Последнее письмо

Глава девятая

Бекетт

Письмо # 11

Хаос,

Я пропустила вчерашнюю игру Кольта на День благодарения. Он был пилигримом, который приглашал коренных американцев на пир. Он репетировал свои реплики неделями. Постоянно говорил об этом. А я пропустила. Мэйзи была недостаточно сильна, чтобы вернуться домой после первого сеанса химиотерапии. Количество ее лейкоцитов упало, и они не позволяли нам покинуть Денвер, пока они не поднимутся до безопасного уровня. Такое случается, по крайней мере, так мне сказала одна из здешних мам. Ее зовут Энни, и последние две недели она была просто находкой. У нее здесь маленький мальчик, и можно сказать, что она взяла меня под свое крыло. Процесс обучения очень сложен.

Мы находимся в Денвере уже почти две недели. Это лучшая детская больница в Колорадо, и именно там работает ее онколог, но через несколько дней после приезда я узнала, что она также не входит в нашу страховку. Как забавно, что я никогда раньше не задумывалась о таких вещах. Почему я не могу держать свои мысли в порядке? Даже мои письма теперь разбросаны, как и мой мозг.

Итак, да, две недели, и я пропустила спектакль Кольта. Ада пошла и записала его для меня, но это не то же самое. Он сделал такое храброе лицо, когда мы общались по FaceTime сразу после выступления, но я знаю, что подвела его. Я поклялась, когда они родились, что никогда не подведу их, а теперь, что бы я ни делала, один из них страдает из-за этого. Разве это справедливо? Я вижу здесь родителей, которые дежурят между мамой и папой, или родителей с одним ребенком, и я чувствую ужасную, эгоистичную тоску по тому, что есть у них — по умению балансировать.

Я знаю, что с точки зрения общего положения вещей, пропуск спектакля — это не так уж и важно. Это первый из многих, верно? Его ждет много всего, в чем я смогу принять участие, а Мэйзи нуждается во мне прямо сейчас. Но я не могу отделаться от ощущения, что это первая капля в ведре, и мне так страшно, что оно в конце концов наполнится. Я пропустила его первый спектакль, когда поклялась, что никогда ничего не пропущу, и сейчас, когда врачи говорят мне о планах лечения, я вижу, как много ему будет не хватать. И как сильно он будет скучать.

Потому что я пропустила не только первый спектакль, но и Мэйзи. И вместо того, чтобы быть на сцене, она оказалась на больничной койке. Врачи сказали мне, что ее показатели растут, и они надеются, что завтра мы сможем отправиться домой. Боже, надеюсь, они правы.

Надеюсь, у тебя там есть хоть какое-то подобие индейки или хотя бы немного времени на отдых. Отдохни, когда сможешь.

— Элла

***

Я погладил Хавок по голове, разворачивая грузовик у ворот «Солитьюда», и поехал по извилистой дороге к своему дому, проезжая мимо дома Эллы. Ее внедорожника не было, значит, они уехали в Денвер, как и планировали. Она была здесь сегодня утром, когда я уезжал на тренинг на новой работе, и у меня мелькнула мысль, что что-то изменило их планы.

Не то чтобы она мне сказала.

Не то чтобы я вообще заслуживал знать.

Она убила меня прошлой ночью, задавая эти вопросы, называя меня чужаком. Я чуть не сломался прямо там, но наши обстоятельства не изменились, и если бы только Бекетту дали возможность быть достаточно близко, чтобы помочь, то я бы похоронил Хаоса рядом с Райаном. Бог знал, что в основном так оно и было. Я не ошибся, когда сказал, что он тоже погиб на том задании. Я не хотел лгать Элле, даже бездействием, но, если бы она узнала, кто я на самом деле, она бы вышвырнула меня из своей жизни. Если бы она узнала, то стала бы задавать вопросы, на которые я не мог бы ответить, а даже если бы и ответил, то правда привела бы меня к тому, что я был бы изгнан так же быстро, как она узнала бы о лжи, в которой я жил. Пока она не узнает, я буду держать свои чувства в узде, я буду единственным, кого тяготит уродливая правда. Как только Мэйзи выздоровеет, а Элла больше не будет во мне нуждаться, я расскажу ей.

Я свернул на свою длинную подъездную дорожку и резко затормозил, чтобы привлечь внимание Хавок. Перед моим домом стоял странный джип. Кто бы это мог быть, черт возьми? Я медленно шел вперед, пока сбоку от джипа не появилась знакомая фигура. Высокий, широкоплечий, с темными глазами, волосами и кожей, я узнал его с первого взгляда.

