Похождения Рокамболя

XXVI.

После ухода Бопрео сэр Вильямс тщательно оделся в утренний туалет и отправился в своем тильбюри в английское посольство.

Баронет был человек неоспоримо ловкий. Найдясь вынужденным оставить Лондон, где полиция преследовала его по пятам, он приехал в Париж, и первою его заботой было представиться английскому посланнику и снискать его доверие фальшивыми бумагами.

К концу недели сэр, Вильямс был уже на самой лучшей ноге в, отеле посольства; он подружился с двумя молодыми секретарями и рассчитывал воспользоваться этой дружбой при первой оказии. Случай представился: сэр Вильямс выходил на дуэль с Бастиеном и ему нужно было двух приличных секундантов.

Он проворно выскочил из экипажа во дворе посольства, горделиво вошел в приемную и передал свою карточку обоим джентльменам.

Сэр Артур Ж.. и сэр Ральф О.. были молодые люди, почти одних лет с баронетом.

Сэр Вильямс обладал чарующею силой, которая распространялась на мужчин столько же, сколько и на женщин; он чрезвычайно нравился обоим секретарям, и они приняли его вполне радушно.

- Друзья мои, - сказал сэр Вильямс, - я пришел просить вас об одной услуге.

- Говорите, - отвечали они в один голос.

- Я выхожу на дуэль.

- Вам нужно секундантов?

- Да, и я рассчитывал на вас.

- Мы готовы, - сказал сэр Ральф.

- Из-за чего же вы деретесь? - спросил Артур.

Баронет рассказал им встречу с Бастиеном и выразил чрезвычайное негодование, что его хоть на минуту могли принять за такого плута, как виконт Андреа.

Оба секретаря посольства были молоды и, следовательно, им недоставало снисходительности и благоразумия, двух необходимых для секунданта качеств; притом же, как англичане, они были слишком щекотливы в делах чести и приличий.

- Тут нечего колебаться, - сказал сэр Артур, - этот господин Бастиен должен удовлетворить вас.

- Меня огорчает только одно, - возразил сэр Ральф, - человек, который ведет себя таким образом, не может быть истинным джентльменом.

- Тем более его нужно наказать, - отвечал сэр Вильямс.

Довод был неопровержимый.

Джентльмены спросили посольскую карету и надели пальто.

- Я жду вас у себя, - сказал сэр Вильямс, - но пожалуйста не уступайте и хорошенько изложите мои условия: завтра, в семь часов утра, в Булонском лесу, оружие - шпага. Я не хочу убивать этого господина, а только проткну ему руку или оцарапаю грудь.

Сэр Вильямс снова сел в тильбюри, говоря про себя:

- Я играю в большую игру, становясь завтра лицом к лицу с Арманом, но смелость эта спасет меня. Мне достанутся двенадцать миллионов… и Жанна! У такого человека, как я, должна быть любовница хорошей породы.

Между тем сэр Артур и сэр Ральф примчались в отель де Кергац. Бастиена не было дома, он ушел на улицу Мелэ, к Жанне, но Арман, два дня ожидавший посещения секундантов сэра Вильямса, предупредил швейцара, и как только секретари посольства приехали и спросили Бастиена, их ввели в гостиную нижнего этажа, где граф принял их с холодной вежливостью.

- Господин… Бастиен? - спросил сэр Артур с оттенком презрения в голосе к этому плебейскому имени.

- Господа, - отвечал Арман, - я Не тот, кого вы желаете видеть, я граф де Кергац.

Джентльмены поклонились.

- В таком случае, - сказал сэр Ральф, - извините, граф, нашу ошибку и потрудитесь указать нам…

- Это бесполезно, господа, господин Бастиен друг мой и моего отца, покойного полковника де Кергац; он живет у меня, и я заменяю его во всех случаях.

- Однако, граф, позвольте нам настаивать…

- Бастиена нет дома, он вернется только поздно вечером.

- Так мы приедем еще раз,

- Опять-таки бесполезно, господа, Я уполномочен Бастиеном.

- Следовательно, вам известно по какому поводу приехали мы?

- Я догадываюсь… Вы приехали по поручению сэра Вильямса?

- Именно, граф.

Арман указал джентльменам на стулья и продолжал:

- Бастиен обманут был необыкновенным сходством, под влиянием глубокого убеждения он явился к сэру Вильямсу…

- Он употребил с ним грубое самоуправство, - сказал сэр Ральф.

