Письмо в Лабиринт

Глава 28. Самое слабое звено

1.

Мы шли по широкой каменной тропе. Слева высилась сплошная скала, сверкающая под ярким солнцем глинисто-желтым боком, а справа – тропа обрывалась в пропасть. На дне глубокого ущелья журчал быстрый ручей, а высоко в прозрачном небе чертил круги крупный канюк, время от времени оглашая округу жалобным длинным мяуканьем. На другой стороне ущелья громоздился врезанный в скалу очень маленький и, по-видимому, пустой городок.

Мы теперь почти каждый день бродили по окрестностям: оказалось, что в округе много маленьких городков, это было очень интересно. В этот день за нами увязался ЧП. Не знаю, у кого он спрашивал разрешения: может быть, у Моргана; по крайней мере, теперь он спокойно деловито шнырял у нас под ногами и в ус не дул, когда о него запинался Рыжий.

Рыжий тоже ходил с нами – кажется, он опасался отпускать нас далеко: мало ли, куда мы забредем и где окажемся в назначенный день, а ему очень хотелось участвовать в операции. Но мы и не собирались идти без него.

Откуда просочился этот субъект, я не успел понять: кажется, прямо из щели между камнями. Довольно большое, грузное, одутловатое существо уселось по-жабьи на тропу, загородив нам весь проход. Голова у существа была человеческая, но черты лица неразборчивые, как в тумане.

Пес гулко гавкнул, растерявшись, и присел на задние лапы. Существо вдруг поднялось на ноги, что-то пропыхтело и напыжилось. Теперь оно выглядело практически как человек, только вид у него все равно был всклокоченный и какой-то ущербный. Рыжий хихикнул и показал глазами: субъект немного не касался ногами земли.

– А, опять турист, – проворчал Морган.

Всклокоченный сновидец смотрел на нас, оттопырив губу и пытаясь грозно свести брови.

– Я нашел тебя, – заявил он, не обращаясь ни к кому конкретно. – Ты – Сувлехим Такац, Cetus Album Rare, белка Иггдрасиля! Ты – Гермес Психопомп!

Рыжий прыснул. Надо сказать, слова турист произносил отчетливо, так что надо было попытаться его вразумить. Я сказал:

– Не нужно ругаться. Лучше просыпайся. Вспоминай наяву. И не трави себя всякой дрянью, пропадешь.

Турист чуть-чуть подпрыгнул и повис в вершке от земли, немножко колеблясь от ветра, как непросохшее белье.

– У тебя нет надо мной власти, – строго сказал он, грозя у себя перед носом толстым пальцем. – Назови свое имя!

Его глаза разъехались в разные стороны.

– Дурачок какой-то, прости господи, – пробормотал Морган.

– А ну подъём, – вдруг рявкнул Рыжий, так что я даже вздрогнул. Сновидец воззрился на него, и Баламут немножко показал верхние клыки.

Уж не знаю, что увидел бедный турист. Его лицо исказилось диким ужасом и пошло волнами. Он взмахнул руками, как будто пытался удержаться на ногах, но вдруг осел, как тающий сугроб, и мгновенно стёк на землю: очнулся себе где-то в Лабиринте.

ЧП пренебрежительно фыркнул.

– Осталось мокрое место, – торжественно-печально сказал Рыжий, с трудом удерживаясь от смеха. – Обнажим головы, други!

– Вот из-за таких, как ты, – наставительно сказал ему Морган, – у Фриланда в Лабиринте такая плохая репутация.

– Репутация среди таких, как он? – возразил оборотень. – Ну а потом, Аптека прав: ему следовало выбирать выражения.

– Жалко, – сказал я. – Талантливый парень. Плохо кончит.

Канюк жалобно закричал над ущельем.

– Смотрите, – сказал Морган, указывая вперед.

Стены ущелья впереди сходились поближе, и над пропастью был перекинут тонкий навесной мостик.

2.

Каменный городок, вырезанный в скале, и правда оказался очень маленьким и очень пустым. На всех поверхностях лежала невесомая кварцевая пыль. ЧП чихал от нее, деловито бегая по лестницам и переходам и вынюхивая что-то в углах. Мы решили остановиться, чтобы пообедать.

Мы выбрали узкую площадку у стены одного из пустых домов, вырубленной из цельной скалы. Площадка, огороженная низким каменным парапетом, глядящим в ущелье, была вообще-то лестничной: узкий лестничный марш слева уходил вниз вдоль скальной стены, а справа – вверх. Солнце пропекло камни, и мы уселись в тенёчке под широким парапетом, а ЧП развалился на солнышке под стеной дома.