Капитан Донахью.

Что ему может быть нужно?

— Все в порядке, девочка, — сказал я Хавок. — Это просто Донахью, — я припарковал грузовик и вылез, Хавок спрыгнула за мной.

— Бегом! — сказал я, когда она понеслась к нему, прекрасно зная, что она не станет на него нападать.

— Ха, очень смешно, — сказал он, опускаясь до ее уровня.

Она остановилась прямо перед ним и села на задние лапы, пока я подходил к нему.

— Что ты здесь делаешь, Донахью?

— Хорошая форма, — сказал он, кивнув на мою новую рубашку «Горные спасатели Теллурида».

— Что ты здесь делаешь? — повторил я.

Он вздохнул и встал.

— Вечно ты не находишь слов, да? — он открыл дверцу джипа и залез внутрь, затем вернулся с красным мячиком. — Я принес тебе подарок, — сказал он Хавок. Она навострила уши, когда он показал ей подарок, но не сдвинулась с места, когда он бросил его в лес.

— Ищи! — сказал он, но она по-прежнему смотрела на него так, будто он сошел с ума. — Что? Ты же любишь эти штуки.

Я встал рядом с ней и скрестил руки на груди.

— Она действительно все еще такая упрямая? — спросил он, подняв солнцезащитные очки на макушку.

— Да.

Она даже не посмотрела на меня, а продолжала смотреть на него.

— Отлично. Я надеялся, что после отпуска нам не придется отправлять на пенсию ее… или тебя, — он в отчаянии покачал головой.

— Ищи.

С этими словами Хавок бросилась в лес на поиски своей новой игрушки. Улыбка расплылась по моему лицу, когда Донахью закатил глаза.

— Да, да. Доказано. Она твоя и всегда была твоей. Рад тебя видеть.

— Согласен, но ты не ответил на мой вопрос. Зачем ты здесь?

— Мы можем присесть?

Я отвел его в небольшой внутренний дворик за домом, где в тени от трехчасового солнца стоял комплект мебели.

— У тебя осталось около сорока пяти дней, — сказал он, когда мы уселись в красные кресла «Adirondack».

— Да, — ответил я, запуская мячик в сторону озера. Хавок с радостью побежала за ним. Сегодня ей пришлось изрядно попотеть, оттачивая навыки поиска людей, и она была уставшей, но счастливой.

— Я здесь, чтобы попросить тебя передумать, — он слегка наклонился вперед.

— Нет.

— Джентри, — он вздохнул, потирая область между бровями. — Мы же команда.

— Больше нет, — мой голос упал.

Он посмотрел через озеро на маленький остров.

— Ты уже ходил к нему?

В ответ я промолчал.

— Ты ничего не мог для него сделать, — сказал он мне в сотый раз.

— Да, вот тут-то мы и смотрим на вещи по-разному.

Хавок вернулась, и я снова взял игрушку в руки — знакомое движение успокаивает.

— Думаешь, он действительно этого хотел? Уйти из команды? Бросить свою семью? Вы с Хавок — часть нас.

— Я делаю именно то, о чем он просил, — я достал письмо из заднего кармана и протянул ему.

Он прочитал письмо и выругался, возвращая его в конверт.

— Мне следовало прочитать это чертово письмо, прежде чем отдавать его тебе.

— Я ни за что не уйду. Как бы я ни ценил то, что ты здесь делаешь, я не могу вернуться. У меня отпуск по окончанию срока службы, и через сорок пять дней я уйду насовсем, — я навсегда расстанусь с единственной жизнью, которую знал.

— А если бы был другой вариант?

— Если только это не вариант воскрешения Мака из мертвых, мне все равно. То, чего я хочу, больше не имеет значения.

— Я понимаю. И я понимаю, что ты здесь делаешь. Черт, я восхищаюсь тобой за это. Это большая жертва, и я не испытываю к тебе ничего, кроме уважения. Но я знаю, что… это не будет продолжаться вечно. Я не хочу, чтобы ты потом жалел о своем выборе.

Я бросил на него взгляд, ясно говоривший, что я не собираюсь этого делать, но он продолжал.

— Что, если я скажу тебе, что из-за особенности нашего подразделения у меня есть возможность поместить тебя в своеобразный список временных инвалидов?

— Что, прости?

