Похождения Рокамболя

XXV. ОТЕЛЬ НА УЛИЦЕ БОЖОН.

Прошло два дня после того, как Бастиен был у Вильямса на улице Сент-Лазар; в продолжение этого времени совершились известные уже читателю события, а именно: Вишня увезена была из Парижа к вдове Фипар; Бопрео разыграл дома комедию с письмом; Фернана арестовали у Баккара и отвели в Консьержери; наконец, сама Баккара, которой опасался сэр Вильямс, отвезена была к Бланш, где мы с ней скоро увидимся.

На другой день посещения Бастиена, Вильямс переехал в небольшой отель, нанятый для него Коляром на улице Божон. Этот отель расположен был в саду и скорее походил на двухэтажный павильон. Два года назад его построил молодой герцог де Л…, истратив на его меблировку огромные, суммы, и через полгода это очаровательное убежище осталось без своего молодого хозяина: молодой герцог застрелился после разрыва с балетною танцовщицей К***.

Наследник герцога, провинциальный дворянин, не желавший жить в Париже, отдал этот отель в наймы с мебелью одному русскому князю, который выехал из него незадолго перед переездом сэра Вильямса, нанявшего отель за двадцать пять тысяч франков в год. Заплатив вперед за полгода, баронет устроился н нем в несколько часов с прислугою, состоящею из грума, лакея, кучера и кухарки; пять лошадей и три экипажа, купленные на наличные деньги, заняли место в конюшне и сарае.

На другой день после переезда, баронет встал в десять часов, напился шоколаду и принялся рассуждать следующим образом:

«Сэр Вильямс, любезнейший мой, вы в один месяц истратили шестьдесят тысяч франков, то есть ровно половину из того, что вы накопили в Лондоне, и вам давно уже пора прикоснуться к двенадцати миллионам добряка Кермаруэ. До сих пор делишки ваши идут весьма порядочно и если это будет продолжаться таким образом, вы через месяц женитесь на Эрмине де Бопрео. Только надо быть смелым и вместе осторожным и ни под каким видом не забывать, что эти вожделенные двенадцать миллионов хранятся у вашего достопочтенного братца, господина Армана де Кергац…»

При последних словах сэр Вильямс улыбнулся.

- Бедный этот Арман! - сказал он, - влюбился, до безумия в эту девочку и был так глуп, что поверил свою тайну Бастиену. А старики еще болтливее детей; Бастиен поспешил сообщить мне историю этой любви и, право, я весьма рад, потому что непременно воспользуюсь этим!

Взрыв злобного смеха последовал за последними словами баронета.

«Вы должны помнить, господин граф- продолжал он, - когда мы встретились у смертного одра моего отца, и когда вы меня выгнали из того дома, я сказал вам, указывая на Париж; вот наше поле битвы! Ну-с, так в войне, которую я веду с вами, есть еще что-то, кроме вожделенных двенадцати миллионов, есть неугасимая ненависть моя к вам, и из Жанны, которую вы, может быть, называете мысленно своею женой, из этой Жанны я сделаю себе любовницу!»

Если бы Арман де Кергац мог видеть в эту минуту выражение злобной радости, сверкавшей в глазах баронета, он содрогнулся бы за свою новую любовь, и призрак Марты восстал бы перед ним с криком:

«Берегись? Человек этот дьявол!»

Размышления Вильямса прерваны были звонком, возвещавшим о посетителе.

«Вот и Бопрео!» подумал он.

Действительно, вслед за тем вошел начальник отделения в своем вечном синем сюртуке и белом пальто.

Наружность де Бопрео имела выражение спокойного самодовольства человека, дела которого идут отлично.

- Здравствуйте, любезнейший тесть, - сказал сэр Вильямс, протягивая ему с видом покровительства кончики пальцев, - вы аккуратны.

- А то как же, - отвечал де Бопрео, - я пришел к вам с новостями.

- Посмотрим, хорошие ли они?

- Отличные! Жена моя и дочь уехали.

- Куда?

- В Бретань, к родственнице, которая живет в замке около Финистера. Край этот такой отдаленный, что наш обожатель, разумеется, не поедет туда за ними.

- Для этого необходимо сперва, чтобы его оправдал уголовный суд, - сказал со смехом сэр Вильямс.

- А его, конечно, не оправдают; преступление его очевидно.

- Разве вы не согласны со мной, почтенный тесть, что правосудие неутомимо и всегда отыщет настоящего преступника? - спросил баронет насмешливым тоном.