Все эти дни мы почти не обсуждали недавнюю встречу, мое излечение, освобождение Ники. Мы избегали как-то называть того, с кем мы встретились; если нам это было необходимо, мы говорили «тот музыкант». Но зато мы теперь постоянно обсуждали поручение.

– Задача вообще-то представляется проще пареной репы, – в который раз говорил я им, жуя гранолу, которой снабдила нас Аои. – Подойти к Границе. В назначенное время зайти в Лабиринт. Разбить фиал с эликсиром. Выйти обратно. Можно даже от гейта не отходить.

– Зачем же его бить, такая вещь крутая, – мечтательно разглядывая кувшинчик на просвет, сказал Рыжий. – Аптека, а подари мне ее потом? Вот эту склянку?

– Побирушка, – сказал Морган.

ЧП раззявил волчью пасть в страшенной улыбище и вывалил набок мокрый розовый язык.

Морган все-таки, видно, перебирал в уме разные возможные неприятности.

– Рыжий, а как у нас с финансовым вопросом? Нам надо успеть какую-нибудь жар-птицу поймать?

Баламут посмотрел на него и выудил из кармана черный бархатный мешочек – довольно большой и, кажется, увесистый. Дернул за завязки, встряхнул и аккуратно высыпал на ладонь маленькую горочку каких-то желтых крупинок. Крупинки заискрились на солнце – очень красиво. В самых больших с легкостью угадывались осколки толченой яичной скорлупы.

– Вот, – сказал Рыжий, улыбнувшись немного криво. – Кончились ваши мучения. Я теперь всегда знаю, где достать столько же и еще десять раз по столько.

– Уверен? – с подозрением осведомился Морган, водя носом над скорлупой. Крупинки пересыпались в ладони Баламута с приятным шуршанием.

– Абсолютно. Курочка-ряба – это, конечно, не жар-птица. Но зато это просто, эффективно и совершенно безопасно…

– Жар-птица мутировала в курочку-рябу, – пробормотал Морган с неким не вполне понятным сожалением.

– Тю! Не делайте из жар-птиц культа, – легкомысленно сказал Рыжий и вбросил скорлупки обратно в кошелек.

По-хорошему, следовало бы, конечно, убедиться, что оборотень не ошибается и что золотая крошка не превратится в Лабиринте, скажем, в обычную толченую скорлупу. Но, как правило, в этом вопросе интуиция у Рыжего срабатывала безупречно. Это вам не я. Было дело, я тоже пытался добыть во Фриланде какой-нибудь клад и извлечь из этого в Лабиринте финансовый профит. Но у меня это кончалось обычно в точном соответствии с рассказами о сокровищах лепреконов: полными карманами сухих веточек.

Но сейчас это больше не играло никакой роли.

– Нам это больше не понадобится, – сказал я. – Я же говорю – там всех делов на две минуты.

– Аптека! – окликнул меня кто-то сверху.

Против света мне сначала показалось, что на верху лестничного пролета стоит молодой пацан – угловатый, невысокий, узкоплечий. Но неожиданный гость сбежал на площадку, и тут же стало ясно, что это девица, просто с абсолютно мальчишеской фигурой. Белые волосы, остриженные в прическу кроп, делали ее похожей на Данко-музыканта. Через плечо у нее висела на длинном ремне сумка, а на футболке с оборванными рукавами красовался красноглазый кролик, с идиотской озабоченностью разглядывающий карманные часы.

И она совершенно точно была проводником. Стопроцентным проводником-фриландцем во плоти.

– Аптека? Это ведь тебя так зовут? – спросила угловатая девушка.

– Совершенно верно, – вежливо ответил я и встал, отряхивая руки. – А еще иногда меня зовут Белым кроликом, Сусаниным и почтальоном Печкиным. Смотря по обстоятельствам и настроению моих предупредительных друзей. Дмитрий Печкин, к вашим услугам. Чем могу помочь? Да не желаете ли присоединиться?

– Нет, я не голодна, – она мельком окинула нас взглядом и расстегнула сумку. – А помочь ты можешь, но только не сейчас. А так можешь, да. Ты ведь тоже участвуешь в операции «Пасхальное яйцо»?

– Так вот она как называется, – сказал Морган и уселся на парапет (он тоже успел встать).

– Поэтому да, можешь помочь, и существенно. Там ведь будет важно каждое звено.