Хавок вернула мячик, но я увидел усталость в ее глазах и велел ей лечь. Она будет гонять эту штуку до тех пор, пока не упадет, если я не подам ей сигнал, и я его подал.

— Это не то, что ты думаешь. Ты не… инвалид. Но это был единственный способ, который мы с высшим руководством смогли придумать, чтобы помочь тебе.

— А то, что со мной все в порядке?

— Думаю, мы оба знаем, что это не так, — сказал он, оглядывая остров. — Слушай, за последние десять лет ты ни разу не брал отпуск.

— И?

— И ты истощен. Умственно и физически истощен. Так что, исходя из этого, документы уже готовы. Тебе остается только подписать их.

— Я не вернусь.

— Не сейчас. Но это дает тебе год, чтобы подумать, а если понадобится, то и больше. Мы можем продлить до пяти. Зарплата, льготы и легкий выход на работу, когда ты будешь готов.

— У меня уже есть работа, — я указал на свою рубашку.

— Ни в одном месте ты не найдешь того, что есть у нас. Ты член семьи, Джентри, и тебе всегда будут рады. Подписание этих бумаг о согласии не означает, что ты вернешься, это просто дает тебе возможность выбора, которого ты лишишься, когда закончится твой отпуск. Или ты подпишешь отказ, и это предложение сразу же потеряет силу, — он встал и сделал несколько шагов вперед, не сводя глаз с острова. — Он действительно был одним из лучших, не так ли?

— Он был лучшим из нас.

Донахью повернулся и прошел мимо меня, остановившись, чтобы положить руку мне на плечо.

— Документы находятся в центре специального назначения недалеко от Денвера. Я отправил тебе по электронной почте информацию о том, где именно находится офис, около часа назад.

— Что? Не хотел оставлять их здесь?

— Я подумал, что, если оставлю их здесь, ты сожжешь их, прежде чем подумаешь о том, что я пытаюсь предложить.

Я ненавидел то, что он был прав.

— Рад был тебя видеть, Джентри. Отдыхай. Сделай все возможное для семьи Мака, а когда закончишь с его миссией, возвращайся домой, — он вручил мне письмо Райана и ушел, ни сказав больше ни слова.

В моей душе что-то ёкнуло — беспокойство, дремавшее в течение нескольких недель, вновь ожило. Необходимость сосредоточиться на одной миссии за раз и двигаться дальше. Его предложение было искушением, а я не мог себе этого позволить, тем более, когда Элла нуждается во мне.

***

Я собрал сумку для себя и для Хавок, и проверил почту, чтобы найти адрес. Лучшая часть моей нынешней работы заключалась в том, что я мог работать только по вызову, а не по расписанию, которое официально начиналось только через неделю. Если я выеду в течение часа, то смогу быть в Денвере к десяти или около того. Через семь часов я смогу подписать отказ и покончить со всякой мыслью о том, чтобы принять предложение Донахью. К тому же, возможно, поездка излечит тот маленький кусочек беспокойства, который впился в меня зубами. Двадцать минут спустя я вошел в главный дом, Хавок была рядом со мной.

— Мистер Джентри! — сказала Хэйли, выпрямившись, когда я подошел к ней. Она захлопала ресницами и наклонилась вперед. — Чем могу быть полезна?

Она была именно такой девушкой, на которую Мак мог бы запасть. Веселая, общительная, красивая и заинтересованная. Но я принадлежал только Элле, даже если она об этом не знала.

Будь вежливым. Будь вежливым. Используй более мягкий тон. Я повторял эти напоминания в голове, решив приложить усилия к общению с людьми, которые были важны для Эллы.

— Я уезжаю в Денвер на несколько дней и просто хотел убедиться, что вы в курсе, прежде чем я уеду.

— О, конечно… — зазвонил телефон, и она ответила, показывая на меня пальцем.

— «Солитьюд», это Хэйли… О, привет, Элла. Что?

Теперь это был я, тот кто опирался на стойку.

— Ну, тебе обязательно ее брать? Конечно, я понимаю. Я просто имела в виду, что могу взять…

— Что такое? — спросил я.

— Она оставила большую папку Мэйзи в офисе, — прошептала она, закрывая трубку.

— Ее медицинскую папку? — это была одна из тех вещей, которые Элла держала при себе на каждом приеме. В ней хранились все записи о лечении, все результаты анализов… все.

Хэйли кивнула.

— Я знаю, Элла, просто дай мне посмотреть, что я могу сделать…

Я выхватил телефон из рук Хэйли.

