Подземный мир и живая вода

5. Глава. Черт побери

Оксана остановилась на лучшем в городе постоялом дворе. Несмотря на позднее время, ей нагрели воды помыться, а добрая тетка-банщица рассказала местные светские новости. Завтра пир, и можно увидеть живого короля? Прекрасно. Король довольно симпатичный, и у него нет официальной любовницы? Вообще замечательно.

Красно-белое платье после подземелий и так бы в приличное место надевать не стоило. Все равно оно осталось где-то в тюрьме. Зато голубое с лилиями пусть немного слежалось, но выглядело отлично. С женской точки зрения. С мужской точки зрения ведьма привлекательна в любой одежде или без таковой, на то она и ведьма. Это, конечно, если ведьму еще волнует собственная привлекательность. Те из них, кто доживает до старости, мужчинами пресытились выше крыши и их вниманию не рады.

Из интереса она погадала на чашке воды. Оказывается Ласка и Вольф сегодня еще в Кракове. Во вьюке лежала не только смена одежды, а еще и заложенные в книгу по волоску от обоих и даже маленькое перышко из хвоста Доминго. Простейшее заклинание — и да, все трое тут.

Днем Оксана с удобного места посмотрела на шествие и решила, что Сигизмунд Август достаточно хорош для нее. До Франциска или Сулеймана с их ярко выраженным превосходством над окружающими ему, конечно, далеко. Максимилиан Габсбург когда подрастет, должен будет производить более королевское впечатление. Даже крымский хан Сахиб-Герай, как мужчина в самом расцвете сил, более привлекателен, пусть на лицо и татарин. Но король есть король. Всегда завидная партия.

Теперь надо найти этого Твардовского. Если он пан и друг короля, то он, конечно, не сидит сейчас дома, а едет со всем благородным обществом в гости к их величествам. Особых примет пана мышиный принц не сказал, но Оксана знала, что Твардовскому Ласка вез редкую птицу попугая. Может быть, он, конечно, уже отдал птицу и получил в королевской канцелярии жалованную грамоту на виленское воеводство для этого Чорторыльского, а может и нет. Надо просто дойти до замка и посмотреть.

Куда они все едут? В замок. В мужской компании толкаться локтями не стоит. Отводя глаза стражникам, Оксана поднялась на открытую галерею второго этажа.

Вот ярко-красная птица с зелено-синими крыльями. За стол к королю, поет «Богородицу». За другой стол. На плечо к какому-то пану в жупане. Нет, это не Ласка и не Вольф. Вон они оба. И рядом… Бенвенуто! С ума сойти, этот-то что тут забыл? А кто это держит пана за плечо?

Оксана посмотрела сквозь пальцы. Черт? Конечно. Пусть принц Томаш и говорил, что колдуны из подземного мира берут силу не у дьявола, но в нормальном мире все известные колдуны и ведьмы опирались на чертей и демонов, даже те, кто это скрывал. Есть, конечно, природные колдуны вроде седьмых сыновей и любимцев всяких недемонических сущностей, но они попадают в легенды реже, и скорее не в легенды, а в веселые сказки.

Кстати, о подарке Твардовскому. Есть идея. Не коня же ему отдавать. Оксана спустилась во двор, провернулась под рукой для отведения глаз, а то женщин там маловато, подошла поближе к «Городу Риму» и прочитала короткое заклинание. В руку вползла шелковая нитка.

— Тащи! — и нитка вернулась с добычей.

Вот теперь можно сбегать за Твардовским и сегодня же вернуться к королю. А Элефанта лучше оставить на случай побега. Мало ли, сложится как в Вене.

Пан с чертом уже вышли из замка. Не домой ли, не к рыночной площади? Точно. Вот он, с яркой птицей на плече.

— Самое время спеть «Богородицу», — сказал Твардовский, выйдя на рыночную площадь и перекрестившись на Мариацкий собор, — Да, друг мой Доминго?

