Последнее письмо

Глава одиннадцатая

Элла

Письмо # 21

Элла,

Да, я могу поверить, что парень в библиотеке пригласил тебя на свидание. Нет, я не считаю это странным или розыгрышем. С чего бы это? Я же видел твою фотографию, что, да я знаю, ставит меня в более выгодное положение. Не знаю, заметила ли ты, но с внешностью у тебя точно все в порядке. Давай, оправдывайся. Да, у тебя двое детей, и да, один из них столкнулся с невероятными трудностями. У тебя очень большой бизнес, и судя по тому, что я о тебе знаю, ты также склонна ставить себя на последнее место, когда что-то касается твоей жизни. Но послушай меня… услышь меня — ничто из этого не делает тебя «недостойной», как ты это назвала. Знаете, что такое недостойная? Это когда человек эгоистичен или поглощен мелочами жизни, которые ничего не значат. Для меня самое привлекательное качество в женщине это ее способность отдавать себя, и Элла, ты это делаешь сполна. Я понимаю, что ты не выходила на улицу с тех пор, как Джефф ушел. Я понимаю, что последние пять лет ты была поглощена воспитанием детей, построением бизнеса и вообще тем, чтобы быть всем для всех. Но это не значит, что ты не можешь впустить кого-то. Особенно сейчас.

Я не собираюсь говорить, что тебе нужен кто-то, на кого можно опереться, потому что я знаю, что ты стала экспертом по самостоятельности. Но с учетом того, с чем ты столкнулась, я знаю, что тебе не помешал бы кто-то, кто мог бы поддержать тебя в те моменты, когда тебе кажется, что это невозможно. Сходи на ужин с этим парнем, Элла. Даже если из этого ничего не выйдет, ты будешь знать, что дала Вселенной знак. Нельзя отказываться от всего хорошего, что приходит к тебе, потому что ты боишься того, что может случиться или не случиться. Это путь труса, а ты не трус. И честно говоря, кто бы в тебя не влюбился? Мы общаемся уже три месяца, и я наполовину влюблен в тебя, даже не находясь с тобой в одной комнате. Просто дай парню — дай себе шанс на счастье, потому что ты его заслуживаешь. Или ты можешь подождать до января, когда я случайно появлюсь у твоей двери.

Просто пища для размышлений.

— Хаос

***

— Нужно что-нибудь еще? — спросила я Мэйзи, передавая ей iPad. Она устроилась в гостиной главного дома, на расстоянии вытянутой руки от Хэйли и Ады.

— Нет, — ответила она, открывая одно из приложений, рекомендованных ее учителем.

— Твой живот в порядке? — прошло две недели после операции, и, хотя место разреза казалось мне чудовищной розовой змеей, ползущей по животу моей дочери, она клялась, что боль почти прошла.

Может быть, дело в том, как она спала первые несколько дней после операции, или в ее больном горле после двенадцатичасовой интубации, или в трубке для кормления, которая оставалась с ней несколько дней, но мне было трудно ей поверить. А может, дело было в том, что моя терпимость к боли была гораздо ниже, чем у нее.

— Мам, я в порядке. Меня не тошнит и все такое. Все в порядке. Иди, — она подняла на меня глаза. — Кроме того, как только ты уйдешь, Ада даст мне мороженое без сахара.

— Не думаю, что ты должна была мне это говорить, — я рассмеялась и поцеловала ее кожу головы, все еще блестящую и гладкую. Пересмотр ее рациона был непростой задачей, это точно. — Ты ведь знаешь, почему оно должно быть без сахара?

— Ты сказала, что сахар питает монстра внутри меня. И хотя большая часть монстра вышла наружу, остальная его часть находится в моей крови. Поэтому мы не можем кормить монстра.

— Верно. Мне так жаль, Мэйзи.

Она посмотрела на меня глазами, которые казались старше на десятки лет.

— Все в порядке, монстр не любит таких.

Я снова поцеловала ее, прежде чем уйти, и, предупредив Аду о своем уходе, прихватила ее папку.

Остановившись на мгновение у зеркала в прихожей, я попыталась сгладить пушистость, образовавшуюся в косе, которую я заплела утром.

— Стоп. Что бы ты ни делала, ты все равно великолепна, — заметила Хэйли, подойдя ко мне сзади.