- Оскорблял его…- прибавил сэр Артур.

- Но, - возразил холодно граф, - он сейчас же, как только убедился в своей ошибке, просил у него чистосердечно извинение.

- Которое сэр Вильямс не принимает.

- Однако, господа, - продолжал граф де Кергац, - нельзя ли нам приличным образом устроить это дело и помешать дуэли между молодым человеком и стариком?

Презрительная улыбка мелькнула на губах сэра Артура. Улыбка эта оскорбила Армана; как ни желал он расстроить эту дуэль, в нем заговорило чувство гордости.

- Храбрость Бастиена не подлежит ни малейшему сомнению, - сказал он. - Если бы он был здесь, он очень просто спросил бы у вас час и оружие, господа. Но, я секундант его… кажется могу…

- Граф, - перебил дерзко сэр Артур, - мы пришли сюда только затем, чтоб объявить вам свои условия.

- Я вижу, что вы очень упрямы, господа, - отвечал Арман, победив движение оскорбленной гордости, - говорите ваши условия, я слушаю их.

- Баронет сэр Вильямс, наш приятель, желает драться с господином Бастиеном завтра.

- Очень хорошо! Где?

- В Булонском лесу, невдалеке от павильона д’Арменонвиль.

- Мы явимся туда.

Сэр Ральф и сэр Артур поклонились.

- В котором часу? - спросил Арман.

- В семь.

- Очень хорошо… А оружие?

- Шпага, если вы не найдете это неудобным.

- Нисколько. Это Оружие дворян и солдат.

Джентльмены встали, простились с графом, и тот церемонно проводил их до дверей отеля. Сэр Ральф и сэр Артур помчались на улицу Божон, где их ждал баронет.

- Ну что? - спросил он.

- Все улажено.

- Завтра?

- Завтра, в семь часов.

- Прекрасно!

И сэр Вильямс совершенно спокойно предложил джентльменам сигары, небрежно болтал с ними о разных разностях и объявил наконец, что у него очень много поездок в этот день, и что кроме того, ему надо привести свои дела в порядок как человеку, который завтра поставит свою жизнь на карту.

Сэр Ральф и сэр Артур уехали, условившись быть завтра на свидании к шести часам и ехать в Булонский лес в экипаже сэра Вильямса, куда положат также и шпаги. Как только секунданты уехали, в кабинет Вильямса вошел Коляр. Сэр Вильямс, принимал Бопрео и секретарей посольства вежливо, но без любезностей и ни разу не изменил британской флегме, которую разыгрывал так отлично, но при виде Коляра он снова стал с ног до головы французом и вскрикнул от радости.

- Дело подвигается, - сказал Коляр, - все идет хорошо.

- Как это?

- Старикашка не ночует на улице Мелэ.

- Уверен ли ты в этом?

- Совершенно. Граф приезжал за ним.

- Но каким образом ты знаешь это?

С фамильярностью подчиненных, сознающих себя необходимыми. Коляр сел на диван, бросил в камин кончик своей сигары и посмотрел на баронета.

- Капитан, - сказал он, - я слушал под дверями, как мы условились, или, говоря откровенно, я подслушивал через потолок.

- Что такое? - спросил сэр Вильямс.

- Вчера вечером я осведомился обо всем нужном. Я узнал, что в верхнем этаже над девочкой живет одна швея, которая хотя и работает поденно, но тем не менее умеет втихомолку вести свои делишки. Я подкараулил ее при уходе из магазина и наговорил кучу вздора, который вскружил ей голову.

- Дальше? - спросил Вильямс с нетерпением.

- До того вскружил голову,- продолжал Коляр,- что она увела меня к себе, и я у нее остался; сегодня утром мы ели с ней пирог с телячьей печенкой, пили бордосское, и пока моя девочка хлопотала, я приметил, что тут было слышно все, что говорилось и делалось в нижнем этаже. Тогда я напоил предмет моей страсти до того, что она заснула, а я лег ничком на пол и слушал в свое удовольствие.

- Что же ты услыхал?

- Ничего особенного, хотя граф и говорил с Бастиеном около двух часов времени.

- А что говорил граф?