— Точно?

— Давай же! Увидишь — поймешь!

— Bogurodzica dziewica Bogiem slawiena Marya…

— Ах ты хитрец! — сказал Шарый, хлопнул в ладони и по площади пробежала серая волна.

Все люди куда-то подевались, а посреди брусчатки остались слуга, Твардовский, Доминго и три голубя старой породы. И с краю двое зрителей, женщина и мужчина.

Шарый еще два раза хлопал, но ничего не происходило. Доминго продолжал петь.

— Kyrie Eleison!

— Kyrie Eleison! — повторили три голоса.

На месте голубей теперь стояли три рыцаря в белых коттах поверх старомодных длинных кольчуг и в старинных круглых шлемах с наносниками.

— Это черт! — крикнул Твардовский, указывая на Шарого.

Хотя мог бы и не кричать. Серый слуга превратился в самого настоящего черта. Узкая суетливая мордочка с пятачком, козлиными рожками и бородой. Трезвым взглядом и не человек, и не козел, и не свинья, а пьяным все сразу. Тонкие ножки с копытами, с которых сразу слетели туфли и чулки. Сзади длинный тонкий хвост с кисточкой. Руки же остались вполне человеческие, с пятью пальцами.

— А ты кто? — спросил Твардовского один из рыцарей.

— Я служу королю! Вот те крест! Сигизмунду Августу!

— Он мой, — сказал черт и встал между Твардовским и рыцарями.

— Я не отдам нечистому вассала моего короля, — сказал один из рыцарей и достал из ножен старомодный тяжелый меч, шире и короче нынешних.

Остальные двое тоже обнажили оружие.

— Я так понимаю, гражданско-правовые вопросы с вами обсуждать бессмысленно, — сказал черт.

Рыцари, не сговариваясь, кивнули и разошлись полукругом.

Черт завел правую руку за спину и достал откуда-то не то алебарду, не то багор. Палка в его рост заканчивалась двумя зубцами. Один торчал вверх острой пикой в локоть длиной, а другой загибался крюком.

— Это такой штукой грешников в аду ворочают? — спросил один из рыцарей.

— Ей самой, — ответил черт.

— Не тыкал ли ты ей и в князя Генрика, будь он неладен? — спросил другой.

— Видел я этого Генрика в седьмом рве восьмого круга, — ответил черт, — Нечего было с ведьмойпытаться обмануть Папу.

Помянув Папу, черт смачно харкнул через правое плечо.

— А не ты ли превращал для ведьмы камушки в золото? — спросил Твардовский.

— Это я постарался, да, — ответил черт, — В Кракове нашего брата не то, чтобы много.

— Сдохни! Изыди! — тут же набросились на него рыцари.

Шарый громко свистнул и побежал, обходя рыцарей, чтобы сразиться с одним за раз, а не со всеми тремя. Рыцари поняли замысел и быстрым шагом с переходом на бег двинулись к нему все втроем, держась в линию.

Доминго взмахнул крыльями и не взлетел, а упал на брусчатку, с удивлением приземлившись на ноги. Странный серый мир, получившийся, когда чертово колдовство столкнулось с «Богородицей», не поддерживал полеты. Твардовский достал меч. Старый верный меч еще студенческих времен, когда-то давно последний раз начищенный и наточенный и много лет не вынимавшийся из ножен.

Рыцари не успели окружить и побить Шарого. Из позорного столба, из клетки, из плахи, из луж крови на помосте вылезли еще полторы дюжины чертей, вооруженных такими же вилами, как у Шарого.

Теперь пришлось отступить рыцарям. Втроем сложно удержать круг, но к ним подбежал Твардовский с мечом, а чуть позже Ян-мельник с большим ножом в правой руке и с Оксаной в левой. Оксана понадеялась, что ее не тронут, но Ян схватил девушку за руку и втащил в середину круга. Ничего личного, просто что бы вы сделали, когда понимаете, что от чертей лучше отбиваться вместе с вооруженными христианами, а рядом с вами беззащитная девушка? Неужели кто-то бросил бы ее в углу площади вместо того, чтобы затащить в круг между воинами?

