Последнее письмо - читать бесплатно онлайн полную версию книги автора Ребекка Яррос (Глава четырнадцатая) #15

Глава четырнадцатая

Бекетт

Письмо # 20

Хаос,

Мне кажется, что в последнее время я пишу тебе только о диагнозе Мэйзи. Честно говоря, иногда мне кажется, что я думаю только об этом. Я стала одной из тех мам, у которой все мысли крутятся вокруг нее. Так что давай попробуем отвлечься от этого на несколько минут. Приближается Рождество. Это одно из самых оживленных времен года для гостей, и как обычно, у нас все забронировано до первой недели января, что очень хорошо для бизнеса и привлечения новых клиентов. Я перевезла детей в последний свободный домик и сняла его с учета. Это лучший способ обезопасить Мэйзи, когда ее показатели снизятся, и пока что это работает. И вот я снова возвращаюсь к раку.

Мы поставили в домике елку, и Хэйли, моя секретарша переехала к нам, чтобы помогать по ночам, когда я буду занята. Я начинаю думать, что детям тоже больше нравится уединение. Кольт даже попросил на Рождество построить ему домик на дереве, но я сказала, что ему придется подождать, пока мой брат вернется домой. Я довольно умелая, но домик на дереве мне не сделать. Скорее всего, он развалится на части, прежде чем он переступит порог. А еще я думаю, хорошая ли это идея — строить ему домик на дереве, когда мы надеюсь, скоро вернемся в главный дом. Скоро. Когда угодно. По правде говоря, в последнее время все кажется — очень нескоро.

Как вы, ребята, справляетесь с праздниками? Вам что-нибудь нужно? Я попросила Мэйзи и Кольта прислать вам несколько рисунков. Они беспокоились, что у вас нет рождественской елки, поэтому нарисовали несколько для вас и помогли мне приготовить печенье в эти выходные. Трудно поверить, что уже декабрь и что вы, ребята, скоро вернетесь домой. Не могу дождаться, когда наконец увижу человека, с которым все это время общалась благодаря письмам, и покажу тебе все вокруг. Не пугайся, но это определенно то, чего я больше всего жду в новом году.

— Элла

***

Решение проблем было тем навыком, которым я особенно гордился. Не было такой проблемы, которую я не мог бы решить или головоломки, которую я не мог бы собрать. Я умел превращать невозможное в реальность. Но это было похоже на то, как если бы я бился головой о кирпичную стену, просто чтобы посмотреть, как это будет. Я в сотый раз пролистал информацию о препарате и сравнил то, что нашел в телефоне. Чего бы я только сейчас не отдал за свой ноутбук.

Было нелепо, что страховка Эллы не покрывала лечение, а моя покрывала. Но если военные и были чем-то обеспечены, так это медицинской страховкой, которая у меня все еще была, поскольку я отвлекся и еще не подписал документы.

— Я бы не ушла из башни, — сказала Мэйзи со своей кровати, приподнявшись и слегка подпрыгнув на матрасе.

Мы покинули отделение интенсивной терапии сегодня утром, как раз перед отъездом Эллы в Теллурид. Я взглянул на фильм «Запутанная история»… Рапунцель. Понятно.

— Ты бы так и сделала, если бы твоя мама была злой ведьмой.

— Но она не такая, так что я бы осталась, — она надвинула кепку на лоб.

— Но посмотри на этот огромный мир. Ты хочешь сказать, что действительно не хочешь посмотреть, что там? — я положил телефон на стол.

Она пожала плечами, скривив рот в сторону и сморщив нос.

— Там много чего есть, — я оттолкнулся от пола и покатился на стуле к кровати Мэйзи.

— Может быть. Но это не значит, что я увижу это.

В ее голосе не было нытья, простой, принятый факт. Меня осенило, какая она была маленькая, как много из своей жизни она помнит и как много из нее уже было потрачено на борьбу. Для Эллы это были адские семь месяцев, но для Мэйзи они, должно быть, показались вечностью.

— Обязательно, — сказал я ей.

Она несколько раз взглянула в мою сторону, но потом наконец повернула голову и встретилась с моими глазами.

— Обязательно, — повторил я. — И это касается не только школы. Это только начало.

— Я даже не могу закончить детский сад, — прошептала она. — Пожалуйста, не говори маме, что я грущу. Ей и так грустно.