– Как тебя зовут? – спросил я.

– Можете называть меня Уайти. Ms. Whitie Rabbit, если угодно. Но сейчас речь не об этом.

И она извлекла из сумки конверт.

– Я только что из Лабиринта. Ты посылал туда письма?

– Я обычно сам хожу в Лабиринт, – ответил я изумленно. – Зачем мне туда что-то посылать? И что я за проводник, если буду перекладывать на кого-то свою работу?

– Ну, значит, это – не ответ.

И она протянула конверт мне. На конверте действительно было написано: «to Дмитрий Печкин aka Аптека».

Больше никаких надписей на конверте не было. Только вместо марки стоял незнакомый и очень солидный логотип: перевернутая буква «А», стилизованная до сходства с бычьей головой.

– Разве так бывает? – спросил Рыжий, просунувшись между мной и Морганом, пока мы в изумлении рассматривали письмо.

– А что тебя удивляет? Бывает сплошь и рядом, – ответил беловолосая, прищурившись. – Вы с таким еще не сталкивались? – она оглядела нас и кивнула. – Это письмо мне дал перед самым моим возвращением незнакомец в черном костюме.

– Он не назвался? – отрывисто спросил Морган.

– Да нет, почему, – сказала Уайти. – Он сказал, что его зовут Виктор Арчев.

Она снова оглядела нас и сказала:

– Кажется, вам знакомо это имя.

– Да, – сквозь зубы сказал Рыжий, – а вот тебе я бы посоветовал получше обеспечивать свою безопасность при выходах в Лабиринт.

– И это тот редкий случай, когда я с ним согласен, – медленно добавил Морган. – Насколько я понимаю, перед запуском большого проекта было бы некстати... терять проводников.

Беловолосая пожала плечами.

– Волков бояться – в лес не ходить, – заявила она. – А большие и маленькие проекты мы запускаем то и дело. Так чтó теперь – текущую корреспонденцию не носить? – Она помолчала и скривила губы. – Судя по всему, у вас неприятности. Вам нужна помощь?

– Спасибо, – медленно ответил Морган. – Нам есть, к кому обратиться за помощью.

– В таком случае увидимся.

Уайти кивнула нам. Повернулась и без лишних слов убежала вверх по лестнице.

Бумажка, которую я достал из конверта, была почти пуста.

На бумажке написано два слова: имя.

«Лев Вейнман».

Некоторое время мы с недоумением смотрели на это имя, и вдруг Рыжий задохнулся.

– Ах ты куу-урва, – зашелся он. – Курва мать, мерзота рогатая!..

– Какой еще Лев Вейнман? – с недоумением спросил я. – Кто такой Лев Вейнман?

– Лев Вейнман – это Малыш, – мертвым голосом проговорил Морган.

3.

– Мне надо идти, – сказал я, когда Рыжий наконец выдохся и прекратил бегать по площадке и дурным голосом орать всякие глупости.

– Пошли, – сказал Морган.

– Капитан…

– Я иду с тобой, и это не обсуждается, – отрубил он.

– Я тоже, – дрожащим голосом сказал Рыжий.

– Послушайте меня минуту, – сказал я. Морган смотрел на меня, как будто примеривался дать в морду. Рыжий держал себя за плечи руками и кусал губы. – Я-то ведь ему нужен, – сказал я (медленно, чтобы сквозь аффект пробиться к их разуму). – Он там с меня, теоретически, сейчас пылинки сдувать должен. А вы? Он вас просто пристрелит, и всё. Ну, или тоже в заложники возьмет, того лучше. Мне это надо?

Мы сидели под парапетом и думали. Вернее, думали они, а я просто ждал, пока они привыкнут к мысли, что им предстоит отпустить меня в Лабиринт одного.

– Всё будет просто, – наконец сказал я. – Эликсир я, разумеется, оставлю здесь. Найти Вуула наверняка будет легко, я просто найду ту организацию, которой принадлежит этот логотип. Да он меня и сам найдет – он в этом заинтересован, а возможностей у него много. Ну, в крайнем случае свяжусь с Арчевым. Ну вот, встречусь с Вуулом, послушаю, что ему надо. Пообещаю всё, что он хочет. Потом вернусь, и мы обсудим, что делать дальше.

– Ну да. Что может пойти не так? – пробормотал Рыжий.

– Ему нужен эликсир, – сказал Морган.