Впятером христиане приготовились к круговой обороне. Черти не смогли подло оббежать, чтобы кого-то ударить в спину, поэтому окружили христиан и вступили в бой со всех сторон, пытаясь нащупать слабое звено.

Рыцари рубились бесхитростно, по-старинному. Без всех этих низких выпадов. Но не разрывая строй и оглядываясь на соседа справа. Черти сначала пытались их просто затыкать, но рыцари умели сражаться мечами против древкового оружия. Уже два наконечника лежали на серой брусчатке, а обезоруженные черти яростно, но осторожно размахивали кочергами.

Твардовский фехтовал в стиле студенческой дуэли. Он никогда не был на войне и не готовился к ней, но успевал увидеть и отбить летящий в него удар. Благодаря Шарому, пан оставался настолько же здоровым, как в молодости, когда редкая неделя проходила без дуэлей, а в фехтовальный зал студенты ходили как бы не чаще, чем в пивную.

Ян-мельник что-то бубнил под нос и на удивление хорошо защищался ножом длиной всего в полтора локтя. Доставшиеся ему два черта очень мешали друг другу. Один из них даже заехал другому в живот тупым концом древка. Ян же четко отбивал удары, иногда перехватывая свой клинок ближе к острию левой рукой. Силы в руках у него хватило бы и на пятерых чертей.

В середине круга Доминго читал молитвы, и, наверное, они сколько-то помогали. Потому что устают ли черти — большой вопрос, а из людей пока что никто не умаялся, не переставая биться на высокой скорости. Оксана, которая, как начинающая ведьма, на шабаше еще не бывала, пыталась навести на чертей сглаз и порчу. Вроде и не очень успешно, но черти стали сражаться менее внимательно, подставлять древки под клинки, падать на ровном месте и наступать друг другу на ноги.

Тем не менее, численное преимущество оставалось за чертями. Они могли использовать перегруппировку, маневр и стратегию. Троих рогатых товарищи забросили в середину круга.

— Берегись! — крикнула Оксана.

Одного из чертей она схватила за руки, и тот потерял время, пока с ней боролся. Ян обернулся на визг и тут же воткнул нож черту в бок.

Второго клюнул Доминго. Черти не разобрали, что там за птица и не подумали, насколько силен могучий клюв огромного попугая. Двумя клевками попугай повредил нечистому оба колена, и тот свалился под ноги сражающимся, жалобно хрюкоча.

Третий же с ходу ударил одного рыцаря в шею загнутым концом кочерги как клевцом. Кочерга вспыхнула, и рыцарь упал. На черта набросились Доминго и Оксана, а на оставшихся в строю мужчин — все остальные черти.

Рогатую братию ждал большой сюрприз. К ближнему бою рыцари оказались готовы не меньше, чем к защите от древкового. Еще шесть чертей остались лежать на площади. Но Твардовского обезоружили и потащили прочь, а Яну проткнули живот, и мельник упал.

Обоих рыцарей тоже бы в итоге смяли, если бы Доминго не вырвался в ближний бой, яростно клюя в ноги. Так их только несколько раз ранили. Оксана же куда-то подевалась.

Черти отступили. Можно просто подождать, рыцари истекут кровью.

— Отходим! — крикнул Шарый, — Взяли!

— Хрен тебе! — сказала Оксана и с размаха ударила Шарого кулаком в нос.

Раз уж в полумире работает колдовство, то и отведение глаз тоже работает. Когда черти пошли в атаку, она повернулась под рукой и исчезла, чтобы появиться в нужное время в нужном месте.