— Ха. Я даже не могу вспомнить, когда в последний раз ходила в спортзал или красилась. Я бьюсь за «не выглядит как псих». Великолепная это не по мне.

Она положила голову мне на плечо, и наши глаза встретились в зеркале.

— У тебя такая красота, которая сияет, несмотря ни на что.

— Ищешь повышения? — поддразнила я.

— Нет. Просто говорю правду. А теперь уходи отсюда, пока не пропустила встречу. Мы с Адой присмотрим за Мэйзи. Не волнуйся

— Беспокойство стало моей эмоцией по умолчанию.

Она секунду изучала мое лицо, прежде чем ее глаза загорелись, что означало, что она собирается предложить что-то нелепое.

— Я знаю то, что нужно.

— Хэйли… — простонала я. Мы были друзьями, но ее представление о веселье не совсем вписывалось в мою жизнь.

— Давай устроим двойное свидание. Я возьму Люка, а ты приведешь Бекетта. Мы можем сходить в кино, поужинать или попробуем пойти в новый караоке-бар в Горной деревне.

— Бар? — я позволила своему тону сказать ей, что я думаю по этому поводу. Это была жизнь беззаботных людей, у которых не было обязанностей вроде детей. Или рака. Или ребенка с раком. Ну, знаете, нормальные двадцатипятилетние.

— Да. Бар. Потому что, если кому-то и стоит выпить, так это тебе, Элла. И я знаю, что Бекетт был бы не против пригласить тебя куда-нибудь.

Мой позвоночник напрягся.

— Мы не… все не так, — при одной только мысли о Бекетте мои щеки залил румянец.

— Этот человек не сводит с тебя глаз, когда вы находитесь в одной комнате. Да ладно, сколько раз он ездил в Денвер после операции Мэйзи?

Я отвернулась от зеркала, чтобы посмотреть на Хэйли.

— Три раза.

— За две недели.

И каждый раз, когда он появлялся, мое сердце совершало этот глупый, безумный прыжок. Что-то изменилось в день операции Мэйзи. Не только потому, что он был там, но и потому, что я хотела, чтобы он был там. Впервые за время лечения Мэйзи я позволила себе не просто опереться на кого-то, а дать ему возможность поддержать меня.

В то утро, когда он появился с Кольтом в качестве сюрприза — примерно через три дня после операции, я просто растеклась лужицей. Казалось, он точно знал, что мне нужно, что нужно Мэйзи, и предоставил это еще до того, как я успела попросить об этом.

— Да, но это не романтично.

— Ага.

— Нет! Он здесь, потому что Райан попросил его об этом. Вот и все. Больше ничего, — по крайней мере, так я говорила себе всякий раз, когда замечала, что эти зеленые глаза смотрят на меня или я на него.

— И ты не находишь его привлекательным или что-то в этом роде, верно?

— Ну… — темно-зеленые глаза цвета сосны, густые волосы и крепкие руки, пресс, который прорисовывался через одежду.

— Конечно, нахожу. Я видела этого человека.

И прикасалась к нему. Я чувствовала, как он обнимает меня — крепко, но не подавляюще, как будто он просто знал, что в этот момент меня нужно прижать к себе. Чувствовала нежность его рук, когда он вытирал мои слезы после того, как я выплакала все, что держала в себе. Почувствовала радость, на которую была способна, когда Кольт забрался в кровать рядом с Мэйзи и обнял свою сестру. Почувствовала, как он способен любить, даже если не хочет этого признавать.

Да, я чувствовала слишком много, когда дело касалось Бекетта.

— Ну, да. Нужно быть мертвой, чтобы не заметить. Потому что он горяч, Элла.

Вспышка чего-то горячего ударила мне в живот и исчезла так же быстро, как и появилась. Ревность. У меня не было причин ревновать. Конечно, Хэйли была красива, доступна и не имела такого багажа, на ее лбу не красовалась гигантская бирка «Samconite» (производитель багажа, выпускающий продукцию от больших чемоданов до небольших сумок), но как только мы вернулись домой из Денвера, она полностью перестала добиваться Бекетта. И не потому, что ей было неинтересно. Я уже слышала вчерашние сплетни за чашкой кофе — половина Теллурида интересовалась новым членом поисково-спасательной службы. Это произошло потому, что Хэйли подумала, что я могу быть заинтересована.

