Последнее письмо

Глава семнадцатая

Бекетт

Письмо # 3

Хаос,

Родительство — отстой. Прости, я знаю, что мы не настолько хорошо знаем друг друга, чтобы я могла сказать что-то подобное, но это так. По крайней мере, сегодня это так. Я только что провела большую часть дня в кабинете директора. Мало того, это был тот же самый директор, что и в моем детстве. Клянусь, я села в скрипучее кресло напротив его стола, и мне снова стало семь. Только теперь я была взрослой, а мои дети были теми, кто ставит меня на место перед директором.

Кольт и Мэйзи ходят в один класс детского сада. Я знаю, что на меня обрушилась куча дерьма по поводу того, что близнецов помещают в один класс, и что это не позволяет им развивать собственную личность, но этим так называемым экспертам никогда не приходилось смотреть на моих голубоглазых малышей и слушать, как они отказываются быть разделенными. А под отказом я подразумеваю, что мы пытались. В первую неделю занятий мне приходилось привозить их каждый день к девяти утра, и следить, чтобы они не уходили в другой класс, друг к другу. В конце концов мы сдались. Знаешь фразу «выбирай свои битвы»? Это было больше похоже на «уступите в войне, вы проигрываете». Ну да ладно. В общем, есть маленький мальчик, который очень влюблен в Мэйзи. Мило, правда? Не очень. Сегодня на перемене он решил, что весь класс будет играть в «поцелуй меня», где как я понимаю, вместо того, чтобы послать воздушный поцелуй, ты подставляешь ему щеку. Мило, правда? Мэйзи не хотела играть, но мальчик все равно начал гоняться за ней, в итоге поставил ей подножку и поцеловал, несмотря на ее возражения. Естественно, она отпихнула его и ударила. Мой брат гордился бы ею, она нанесла удар точно так же, как он ее учил. Кольт услышал переполох и прибежал. Когда Мэйзи рассказала ему о случившемся, он сохранял спокойствие, но другой мальчик назвал ее нехорошим словом, которое рифмуется с ведьмой (по словам Кольта), и… Кольт пришел в ярость. Другой мальчик получил синяк под глазом и полный рот песка с игровой площадки. Я уже говорила, что ходила в школу с его мамой? Супернеудобная жизнь маленького городка. Кольту предстоит неделя наказания, и Мэйзи требует, чтобы она отбывала его вместе с ним. Им по пять лет. ПЯТЬ ЛЕТ, Хаос. Это же детский сад. Как, черт возьми, я собираюсь пережить подростковый возраст?

Уф. На сегодня все. Воспитание — отстой.

— Элла

***

Прозвенел будильник, я встал и побежал. В буквальном смысле. Я пробежал шесть миль по территории «Солитьюда», принял душ и отправился на работу, которая теперь была полностью волонтерской, поскольку я подписал документы Донахью. Там я провел с Хавок несколько тренировок, потренировал ее с ремнями для спуска. Это была довольно типичная пятница. Вот только сегодня был день усыновления, и это все изменило.

Джефф подписал документы чуть больше месяца назад, и несколько дней назад мы узнали, что сегодня тот самый день. Каждый день был томительным ожиданием, но моя страховая компания разрешила мне записать детей на основании документов об усыновлении, а это означало, что через две недели они получат страховку. А через месяц Мэйзи сможет пройти свою первую терапию.

Я припарковал грузовик перед главным домом, и мы с Хавок поприветствовали новых гостей, проходя внутрь. Летом здесь кипела жизнь, и Элла была занята обслуживанием клиентов и угождением самым придирчивым из них. Полагаю, слова «роскошные апартаменты» были сигналом для появления засранцев из общей массы.

О, смотрите, даже сейчас она занимается клиентами.

Мы с Хавок ждали у двойных дверей, пока женщина лет пятидесяти качала головой, глядя на Эллу.

— Это совсем не то, что мы искали. Я специально попросила озеро, и перед нами очень красивый вид, но это точно не вода!

В середине беседы Элла посмотрела на меня через плечо женщины, и я послал ей утешительный взгляд. По крайней мере, я надеюсь, что он был утешительным, потому что она чуть не захихикала. Она показала головой в сторону задней комнаты, и я пошел туда. Я провел Хавок через главный дом, заметив Хэйли за столом и Аду в ее великолепии, выкладывающую на стол свежеиспеченное печенье.

