Похождения Рокамболя

XX СУДЕБНЫЙ СЛЕДОВАТЕЛЬ.

Возвратимся к Фернану Рошэ, которого мы оставили в ту минуту, когда полицейские агенты уводили его из комнаты Баккара. Странные события последних суток заставили несчастного молодого человека думать, что он находился под влиянием какого-нибудь страшного, кошмара; но когда он проходил среди прислуги куртизанки, сбежавшейся на шум и удивленной этим арестом, он убедился, что все, что случилось с ним, было настоящей действительностью.

Сознавая свою невинность, он в первую минуту начал отбиваться от полицейских агентов, но их было трое, и эти три отважные, дюжие человека одолели его одним движением руки.

- Милостивый государь! - сказал ему тогда комиссар строгим, но вежливым тоном, - сопротивление ваше совершенно бесполезно и только усложняет вашу вину, прибавляет к ней возмущение против закона. Следуйте за мной добровольно; верьте мне, что если вы действительно невинны, правосудие, столь же беспристрастное, как и прозорливое, скоро отыщет виновного и освободит вас.

Как все люди, нервная система которых сильно возбуждена, и которые скоро поддаются нравственному изнеможению при упадке физических сил, Фернан Рошэ дошел до фиакра и сел в него, без малейшего сопротивления.

Комиссар поместился рядом с ним, два агента заняли передние места, а третий сел на козлы возле кучера.

- В депо! - скомандовал комиссар.

Обыкновенно, когда дело идет о простом воре, полицейский комиссар не беспокоит себя и поручает арестование одному из своих агентов; но тут дело шло о значительной краже, о случае исключительном и столь важном, что обыкновенный порядок был отменен, и полицейский комиссар лично конвоировал пленника до полицейской префектуры, где он должен был выдержать первый допрос судебного следователя. Фернан сидел несколько минут обессиленный, безмолвный и как бы погруженный в самого себя; для честного человека, который до сих пор пользовался всеобщим уважением, обвинение в краже быть может более ужасно, нежели вид самого эшафота; и несчастный молодой человек с ужасом перебирал в уме своем совершившиеся события. Первым из них было страшное, презрительное, холодное письмо Эрмины, его возлюбленной невесты. Потом ключи от кассы Бопрео, которые он унес с собой в переполохе и которые послужат для всех самым обвинительным из доводов.

Наконец, эта упоительная, безумная ночь, проведенная в объятиях женщины, еще накануне незнакомой для него, и к которой он попал сам не зная как. Это последнее воспоминание было для него тягостнее и ужаснее даже возводимого на него обвинения, потому что он, жених Эрмины, принадлежал теперь женщине, которую называли Баккара; он арестован был у нее и этот чудовищный факт дойдет через производимое следствие до сведения Эрмины. Фернан понял тогда, что между ним и его невестою раскрывалась зияющая бездна, которую ничто, даже свидетельство его невиновности, не в силах уничтожить. И тогда, как тело без души, как человек лишенный рассудка и сознания своего положения, он не думал больше ни защищаться, ни вырываться от своей стражи и, как идущий на казнь осужденный, перед которым разверзается уже неизмеримая бездна вечности, он предоставил везти себя в префектуру, перешел, не поднимая глаз, мрачные своды Консьержери, выслушал безучастно свой обвинительный акт, и немного опомнился только тогда, как затворилась за ним дверь каземата, назначенного для секретных преступников.

Для человека честного и свободного ужас, внушаемый тюрьмою, так велик, что превышает даже самое мрачное отчаяние.

Думая об Эрмине, которая будет теперь презирать его, Фернан забыл мгновенно возводимое на него обвинение в краже; но когда он остался один, заключенный в каземате уголовных преступников, инстинкт свободы и восстановления себя в общем мнении, снова взял верх и возвратил ему употребление умственных способностей. Тогда он старался припомнить, что произошло в то время, как ключи от кассы находились в его руках, старался проникнуть в эту страшную тайну, пускаясь во всевозможные догадки, во всевозможные рассчеты вероятностей, и как обвиняемый, взвешивающий все дурные шансы своего процесса, он стал для себя самым неумолимым из судей и рассчитал все улики, которые могут пасть на него.

