Послание смерти

4. Целая жизнь

Мелисса Хендерсон села на водительское место своей красной «Акуры», закрыла дверцу и, тяжело вздохнув, на пару минут опустила веки. Наконец-то можно расслабиться после нескончаемой суеты реанимационного отделения. Утром Мелиссе удалось перевести дух, когда ее назначили ухаживать за раненой женщиной — федеральным агентом. Это внесло свежую струю в исполняемую ею череду обязанностей персонала отделения экстренной помощи.

Но долго так сидеть она не могла — надо было спешить домой, к сыну. Мелисса завела двигатель и, переключив скорость, приготовилась тронуться с места. А перед этим, как обычно, сняла табличку с именем и опустила ее в держатель для стаканов на центральной консоли. Еще недавно она перед уходом из больницы всякий раз переодевалась, стремясь сохранить свою индивидуальность, свою женственность. Но теперь это казалось неважным. Она слишком устает, и никто на нее не смотрит.

Взгляд остановился на именной табличке. Мелисса взяла ее в руки и провела пальцем по глянцевой поверхности. «М. Хендерсон». Более чем уместно. Все это относилось к нему… вся ее жизнь вращалась вокруг него, мужчины, за которого она вышла замуж восемь лет назад, вокруг Дерека Хендерсона. И только одна буква принадлежала ей: буква «М», означавшая ее имя — Мелисса. Как же точно именная табличка отражала реальность!

И когда все пошло наперекосяк? Она не могла понять, как ни старалась. Дерек, ее принц на белом коне, ее смуглый, высокий и обаятельный суженый, вскружил Мелиссе голову, едва она получила диплом помощницы медсестры. Сам он был бухгалтером, без пяти минут специалистом по управленческому учету. Не прошло и нескольких дней, как их захватила страсть. Она еще не забыла, как пылали глаза Дерека, когда он раздевал ее, сгорая от желания, словно наркоман, предвкушающий новую дозу. Мелисса испытывала потрясающие ощущения даже от одного его взгляда, и сейчас ей этого ужасно не хватало. Она тосковала по мужчине, в которого когда-то влюбилась.

Почему же уходит такая любовь?

Она почувствовала, как в уголке глаза наливается непослушная слеза, и сердито смахнула ее тыльной стороной ладони. Слишком поздно. Что прошло, того не вернуть, но это случилось не в одночасье.

Их страсть не выдержала испытаний бытом, работой, долгими отлучками, хлопотами по воспитанию сына. Вот так умирает любовь, похороненная под мусорными баками, стиркой, мытьем посуды и затовариванием холодильника. Родительские собрания, детские утренники, двойные смены в реанимации, вопящий от режущегося зуба малыш. Добравшись до дома и переделав все дела, Мелисса принимала душ и, свернувшись калачиком, лежала на диване, мечтая только о том, чтобы не просыпаться никогда.

Но вина не целиком лежала на ней. Дерек отчаянно стремился подняться повыше по служебной лестнице, и ей это нравилось, пока она не поняла, что амбиции требовали от него все больше и больше, а для семьи оставалось все меньше и меньше. Это происходило постепенно, начавшись вскоре после рождения сына, Чарли, пока она боролась с хроническим недосыпанием, мучившим ее сильней, чем физическая боль. Муж все больше времени проводил на работе, зарабатывая повышение, которого так добивался. В конце концов Дерек его получил, и не единожды. Он стал бухгалтером-криминалистом, классным аудитором, его зарплата выросла в три раза. Но этого ему было недостаточно. Ему всегда было недостаточно того, что он имел.

Муж не участвовал по-настоящему ни в ее жизни, ни в жизни их сына. Даже когда Чарли был совсем маленьким, Дерек спихнул все заботы по уходу за ним на Мелиссу, апеллируя к ее навыкам медсестры как к обязательному условию успешного подтирания сопливого носа и смены подгузников. Он работал за компьютером, вызывая ее всякий раз, когда ребенку что-нибудь требовалось. «Мелисса, он плачет», — объявлял он, даже не глядя на сына. «Мелисса, ему пора менять подгузник. Тут воняет дерьмом. Хотя тебе ведь не привыкать».

Да, она постепенно привыкла и к этому, и ко многому другому и перестала ожидать от мужа чего-то еще. Для сохранения душевного равновесия Мелиссе было вполне достаточно видеть, что Дерек пришел домой, улыбнулся ей, повозился для вида с Чарли и скрылся в своем кабинете. Какое-то время она грустила, что теперь их жизни проистекают словно в разных плоскостях, но теперь и это прошло. Отсутствие мужа на горизонте позволяло ей быть мобильнее, управляться с домашними делами быстрее, а иногда — правда, лишь изредка — успевать за ужином посмотреть половину какого-нибудь фильма по телевизору.