Шарый упал и выпустил руку Твардовского. Пан тут же ударил основанием кулака в переносицу второго державшего его черта, освободился, подбежал к рыцарям и поднял свой меч. Рядом поднялся Ян, прижимая левую руку к животу.

— Ах вот вы как! — закричал Шарый и свистнул громче прежнего.

Между сражающимися и «углом палача» с позорным столбом и клеткой сгустился и замерцал легкий туман. В тумане проявились черные ворота. С гулким ударом, похожим на колокольный звон, половинки ворот распахнулись. За ними стоял рогатый демон высотой в три человеческих роста, а при демоне целое море вооруженных чертей.

Демон строго посмотрел на троих рыцарей в старинных доспехах, троих мирных жителей и яркую птицу. Пауза затянулась. Черти заподнимали головы, ожидая приказа, но выскакивать из ворот перед демоном не спешили.

Мариацкий костел обрел цвет на фоне серого неба, серой площади и серых домов. Высокие двери костела открылись, из них на серую брусчатку пролился яркий свет. В дверях костела на фоне не внутренних интерьеров, а голубого неба появился самый настоящий ангел ростом в полтора человеческих. В длинной ослепительно-белой рубашке, с крыльями за спиной и с нимбом над головой. В чешуйчатом панцире поверх рубашки. С отполированным в зеркало двуручным мечом.

Демон тихо рыкнул. Черти у него за спиной разбежались кто куда по ту сторону ворот.

Ангел строго посмотрел на демона, не выходя из костела.

Они с демоном синхронно повернули головы к участникам конфликта на площади. Снова посмотрели друг другу в глаза. Еле заметно качнули головами вправо-влево.

Может быть, они как-то говорили между собой. Может быть, мысленно обращались к старшим. Может быть, просчитывали варианты. Простым смертным этого не понять.

Демон негромко свистнул. Черти с площади похватали свои багры и кочерги, схватили за рога своих не то раненых, не то убитых, и просочились в ворота Ада, стараясь не задевать ноги демона.

Ангел кивнул, отступил к краю ворот и жестом показал рыцарям «добро пожаловать». Не всем смертным. Только рыцарям. Двое легкораненых приподняли лежавшего. Тот откашлялся кровью и с трудом сам встал на ноги. Рыцари перекрестились, поклонились и прошли в ворота Рая.

Те и другие ворота одновременно закрылись.

Над площадью снова появилось солнце. Вернулись цвета. Появились люди. Вроде бы, те же и на тех же местах, как будто времени не прошло нисколько.

— Кто ты и как сюда попал? — спросила Оксана мужика с ножом.

— Ян. Мельник, — ответил Ян, ощупывая через прореху в одежде затянувшуюся рану.

— Ты не просто мельник, а колдун.

— Есть немного. А ты не ведьма случайно? Почему только мы из всей публики туда перенеслись?

— Потому. У тебя тоже дело к Твардовскому?

— Есть.

— Прошу прощения, что вы из-за меня попали в переплет, — сказал Твардовский, — Разрешите пригласить пана и панну к моему скромному столу.

Первым делом гостеприимный хозяин взял с буфета четыре чарки и налил всем из большой бутыли, стоявшей там же. Выпили залпом, не чокаясь. Доминго взял чарку лапой и закинул напиток в клюв как не в первый раз.

Ян удовлетворенно крякнул. Оксана открыла рот, как огнедышащий дракон, и забегала глазами в поисках закуски. Доминго кашлянул.

— Прошу закусить, — Ян достал из сумки продолговатый сверток, — Наша паляндвица. Сыровяляная с чесноком.

Он ловко настрогал мясо тонкими ломтиками, и все закусили. На его большом ноже еще не засохла кровь чертей, поэтому первыми двумя кусками Ян вытер нож начисто и оставил их себе.

— Недурно, — сказал Твардовский, — Весьма и весьма.

— Запить есть? — хрипло прошептала Оксана, когда к ней вернулся дар речи.