— Он всегда отвечает на вопросы не более чем в двух словах, а у меня уже есть дети, помнишь? Кроме того, если я не выйду прямо сейчас, то опоздаю на встречу.

— Хорошо. Иди. Беги. Но этот человек живет по соседству, и, судя по тому, что я видела, тебе придется как-то справиться со всем этим, — она указала на мое красное лицо.

Вошел гость, и колокольчик зазвенел легким звоном, на который у меня ушло несколько часов.

— Слава колокольчику, — прошептала Хэйли, прежде чем повернуться к нашему новому гостю. — Добро пожаловать в «Солитьюд»! Вы, должно быть, мистер Хендерсон. Ваш домик уже готов для вас и вашей жены, — ее улыбка была широкой и отражала улыбку двадцатилетнего парня, похожего на хипстера. Сезон летних походов был почти на носу.

Я взяла свою сумку и папку и вышла через парадную дверь.

Было 10:31, когда я была уже на месте, я припарковалась в специально отведенном для этого месте у начальной школы, как хороший родитель, и потратила лишнюю минуту на то, чтобы прийти с опозданием.

— Элла! — Дженнифер улыбнулась мне через стекло. — Для тебя все готово.

— Привет, Дженнифер, — я расписалась в планшете и открыла дверь.

— Как себя чувствует Мэйзи? — спросила она, провожая меня в кабинет, который располагался сразу за стойкой регистрации.

— Она в порядке, спасибо. Операция прошла хорошо, и она готова вернуться в садик в понедельник.

— Правда? Уже? Это потрясающе!

— Ты будешь потрясена, увидев, как быстро дети восстанавливаются, и пока ее уровень крови в норме, она здесь в безопасности.

— Я просто не могу поверить, что она так быстро справилась с болезнью!

О, нет. Я видела этот взгляд в ее глазах, и мне не хотелось быть той, кто его озвучивает.

— Нет, Джен. Ей удалили опухоль, но у нее четвертая стадия. Ее костный мозг все еще поражен раком. Она только прошла первый этап.

Ее лицо опустилось.

— О. Мне очень жаль. Наверное, я не поняла.

Я улыбнулась ей.

— Не волнуйтесь. Не многие понимают, и я надеюсь, что тебе никогда не придется. Она борется.

Ее губы сжались в ровную линию, прежде чем она кивнула головой.

— Конечно, — она открыла дверь в конференц-зал, и я сжала ее руку, проходя мимо, уверяя ее, что она не сказала ничего такого, из-за стоило бы смущаться.

— Мисс Маккензи, я так рад, что вы смогли прийти, — сказал директор Халсен, сидя во главе стола. Его галстук был таким же прямым, как и лицо. Очевидно, сегодня у него был деловой настрой.

— Мисс Мэй, — я улыбнулась учительнице Мэйзи и Кольта. Ей было около двадцати лет, и Кольт отзывался о ней только с лучшей стороны. Чувство вины кольнуло меня в грудь, когда я вспомнила, как отсутствовала на его мероприятиях в этом году.

Да, я определенно не выиграла бы здесь конкурс «Мама года по версии родительского комитета». И даже не «Самая хорошая мама». Я была просто мамой-неудачницей.

— А это мистер Джонас, он наш окружной начальник и присоединится к нам сегодня, — Директор Халсен указал на пожилого джентльмена слева от себя. Тот кивнул мне с поджатыми губами, которые превратились в принудительную улыбку.

— Мистер Джонас.

Я села на место в конце стола для совещаний, оставив два свободных места между мной и тем, что казалось армией, собравшейся против меня, а точнее, против Мэйзи. Громкий звук открывающейся молнии скоросшивателя был почти непристойным в тишине.

— Итак, мисс Маккензи…

— Элла, — напомнила я ему.

— Элла, — согласился он, кивнув. — Нам нужно было встретиться сегодня, потому что у Мэйзи проблемы с посещаемостью. Как вы знаете, чтобы закончить детский сад, она должна присутствовать на занятиях не менее девятисот часов. Сейчас, если учесть ее пропуски и случаи, когда ей приходилось уходить раньше или приходить позже, она набирает около семисот десяти часов.

— Хорошо? — я пролистала папку с ее учебным разделом, где я вела учет ее дней и часов посещаемости.

