сказал: «пойдем» и спросил, как его зовут. Малыш ответил, что Лёва и что он не любит, когда его зовут Лёвой-рёвой (у него получалось «лёва-лёва»), что он вовсе не любит реветь, только иногда не получается удержаться. Морган сказал, что не будет его так называть, и спросил, похож ли Малыш на льва. Малыш сказал, что видел льва и что он на него не похож, и спросил, что за история была у Дон-Кихота. Морган принялся рассказывать адаптированную версию Сервантеса, и Малыш, к некоторому моему удивлению, замолк и слушал внимательно, не перебивая.

– Богадельня, – насупившись, бурчал Рыжий, который тащился за нами следом. – Донкихоты. Хоть бы у Нетки спросили сначала.

Но Неты в мастерской не было.

Когда Малыш увидел ангар, он пришел в совершеннейший восторг.

– О! – сказал он, и его глаза и рот стали совершенно круглыми. – О! Что это?

– Избушка на курьих ножках, – пробурчал Рыжий. – И там едят особо любопытных детей.

Малыш, с опаской покосившись на него, взялся за руку Моргана.

– Нету у нее куих ножек, – сказал он.

– Курьих ножек у нее нет, – сказал Морган. – И тебя там точно никто не съест, это я тебе обещаю. Тут, конечно, есть некоторые, которые из любопытства суют наглую рыжую морду туда, где их потом едят. Но ты его можешь вообще не слушать, сам видишь, он врет через слово.

– Вдать неходошо, – сказал Малыш, серьезно взглянув на Рыжего.

– Но иногда очень полезно, – сказал Рыжий. – Ладно, я пошел. У меня дела.

День 2.

Нета вернулась утром, и нас ожидал сюрприз: оказалось, что они с Малышом знакомы. Морган занимался во дворе сортировкой деталей фриландских автомобилей, а Малыш увлеченно ходил за ним следом; когда во двор вплыл со стрекотанием летающий скутер, Малыш встрепенулся и радостно завопил:

– Нета! Ты здесь! А я тебя ищу! Смотви, сколько я насобивал!

Нета посадила машину и сняла защитные очки.

– Много насобирал? Показывай.

На широкую плоскость рабочего стола в мастерской Малыш, сияя, поставил небольшую плоскую коробочку и аккуратненько снял крышку. Нета уважительно присвистнула.

На мой взгляд, в коробочке не было ничего особенно примечательного. Там просто ползали несколько изумрудно-зеленых жуков. Довольно красивых. Видимо, это была их с Малышом игра.

– Еще пять? – спросила Нета.

– Пять! – сияя, объявил Малыш.

– Молоток, – уважительно проговорила Нета, разглядывая жуков. – И когда только успел… Смотрите, во дает, да? – обратилась она к нам с Морганом, и мы вежливо промолчали. Мастеру все-таки не следовало бы тратить время на детские игры. – Ну, так что? Оставишь у меня пока? – спросила она у Малыша.

– Ага, – энергично кивнул он. – А то больше не влезет…

– И еще им нельзя долго сидеть без воздуха, – осторожно прибавил Морган, решивший, видно, вдруг стать зоозащитником.

Почему-то его слова вызвали у Неты и Малыша изумление. Они оба уставились на него, а потом Малыш искренне захохотал.

– Он думает, что они… – хохоча щербатым ртом, проговорил он. – Что они…

Нета улыбнулась.

– Мы же им не объяснили, – сказала она.

– Мама дорогая, – сказал Морган. – Неужели это тлёги?

– Тлёгитм, – отчетливо поправила Нета. И посмотрела на него строго.

Это непроизносимое название носит одно из самых удивительных явлений в Стране. Это устройства, изготавливаемые Малым Народом и практически ничем не отличающиеся от живых существ: насекомых, птиц, зверей. Чаще всего это всякие диковинные гибриды, как будто крохи берут разные части настоящих животных и комбинируют их между собой, как хотят. Эти существа бегают, видят, слышат, спят. У каждого есть свой характер, они грустят, радуются, привязываются к хозяевам, иногда даже ссорятся друг с другом. В их изготовлении используется какая-то технология «отобразительной сверхвероятности». Когда крохи имели охоту что-то объяснять, они объясняли эту технологию так: «В шрёдингеровом пространстве программа избирает сверхвероятное событие. Это дает ей возможность отобразить это событие в пространстве актуальной вероятности». С твоего разрешения, мой адресат, я больше не буду цитировать слова Малого Народа.

– Глядите, – сказала Нета.

Она взяла из коробки одного жука, повернула брюшком кверху и вдруг ловко сняла с этого брюшка панцирь. Под снятой крышкой передвигался и жил очень сложный и очень маленький механический организм, похожий на микроскопические механические часы.

– Вон, – сказал Малыш, сопя над жуком. – Видишь светится?

В центре механического брюшка зеленела светящаяся точка. Нета бесстрашно поддела ее ногтем, вытащила и показала: это была как будто микроскопическая кнопка со светящейся шляпкой.