Ничего не поделаешь: страсть иссякла, сменилась разобщенностью и скукой, любовь не устояла под натиском быта, разъедавшего их брак с каждым днем, загруженным до предела работой. В больнице Мелисса в свободные часы почитывала дамские романы, но этим теперь исчерпывалась вся романтика в ее жизни. Остальное ушло навсегда.

И все же каким-то извращенным образом ее это устраивало. Неужели она настолько устала, что уже не претендовала на другое отношение? Не исключено… Порой она размышляла, как могла бы сложиться ее судьба или что ждало ее в будущем. А что, если начать все сначала? Что, если… Но нет, она ни за что не поступит так с Чарли. В этом она поклялась себе.

Однако то, что произошло накануне, заставило ее пробудиться от летаргического сна и увидеть все в ином свете. Вечером Дерек, как всегда, очень поздно пришедший с работы, ударил Чарли. По лицу. Сильно ударил. Так сильно, что малыш отлетел на другой конец комнаты. Чарли пролил апельсиновый сок на белоснежную сорочку отца, но разве это оправдывало такую жестокость? Она могла мгновенно застирать и просушить сорочку, но Дерек даже не попросил ее об этом. Он не произнес ни звука, не сказал ни слова. Он просто повернулся к сыну, и его рука нанесла удар безо всякого предупреждения. Лицо Дерека исказилось от раздражения и злости, а глаза метали молнии ненависти. Что она могла поделать? Только взять Чарли на руки и после двух часов безутешных рыданий уложить спать.

Такого она не простила бы никому. Ни Дереку, ни кому-либо другому.

Незаметно для себя Мелисса доехала до дома. По привычке осмотревшись, она не обнаружила машины Дерека. Так рано он никогда не возвращался, а в последнее время вообще не заявлялся раньше девяти или десяти вечера.

Она припарковалась на подъездной дорожке и помахала соседу, который казался ей симпатичным. В ответ тот улыбнулся и кивнул. Мелисса подумала, что он мог слышать их ссоры из-за закрытых окон, поморщилась, быстро вошла в дом и обняла Чарли, заговорив с ним притворно радостным тоном:

— Привет! А вы знаете, молодой человек, чем вы сегодня займетесь? Вы ведь не в курсе?

— Нет, мамочка, чем?

— Ты отправишься в большое путешествие, малыш. Ты поедешь в гости к бабушке, далеко-далеко — в Аризону. Ты один полетишь на самолете. Так делают только взрослые, ты ведь знаешь?

Чарли насупился, растерянно переступая с ноги на ногу.

Расплатившись с няней, Мелисса простилась с ней, пообещав в случае надобности позвонить. А затем начала складывать в чемоданчик самое необходимое.

Чарли стоял в дверях спальни, наблюдая за ней.

— Мамочка, а ты поедешь со мной?

— Нет, милый, не в этот раз. Мамочку не отпускают с работы. Но в аэропорту тебя будет встречать бабуля.

Она отложила стопку детского белья и, сглотнув рыдания, крепко обняла сына.

— Ты отправляешь меня туда, потому что я рассердил папу? — растерянно спросил мальчик.

Она застыла на мгновение. Ее сердце разрывалось.

— Нет, Чарли, не поэтому. Бабушка соскучилась по тебе, она так хочет побыть с тобой весной и летом, пока ты еще не начал ходить в школу. Она уже купила тебе много-много подарков.

На губах у Чарли заиграла неуверенная улыбка.

— Ага, она припасла для тебя фигурку Бэтмена и еще робота-трансформера.

— А Губку Боба?

— Еще спрашиваешь!

Улыбка растянулась во весь рот, обнажив пустоты на месте выпавших зубов, глаза сына засияли.

— Мамочка, а у меня уже есть трансформер! Теперь мне нужен хэчимал. Я видел такого синего с большими желтыми глазами.

— Ну попроси бабушку, ладно? Она тебе купит.

— Здорово!

На радостях Чарли заплясал.

Мелисса застегнула чемоданчик и взяла мальчика за руку:

— Ты готов, малыш? Поехали. Мы же не хотим опоздать на самолет?

По дороге она позвонила матери и, услышав ее голос, чуть не расплакалась. Но раскисать было не место и не время, и Мелисса набрала в грудь побольше воздуха.

— Мам? Мы едем в аэропорт. Постарайся не опоздать.

— Не суетись, когда самолет приземлится, я буду на месте.

— Позвони мне, пожалуйста, как только его встретишь.

— Как только, так сразу, Мел, обещаю. Мы с ним поладим, — на пару секунд в разговоре возникла пауза. — У тебя все в порядке, детка? Я беспокоюсь.

Мелисса не сумела ответить. Все ее силы уходили на то, чтобы не разрыдаться. В конце концов она выдавила из себя:

— Не сейчас, мам, ладно?

Полчаса спустя стюардесса, взяв Чарли за руку, повела его через проход к трапу самолета. Даже когда стойка регистрации была закрыта и сын уже не мог ее видеть, Мелисса продолжала махать ему рукой.