— Мы считаем, что на данном этапе нам нужно обсудить варианты ее дальнейших действий, — сказал директор Халсен, поправив очки на носу и открыв лежащую перед ним папку из манилы.

— Варианты, — повторила я, пытаясь понять.

— Она не выполнила требования закона, — сказал мистер Джонас, его голос был мягким, но глаза говорили о том, что, по его мнению, вопрос исчерпан.

— Верно, — я открыла письмо, которое хранила в защитной пленке, и достала его из папки.

— Я абсолютно согласна, что она не выполнила требование, но округ заверил нас в этом письме, датированным ноябрем, что вы не будете ее к этому обязывать. В правилах округа есть возможность отменить это правило в связи с тяжелым заболеванием, и именно с этим вы согласились, — я положила письмо на стол. Мисс Мэй взяла его и передала дальше, послав мне сочувственную улыбку.

— Да. И мы здесь не для того, чтобы ставить вам ультиматумы, Элла, — заверил меня директор Халсен. — Мы здесь, чтобы обсудить, что будет лучше для Мэйзи. Мы заключили это соглашение, не задумываясь о ее долгосрочном будущем.

Потому что они не думали, что она проживет так долго.

— Что будет лучше для Мэйзи… — тихо повторила я. — Вы имеете в виду, не иметь четвертой стадии нейробластомы? Потому что я определенно согласна это не в ее интересах.

Мистер Джонас прочистил горло и наклонился вперед, положив свои морщинистые руки на стол.

— Мы сочувствуем вам, мисс Маккензи. То, через что прошла ваша дочь — трагедия.

И тут мои желваки поднялись, а позвоночник выпрямился.

— Это не трагедия, мистер Джонас. Она не умерла.

— Конечно, нет, моя дорогая. Мы не говорим, что все это справедливо, но правда в том, что Мэйзи может быть не готова к первому классу

Моя дорогая. Как будто я была маленькой девочкой в распашонках, просящей новую красивую куклу. К черту все это.

— Мы сделали все, что вы просили. Мисс Мэй была очень любезна помогая нам, и я уверяю вас, что она готова.

— Да, — мисс Мэй кивнула.

Директор Халсен вздохнул, снял очки и вытер воображаемое пятно.

— Давайте посмотрим на это с другой стороны. Можете ли вы сказать нам, на каком этапе находится ее лечение? Чего мы можем ожидать в ближайшие месяцы?

Я снова перелистнула лист, где хранился примерный план лечения, и поняла, что мы подошли к тому этапу, где я не могу быть полностью уверена. Мы были на перепутье.

— Две недели назад она перенесла серьезную операцию. Она идет на поправку и готова вернуться в садик в понедельник. Через неделю мы пройдем еще один курс химиотерапии, а это, как вы знаете, означает, что она пропустит целую учебную неделю. Мы надеемся, что ее здоровье будет достаточно сильным, чтобы вернуться к окончанию садика, но ничего не известно наверняка. А потом наступит лето. Я буду знать больше, когда мы пойдем на химиотерапию и я смогу встретиться с ее онкологом.

Они обменялись взглядами, и я почувствовала себя не по ту сторону стола, а по другую сторону поля боя. Я почувствовала, как во мне происходят перемены — те, что появились в тот момент, когда близнецов положили мне на руки, словно части доспехов встали на свои места, когда я приготовилась защищать своих детей.

— Вы не думали о том, чтобы она повторно посетить детский сад? Если в следующем учебном году она будет в лучшей форме и сможет полноценно заниматься, то это ей не повредит. Мы, конечно, не будем ее заставлять, но подумать стоит. На самом деле, многие наши родители по разным причинам оставляют своих детей в детском саду на второй год. Безусловно, эта процедура подходит…

Я огрызнулась.

— При всем уважении, это была не процедура. Это была двенадцатичасовая, опасная для жизни операция, в ходе которой из надпочечника моей дочери удалили опухоль размером с мяч для софтбола. Это не неудобство, это рак. И нет, следующий год не будет лучше. Она борется за свою жизнь, так что извините, если я не разделяю ваших опасений, что она может пропустить важный день в школе, когда вы будете рассказывать о жизненном цикле бабочек. По статистике, она может даже не… — у меня перехватило горло, тело восстало против слов, которые я не произносила с того дня, когда мне назвали ее шансы. — Следующий год будет не лучше.