— Прошу, — Твардовский налил ей красного вина.

— Это что было? Водка?

— Помилуйте, разве я мог бы налить даме водки? Это чистый спиритус!

— Мне того же еще раз, пожалуйста, — сказал Ян.

— Прошу.

— Уххх! Хорошо пошла. Что это такое забористое?

— Спиритус, — повторил Твардовский.

Гости не поняли, и астролог пояснил:

— Ангелы работают на спиритус санктус, а черти на спиритус. После трех перегонок практически чистый алкоголь. Виноград растят язычники в первом круге, там довольно мягкий климат без зимы. Правда, без солнечного света он на вкус так себе, но для перегонки сойдет. Брага настаивается в третьем круге, тамошние обжоры и гурманы разбираются в технологии лучше чертей. Перегонные аппараты стоят в восьмом, где кипящая смола и вообще довольно жарко. Там же, в восьмом круге, обитают пораженные проказой и лишаем технически грамотные алхимики и фальшивомонетчики, которые эти аппараты обслуживают. Конденсат по медным трубам идет на охлаждение в девятый круг, там ледяной Коцит. Купажируют снова в третьем, а финальную пробу снимает сам Люцифер. На закуску у него блюда из душ грешников. Я сам, конечно, не пробовал, но черти говорят, что от них то отрыжка, то изжога.

— А потом оно все куда? — спросил Ян.

— Чертям, куда же еще. Хлопнут кружку и по местам.

— Н-да. Их работу на трезвую голову делать сложно.

Выпили еще по одной. Оксана воздержалась.

— Строго говоря, раньше черти работали на трезвую голову, — продолжил Твардовский, — Ад крутился на пендельной тяге. Люцифер давал пинка старшим демонам, те младшим и так далее, до рядовых чертей. Но при таком питании чертям, которые работали в миру, не хватало автономности, а мир становился больше, и работы в нем становилось больше. Шарому приходилось бы постоянно бегать на ту сторону и стоять там в длинной очереди за пенделем. Поэтому лет двести назад, как раз перед той еще чумой, Ад капитально переделали, систематизировали и структурировали. Подготовившись, на грешной земле устроили чуму, потому что христианское население умножалось быстрее, чем та сторона успевала просчитывать свои стратегии.

— Население все равно растет, — сказал Ян.

— Скажу по секрету, что на Руси планируется несколько подряд неурожайных лет, а у немцев война лет на тридцать. Но мы с вами скорее всего этого не увидим. У долгоживущих сущностей горизонты планирования существенно дальше человеческой жизни.

— Повод выпить.

Выпили еще по чарке.

— Что это все было? — спросил Ян, — Слуга, который превратился в черта, серая площадь без людей и все остальное?

— Долгая история, — ответил Твардовский, — Я продал душу, а Шарый обязался мне служить. Забрать душу по нашему договору он мог только в городе Риме. Двадцать лет я в Риме не был и в жизни туда не собирался, а вышло так, что Рим приехал ко мне.

— От судьбы не уйдешь, — сказала Оксана, — Не забрал душу, потому что Доминго спел «Богородицу»?

— Да. Шарый попытался перенести меня в ад, но не смог. Вокруг нас возник так называемый «полумир». Очень редкая ситуация, требующая вмешательства высших сил. Они и вмешались. Про рыцарей-голубей надо объяснять?

— Старая краковская легенда, — сказал Ян, — Все ее слышали.

— Колдунья одолжила князю Генрику золота, чтобы он стал королем, и взяла в залог его рыцарей, — сказала Оксана, — Генрик королем не стал, и рыцари остались голубями.

— Верно. Колдунья, кстати, до сих пор жива. А помогал ей в числе прочих не кто иной, как Шарый. Тогда был мелким бесом, но с тех пор неплохо поднялся.

Выпили еще по чарке.