Ключи от кассы были у него; он убежал с ними со своего поста, с обнаженною головой и, вместо того, чтобы воротиться и принести их назад, удержал их при себе до той самой минуты, когда его обыскивали и арестовали. Наконец, его нашли через сутки у одной из тех женщин, которые промышляют разорением молодых людей, и для всех станет очевидным, что преступная любовь и слепое желание удовлетворить дорогим прихотям куртизанки, принудили его совершить кражу.

При этих размышлениях Волосы Фернана становились дыбом, и по вискам его струился холодный пот…

Как проникнуть в эту страшную тайну?

И, наконец, если кража совершилась, так кем же? Кого подозревать? Кого обвинять?

- Я схожу с ума! - шептал бедный молодой человек. - Чтобы избегнуть каторги, мне остается только умереть… Боже мой! Боже мой! За какие грехи караешь ты меня так жестоко?

И он отчаянным взором обводил кругом себя и искал покровителя. Фернан был сирота, опекун его умер. Единственный человек, который мог бы защитить его и постараться доказать его невинность был Бопрео. Но, очевидно, он более всех прочих должен считать его виновным и сделаться самым беспощадным обвинителем!

Пока он терялся в этих недоумениях, за ним пришли, чтобы вести его к судебному следователю, к одному из страшных судей, которого одно имя заставляет содрогаться самых отважных, а хитрые настоятельные вопросы и искусные уловки доводят до сознания самых закоренелых преступников.

Фернан последовал за жандармом через темный коридор, в верхний этаж, где находился кабинет судебного следователя.

Следователь был человек лет около сорока, с холодным и строгим выражением лица и с розеткой Почетного Легиона в петлице. При входе Фернана, он стоял прислонясь к камину и заложив руки за спину. Кабинет судебного следователя не имел того мрачного вида, какой должно бы придавать ему подобное название: это была большая комната, оклеенная зелеными Полосатыми обоями, с мебелью красного дерева, обитой зеленою кожей, огромным бюро и столом, у которого сидел маленький, толстый человечек в очках и в черном поношенном сюртуке с засученными до локтя рукавами.

Комната эта походила на министерскую контору, где еще накануне работал Фернан; находясь в ней, он забывал о близости черных коридоров Консьержери, через которые только что прошел.

Притом же, следователь был в гражданском платье, которое всегда будет внушать менее ужаса, чем страшная судейская мантия; несмотря на строгость его бледного лица, Фернан сейчас же почувствовал к нему то почтительное доверие, какое всегда будет внушать человек, изгоняющий личные страсти, чтобы сделаться воплощенным законом. Он отослал жандарма в прихожую. Расстроенное, но открытое и честное лицо Фернана, его молодость, положение, занимаемое им еще так недавно, служили для судьи гарантией спокойствия со стороны пленника, и он указал ему на стул жестом, исполненным доброты. Сердце молодого человека усиленно билось в груди, пот выступал на лбу; но, однако ж, к нему воротилось немного смелости и в судебном следователе он увидел скорее человека, который, может быть поверит его невинности, нежели предубежденного судью

- Садитесь, милостивый государь, сказал следователь спокойным тоном, в котором однако ж проглядывало сострадание к молодому человеку.

Фернан повиновался и, по-видимому, ждал, когда он опять заговорит с ним.

Следователь отошел от камина и сел к бюро, а маленький человечек, который был никто иной, как секретарь, приготовился тщательно записывать каждое слово обвиняемого.

- Вас зовут Фернан Рошэ, - начал следователь, справляясь с бумагами, - вы родились в Париже в 182…

- Точно так, - спокойно отвечал Фернан.