Это было похоже на разговор с мини Эллой, которая уже беспокоилась обо всех, кроме себя. Даже глаза у них были одинаковые, только Мэйзи еще не научилась защищать свои мысли.

— У меня есть идея, — сказал я.

Сорок минут, еще один больничный халат, быстрый забег в медпункт, и мы были почти готовы.

— Готов? — крикнула она из ванной.

— Почти, — попытался сказать я, зажав рот рукой, пока наматывал нитку на потрепанный край шапочки. Я протянул нитку до верха шапки и закрепил ее клейкой лентой. Художественные ремесла не были моей сильной стороной, но это сгодится. Я постучал в дверь ванной, и она открылась достаточно, чтобы Мэйзи смогла высунуть руку.

— Ваше высочество, — сказал я, протягивая ей свое творение. Спасибо тебе, Господи, за медсестер, которые помогли с детскими поделками.

Мэйзи хихикнула и взяла ее, закрыв дверь перед моим носом. Боже, она так быстро пришла в себя. Антибиотики все еще вводились через капельницу, и она все еще находилась в больнице, но по сравнению с тем днем, когда была футбольная игра, это было небо и земля. Я в сотый раз корил себя за то, что ничего не заметил, пока нес ее к машине и обратно. Тогда не было ни жара, ни покраснений, ничего, но я знал, что она устала, что ей нездоровится.

— Ты готов? — спросила она.

Я посмотрел на часы. Она должна была выйти на свою маленькую сцену с минуты на минуту.

— Готов, если ты готова.

— Произнеси речь, — приказала она, поставив дверь, между нами.

— Ты ведь знаешь, что тебе необязательно скрываться, верно?

— Ты не должен меня видеть, пока не назовешь мое имя.

— Это для свадьбы, — сказал я ей, стараясь не рассмеяться. — Жених и невеста не должны видеть друг друга, пока не встретятся у алтаря. Но не это.

Дверь открылась, и я придержал ее, чтобы она могла пройти, прихватив с собой шест. Она переступила порог, и моя улыбка стала такой широкой, что у меня заболели щеки. На ней был однотонный больничный халат поверх обычного, любезно предоставленный медперсоналом, а на голове — моя ужасная выпускная шляпка. Эти лопухи было неудобно делать. Кисточка, торчащая сбоку, была с густой бахромой, я немного перестарался. Не самая лучшая моя работа, но сойдет.

— Присаживайтесь, пожалуйста, — приказал я и встал в дальнем конце комнаты у изножья ее кровати.

С гордо поднятой головой она подошла и села за стол.

От двери до меня донеслось движение, но, когда я увидел, что это всего лишь две медсестры, которые помогали мне искать припасы, я быстро улыбнулся им и повернулся к своей аудитории, состоящей из одной девочки.

— Речь, — напомнила она мне, серьезно кивнув.

— Точно, — я быстро взял свернутую бумагу, служившую импровизированным дипломом, на котором я нацарапал следующие слова… — Сегодня ты начинаешь свой путь, — что, черт возьми, я должен был сказать дальше? Общение с людьми не было моей сильной стороной, не говоря уже о детях.

Она наклонила голову, чуть не потеряв шапочку, и быстро поправила ее.

— Продолжай.

— Хорошо, — у меня в голове возникла идея, и я ее озвучил. — Я слышал, что самое большое приключение — это то, что ждет нас впереди. Ну, я об этом читал.

Мэйзи подавила хихиканье, а затем со всей серьезностью кивнула.

— Продолжай.

— А история, которую я читал, была о неистовой принцессе, которая хотела сражаться за свое королевство. Когда всех мужчин призвали на войну, ей сказали, что она как принцесса, должна остаться и заботиться о своем народе. Она возразила королю, что может заботиться о своем народе, сражаясь за него, но он приказал ей оставаться в тылу, чтобы быть в безопасности.

— Он хотел, чтобы она осталась в своей башне, — сказала она, наклонившись вперед.

— Эй, на выпускных вечерах выпускники не общаются с выступающими, — поддразнил я ее.

Она усмехнулась, откинулась на стуле и сделала движение, будто застегивает губы.