— Бекетт! — Мэйзи выбежала из-за угла, и я поймал ее, прежде чем она врезалась в стену.

— Ты должен мне помочь! У Кольта лучшее место для укрытия, и я не могу его найти! Это нечестно! Он может бегать быстрее, и он это знает!

Было удивительно, как месяц перерыва в химиотерапии повлиял на уровень ее энергии.

— Как долго ты ищешь?

— Вееечность! — она растянула это слово, чтобы убедиться, что я точно понял, как долго.

Я бросил на нее взгляд, и она смирилась.

— Двадцать минут.

— Да, это целая вечность, — согласился я. — Хочешь найти его быстрее?

— Да! — она подпрыгнула.

— Готова? — спросил я, вставая.

— Да! — повторила она, все еще прыгая. Если бы мне удалось накопить такую энергию, я бы стал очень счастливым человеком.

— Хавок, сядь.

Хавок села, глядя на меня в ожидании следующей команды. Она услышала тон и поняла, что пора работать. К тому же я хотел немного поэкспериментировать.

— Ищи Кольта.

Она побежала, обнюхивая все вокруг: гостиную, столовую, а затем бросилась вверх по лестнице.

— Тебе лучше последовать за ней, Мэйзи.

Мэйзи сорвалась с места, как раз когда Элла открыла дверь, быстро вошла внутрь и закрыла ее. Затем она прислонилась спиной к дереву и опустила плечи.

— Это моя дочь изображала звезду легкой атлетики? — спросила она более чем усталым тоном.

— Да. Она с Хавок. Видимо, она считает, что Кольт использовал свое здоровье как нечестное преимущество в игре в прятки, поэтому я уравниваю шансы.

Как раз вовремя, Хавок залаяла, раздался небольшой толчок и серия громких смешков.

— Нечестно! Это жульничество! — крикнул Кольт.

По лестнице пронеслась снежная лавина, и они втроем появились в коридоре.

— Умница, — сказал я Хавок, которая рысью бросилась к нам, чтобы получить последнее угощение, оставшееся у меня в кармане после нашей предыдущей тренировки.

— Мы можем выйти на улицу? Пожалуйста? — спросила Мэйзи.

Элла прикусила губу.

— Пожалуйста? — взмолился Кольт, сделав это слово самым длинным на свете.

— Хорошо. Только держитесь подальше от гостей и будьте в безопасности, — согласилась Элла. — И возьмите кепки!

— Хавок, оставайся с Кольтом и Мэйзи.

Трио выбежало через заднюю дверь, прежде чем Элла успела передумать.

— Как будто она вернулась, — сказала Элла со вздохом. — После химиотерапии она такая энергичная и счастливая, у нее прекрасный аппетит. Когда ее уровень повышается, она может на секунду стать ребенком. Я рада, что у нас есть этот месяц до процедуры.

— Я тоже.

Элла оттолкнулась от двери и подошла к окну, отодвинув занавеску, чтобы посмотреть, как дети играют на поле сразу за домом.

— Я никогда не беспокоюсь о Хавок, когда она с ними. Это странно? Я видела, как она набросилась на родителей Джеффа, и все равно не волнуюсь.

Я подошел к ней, и наши плечи соприкоснулись, наблюдая, как Хавок прыгает и гоняется за игрушкой, которую бросил Кольт.

— Я сказал ей, чтобы она защищала их. Обычно я говорю это, чтобы она оставалась с ними. Она бы и сейчас убила любого, если бы кто-то их тронул, но не ребенка, не гостя, не того, кто не испытывает того напряжения, которое она улавливает. Когда я говорю «защищай», это заставляет ее насторожиться. Сейчас она просто играет с ними.

— Она потрясающая.

— Она сильно изменилась с тех пор, как мы покинули подразделение. Пока она работала, ее держали в питомнике, дрессировали, я с ней занимался, но у нее не было собачьего времени. Даже во время командировок она спала со мной, работала со мной и никогда не покидала меня, но все же настоящего собачьего времени не было. Здесь она работает, но научилась быть в безопасности с детьми и гостями.