— Я привезу ее тебе. Пусть Хэйли напишет мне номер вашей палаты в больнице, — прежде чем она успела возразить, я передал телефон обратно Хэйли. Повернувшись к двери, я увидел Аду, выходящую из офиса со скоросшивателем в вытянутых руках.

— Я слышала. Она забежала на минутку сегодня утром и оставила папку.

— Я позабочусь об этом, — сказал я ей.

— Я знаю, что позаботитесь, — сказала она. — Хотите, чтобы мы оставили Хавок у себя?

Первым моим порывом было искреннее — нет, черт возьми, но тут из столовой высунулась голова Кольта.

— Хавок! — он помчался вперед и упал на колени, чтобы обнять ее, а она положила голову ему на плечо. — Пожалуйста? Можно? Она может спать в моей кровати и все такое. Я буду бросать ей игрушки и кормить ее, обещаю!

— Она идет туда, куда иду я, — сказал я Аде.

— Только не в больницу. Я знаю, что она служебная собака, но туда не пускают даже служебных собак, — в ее глазах отразилась мольба. — Мистер Джентри, Элла не позволила бы мне пойти с ней. Или Ларри. И я знаю о… письме Райана и все такое, — она посмотрела на Кольта и снова на меня. — И я не хочу, чтобы Хавок сидела в гостинице, если вы… скажем, останетесь на время завтрашней операции.

Она обращалась за помощью ко мне, без сомнения. Но она и понятия не имела, как сильно я хотел быть рядом с Эллой и как тяжело мне было покидать Хавок. В моей голове пронеслась целая череда ругательств, ни одно из которых не подходило для выражения моих противоречивых чувств. Здесь Хавок будет в безопасности, и о ней позаботятся. Не похоже, чтобы мы раньше не проводили выходные порознь. Когда мы не были в командировке, ее держали в питомнике вместе с другими служебными собаками, как положено, но она была со мной каждую командировку и каждый момент с тех пор, как погиб Мак.

Но Ада была права, и Элле предстояло остаться одной.

Я глубоко вздохнул и опустился, чтобы посмотреть Кольту в глаза.

— У тебя завтра школа?

Он медленно покачал головой.

— День учителя или что-то в этом роде.

— День работы учителя, — поправила Ада.

Я кивнул и провел рукой по его отросшим волосам.

— Хорошо. Тогда ты за нее отвечаешь. Хорошо? Ее сумка в грузовике, там ее еда и любимые вещи, — чем больше я объяснял, как за ней ухаживать, тем ярче становились его глаза, а сам он стал похож на медвежонка, от которого так и веяло радостью.

Она будет в надежных руках.

Я взял ее сумку и отнес Кольту, затем опустился на колени перед Хавок, взял ее мордочку в свои руки и заглянул ей в глаза.

— Оставайся с Кольтом. Будь хорошей, — я добавил это небольшое дополнение к приказу, чтобы она поняла, что я имел в виду только защищать, а не нападать. В противном случае она могла бы показать зубы. Но это было ее право выбора, и если она проявит хоть малейшее колебание, то не сможет остаться — ей придется уехать со мной. Именно поэтому мы и ушли вместе.

Она повернула голову и посмотрела на Кольта, давая понять, что поняла не только приказ, но и то, кто он такой.

— Я вернусь через несколько дней. Оставайся. С. Кольтом. Будь. Милой.

Я отпустил ее голову, и она тут же рысью направилась к мальчику.

— Хорошая девочка, — равные доли облегчения и беспокойства пронзили меня до глубины души.

— Не стоит их разлучать, — я предупредил Аду.

— Она может укусить? — прошептала она.

— Нет. Если только кто-нибудь не станет ей докучать. Если это случится, то помоги ему Бог, потому что она отпустит его только по моей команде. Вы все еще уверены, что хотите оставить ее у себя?

— Абсолютно, — она вытерла руки о свой чистый, безупречный фартук.

— Пошли, Хавок! — сказал Кольт, выбегая из боковой двери дома, держа мячик в своих маленьких руках. Она бежала за ним рысью, виляя хвостом.

Ада наклонила голову.

— Забавно…

— Что?

— Она выглядит такой послушной маленькой крошкой. Никогда не подумаешь, что она способна разорвать кого-то на части.

— В этом плане она похожа на любую другую женщину, мэм.

Через пять минут я уже ехал к Элле и Мэйзи, наконец-то имея возможность сделать то, ради чего меня сюда отправили: помочь.