— И на чем же я остановился? А, принцесса. Точно. Так вот, принцесса, будучи такой умной, знала, что она нужна своему народу. Поэтому она оделась как мужчина и пробралась в лагерь армии, чтобы сражаться вместе с мужчинами.

Глаза Мэйзи загорелись, а рот слегка приоткрылся.

— Что случилось дальше?

— А как ты думаешь? Она ринулась в бой в полном вооружении, размахивая огромным мечом, и сразила Наз… э-э-э… дракона, убив его одним могучим взмахом и защитив свое королевство. Она была тем лидером, в котором нуждался ее народ, потому что она была достаточно храброй, чтобы сражаться.

Мэйзи с энтузиазмом кивнула, и я почти забыл, что должен был произносить выпускную речь… для шестилетнего ребенка.

— Верно. Поэтому, отправляясь в это образовательное путешествие, ты должна помнить, что нужно быть храброй, как принцесса.

— И сказать всем королям, что они не правы! — она вскочила.

О, все идет не так, как я планировал.

— Вроде того. Когда ты станешь… ну, знаешь, достаточно большой, чтобы размахивать мечом.

Она, казалось, размышляла над этим секунду, а потом со всей серьезностью кивнула.

— Итак, — продолжил я. — Ты должна бороться за то, что считаешь правильным. Встань на защиту людей, которые нуждаются в твоей защите. Никогда не позволяй никому говорить тебе, что ты не воин, потому что ты девушка. Потому что, по моему опыту, девочки — самые сильные воины. Может быть, именно поэтому все мальчики стараются не допускать их к сражениям. Они боятся, что их выставят слабыми.

— Логично, — согласилась Мэйзи. — И это все?

— Да. Речь окончена, — я попытался вспомнить любой выпускной, который у меня когда-либо был, но не смог, потому что у меня его никогда не было. Я отправился в военную школу, как только закончил выпускной класс, за день до выпускного. Но я много видел в кино. Я прочистил горло. — Пришло время покинуть беззаботные дни детского сада и начать свой путь в начальной школе. Когда я назову ваше имя, пожалуйста, встаньте и примите свой диплом.

— Бекетт, ты же знаешь, что я здесь одна?

Я шикнул на нее.

— Я еще не назвал твое имя, выпускница.

Она посмотрела на меня так же, как Элла, когда была готова обозвать меня за мою глупость, и я сжал губы, чтобы не рассмеяться.

— Маргарет Рут Маккензи.

Она встала, царственная, как принцесса, и пошла ко мне с высоко поднятой головой, ведя за собой свой шест. Когда она оказалась передо мной, я опустился на уровень ее глаз.

— Поздравляю с окончанием детского сада, — одной рукой я протянул ей диплом, а другой пожал ее руку.

— Что теперь? — прошептала она.

— Теперь ты должна подбросить свою шапку вверх.

Она снова сделала то же самое, что я сказал.

— Объявляю тебя выпускницей, — сказал я самым официальным тоном, на какой только был способен.

Она ухмыльнулась и рассмеялась, чистая радость излучалась от нее, как солнечный свет. Затем она бросилась в мои объятия, когда медсестры в дверях начали хлопать. Я обнял ее, стараясь не сжимать слишком сильно, но ей это не мешало, и она обняла меня так, что я едва не задохнулся. Боже, я любил этого ребенка. Любил ее силу, ее упорство, ее доброту. Она была единственной в своем роде, и я надеюсь, что она знала, насколько она ценна не только для своей мамы, но и для всего мира.

Когда аплодисменты стихли, я оглянулся и увидел не менее полудюжины медсестер, наблюдавших за выпускным Мэйзи. Эта девочка притягивала к себе людей, куда бы она ни пошла, и я не был исключением.

— Как насчет фотографии? — спросила медсестра, которая выглядела примерно возраста Эллы.

— Да! Конечно! — я протянул ей свой мобильный телефон, и она сделала несколько снимков меня и Мэйзи. — Спасибо. Теперь ты выпускница, — сказал я Мэйзи, поворачивая камеру к ней, пока она принимала позу.

— Это Эовин, — с улыбкой сказала медсестра, пока другие медсестры поздравляли выпускницу. — Принцесса, которая сразила Назгула. Это была Эовин.

Попалась.

— Фанатка Толкина?

— Это как бы само собой разумеется, когда работаешь в педиатрии.