- Как только он пришел, так и сказал: «Эх, старый дружище, заварил ты кашу, теперь нужно расхлебать ее. Завтра ты дерешься». «Очень хорошо, - ответил Бастиен. - В котором часу и какое оружие?» «В семь часов; шпага. Тебе надо воротиться домой на ночь, это будет легче».

- Ого! - перебил Вильямс, - у нас будет свободное поле для действий, в таком случае, Жанна наша!

Прошло два дня после того, как Жанна де Бальдер увидела Армана у. дверей Бастиена.

Воротись к себе после того, как она проводила своего гостя, молодая девушка сделалась задумчива; сердце ее трепетало: «Так это был он…» Да, он, о ком с восторгом говорил старик; он, кого она любила, кого она угадала.

А так как первая любовь женщины развивается с удивительною быстротой, то Жанна, трепеща от волнения, заперлась в своей гостиной и стала прислушиваться к голосу Армана, долетавшему до нее через заколоченную дверь.

- Скажи же мне, старина, - говорил Арман Де Кергац, - кто эта молодая девушка, у которой ты сейчас был?

- Сиротка, граф, - отвечал Бастиен, - дочь покойного полковника де Бальдер.

- Я видел ее в тот день, когда вмешался в ссору мастерового в Бельвиле; ее-то я и вел под руку.

- Ее! - проговорил Бастиен, притворяясь удивленным.

- Да, ее. Она показалась мне честной и прекрасной, а я так давно мечтал…

Арман остановился; сердце Жанны стучало.

Граф заговорил с Бастиеном шепотом, и она не могла уловить смысла его речи, но по учащенному биению своего сердца, догадывалась, что он говорит о ней, и думала, что Арман может быть уже любит ее.

Тогда, повинуясь невинному любопытству молодых девушек, она подошла на цыпочках к замочной скважине и увидела, что Арман сидел опершись головою на руки, в позе человека, которому снятся наяву любовные сны.

Жанне пришло в голову, что быть может он-то и был таинственным покровителем, которого назначало ей Провидение, супругом, которого пошлет сиротке небо, - ее честной и могучей опорой в будущем.

- Бастиен, - сказал вдруг Арман, возвышая голос, - я кажется люблю ее!

Жанна зашаталась и приложила руку к сердцу.

- Боже мой! - продолжал граф, - кто знает, не она ли и есть то существо, о котором я мечтал, чтобы разделить с ним мою жизнь?..

И Арман де Кергац принялся развивать Бастиену целый обширный план супружеского счастья, очаровательную программу жизни вдвоем, среди безмятежных и чистых радостей жизни, исполненной высоких восторгов, бесконечного блаженства для мужа, стоящего на коленях пред любимой женщиной, для жены, к которой счастье и богатство придут через случай, эту высокую премудрость Божию!..

Арман просидел у Бастиена с час, и Жанна слышала, как он уходил, сказав старику: «До вечера!» Сердце ее забилось при мысли, что вечером она может быть опять увидит его.

По уходе Армана, Бастиен опять пришел к Жанне.

Вы видели молодого человека, что сейчас был у меня? - спросил он ее.

Видела, - отвечала Жанна краснея.

- Вы его не узнали? - спросил Бастиен с улыбкой.

- Да, я припомнила, что видела его два дня назад в Бельвиле. Тогда он был одет как мастеровой и вел меня под руку.

- Это был граф де Кергац.

Жанна опять вспыхнула.

- Он поручил мне,- продолжал Бастиен, - просить у вас позволения прийти к вам со мной сегодня вечером.

Молодая девушка не в состоянии была отвечать от волнения, но сделала головою знак согласия.

Действительно, около девяти часов вечера Арман пришел к Жанне в сопровождении Бастиена.

Арман был музыкант, Жанна знала толк в живописи; молодые люди рассуждали об изящных искусствах, и время пролетело для них незаметно; они забыли даже о Бастионе, который, оставаясь в стороне, любовался этой парочкой.

Уходя, Арман получил позволение прийти опять на другой день. Добрая Гертруда угадывала, что се молодая хозяйка вступает в фазис волнений, радостей, называемых первою любовью. Но старуха сейчас же оценила Армана и думала со слезами на глазах:

«Не найдет ли в нем моя бедная, милая барышня себе мужа?»

На другой день утром Гертруда и Бастиен встретились на площадке. Жанна спала еще после бессонной ночи.