– Сердечник, – сказала Нета.

Жук в ее пальцах замер, как будто умер. Но он не умер, а просто стал тем, чем были все тлёги без сердечника: красивой, изящной, с изумительной тонкостью выточенной из неведомого материала игрушкой. Нета ловко вставил кнопку обратно, и жук снова ожил и задвигал лапками.

Но Малый Народ всегда изготавливает тлёгов под какие-то свои определенные цели; обычно этим существам ведется строжайший учет. Я даже представить себе не мог, что тлёга можно поймать в лесу.

– На самом деле таких тут довольно много, – сказала Нета и выпустила жука в коробочку, где он мгновенно затерялся среди своих близнецов. – Никто не знает, почему именно этих тлёгитм Малый Народ просто выпускает бегать. Возможно, для них это такое развлечение.

– Ни хрена себе… простите… развлечение… – пробормотал Морган.

– А зачем они вам? – спросил я.

– Мастера не умеют делать тлёгитм. Но мы научились использовать сердечники этих существ, чтобы создавать… что-то похожее. Обычно мы этим не занимаемся, но иногда…

– Я очень хочу собаку, – сказал Малыш и взглянул на нас с Морганом исподлобья.

– Я пообещала Малышу, что сделаю ему собаку, – сказала Нета. – Если у меня будет достаточное количество сердечников.

– Настоящую собаку, – проговорил Малыш.

– Настолько настоящую, насколько это возможно, – подтвердила Нета. – Малыш занимается поиском тлёгитм, и вместе с этими у нас теперь их двенадцать штук.

– Почти месяц уже ищу, – грустно вставил Малыш.

– А сколько нужно насобирать всего? – спросил Морган.

– Примерно пару тысяч, – ответила Нета. – Ладно, Малыш, пойдем их выпустим к остальным. И мне надо работать.

Нета была занята тем, что строила второй скутер – реплику ее летучей машинки. «Зачем? – переспросила она в ответ на наш вопрос. – А пригодится. Ну... вот у вас в Сети как делают? В кинематографе, например. Если герой ездит на мотоцикле, то покупают несколько одинаковых мотоциклов. Вдруг с одним что-то случится!»

Морган взялся ей помогать, а я больше сидел на солнышке; мне ничего не хотелось делать и никуда не хотелось идти. Малыш исчез из мастерской, Рыжего тоже было не видать. Нета то и дело пускалась в длинные объяснения в ответ на вопросы Моргана, но я не вникал: дремал, рассматривал Нету и слушал их голоса. Мне нравилась внешность Неты и ее голос: звонкий, но всегда какой-то очень твердый и холодный. Она говорила, как будто диктовала студентам лекцию – причем по непостижимой причине это не мешало ее голосу быть очень приятным. Вот на что он больше всего был похож: на звяканье льдинок в стакане с водой. На лекциях у Неты, пожалуй, были бы аншлаги, даже если бы она непрерывно несла какую-нибудь галиматью. Но любви к галиматье не водится, слава Богу, ни за одним мастером.

Только один раз за этот длинный, теплый, пыльный пустой и звонкий день я вступил в их разговор: когда речь зашла о Малыше. Нета объяснила, что родители не разрешают Малышу завести собаку в Лабиринте, но она не видит причин, почему бы ему нельзя это было во Фриланде.

– Разве не проще привести собаку из Лабиринта? – спросил ее Морган. – Ты, может быть, не знаешь, но там очень много собак, которые нуждаются в хозяине.

– А ты пробовал когда-нибудь сюда привести какое-нибудь живое существо из Лабиринта? – спросила его Нета.

– Я ведь не проводник. Аптека! – окликнул он меня. – А ты пробовал?..

– Однажды в детстве, – подумав, вспомнил я. – Я тогда убегал из Лабиринта поминутно. И сразу возвращался. У нас была кошка, и я однажды попытался пройти через гейт с кошкой на руках. Она расцарапала меня и сбежала.

Нета кивнула.

– Животные очень чувствуют Границу. И почему-то всегда стараются держаться от нее подальше. Исключения есть, но они редки.

– Двенадцать экземпляров за месяц, – проговорил Морган, взглядывая на Нету. – И что же, Малыш несколько лет только и будет делать, что ходить по зарослям и искать этих существ?

– У меня и в мыслях нет заставлять его заниматься этим несколько лет, – удивленно ответила она. – Скоро у меня будет оказия навестить какую-нибудь фабрику, и я попрошу у крох недостающее количество сердечников. Но только если увижу, что мальчик упорно и последовательно трудится.

– Да, – сказал я. – Начинающему проводнику лучше заниматься каким-нибудь делом, а не просто болтаться по Стране без цели. Это повышает его шансы на то, что в Лабиринте наша Страна в определенный момент не выветрится у него из памяти.

Нета задумчиво глянула на меня.

– Я рассуждала примерно так же. Но спасибо. Это ценно, когда твои домыслы подтверждает настоящий проводник.

Вечером явился Рыжий, проглотил ужин и завалился спать.