— Она одомашнивается, — сказала Элла с улыбкой, а затем толкнула меня в плечо. — Как кое-кто другой, кого я знаю.

Я рассмеялся.

— Ты готова к сегодняшнему дню?

— Да, — сказала она, с энтузиазмом. — А ты?

— Нервничаю, переживаю, счастлив, в полном восторге от той ответственности, которая ложится на мои плечи за крошечных человечков.

Она посмотрела на меня усталыми, но счастливыми глазами.

— Так говорит каждый новоиспеченный отец.

— Я даже не знаю.

— Полагаю, мы разберемся с этим вместе. Трудно поверить, что это был наш дом.

— Думаешь, ты вернешься, как только Мэйзи станет здесь безопасно?

— Честно говоря, не знаю. Мне очень нравится жить там и иметь это уединение, эту границу между домом и работой. Живя здесь, я всегда была на работе, — она потерла лоб пальцами, а затем затянула хвост.

— Ты в порядке? Не бей меня за мужскую глупость, но ты выглядишь немного уставшей.

Она повернулась и села на сиденье у окна.

— Это потому, что я устала. Может, это потому, что Мэйзи делают только снимки в этом месяце, так что мой мозг может немного отдохнуть от обычного безумия, а все остальное просто идет своим чередом.

— Что я могу сделать?

— Сегодня ты усыновишь моих детей, чтобы моя дочь не умерла. По-моему, это удовлетворяет все требования, которые только можно придумать.

— Я делаю это не только ради Райана, — начал я, но остановился, когда дверь в дом распахнулась и вбежала Хэйли с раскрасневшимися щеками и яркими глазами.

— Коннор Уильямсон только что пригласил меня на свидание! — воскликнула она.

— Не может быть! — Элла вскочила на ноги.

— Правда? Я влюблена в него с каких пор? С девятого класса? — она крутилась посреди комнаты, раскинув руки. — Коннор Уильямсон пригласил меня на свидание!

Элла рассмеялась.

— Я так рада за тебя!

Хэйли подбежала и обняла ее.

— Это оно! Я просто знаю это! Он безумно влюбится в меня, мы поженимся, у нас будут дети, и все будет идеально!

— Да, это так! — согласилась Элла.

Я увидел, как что-то исказилось на ее лице, словно ее радость каким-то образом превратилась в паническую печаль.

— Ничего, если я завтра уйду на час раньше? — спросила она, положив руки на плечи Эллы.

— Абсолютно! — Элла заставила себя улыбнуться, и я бы поверил в это, если бы не увидел, как она скорчилась.

— Спасибо! — Хэйли снова сжала Эллу и унеслась в танце прочь, покрутившись для верности возле двери уходя.

— Элла, — мягко сказал я, шагнув к ней, чтобы она не смогла убежать.

— Что? — она пожала плечами и изо всех сил попыталась изобразить улыбку, но ее нижняя губа задрожала.

— Что происходит? И не говори, что ничего, — я осторожно взял ее плечи в свои руки.

Она пожала плечами.

— Я в порядке.

— Элла, через пять часов у нас будут общие дети. И да, я понимаю. Я не совсем их отец, просто страховая компания, но разве ты не думаешь, что мы должны быть честны друг с другом? В хорошем, плохом, измученном состоянии.

— Она так взволнована, — ее голос был шепотом.

— Да.

— А я уже не помню, что это за чувство. Быть настолько взволнованной. Когда тебя приглашают на свидание. Ведь прошло уже семь лет. Семь, Бекетт, — она сжала мои бицепсы, ее ногти, несомненно, оставили полумесяцы на моей коже. — Я уверена, что моя девственность восстановилась, столько времени прошло.

— Да, не думаю, что это так работает…

— И я люблю свою жизнь. Я люблю Кольта, Мэйзи и этот бизнес. Я горжусь своим выбором, понимаешь? Я горжусь им! — ее голос поднялся вверх.

— Как и должно быть.