- Вот факты, которые служат вам уликою и делают ваше положение чрезвычайно важным: вчера в десять часов утра начальник ваш, принужденный отлучиться, доверил вам ключи от кассы. В этой кассе, проверенной накануне генеральным кассиром министерства, находилась сумма в три тысячи франков золотом и другими документами и сверх того тридцать тысяч франков банковыми билетами.

- Я не знал этого, сударь; я не отпирал кассы.

- Однако ж, ключи были у вас?

- Это правда.

- Их нашли при вас даже во время обыска.

- Совершенно справедливо.

- Вы остались одни по уходу, вашего начальника?

Фернан утвердительно кивнул головою.

- Швейцар вводил к вам человека, которого отыскать было невозможно. Что это за человек!

- Кажется, комиссионер.

- Он знаком вам?

- Я видел его в первый раз.

Следователь строго посмотрел на Фернана.

- Берегитесь! - сказал он, - не старайтесь сбивать с пути правосудие. Этот человек не был вашим сообщником?

- Милостивый государь, - отвечал Фернан со смущением, в котором звучала глубокая истина, - клянусь вам, что я не мог иметь сообщника, потому что я невиновен в возводимом на меня преступлении.

- Однако же, что это был за человек? Зачем приходил он к вам?

- Он принес мне письмо.

- От кого?

Фернан вздрогнул и потупил глаза.

- Милостивый государь…- пробормотал он, -если даже от этого пострадает моя невинность, я не могу компрометировать почтенное имя - имя женщины.

- Я ожидал этого ответа, - сказал следователь, - в нем я даже нахожу для вас одно из средств к оправданию, которое я усмотрел из показания вашего начальника. Вы были женихом девицы Бопрео.

- Милостивый государь, - сказал Фернан умоляющим тоном.

- Но, - возразил следователь, - у вас была любовница?..

- Любовница! - вскричал Фернан с негодованием.

- Эта любовница, называемая в мире волокитства Баккара, есть одна из тех женщин, благосклонность которых покупается на вес золота, и очень вероятно, что для удовлетворения ее разорительных требований…

- Вчера еще, - поспешно перебил Фернащ- я совсем не знал этой женщины…

- Однако же, вас арестовали у нее?

- Это правда, но даже и в эту минуту я не знаю, каким образом я очутился у нее…

- Милостивый государь, - благосклонно сказал следователь, - признание гораздо лучше упорных отрицаний, которые уничтожаются очевидностью. Вы ухудшаете свое положение.

- Клянусь вам, что я невинен! - отвечал Фернан с такой глубокой искренностью в голосе, что убеждение судьи поколебалось. - Дело это окружает какая-то страшная тайна…

- Дай Бог! - сказал тронутый следователь, - но как же со-, гласить кражу, ваш неожиданный побег из министерства, ваше суточное исчезновение и, наконец, арестование ваше у женщины известной своим мотовством; как согласить все это с вашей невинностью?

Фернан поднял глаза к нему.

- Господь велик, - сказал он. - Он видит мою душу в эту минуту. Я невинен!

- Полицейские агенты отведут вас теперь на улицу Монсей к вашей любовнице, - продолжал следователь, - они при ваших глазах сделают обыск у нее и у вас, - если портфеля не окажется, это послужит вашему оправданию.

- Извольте, я невинен! - вскричал молодой человек.

Следователе позвонил; вошел человек, одетый в черное платье. Это был полицейский чиновник.

- Следуйте за этим господином, - сказал следователь с добротою, - мы употребим как можно меньше обрядов в этом грустном деле и постараемся избежать скандала.

Фернан поклонился и вышел горделиво, уверенный в своей невинности. В прихожей по обеим сторонам его поместились полицейские агенты в штатском платье.