– Самая главная моя задача – убедиться, что Малыш жив и в безопасности, – сказал я. – И обеспечить, чтобы он был в безопасности, пока мы придумаем, что нам делать. И обеспечить это нужно срочно. Так я понимаю.

– Правильно понимаешь, – пробормотал Морган. – Вот ведь зараза…

– Другое дело, что это может оказаться блефом, – сказал я. – Но это мы проверить тоже не можем, если будем сидеть здесь. К тому же вряд ли он блефует: он контору заставил на себя работать, и похитить ребенка для него очень легко.

– А Граница далеко отсюда? – спросил Рыжий.

– Туда, – я показал вверх по лестнице, куда ушла беловолосая. – Надо выйти на плато и идти на север. Если сейчас выдвинемся, ближе к вечеру дойдем.

– А сколько он уже там? – спросил Морган. – Кто помнит, когда мы его видели в последний раз?

Никто не помнил.

– Позавчера, – сообразил Рыжий. – Я сидел на кухне и видел в окно, как он идет в направлении сада.

– Ну то есть, с большой вероятностью, Малыш уже два дня находится в заложниках у хозяина Ямы, – сквозь зубы сказал Морган, – а что в Яме происходит с детьми, мы знаем…

– Он не в Яме, – сказал Рыжий. – И никогда там не будет, если мы с вами хоть чего-нибудь стоим. …Слушайте, а почему нам не обратиться... в Город? Ведь у них же есть... и Свора, и Охотник, и наверняка не он один. И они умеют... много что, – он воодушевился. – Если они умеют дистанционно лечить, вдруг они умеют так же воевать? Поколдуют, и Малыш фьють – и в Стране? Ну, или сделают так, что ему ничего не будет, что там Вуул ни делай?

– Ты думаешь, они такое могут?

– Тот музыкант наверняка может.

– А с чего ты взял, что он будет свободен?

– Это Свободная Страна, – сказал Баламут, и мы с Морганом переглянулись с досадой. Иногда оборотень все-таки вел себя удивительно легкомысленно.

– И как мы его найдем?

– Машу... попросить.

– А если она не захочет помогать?

– Маша… не захочет?..

– Даже не в Маше дело, – сказал я. – А если они, все эти музыканты, городские, мудрецы, если они просто решат, что такое большое дело важнее жизни... одного маленького цыпленка? Помните, как этот музыкант нам тогда сказал? У нас зашла речь о Малыше, и он сказал: «Он всего лишь маленький цыпленок».

– Да, так он и сказал, – пробормотал Морган.

– Именно так. Возьмут да отберут у нас «выпейменя», чтобы мы самодеятельности не устраивали. Мы же, млин, лабиринтцы! У нас же всё по-другому в голове устроено!.. Ну, может, потом сделают что-нибудь для Малыша. А может, и нет. Может, это окажется слишком сложно.

– Не может такого быть, – сказал Морган.

– Ты хочешь рискнуть?

– Ну, – сказал он поскучневшим голосом, – это надо еще обмозговать…

Что там мозговать, подумал я. Да и сам ты понимаешь, что мы ничего никому не скажем – даже Маше.

– Рыжий, ты понял? – спросил я. – Что надо молчать об этом?

– Что? Да, конечно, – не пошевелившись, сказал Баламут. Он сидел, откинувшись на каменный испод парапета, и неподвижными глазами смотрел в небо.

– Рыжий, – проговорил Морган. – Отрази нас.

– Это я виноват, – сказал Баламут. – Если бы я не ходил к этому шаману, то Вуул бы и внимания на нас не обратил до сих пор. Трепал бы кого-нибудь другого.

– Не мели ерунды, – с досадой сказал Морган.

– При чем тут ты и твой шаман? – сказал я. – Если бы ты к нему и не ходил! Как это помешало бы Вуулу украсть Малыша? Вуул просто нашел самое слабое звено в операции. Это я и есть. Я же единственный лабиринтец, участвующий в миссии. Я вообще удивляюсь, как они меня до этого допустили.

Мы еще посидели. А потом я сказал:

– Мне надо идти.

– Да, – сказал Морган.

Мы поднялись. И вдруг увидели глаза ЧП.

ЧП сидел перед узкой верхней лестницей неподвижно и смотрел на нас круглыми глазами. В его глазах светилось самое настоящее отчаяние.

4.

– Судя по всему, ты с нами не согласен, – сказал Морган. Он сидел на парапете, упираясь руками в колени.

ЧП, сидящий прямо перед ним, глухо тявкнул в знак подтверждения.