— И вы не хотите, чтобы она повторила год обучения в детском саду, — директор Халсен сделал пометку в папке.

— Это же детский сад. Вы серьезно считаете, что ей это нужно? — повторное посещение было бы тяжело не только для Мэйзи, но и для Кольта. В школе они будут учиться с разницей в год, а это значит, что даже если она победит рак, ей придется каждый день смотреть в глаза последствиям.

— Это не так, — возразила мисс Мэй. — Она очень умная, и в первом классе у нее все будет хорошо, — сказала она руководству.

Двое мужчин на мгновение замолчали, а затем снова обратились ко мне.

— Мы хотели бы предложить вам решение. Переведите ее на домашнюю программу. Детский сад не такой сложный в академическом плане, как первый класс, а в следующем году ей понадобится более гибкий график.

— Забрать ее из школы.

— Учить ее на дому, — поправил мистер Джонас. — Мы не против вас, мисс Маккензи, или Мэйзи. Мы искренне пытаемся найти лучшее решение. Она не будет успевать посещать школу, и в следующем году ее нагрузка возрастет в геометрической прогрессии. Если добавить к этому ответственность за ее пребывание здесь с ее ослабленной иммунной системой, беспокойство персонала и других детей, то всем нам, включая Мэйзи, будет спокойнее. Она могла бы придерживаться оптимального для ее здоровья графика, если бы училась дома.

Так поступали и другие мамы больных раком детей. Я разговаривала с несколькими из них, но всегда казалось, что они забирают детей в крайнем случае… когда уже умирают. Это было не столько физическое действие — забрать ее из школы, сколько эмоциональное признание того, что она не может туда пойти. И это было одинаково разрушительно для всех нас — Мэйзи, Кольта и особенно меня. Но это сняло бы стресс с нее, особенно в те дни, когда она не могла встать с постели. В те утренние часы, которые она проводила, скорчившись в туалете плача, но при этом клялась мне, что у нее все получится.

— Как это будет?

— Я могла бы учить ее, — предложила мисс Мэй. — Я могу приходить к ней после обеда, когда она будет чувствовать себя достаточно хорошо. Она не будет отставать от учебы, ее освободят от районных требований по количеству часов, и мы сможем лично разработать программу.

— Я могу подумать об этом?

— Конечно, — сказал мистер Джонас, передавая ей документы.

Мы закончили совещание, и мисс Мэй вышла вместе со мной. Я чувствовала себя оцепеневшей, а может, дело было в том, что за последние полгода меня били так сильно и часто, что я перестала ощущать боль.

— Кольт как раз собирается на ланч, если вы хотите его увидеть, — предложила она.

Кольт. Он был именно тем, кто мне сейчас нужен.

— Я бы очень этого хотела, — сказала я ей.

Она потянулась к моей руке и слегка сжала ее.

— Он феноменальный ребенок. Он добрый, сострадательный и защищает маленьких детей.

Моя улыбка была мгновенной.

— Мне повезло с этим парнем.

— Нет. Он феноменален, потому что у него исключительная мать. Пожалуйста, не забывайте об этом в разгар всего происходящего. Вы замечательная мама, Элла.

Я не могла придумать, что сказать, чтобы не опровергнуть это заявление, поэтому просто сжала ее руку в ответ.

Потом я стояла с дюжиной других мам, которые выстроились в ряд у входа в кафетерий, ожидая своих детей. Большинство из них были обычными мамами из родительского комитета, у которых были безупречные минивэны, цветные ежедневники и элегантная, но в то же время удобная одежда. Некоторых я знала, некоторых нет.

Я опустила взгляд на свои кроссовки, потертые джинсы и футболку с длинным рукавом и почувствовала себя… неухоженной. Я никогда не понимала фразу «забить на себя», но в этот момент? Да, я поняла. Я не могла вспомнить, когда в последний раз подстригала волосы или находила время на то, чтобы нанести больше косметики, чем консилер под глаза и тушь для ресниц. Все это не имело значения в плане спасения Мэйзи, но сейчас я чувствовала разделение между мной и этими женщинами так же четко, как если бы они были в бальных платьях.

— О, Элла! Я так рада тебя видеть! — сказала Мэгги Купер, приложив руку к сердцу и сверкнув бриллиантом больше костяшки пальцев. Она была на год старше Райана и вышла замуж за одного из сотрудников корпорации из горнолыжной деревни. Я думала, что объявление об их помолвке будет гласить: Местная девушка добилась успеха.