— Думаешь, она заметила?

Она пожала плечами.

— Это была хорошая речь. Маленьким девочкам нужно больше королев-воинов.

— Мне нравятся королевы-воины, — сказала Мэйзи, вставая рядом со мной. — Теперь пришло время для Моаны, — она прижалась ко мне, и я почувствовал, как усталость берет верх.

— По-моему, это неплохой план, — подставив ей предплечье, я встал, подняв ее небольшой вес, и понес ее обратно в кровать, держа в другой руке ее капельницу.

Она откинулась назад и сняла шапочку, когда медсестры ушли.

— Спасибо, — сказала она, играя кисточкой.

— Я знаю, это не то же самое…

— Это лучше, — она встретила меня взглядом, который не оставлял места для споров.

Я присел на край ее кровати, поправляя ее капельницу, чтобы она была ближе к ней.

— Это только начало, Мэйзи. У тебя так много всего впереди. Лето, горы, рассветы. Выбор, который тебе предстоит сделать, когда ты решишь, в какой колледж хочешь поступить, когда ты отправишься в путешествие с рюкзаком по Европе. В эти моменты ты узнаешь, кем ты хочешь быть, и это лишь малая часть того, что ждет тебя после окончания школы.

— Но что, если это все, и больше ничего не будет? — прошептала она.

— Это не так, — пообещал я.

Ее лицо исказилось, губы сжались, а на глаза навернулись слезы.

— Неужели я умираю? Это то, что со мной происходит? Мама не говорит мне. Пожалуйста, скажи мне, Бекетт.

Сердце сжалось в тисках.

— Мэйзи…

— Прошу тебя скажи. Я умру?

Я думал о терапии с использованием препарата, в котором она нуждалась, о бесчисленных лекарствах, лечении, операциях, трансплантации. Все, что стояло между ней и свободным от болезни телом.

— Только не при мне, — мне было все равно, что придется делать. Я найду способ, чтобы она получила то, что ей нужно. Я не собираюсь смотреть, как умирает еще один ребенок, если у меня есть возможность изменить его судьбу.

— Хорошо, — она расслабилась на приподнятой кровати и приняла мои слова как Евангелие. Затем она улыбнулась, поигрывая кисточкой. — Я рада, что ты здесь.

Прежде чем я вышел из себя в ее присутствии, я наклонился вперед и прижался губами к ее лбу в быстром поцелуе. Когда я отстранился, я заставил себя улыбнуться и смахнул неловкую влагу с глаз.

— Я тоже, Мэйзи. Я тоже.

***

— Джентри, я рад, что ты здесь, — Марк Гутьеррес встретил меня, когда я припарковал грузовик у дороги. Ему было около тридцати лет, он был подтянут, с черными волосами и достаточно уверен в себе, чтобы стать хорошим руководителем поисково-спасательной операции, но он не был высокомерным.

Я хорошо относился к уверенности, но высокомерие было решающим фактором. Из-за высокомерия гибнут люди… и дети тоже.

Хавок спрыгнула на землю позади меня, уже одетая в свой рабочий жилет. Это всегда было для нее сигналом, что время игр закончилось, и я с облегчением отметил, что время, проведенное в Теллуриде, не изменило этого. Между поездками в Денвер и днями, проведенными в Монтроуз с Мэйзи, я беспокоился, что она выпадет из ритма. Вчера я привез Эллу и Мэйзи домой, и когда сегодня днем раздался звонок, Хавок сразу же вернулась в строй.

— Привет, Хавок, — сказал Гутьеррес, направляясь к ней.

— Нет. Она в рабочем режиме, — я прервал его разговор. В данный момент она была начеку, и мне совсем не нужно было подавать рапорт о несчастном случае, из-за того, что он потерял палец.

— Точно. Извини, у нас никогда не было отставного бойца.

— Нет проблем. Введи меня в курс дела, — Хавок не отходила от меня ни на шаг, пока мы приближались к группе мужчин. Половина из них была в форме Теллурида, а другие — округа Сан-Мигель.

— Почему мы здесь, если парни из округа тоже тут?

— Они ищут уже несколько часов, а пропавшая туристка — VIP-персона на одном из курортов, поэтому нас вызвали, чтобы добавить больше людей.

— Понятно.