- Совершенно согласен, - ответил Бопрео с удивительным хладнокровием.

- Так барыни ваши уехали?

- Да. Эрмина хотела сперва умереть, по крайней мере думала, что умрет, а потом решилась охать с матерью, которой, впрочем, я посоветовал съездить туда для рассеяния.

- Средство хорошее, милый тестюшка; нет такой безнадежной любви, которая бы устояла против месячной поездки. Уезжаешь с разбитым сердцем, а возвращаешься с забвением. Единственное противоядие любви называется свежим воздухом, другого лекарства нет.

- Зато Эрмина и воротится излеченная от своей любви, особенно когда узнает о преступлении Фернана.

- Она пока не должна знать об этом: у женщин такая причудливая натура, что очень часто подлость любимого человека, вместо того, чтобы оттолкнуть, еще сильнее привязывает их к нему. Не будем рисковать, а подождем, если возможно, решения уголовного суда.

- Очень хорошо.

- Только, как бы мне съездить в Бретань? Вы бы представили меня в соседний замок….

- Я это обдумал уже; у меня есть один близким знакомый помещик, он очень любит охоту и живет в трех лье от замка, куда уехали мои барыни. Это устроится само собою, вы через месяц будете моим зятем.

- Тогда вам отдадут Вишню.

- Через месяц! - проговорил Бопрео, вспыхнув при этом имени, - ждать целый месяц!..

- Устройте мою свадьбу с Эрминой через неделю, и я через неделю отдам вам Вишню. Услуга за услугу - таково мое правило.

- Но, - заметил Бопрео, - вам ведь известно, что для меня чрезвычайно выгодно женить вас на своей - дочери, так как вы одни знаете…

- Где находятся двенадцать миллионов, не правда ли? Но случайность очень часто бывает изменчива; кто мне поручится, что человек, в руках которого находятся эти деньги, и который разыскивает их наследников, не встретит вас и без моего посредничества?

- Справедливо, - промычал Бопрео, сознавая логичность этого довода.

- А случись это, - продолжал сэр Вильямс с нахальством водевильного лакея,- да отдай я вам Вишню, вы непременно расстроите мою свадьбу, хотя ради того только, чтобы располагать этими миллионами но своему благоусмотрению.

- Вы забываете, что я ваш сообщник?

- Нет, но две гарантии лучше одной. А такой добряк как вы способен пройти сквозь позор, посмеяние и даже острог ради золота, но пожертвует этим золотом своей зверской любви, какую вы теперь испытываете. Вы мне помогали бы с небрежностью соучастника, а я хочу, чтобы вы служили мне с безграничным усердием. Прежде всего я хочу жениться на Эрмине, честное слово баронета, вы получите Вишню в самый день моей свадьбы;

Бопрео поник головой; сердце его кипело лихорадочным нетерпением.

- Эрмина будет вашей женой, хоть бы мне, пришлось для этого самому тащить ее к мэру,- проговорил он.

- Надеюсь. Так значит я могу ехать в Бретань?

- Хоть сейчас, если хотите.

- Нет, у меня есть еще дела в Париже, которые займут несколько дней… Но вы, любезнейший тесть, вы должны взять отпуск и ехать к вашей жене. Оттуда вы будете Каждый день посылать мне бюллетени о моральном состоянии моей невесты и подготовите мне понемножку все пути.

- И прекрасно!

Теперь не хотите ли посмотреть мой отель, мои конюшни? Третьего дня я купил великолепную ирландскую кобылу бурой масти и охотничью карету, настоящую игрушку. Если в ней подавить пружину, запятки превращаются в огромный ящик, куда можно свободно поместить целую дюжину собак.

- Ваше представление в Бретань немало не будет затруднительно, если вы охотник, - сказал Бопрео.

- Да, я охотник, - лаконически ответил Вильямс, спрыгнув с постели и одеваясь. Потом, взяв Бопрео под руку, он сказал ему:

- Пойдем, любезнейший тесть, мне хочется, чтобы вы имели понятие о порядочности и средствах своего будущего зятя.

Сэр Вильямс проводил Бопрео по всем закоулкам отеля, был с ним в конюшне и после этого осмотра проводил своего гостя, сказав ему с простодушием, в котором проглядывало самое формальное приказание:

- Вы должны сейчас же взять отпуск и уехать в Бретань сегодня вечером.