— Я тоже, Мэгги. Как… — черт. Как зовут ее ребенка? Того несносного, который разрисовал рюкзак Мэйзи несмываемым маркером и считал милым навязывать ей поцелуи? Даг? Дикон? — Дрейк?

Фух.

— Он великолепен! Сейчас он очень хорошо играет на фортепиано и с нетерпением ждет футбола. Он начнется на следующей неделе, если Кольт захочет играть. Слушай, я хотела спросить, ты не думала о комплексном лечении Мэйзи? Я имею в виду, что эти лекарства очень ядовиты. Я читала один блог, в котором говорилось о том, что нужно есть только корень маниоки или что-то в этом роде? Это было очень интригующе. Я могу прислать его тебе.

Да уж. Слава Богу, я научилась изображать на лице улыбку и кивать.

— Конечно, Мэгги. Это было бы здорово, — за последние полгода я поняла, что самый простой способ справиться с благонамеренными советчиками это просто сказать спасибо и безропотно согласиться прочитать все исследования, которые они нашли о змеином яде или чем-то еще.

К счастью для меня, ребята вышли из-за угла, неся в руках ланч-боксы или ланч-карты.

— Здорово! Еще я нашла кучу органических продуктов! Они должны быть полезны для детей с лейкемией и все такое.

— Нейробластома, — сказала я над головами детей, когда они прошли, между нами, в коридоре. — У нее нейробластома.

— О, точно. Я путаюсь во всех этих раковых заболеваниях, — она махнула рукой, как будто не было никакой разницы.

— Боже мой. Кто это? — спросила сидящая рядом с ней мама, пристально глядя в коридор.

Я повернулась и увидела Кольта, который шел прямо за классом с ухмылкой на миллион долларов, сзади шла Хавок и Бекетт. Бекетт был одет в брюки-карго, которые он носил на работу, и темно-синюю футболку «Поисково-спасательная служба Теллурида», которая идеально обтягивала его грудь и бицепсы.

— Понятия не имею, но запишите меня в его команду, — сказала Мэгги, не сводя с Бекетта глаз.

Бекетт кивнул на слова Кольта и снял свою бейсбольную кепку, надев ему ее на голову. Мое глупое чертово сердце тут же перевернулось, и в нем появилось то подростковое, светящееся чувство, на которое у меня точно не было времени.

— Серьезно, — другая мама вздохнула. — Свежая кровь?

— Сезонная. Должна быть, — ответила Мэгги.

Бекетт поднял глаза и тут же увидел меня, улыбка превратила его из великолепного и задумчивого в просто сексуального. Когда я в последний раз думала о парне в таком ключе? Джефф? Я почувствовала тяжесть в животе, как будто мое сексуальное влечение только что включилось после почти семи лет бездействия.

— Мама! — Кольт увидел меня и побежал, обходя всех строй, чтобы броситься ко мне.

Я легко поймала его и прижала к своей груди. На долю секунды я забеспокоилась, что только что переступила черту «большого мальчика», но он, как и положено мальчику, опустил голову и крепко прижал меня к себе.

— Я так рад, что ты здесь, — сказал он, и я отпустила его, получив свою порцию Кольта.

— Я тоже, — голос Бекетта скользнул по мне, как сырой сахар, терпкий и сладкий одновременно.

Краем глаза я увидела, как у Мэгги отпала челюсть, а потом она исчезла, надеюсь, она ушла в обеденный зал, хотя я знала, что эти несколько слов заставят болтать всех сплетников.

— Что вы трое делаете? — я наклонилась и потрепала Хавок за мягкие ушки. — Привет, девочка.

— Бекетт был здесь, для «покажи и расскажи» вместе с Хавок! — воскликнул Кольт.

О Боже, я совсем забыла.

— О, дружище. Я совсем забыла, что тебе сегодня нужно было чем-то поделиться. Мне так жаль, — в какой момент я должна была прекратить лажать и собраться с мыслями?

— Нет, мам, все в порядке! Бекетт сказал мне на прошлой неделе, что привезет Хавок, и я вычеркнул это из твоего кухонного календаря. Это было так здорово! Она погналась за своей игрушкой, а потом Бекетт спрятал меня на дереве и сказал ей найти меня, и она нашла! Определенно, это было самое крутое представление года.