— Судя по тому, что вы попали в хм… определенные обстоятельства, вы в некотором роде мои коллеги, — сказал Твардовский, — И, судя по тому, чью сторону заняли, начинающие.

Ян и Оксана кивнули.

— Я вас немного огорчу, но полагаю, что больше не стоит смотреть на меня, как на великого колдуна.

— Мне просто совет нужен был, — сказал Ян.

— Мне тоже, — сказала Оксана.

— Сначала дама.

— Я хотела спросить, не покровительствует ли пан какой-нибудь любовнице короля Сигизмунда Августа и не занято ли его сердце.

— Мое сердце не занято, — ответил Твардовский, — И сердце короля тоже. Честно говоря, я бы не хотел видеть ведьму у трона, да и королева Бона стережет сыночка лучше всяких сторожей. Так что не советовал бы. Панна рискует однажды утром открыть глаза и обнаружить себя на ладье Харона.

— А кроме короля другие завидные кавалеры есть?

— Можно стать любовницей бывшего колдуна. С моими нынешними знаниями я вполне могу бросить магию и преподавать в университете.

— Благодарю за предложение, но я все-таки замужняя женщина, поэтому рискну начать с короля.

— Не понял шутки, — удивился Твардовский.

— Я тоже, — сказал Ян.

— Я только что из Парижа, и там принято, что любовница короля должна быть замужем, — объяснила Оксана.

— Воля ваша. Но здесь далеко не Франция, — вздохнул Твардовский, — А пан с чем пожаловал?

— За советом, как изгнать бесов, — ответил Ян.

— Это не ко мне. Собор через площадь.

— Без священника никак?

— Общего рецепта нет. Надо думать. Бесы сами по себе, или кому-то служат.

— Служат. Пану Люциусу Чорторыльскому.

— Какое знакомое имя! Будущий виленский воевода! Тогда пану повезло.

— В каком смысле повезло?

— Я уже интересовался этим именем. И один наш общий знакомый, который меня сегодня покинул, принес мне подробную справку. Сей пан, в свое время продал душу черту. Знаете ли, популярная практика в определенных кругах. Хотел стать магнатом, виленским каштеляном и зятем Радзивилла, но сторговались поскромнее. Его душа сама по себе стоила недорого. И Люциус подписался за тридцать лет и три года склонить еще тридцать и трех шляхтичей к продаже души за низкую цену.

— Есть разные цены на души? — спросила Оксана.

— Конечно, — Твардовский приосанился, — Мудрому человеку черт будут служить до самой смерти и выполнять все его желания, включая самые дурацкие и откровенно издевательские. Видите, в углу висит веревка? Шарый свил ее из песка. Простолюдину черт окажет несложную разовую услугу. Холопа просто обманет. Услугу окажет так, что она не в радость будет. И смерть подстроит побыстрее, чтобы душу забрать.

— У Чорторыльского оказалась дорогая?

— Нет. Поэтому он подписался по сути на тридцать четыре дешевых души по цене одной дорогой. Если сможет выполнить условие, то черт будет служить ему до естественной смерти. Если нет, то черт заберет душу Чорторыльского по истечении срока. Срок истекает. Последний, тридцать третий договор предварительно заключен и должен быть исполнен сегодня.

— Может быть и не исполнен? Так бывает?

— Знаете, я много раз подходил к этому вопросу, — Твардовский вздохнул, — Полагаю, что мой консультант был несколько предвзят, и это не единственно возможный вариант. Но в договоре с чертями всегда есть подвох. Те, кто продаст душу с подачи Чорторыльского, могут отменить договор купли-продажи, если подарят черту и его хозяину нечто, что за деньги не продается. Что-то уникальное.

Оксана непроизвольно накрыла правой рукой левую. Мужчины заметили это, но не подали вида.

— Первый раз слышу, — сказал Ян.