– И кто тебя спросит? – гневно спросил Рыжий. ЧП даже не повернулся к нему, неподвижно глядя на Моргана.

– Знаешь, мне бы не хотелось игнорировать твое мнение, – задумчиво сказал Морган. – И что нам, по-твоему, надо делать?

ЧП вскочил и пробежал к нижней лестнице, и залаял оттуда, и вернулся к Моргану, и снова пробежал, и сел возле лестницы, глядя выжидательно.

– Рассказать девчонкам? – задумчиво переспросил Морган. – Ты тоже так думаешь?

Пес вскочил и гавкнул, вскинув голову. Рыжий презрительно сказал:

– Еще один стратег на нашу голову.

– ЧП, – ласково сказал Морган. – Ты же сам всё слышал. Вуул ищет лояльного проводника, способного выдать ему эликсир. И Аптека прав: безопасность такого проводника для него сейчас действительно в самом большом приоритете. Мы просто должны выяснить, что угрожает Малышу. Если мы хотим его спасти, это единственный выход: послать туда проводника для переговоров. Маша сделала бы то же самое. А Митя для этого – кандидатура самая лучшая, потому что нам надо убедить Вуула, что мы готовы принять его условия, и для этого скрываем сделку от Города. Ведь он считает нас слабым звеном. А иначе он давил бы не на нас, а на кого-нибудь еще. Если Город вмешается сейчас, то Вуул может испугаться и пойти на попятную, и тогда… шансов у Малыша останется гораздо меньше. Аптека вернется, и мы решим, что делать дальше.

Да-да, это правильно, подумал я. Хорошо, если ЧП действительно будет так думать.

Пес сидел, опустив голову. Потом вскочил и посмотрел на меня. Прыгнул и прижался к моей ноге.

– ЧП, ты чего? – изумленно спросил я.

– Он хочет пойти с тобой, – сказал Рыжий и задумчиво посвистел.

– Ты… хочешь пойти со мной?

Пес отвернулся с независимым видом.

– Но зачем?!

Пес посмотрел мне в глаза с тяжелой укоризной.

– Это не такая плохая идея, – хмуро сказал Морган. – Если он там снова станет человеком, то очень даже сможет помочь.

– Я бы на это не стал рассчитывать, – возразил я. – Да он и сам так не думает. Или думаешь?

ЧП низко опустил голову.

– Судя по всему, не думаешь, – заключил я. – Зато вполне возможно знаешь что? Что я не смогу вернуть тебя обратно в Свободную Страну. Ты ведь это понимаешь?

ЧП упрямо отвернулся.

– В конце концов, свобода предполагает возможность умереть за то, во что ты веришь, – сказал Морган.

Помолчал и добавил:

– В Лабиринте сейчас не так-то просто найти такие вещи.

До Границы мы добрались быстрее, чем я думал. Каменное плато, на которое мы выбрались по путанице лестниц, через час нашего движения к северу превратилось в ровную степь, пересеченную множеством ручейков и речушек. И не успело еще солнце склониться к горизонту, как я нашел среди этих ручейков тот, который отличался от других.

– Вы идите сейчас домой, – сказал я. – Если не вернусь до завтра, расскажите всё Маше.

– Куда ты пойдешь? – спросил Морган.

– Родители Малыша живут в В. Туда и пойду.

Я смотрел за ручей. Ручей был совсем узенький в каменистом неглубоком ложе. Одним шагом перешагнешь.

– Возьми кошелек, – сказал Рыжий и протянул мне бархатный мешочек.

– Нет, – сказал я. – Это не понадобится. Кто же ходит с деньгами на воровскую хазу?

Рыжий подумал, а потом выгреб из кошелька маленькую горсточку золотой скорлупы и насыпал мне в нагрудный карман.

– Вот. Хотя бы так.

– Капитан, капитан, улыбнитесь, – сказал я, взглянув на Моргана. – Может, сейчас окажется, что Малыш спокойно дома делает уроки…

– Ну да, – угрюмо сказал он. – А тебя они спокойно возьмут и посадят в клетку…

– Зачем им проводник в клетке? – возразил я. – Проводник – не та птица, которая в клетке поет. Нет. Им нужен эликсир. Всё, я пошел. ЧП, ты не передумал?

Пес стоял, прижимаясь к моей ноге.

– Ну, пошли, – со вздохом сказал я.

Поджимая хвост, ЧП перепрыгнул через ручей вслед за мной.