Круг расступился, и мы с Гутьерресом присоединились ко всем остальным. Хавок сидела рядом и ждала моей команды. Парень в центре, который, судя по закрепленному на поясе рупору, явно был за главного, окинул нас взглядом в знак приветствия.

— Я повторю для вас, опоздавших, миссис Дюпревени сегодня утром отправилась в поход со своим гидом и двумя дочерями, семи и двенадцати лет.

Только не дети. Пожалуйста, только не дети. Я не хотел быть ответственным за смерть еще одного ребенка.

— Когда она упала и, как мы полагаем, сломала ногу, она отправила гида со своими дочерями позвать на помощь. Очевидно, они были удивлены отсутствием услуг на Хайлайне, так что можно предположить, что гид не местный.

По группе пронеслись недовольные голоса. Я вздохнул с облегчением, что взрослый человек был там один.

— Гид вернулся в полдень и позвонил в округ. Вскоре после этого мы задействовали поисково-спасательную службу, но безуспешно. Дождь определенно не был нашим другом.

Я посмотрел на небо. Облака все еще были серыми, но уже не такими водянистыми, как во время грозы.

— Дождь, как вы понимаете, прекратился, и нам нужно найти ее. И побыстрее. У нас осталось около четырех часов хорошего солнечного света. По словам гида, он оставил ее примерно через час и пометил след ее банданой, которая имеет розовый цвет. Мы нашли бандану, и она все еще там, но миссис Дюпревени нет. Мы планируем отправиться туда всей группой, затем определить координаты поиска и вернуть эту женщину мужу.

Один из парней из Теллурида поднял руку. Кэпшоу, если я правильно запомнил. Мне действительно нужно было проводить больше времени с другими ребятами, когда я отправлялся туда, а не только тренировать Хавок.

— Кэпшоу?

По крайней мере, это я правильно запомнил.

— Кто возьмет на себя ответственность за это?

По группе пронесся гул, и я понял, что речь идет о двух конкурирующих организациях, работающих вместе, и понадеялся, что это не помешает. Эго обычно портит все операции. Я просканировал группу и увидел на противоположной стороне еще одну собаку и дрессировщика в окружной форме. Желтый лабрадор, который менял позу с сидячей на стоячую каждую минуту или около того.

Беспокойный.

Не мое дело.

— Округ. Теллурид здесь в качестве поддержки.

Еще одно бормотание.

— Если вы, ребята, закончили выяснять отношения, мы можем начать? — спросил я, чувствуя, как меня охватывает нетерпение.

Глаза парня сузились в мою сторону, а затем в сторону Хавок.

— Ты ведь новенький, верно? Солдат? И собака?

Головы повернулись в мою сторону.

— Это мы. Теперь, если мы закончили тратить дневной свет, можем выдвигаться?

Он сделал жест «приглашения» в сторону маршрута, и мы отправились в путь. Я затянул небольшой рюкзак на спине и застегнул молнию легкой флисовой куртки на груди. Было уже прохладно, и дальше будет только холоднее.

— Черт, это будет непросто, — сказал Гутьеррес, шагая рядом со мной.

— Нет смысла говорить, когда миссия предельно ясна.

— Понял.

Мы всей группой подключили рации и пошли по тропе, пересекая мост, который открывал вид на Теллурид. Здесь действительно было потрясающее зрелище: горы возвышались по обе стороны от нас, устремляясь в небо. Примерно в двадцати ярдах впереди другая собака бежала по лугу, который шел рядом с нами. Хавок оставалась рядом со мной, ее шаги и дыхание были ровными.

— Я видел тебя в центре города с Эллой Маккензи, — сказал Гутьеррес, нарушив тишину, которой я наслаждался.

— Вероятно.

Марк мне вполне нравился, пока мы были на службе, и я иногда предпринимал попытки завязать с ним разговор, но Элла не входила в список моих разрешенных тем.

— Между вами что-то есть? — спросил он в стиле разговоров в раздевалке.

— Будь осторожен, — предупредил я.

— Эй, я знаю Эллу. Она хорошая девушка. Я дружил с ее братом. Он умер. Ты ведь знаешь об этом, да? Около шести месяцев назад.

Мое сердце заколотилось.

— Да, я знаю.

— У нее есть дети. Хорошие дети.