— И все, что связано с Мэйзи. В последнее время я только об этом и думаю. Ведь сейчас июль, верно? Значит, прошло девять месяцев с тех пор, как ей поставили диагноз. Девять месяцев. И я сделаю все, чтобы она жила…

— Например, позволишь мне удочерить ее, — вмешался я, думая, что это поможет.

— Именно! Я нашла самого сексуального, самого невыносимого, вызывающего привыкание мужчину, на которого я когда-либо смотрела, и засунула его не в зону друзей, а в зону друзей брата, а потом переместила его в зону папочки, где заметь, он все еще неприкосновенен.

По моему телу прокатился прилив жара. Я так хорошо держал свои руки при себе после нашей почти катастрофы на диване. Я пробегал по шесть миль в день, принимал холодный душ, плавал в озере, словом, делал все с намерением держать руки подальше от Эллы, а она одной своей тирадой заставила меня быть на грани самоконтроля. Прошел почти год с тех пор, как у меня был секс, и мое тело очень жестко и болезненно напоминало мне, что единственная женщина, которую я хотел, стояла передо мной и жаловалась, что я нахожусь в зоне друзей.

— Ладно, хватит. Ты не загоняла меня в зону друзей, я сам туда попал. И в зону отцов тоже. Это на моей совести. А не на твоей.

— Тогда ты дурак! — крикнула она, ее глаза загорелись самым милым негодованием. — Я имею в виду зону друзей, а не отцов.

— Ты такая милая.

Ее глаза сузились. Черт, не то слово.

— Милая? Я милая? Нет, вот в чем дело. Я уже год не стриглась, ты знаешь, каково это? Дело не в волосах, я не такая тщеславная, а во времени, Бекетт. Дело во времени, которое требуется, чтобы вложить в себя силы и средства, а я уже не та женщина. Я отказалась от макияжа, от вечерних воскресных ванн со свечами, я не спала ни одной полноценной ночи с тех пор, как Мэйзи поставили диагноз, и я уже месяц хожу в брюках, потому что не побрила ноги.

— Ты мне нравишься в брюках.

— Не в этом дело! Сейчас июль, Бекетт! Июль — это шорты, походы, загар и поцелуи под лунным светом. А я в джинсах, без поцелуев, и мои ноги выглядят так, будто Йети где-то в Гималаях одолжил мне свою шубу!

— Вау, это… очень наглядно, — не смеяться. Не. Смеяться. О да, эти ногти оставляли следы.

— Я больше не женщина. Я мама. Мама, которая не может быть никем другим, кроме как мамой, потому что ее ребенок может не дожить до следующего года, — она сдулась, как лопнувший воздушный шарик, ее руки покинули мои бицепсы, а голова с легким стуком приземлилась на мою грудь. — Боже, я эгоистка.

Я обхватил ее руками и крепко притянул к себе.

— Ты не эгоистка. Ты человек.

— Волосы не имеют значения. Ни на ногах, ни на голове. Не тогда, когда у Мэйзи их вообще нет. Я же говорила тебе, у нас месяц перерыва, и мой мозг просто разрывается от всякой ерунды, которая не имеет значения, — она пробормотала эти слова мне в грудь.

— Это важно, потому что ты важна. Знаешь, когда летишь в самолете, тебе говорят, что сначала нужно надеть кислородную маску на себя, а потом на детей? Так вот. Если ты наденешь кислород только на своего ребенка, то потеряешь сознание и не сможешь ему помочь. Время от времени тебе нужно делать вдох, Элла, иначе ты задохнешься.

— Я в порядке. Мне просто нужно было выговориться.

— Я знаю, что это так, и я могу с этим справиться.

Она отстранилась на дюйм и одарила меня сексуальной ухмылкой.

— Что? — я почти боялся ее ответа.

— О, ничего. Просто я не чувствую себя в зоне друзей, — она пожала плечами.

Вот дерьмо, я был тверд, и я прижал ее к себе.

— Я никогда не говорил, что не хочу тебя, Элла. Более того, я уверен, что говорил обратное. Ничего не изменилось.

Она выдохнула воздух через губы, убирая прядь светлых волос, выбившуюся из хвоста.

— Да, и в любом случае это не имеет значения. Волосатые ноги и все такое.