Бастиен любезно поклонился старухе и на цыпочках вошел с ней в гостиную, где находилось фортепьяно.

- Мне бы хотелось поговорить с вами, - сказал он ей, подмигнув глазом.

Гертруда сделала реверанс, что, с ее стороны, выражало самый почтительный род поклона.

- Это большая честь для такой бедной служанки, как я, - сказала она, подвигая Бастиену кресло, - я вас слушаю, капитан.

Читатель помнит, что он нанял квартиру под именем капитана Бастиена.

- Вы очень любите свою барышню, милая Гертруда, не правда ли? - спросил он, садясь в кресло.

- Люблю ли я ее, Господи Боже мой! Да ведь она родилась при мне; я носила ее на руках и смею уверить, что люблю ее, как свою собственную дочь.

- Вы, конечно, желали бы видеть ее счастливой?

- Ах! - проговорила Старуха голосом, выходившим прямо из сердца, - за это я готова отказаться от царства небесного. Как подумаешь, добрый барин, что эта милая девочка благородной фамилии, которой следовало бы разъезжать в каретах, теперь принялась работать как простая наемница, так право сердце разрывается!

Добрая Гертруда! - проговорил тронутый Бастиен.

- Ну с чем это сообразно, - продолжала старуха с жаром, - чтобы дочь полковника, барышня благородная и красивая, как амурчик, дошла до того, что зарабатывает своим трудом, пропитание!

Гертруда отерла слезу.

Бастиен приветливо пожал толстую руку старухи и сказал ей:

- Кто знает! Может быть барышня ваша сделается богатой, счастливой, любимой?

- О! - проговорила Гертруда дрожащим от волнения голосом- Господь будет правосуден и милостив, если сделает это…

- Может быть и сделает, - отвечал Бастиен и потом прибавил с таинственным видом: - Вы видели молодого человека, что был здесь вчера вечером?..

- Да, - сказала Гертруда, - красивый молодчик и деликатный, как принц какой-нибудь.

- Это граф Арман де Кергац.

- А!..- радостно проговорила старуха.

- У него шестьсот ливров дохода.

Гертруда вздохнула.

- Этого слишком много, - сказала она, - чересчур много…

- Почему же, Гертруда?.

- Потому что такой богатый человек не полюбит такой бедной девушки, как моя барышня.

- Ошибаетесь, Гертруда. Он уже полюбил ее!

Старуха едва не вскрикнула от радости.

- Да, - продолжал Бастиен, - он любит ее… любит безумно!

Гертруда покраснела; на лице ее выражался ужас.

- Господин капитан, - спросила она, - вы не обманываете Меня?

- Мне обманывать вас, Гертруда?

- Я говорю в том смысле, что если граф любит мою барышню… как любят богатые люди… девушек бедных…

- Гертруда! - вскричал Бастиен, поняв внезапное недоверие старухи.

- Ах! - воскликнула она, - я ведь заменила ей мать и должна беречь ее, как сокровище… Я скорее умру… меня надо изрубить в куски прежде, чем мужчина дойдет до нее… не как муж…

- Успокойтесь, Гертруда, граф де Кергац дворянин, он не обольщает молодых девушек… Он любит вашу барышню и хочет на ней жениться.

- Ах, слава Богу! - радостно проговорила Гертруда, - теперь нам можно толковать…

- Нам нужно сговориться, Гертруда, - продолжал Бастиен, - я люблю графа столько же, как вы любите свою барышню, и хочу, чтобы он был счастлив.

- Что же я должна делать, капитан?

- Помогать мне. Дать понять своей барышне, что не век же вы будете с ней, что придет время, когда ей нужен будет покровитель, муж. И при этом случае упомянуть о графе де Кергац.

- Будьте спокойны, - отвечала Гертруда с ребяческой радостью.

И действительно, Гертруда исполнила возложенную на нее обязанность с тою дипломатией сердца, которая делает сильными и разумными даже самые неразвитые натуры.

Жанну душила ее тайна и она призналась Гертруде, что любила Армана; добрая старуха залилась радостными слезами при мысли, что ее молодая хозяйка скоро выедет из этих противных каморок в прекрасный отель, где у нее будут лошади, экипажи и богатая обстановка. В воображении Гертруды развивались уже самые веселые картины будущего.