— Я так рада! — и я действительно была рада. Чувство вины отступило на драгоценную секунду, и я с благодарностью посмотрела на Бекетта. — Спасибо, — тихо сказала я.

Легкий наклон его губ был не совсем улыбкой. Это было что-то более мягкое, интимное и более опасное.

— Я был счастлив сделать это.

— Я была здесь на встрече связанной с Мэйзи, и мне просто нужно было немного исправить ситуацию, я надеялась, что Кольт мне с этим поможет, — сказала я ему.

Его брови опустились.

— Все в порядке?

Прежде чем я успела ответить, Мэгги появилась со свеженанесенным блеском для губ и флаером, стоя так близко, почти, между нами.

Поза Бекетта напряглась.

— О, Элла, — сказала она, — пока я не забыла, вот информация о футбольной команде. Я знаю, что Кольт хотел играть в весенней лиге, но мы все понимаем, что с тем, что переживает Мэйзи, у тебя и так много забот. Но на всякий случай, если у вас найдется время, мы будем рады его видеть.

— Футбол? Правда? — Кольт засветился, как рождественская елка, и мне захотелось отшлепать Мэгги и всех остальных мам на планете, которые способны сказать «да», не сверяясь с расписанием приемов врачей и сеансов химиотерапии.

— Кольт, мы очень заняты…

Бекетт осторожно взял меня за локоть, отвернувшись от Мэгги.

— Позволь мне помочь.

— Бекетт… — позволить ему помочь означало зависеть от него, и позволить Кольту тоже зависеть от него. И хотя я знала, что у него самые лучшие намерения, я также понимала, что в его душе живут те же беспокойные демоны, что и в душе Райана.

— Пожалуйста.

Я была беспомощна судя по голосу и мольбе в его глазах. Я кивнула головой, прежде чем мой мозг взял верх.

— Хочешь играть в футбол, Кольт?

— Да!

— Хорошо, мы сделаем это.

На фоне торжества Кольта Мэгги сунула мне в лицо листовку и перевела улыбку на Бекетта.

— И кто же вы?

Его глаза утратили тепло, выражение лица стало отстраненным, почти холодным, не похожим ни на одно выражение, которое я у него видела. Мэгги была исключением, или я?

— Я работаю в департаменте шерифа.

Его тон был отрывистым, почти неузнаваемым по сравнению с тем, как он разговаривал со мной и детьми.

— Помогаете людям в беде?

— Да.

Ответ из одного слова. Возможно, Хэйли была права — она просто видела то, чего не видела я, потому что он не показывал этого при мне.

— О, особый вид поисково-спасательной службы, — сказала она, сделав шаг, и она оказалась между нами. — Вы из тех, кого нанимают на опасные вызовы, — ее голос понизился, и я отступила назад, чтобы не задохнуться от ее духов.

— Думаю, да, — ответил Бекетт.

— Вы ведь знаете, что эта компания финансируется конгломератом владельцев горнолыжного курорта и отелей в деревне?

— Вот как? — Бекетт отступил назад, но Мэгги последовала за ним. Его челюсть сжалась, а спасительный взгляд, который он бросил в мою сторону, был совсем не смешным. Ему действительно было неловко.

Определенно пришло время вмешаться.

— Она права, — сказала я, когда Кольт взял меня за руку. — Ее муж владеет одним из отелей, верно, Мэгги?

Она открыто посмотрела на меня, но ее лицо стало милым, когда она посмотрела на Бекетта, что ж, «оценила» — более подходящее слово. По-другому можно было бы сказать «открыто пялилась».

— Так и есть, а это значит, что в некотором роде вы работаете на меня.

Его глаза стали ледяными.

— Я независимый подрядчик, а значит, работаю на себя.

Я придвинулась, чтобы встать рядом с Бекеттом, и он расслабился настолько, что изменения сложно было не заметить.

— Я всегда рада видеть тебя, Мэгги, но я думаю, что эти парни проголодались, верно? — спросила я Бекетта.

Он кивнул.

— Всегда приятно познакомиться с другими родителями из класса Кольта и Мэйзи.

Слова были правильными, но произнесены они были с усилием, словно он прокручивал их в голове, прежде чем произнести вслух.