— Да, — к чему этот парень клонит?

Он вздохнул, нервно покручивая козырек на кепке. Этот парень был бы легкой добычей за покерным столом.

— Послушай, я не пытаюсь быть любопытным.

— Конечно, пытаешься. Вопрос в том, почему?

Он посмотрел назад и увидел то, что я уже знал. Между нами и ближайшими членами команды было около двадцати футов. Достаточное расстояние, чтобы поговорить наедине.

— Я просто пытаюсь присмотреть за ней.

— Приятно слышать.

На всей планете не было ни одной души, которая заботилась бы об Элле больше, чем я и, хотя это было почти мило — его забота, она была совершенно лишней.

— Я серьезно. С ней происходит чертовски много всего. Потеря родителей и уход Джеффа…

— Ты знаешь Джеффа? — мои шаги замедлились бы, если бы мое тело не было на автопилоте, привыкшее действовать, когда мои мысли уходили куда-то в сторону.

— Знал Джеффа, — поправил он. — Я общался с его старшим братом, Блейком.

— Одно имя лучше другого, — пробормотал я.

Гутьеррес рассмеялся.

— Это правда. Они оба такие — притязательные засранцы. Дети из трастовых фондов, которым не пришлось бороться ни дня в своей жизни. Оба получили свое состояние, а теперь еще и работу.

Ненависть пронзила меня, словно кислотный яд, горящий в моих венах. Конечно, у него все было легко, пока Элла вкалывала как проклятая.

— Так ты знаешь, где он?

— Конечно. Он работает в компании своего отца в Денвере. Помолвлен с дочерью политика, если его Facebook не врет.

Я запомнил эту информацию, чтобы реализовать план, который вынашивался с тех пор, как я пообещал Мэйзи, что она не умрет.

— В любом случае, у вас с Эллой все серьезно? — он бросил на меня косой взгляд, и я посмотрел на его руку. Красивая широкая золотая цепочка. Хорошо. Я не был в настроении драться с парнем. Не тогда, когда я не мог быть уверен, что не выбью из него все дерьмо.

— Мы друзья, — сказал я безразличным тоном. — Я просто помогаю ей.

Он, казалось, размышлял над этим минуту, а потом кивнул.

— Хорошо. Это хорошо. Ей сейчас нужна любая помощь, которую она может получить со своими детьми.

— Нет, — уточнил я, сканируя глазами линию леса на случай, если мы найдем нашу туристку. — Ей не нужна помощь, она и так со всем справляется сама. Но я должен ей помочь. Я не хочу, чтобы она справлялась с этим в одиночку. В этом есть разница.

Гутьеррес снова кивнул, как кукла, но искренне. Может быть, я слишком много времени провел среди солдат. Может, гражданские болтали о своих чувствах во время походов в горы. Может, это я такой замкнутый, а не он такой любознательный.

— Извини, парень. Просто… это маленький город, а ты новенький. И после потери Райана я знаю, что она страдает. Они ведь даже не сказали ей, что произошло.

Конечно, не сказали. Потому что, когда задания шли не так, как надо, если солдаты не погибали, а теряли сознание, их вывозили повстанцы в пустыню, снимали с них форму, связывали, затыкали рот, пытали и стреляли в затылок, когда на них были одни трусы, военные обычно скрывали это от их семей, говоря, что это секретная информация. Никто не хотел думать о том, что такое может случиться с их братом.

— Они даже не позволили ей увидеть его тело. Это не может не волновать ее. Насколько она знает, он может быть все еще жив, а военные скрывают это, чтобы превратить его в Джейсона Борна или что-то в этом роде. Все это очень сложно.

Мышцы на моей челюсти напряглись, и я стиснул зубы, чтобы держать рот на замке. Этот парень ничего не знал, ни того, что случилось с Райаном, ни того, что он был моим лучшим другом. Он просто пытался присмотреть за Эллой и убедиться, что у меня есть четкое представление о том, через что ей пришлось пройти. По крайней мере, именно это я твердил себе, пока мы приближались к месту поисков. Тропинка была усажена осинами, что сокращало поле нашего зрения до минимума, розовая бандана была привязана к стволу. Мы снова собрались сделать один круг, когда парень с рупором занял центральное место. Пора было приступать к работе.