— Ты меня убиваешь, — я взял ее за руку и развернулся, а затем вышел из дома с ней на буксире, прокладывая путь к стойке регистрации, где Хэйли занималась какими-то бумагами. — Хэйли.

— Бекетт, — сказала она насмешливо-серьезным голосом.

— Отведи Эллу прямо сейчас, чтобы она постриглась. Запиши ее на массаж, ванну с морскими водорослями или все, что вы, девочки, любите делать. Покрасьте ногти на ногах, купите новую одежду, все это. У вас есть пять часов, а потом она нужна мне в здании суда. Сможешь?

— Бекетт… — возразила Элла. — Прекрати, — умоляла она.

— Ты даришь мне своих детей. Позволь мне подарить тебе несколько часов. А потом мы пойдем куда-нибудь. В настоящий ресторан с настоящим меню и без мелков на столе. Никаких адвокатов. Никаких детей. Только мы. И ты будешь чувствовать себя такой же красивой, какой всегда была для меня.

— Элла, если ты не набросишься на этого парня, это сделаю я, — заявила Хэйли.

Элла заставила ее замолчать, сверкнув глазами.

— Хэйли должна работать.

— Я займусь телефонами и гостями, — предложил я.

— Займешься? — Элла скривила рот в улыбке, как и Мэйзи. — И ты не будешь убивать тех, кто тебя раздражает?

— Я сделаю все возможное, чтобы оставить твой бизнес в целости и сохранности, — я достал бумажник и протянул Хэйли кредитную карту.

— Не отдавай ее Элле, она ею не воспользуется. Пожалуйста, пойди и сделай так, чтобы она почувствовала себя женщиной.

— Это будет так весело! — Хэйли выскочила из-за стойки администратора.

— Я возьму свою сумочку, и мы пойдем!

— А я присмотрю за малышами, — вклинилась Ада, уловив конец обмена мнениями. — Я также уложу их спать. А вы, дети, гуляйте, сколько хотите, — последнюю фразу она прокричала, направляясь прямо на кухню.

— Ты уверен? — спросила меня Элла.

Боже, она была такой красивой. Я взял ее за руку и потянул за собой в проход, расположенный рядом с парадным коридором.

— Ты потрясающая. Тебе не нужен макияж. С тех пор как я тебя встретил, не было ни одного момента, когда я видел бы в тебе что-то меньшее, чем невероятную, изысканную, красивую женщину. Но я понимаю, что ты не чувствуешь себя так, как вижу тебя я. Так что да, я уверен.

— Ты всегда заботишься обо мне, — прошептала она.

Поддавшись порыву, я провел большим пальцем по мягкой, безупречной коже ее щеки.

— В этом и заключается смысл, — мы были слишком близко, воздух был слишком насыщен, и я слишком сильно любил эту женщину, чтобы сохранять спокойствие. Прежде чем я неизбежно прижму ее к стене и докажу, что девственность не восстанавливается, мне нужно было отпустить ее. — Увидимся в здании суда в четыре тридцать, — пообещал я. Затем я поднял ее руку, перевернул ее и впился долгим, мягким поцелуем прямо в центр ее ладони, больше всего на свете желая, чтобы это были ее губы.

У нее перехватило дыхание, когда я закрыл ее ладонь, словно она могла удержать поцелуй.

— Зачем ты это сделал?

— Чтобы доказать, что мне плевать на волосатые ноги. К тому же ты уже семь лет не целовалась.

Ее губы разошлись, и взгляд упал на мой рот.

Черт. Дерьмо. Дерьмо.

Я не был уверен, что «нужда» — это подходящее слово для того, чтобы понять, как сильно я хотел Эллу. Это была постоянная боль, которая просто существовала как моя норма. Прежде чем я успел сделать что-то еще, о чем потом мог бы пожалеть, я вышел в прихожую.

— Ты уверен, что справишься с обязанностями?

Я ухмыльнулся и подмигнул ей.

— Я справлюсь, — и я справился. Может быть, Элла и дети были единственными, с кем я действительно общался, но за последние четыре месяца я проделал долгий путь в общении с людьми.

Хэйли схватила Эллу за руку и потащила ее из дома, с ошеломленным лицом и все такое. Я мысленно отметил, что должен почаще баловать эту женщину.