- Милостивый государь, - вежливо сказал ему чиновник, - обвиненных возят обыкновенно в тюремных каретах и в сопровождении агентов в мундирах; но господин следователь отменил это в уважение вашего прежнего общественного положения, и я надеюсь, что вы последуете за мной без сопротивления.

- Клянусь в том, сударь. Я не такой человек, чтобы замышлять о побеге прежде, нежели докажу свою невинность.

У ворот Консьержери их ждал наемный кабриолет.

- На улицу Тампль №2, - сказал кучеру один из агентов.

Дом, в котором жил Фернан, занимали большею частью чиновники, целый день не бывавшие дома.

Должность привратника исполняла старуха, очень мало занимавшаяся своими жильцами.

Прибытие Фернана в сопровождении трех, незнакомцев в костюме, ничем не обличавшим их профессию, не произвело в доме ни малейшего впечатлений, и молодой человек вошел в свою квартиру четвертого этажа, не обратив на себя ничьего внимания.

Квартирка эта состояла из двух комнат: гостиной и спальни, меблированных ореховым деревом, и осмотр их не представлял ни малейшего затруднения. Агенты принялись тщательно обыскивать письменный стол, комод, шкаф в стене; ощупали кровать, стулья, и не нашли ничего. Когда все кончилось, Фернан, улыбаясь, сказал чиновнику:

- Вы видите, сударь, что портфеля здесь нет.

- Поедем на улицу Монсей,- отвечал чиновник.- Но я не скрою от вас, что если там, как и здесь, обыск наш будет безуспешен, это не особенно улучшит ваше положение, потому что мы оплошали арестовать Баккара в одно время с вами, и могло очень легко случиться, что она успела скрыть портфель в продолжение утра.

Фернан отрицательно покачал головою.

- У нее никогда не было этого портфеля, - сказал он.

Обвиненного повезли на улицу Монсей, Баккара только что перед этим уехала с Фанни, и в эту минуту мнимый доктор увозил ее в сумасшедший дом, откуда она не должна была выходить. Прислуга Баккара состояла из кучера, кухаркой, горничной, грума и садовника. Мать ее вела хозяйство. Когда привезли Фернана, ее не было дома; она ушла с кухаркою на рынок, не зная ничего о том, что случилось в комнате Баккара.

Кучер и горничная уехали со своею барыней; следовательно в отеле оставались только грум и садовник.

При виде этих людей садовник, довольно глупый парень, которого Вильямс не счел нужным подкупать, выразил ужасный испуг и уверял в честности своей барыни; но грум, ловкий каналья, который был уже подучен, привел их прямо в спальню Баккара, где царствовал еще тот же беспорядок, какой был и до ее отъезда.

- Начнем отсюда, - сказал один из агентов и принялся обыскивать мебель, ключи которой висели в замках. Шкатулочки, шкапы, комоды были тщательно- осмотрены.

- Посмотрите! - сказал вдруг один из агентов, - вот мужское пальто.

Накануне, когда Фернан упал в обморок на улице Сент-Луи, на нем было надето пальто, которое он снял потом у Баккара.

На другой день, когда его уводил оттуда полицейский комиссар, он, в волнении, забыл надеть, его на себя.

- Это мое платье, - сказал он, когда агент указал пальцем на небрежно брошенное на кресло пальто.

Агент взял его и сказал:

- Оно тяжело… в боковом кармане лежит что-то толстое.

- Не думаю, - отвечал спокойно Фернан, - разве не ключ ли это?

Агент засунул руку в боковой карман и вынул оттуда большой зеленый сафьяновый портфель. При виде его Фернан побледнел и вскрикнул. Агент подал портфель чиновнику, тот открыл его и связка банковых билетов выпала оттуда на ковер.

- А! Скажите, пожалуйста! - проговорил он, - теперь, надеюсь, обвиняемый не будет долго отпираться…

Фернан не отвечал; он лишился чувств! Адская гениальность Вильямса торжествовала; невиновности его жертвы теперь ничем нельзя было доказать.