***

— У тебя отличная собака, — сказал мне Гутьеррес примерно через час, когда нашу туристку забрали на вертолете и мы отправились обратно по дороге.

— Она единственная в своем роде, — согласился я.

Он позволил мне пройти остаток пути в молчании, за что я был ему благодарен. Мне потребовались месяцы, чтобы впустить Райана в свою жизнь, и годы, чтобы стать его лучшим другом. Элла была единственным человеком, с которым у меня была мгновенная связь, и я улыбнулся, когда понял, что Мэйзи и Кольт теперь тоже в этом списке.

Мы добрались до базы трейлеров, и я открыл дверь грузовика, чтобы Хавок могла запрыгнуть внутрь. Она устроилась на пассажирском сиденье, счастливая и немного уставшая.

— Ты сегодня отлично справился, — сказал Гутьеррес, снимая свой рюкзак и загружая его в машину, припаркованную рядом с моей.

— Спасибо. Мне было приятно быть полезным.

— Да, я понимаю, — он снял кепку и потер голову. — Слушай, насчет того, что я сказал об Элле…

— Не надо. Все в порядке, — я крепче вцепилась в двери.

— Маленький городок, — сказал он, слабо пожав плечами.

Он действительно был таким. Может, не деревня с горнолыжными курортами, но маленький городок. Особенно когда туристов не было, а были в основном местные жители. Все они были связаны между собой, и я мог не понимать этого, но старался уважать.

— Райан мертв не шесть месяцев.

Гутьеррес вскинул голову.

— Он мертв пять месяцев и семь дней, плюс-минус несколько часов. Несколько очень долгих часов. Я знаю, потому что он был моим лучшим другом. Я служил с ним большую часть десятилетия.

— О, Боже, мне так жаль, — его поза изменилась.

— Не надо. Никогда не жалей о том, что присматривал за Эллой. Я сказал тебе это только для того, чтобы ты знал, нет ничего, на что бы я не пошел, чтобы обеспечить ее безопасность, я буду заботиться о ней и ее детях. Ничего. Именно из-за них я здесь.

Он сглотнул и наконец посмотрел на меня, сделав глубокий вдох.

— Хорошо. Спасибо, что рассказал мне. Если тебе что-нибудь понадобится, или если ей понадобится, просто дай мне знать или попроси мою жену, Тесс. Элла никогда не попросит.

— Да, она довольно упряма.

Призрак улыбки промелькнул на его лице.

— Что-то подсказывает мне, что и ты тоже.

— Виноват.

Я ехал домой уставшим, с довольной собакой и мыслями, которые не переставали бегать по кругу. Я имел в виду то, что говорил: не было ничего, чего бы я не сделал, чтобы обезопасить Эллу и детей.

Или было?

Я затормозил, проезжая мимо домика Эллы. Ее страховка не оплачивала лечение, которое могло спасти жизнь Мэйзи. Но я перечитал в Интернете все сведения об этой больнице, и моя страховка оплатит.

Я перевел машину на задний ход и свернул на дорогу Эллы. Я вышел из машины еще до того, как заглох двигатель, сделал два шага за раз и постучал в ее дверь, пока мой мозг не начал перебирать все причины, по которым она может отказаться, зная, что мне придется убедить ее сказать «да».

— Бекетт? — спросила Элла, открывая входную дверь. Она была одета в джинсы и футболку с длинным рукавом, а ее волосы были заплетены в толстую косу, отчего мне захотелось схватить их, чтобы поцеловать.

— Все в порядке?

— Да. Извини, что без предупреждения. У тебя есть минутка?

— Конечно, заходи.

— Только не там, где дети могут услышать, — тихо сказал я, засовывая большие пальцы в карманы.

Ее брови удивленно поднялись, но она вышла на крыльцо, закрыв за собой дверь.

— Ладно, в чем дело?

— Твоя страховка не оплатит ни терапию, ни больницу, которая ей нужна, ни пересадку стволовых клеток.

— Именно так, — она сложила руки под грудью и подняла на меня голубые глаза, полные любопытства и доверия.

— Ей нужно это лечение, верно? Или она умрет?

— Бекетт, о чем это ты?

— Она умрет без лечения? — повторил я, произнося слова чуть резче, чем когда-либо с Эллой.

— Да, — прошептала она.