— Например, душегуб по прозвищу Атаман продал душу два раза. И в первый раз он откупился тем, что принес голову легендарного разбойника Кшиштофа Шафранца. Его друг Анджей, чья душа стоила очень недорого, на первый раз откупился сапогами-скороходами. Хотя за ними пришлось спуститься в Подземье и пять лет служить палачом у злой колдуньи.

— Колдунья тоже составила договор с подвохом? — спросила Оксана.

— Конечно. Если бы он хоть раз отказался выполнить ее приказ, то не получил бы никакой награды. Но она не учла, что человек, который уже продал душу, не откажется совершить все зверства, которые она с него требовала по договору.

— Пан говорит, на первый раз, — сказал Ян, — Они продавали душу дважды?

— Да, — кивнул Твардовский, — В типовых договорах, которые они все подписывали, тоже есть подвох. Откупившись, продавец души полностью аннулирует сделку.

— То есть, то, что черт дал в обмен на душу в первый раз, им пришлось вернуть?

— Именно так. Поэтому Атаман продал душу второй раз. Он снова стал неуязвим для стали, свинца и серебра.

— А Анджей?

— Анджею повезло меньше. Он пошел на вторую сделку, чтобы забыть те пять лет у колдуньи.

Все представили, насколько неудачно Анджей повел дела, и выпили еще по одной.

— Люциус Чорторыльский знал, что у него в договоре дыра? — спросил Ян.

— Знал, но сам хихикал, насколько весело переиграть простаков, чтобы они не получили ничего и продали душу второй раз. Никто еще не сорвался с крючка, а Люциус неплохо пополнил сокровищницу. Сегодня состоится последняя сделка. В замке Вавель один худородный шляхтич из Малороссии отдаст душу в обмен на свою утерянную жену, — сказал Твардовский.

— Это считается недорого? — уточнил Ян, — Найти человека и доставить в Краков?

— У чертей есть способы предсказания судеб. Я так понял, что шляхтич и его жена и без участия черта приедут в Краков, а нечистому останется только важно надуть щеки, когда они встретятся.

— Вот же хитрая морда!

— Как только они встретятся, черт будет рядом. Если хотите сорвать сделку, чтобы уесть Чорторыльского, поговорите с его чертом. К этому времени неплохо бы уже иметь для черта подарок. Если что, они работают в кредит, но я бы не советовал.

— Минутку. Что значит, сорвать сделку, чтобы уесть Чорторыльского?

— Если с подачи пана тридцать и три души не будут проданы до первой звезды текущего дня, то пан отправится в ад, а черт сядет панствовать на его место. Понятное дело, черт только о том и думает, чтобы сделка сорвалась по формальным основаниям, упомянутым в договоре. Тот шляхтич может за жену вместо души отдать какое-нибудь сокровище. Душа останется при нем, условие про тридцать и три не выполнится, Чорторыльский полетит в ад.

— Как я узнаю черта? — спросил Ян.

— Смотри сквозь пальцы. Ты же колдун. Подарок-то есть?

— Сапоги-скороходы. Пойдут?

— Откуда они у тебя?

— Те самые!

— Вещь полезная, дорогая и уникальная, — одобрил Твардовский, — Ты что, украл их у Чорторыльского?

— Ага.

— Торговаться умеешь?

— А то!

— Тогда удачи тебе. Но я бы не рискнул предлагать кому-то сапоги, которые у него же и украдены. Хотя, чем черт не шутит.

— Я побегу, — Ян встал.

— Я тоже, — поднялась Оксана.

— Удачи и тебе, — сказал Твардовский, — В смысле, успеть уйти из Кракова прежде чем тебя отравят или сожгут по приказу королевы.

— Черт-то у Чорторыльского не тот же, что был у пана? — спросил Ян уже через плечо, намекая на нечистого, которого только что побили и загнали в Ад, — А то неудобно выйдет.

— Нет, литовский какой-то. Видели, их в Аду сколько?