Плечи Мэгги опустились, но она быстро оправилась.

— Конечно. Думаю, мне лучше вернуться к Дрейку. Ты присоединишься к нам?

Я посмотрела на Кольта, который, к счастью, был занят Хавок. Он должен был проголодаться, а мы тут теряем время.

— Вообще-то я собирался спросить у Эллы, не хочет ли она пообедать со мной, — слова выходили из него так же, как и в любой другой раз, когда мы разговаривали на едине. Легко. Естественно.

Мэгги заметила это. Цель. Попадание.

Правда это или нет, но я могла бы поцеловать его в знак благодарности. Не то чтобы я собиралась целовать его или прикасаться к нему каким-либо образом, свидетельствующим о чем-то большем, чем дружба, если это вообще было, между нами. Кем мы были? Соседи по дому с чувством вины?

Мэгги кивнула и крутанулась на пятках, едва не сбив меня с ног. Бекетт потянулся, чтобы поддержать меня за плечо, когда она проходила мимо. Кого вообще волнует правда? Только не меня! После сегодняшней встречи и нападения Мэгги я ощутила, как чувство бунтарства зародилось в моем животе и выплеснулось наружу.

— Колтон Маккензи.

— Мама?

— Хочешь провести остаток дня со мной? С нами? — я взглянула на Бекетта.

— Да!

— Что ты хочешь сделать? — спросил Бекетт, приседая.

Рот и нос Кольта зашевелились взад-вперед, когда он задумался.

— Я хочу устроить пикник с Мэйзи. Если она будет чувствовать себя достаточно хорошо.

Мне так повезло с этим ребенком.

— Значит пикник.

Когда мы шли к нашим машинам, я взяла Бекетта за руку и остановила его, когда Кольт и Хавок прошли вперед на несколько футов.

— Ты не любишь общаться с людьми, да?

— Это очевидно?

— Абсолютно.

Но, как ни странно, это было очень приятно, когда я поняла, что со мной он был другим.

— Я просто не замечала этого до сих пор.

— Да, ну… наверное, мне просто комфортно рядом с тобой.

Это простое признание показалось мне лучшим комплиментом, и я почувствовала, как потеплели мои щеки.

— Ты ведь понимаешь, что ты сделал? — мне нужно было, чтобы он понял, какое обязательство он взял на себя, как ценно доверие ребенка.

— С обедом?

— Футбол, Бекетт. Это три тренировки в неделю и игры по выходным. Это значит, что в те дни, когда я с Мэйзи у врача…

— Я на поле с Кольтом. Я не собираюсь подводить тебя, Элла. Или его.

Я впилась зубами в нижнюю губу, борясь с желанием поверить ему, поверить, что он будет там, где сказал.

— Поверь мне, пожалуйста.

— Я знаю, что у тебя самые лучшие намерения, но по моему опыту, парни… не всегда сдерживают свои обещания.

Последнее слово я произнесла, глядя на бетон между своими ногами. Точнее, они лгали, говорили, что придут, а потом так и не приходили. Возможно, причины были разными, но конечный результат не менялся.

Он легонько приподнял пальцем мой подбородок, и я нашла в себе мужество встретить его взгляд.

— Я приду ради тебя. Ради Кольта. Ради Мэйзи. Я не уйду. Я не брошу тебя. Я не умру.

Его слова ударили меня в самое сердце.

— Я приду, и если ты не веришь мне сейчас, ничего страшного. Я заслужу это.

— Я не имею права ожидать этого от тебя.

Мы не были вместе, и не было ничего, что могло бы хотя бы намекнуть на то, что у него есть такие обязательства. Я должна была верить, что его чувство долга перед братом было достаточно сильным, чтобы удержать его здесь, а доверие не было одной из моих сильных сторон.

— У тебя есть на это право, потому что я даю его тебе.

Мы так и стояли, прижавшись друг к другу, его рука была под моим подбородком, и мы молча боролись, пока я не вздохнула и не закрыла глаза.

— Хорошо. Но не подводи его.

— Я и не собираюсь. Чем скорее ты поверишь в это, тем скорее я смогу взять на себя часть той ноши, которую ты так упорно хочешь нести в одиночку. Немного веры в меня.

Я неуверенно вдохнула и попыталась поверить.

— Футбол.

Он улыбнулся.

— Футбол.