Последнее письмо

Глава двадцать пятая

Бекетт

Письмо # 23

Хаос,

Прошло два дня с тех пор, как мы похоронили Райана. Ты не приехал и не ответил на мое письмо. Когда я спросила парней из твоего подразделения, все ли с тобой в порядке, по крайней мере, я предположила, что они из твоего подразделения, судя по их стрижкам, они сказали, что понятия не имеют, о ком я говорю. Так что да, они были из твоего подразделения. Если ты не отвечаешь мне и не приехал на похороны Райана, то у меня остается один вариант, в который я не хочу верить. Потому что я не знаю, смогу ли я это вынести.

Ты стал для меня тем, чего я никак не ожидала, безмолвной поддержкой, которая никогда не осуждает. Я не понимала, как сильно я стала зависеть от тебя, пока тебя не оказалось рядом. И я в ужасе. Однажды ты сказал мне, что боишься только тогда, когда тебе есть что терять. И мне кажется, нам действительно было что терять. Сейчас так много боли. Настолько, что мне кажется, что каждую секунду, пока я в сознании, я нахожусь в десятке по этой маленькой больничной шкале. Нет, я в девятке. Я не могу быть в десятке, верно? Не тогда, когда у меня есть Кольт и Мэйзи. Но это так больно.

Райан. Я видела, как они опускали его в землю на нашем маленьком островке, и до сих пор не могу собрать все кусочки воедино, чтобы составить реальную картину. Все кажется туманным, словно какой-то кошмар, от которого я не могу проснуться. Но по ночам мне снится, что Райан дома, а ты появляешься у моей двери, размытая фигура, которую я никак не могу вспомнить утром. Сны превратились в реальность, которую я хочу, и я просыпаюсь от кошмара. Поэтому я умоляю тебя, Хаос. Не будь мертвым. Пожалуйста, будь живым. Пожалуйста, не говори мне, что ты был там с Райаном, что тебя постигла та же участь. Пожалуйста, скажи мне, что ты не был похоронен где-то на похоронах, о которых мне не сказали. Что меня не лишили единственного шанса постоять в нескольких шагах от тебя. Пожалуйста, появись через пару недель и скажи, что с тобой все в порядке, что тебе было слишком больно отвечать на мои письма. Скажи, что ты разбит из-за Райана. Просто, пожалуйста, появись.

Пожалуйста, не умирай.

— Элла

***

— Ты уверен в этом? — спросил Донахью по телефону.

— Уверен. Документы у тебя на руках, верно? — я отстегнул рабочий жилет Хавок и повесил его в ее шкафчик, который находился рядом с моим.

— Да, — он вздохнул. — Прошло не так уж много времени.

— Сейчас сентябрь, — сказал я со смехом. — Это значит, что прошло восемнадцать месяцев с тех пор, как я ушел в отпуск, — два года прошло с тех пор, как я получил первое письмо Эллы. — Ты не можешь вечно держать меня на скамейке запасных, тренер.

— У меня есть еще три года.

— Нет. Время пришло.

Я взял ключи от машины с крючка в шкафчике и взглянул на фотографии, которыми была обклеена внутренняя дверь. Поход с Эллой и детьми в прошлом месяце. Поход этим летом. Кольт после победы в полуфинале своей лиги. Мэйзи, наконец-то искупавшаяся в озере через несколько месяцев после окончания иммунотерапии. Элла сидит с головой Хавок на коленях. Мы с Эллой все еще находились в дружеской зоне, но они были моей семьей, а это был мой дом. Благодаря тому, что пару месяцев назад освободилось место на полный рабочий день, моя новая страховка полностью оплачивала расходы на Мэйзи, так что все части наконец-то встали на свои места.

— Я скучаю по вам, ребята. Не буду врать. Вы были моей первой семьей. Но я никогда не уеду из Теллурида. Мы оба это знаем. Черт, Элла рассталась со мной семь месяцев назад, а я все еще здесь. Я обрел дом. И кроме того, Хавок становится все толще.

Она заскулила и наклонила голову ко мне.

— Все в порядке, ты мне нравишься с небольшими складочками, — успокоил я ее, похлопав по спине, прекрасно понимая, что она понятия не имела, что я вообще сказал. — И это всего лишь пять лишних килограмм.

— Хорошо. Если ты уверен, я приму это. Но если что-то изменится, позвони мне. Понял?

— Да, сэр. Но ничего не изменится.

Он вздохнул.

— Ты хороший парень, Джентри.

— Забавно, но ты не так говорил, когда я был рядом.

— Не хотел, чтобы ты зазнался. До встречи.

— До скорого, — раздался щелчок, и связь оборвалась. Я сунул телефон в карман, а затем закрыл наши шкафчики.

На её шкафчике было написано «ХАВОК».

На моем «ХАОС».

Несмотря ни на что, я оставался собой, и как только я перестал бороться с этим, я понял, что меня это устраивает.

— Эй, Тесс сказала, чтобы я пригласил тебя к нам, если ты не против поужинать, — предложил Марк, когда я зашел на парковку.

— Я бы с радостью, но Элла позвонила раньше и сказала, что дети хотят поужинать, так что я еду к ним. Передай Тесс спасибо.

— Конечно. Как продвигается? — спросил он, как и каждую неделю. Думаю, я могу уже назвать его своим другом.

— Медленно, но верно.

— Делай, что должен, — он помахал рукой, когда мы оба сели в свои машины.

Хавок устроилась на своем сиденье, а я завел грузовик. Мы поехали домой с опущенными стеклами, Хавок высунула голову в окно. Стояло бабье лето, температура все еще держалась в районе двадцати градусов, а значит туристы приезжали позже чем обычно, но поскольку День труда прошел две недели назад, в нижней части Теллурида было немного спокойнее. Я нажал кнопку на приборной панели, и голос Эллы наполнил мой грузовик.

— Привет, ты уже едешь?

— Да. Хочешь, я захвачу пиццу?

— Это было бы потрясающе.

— Я скоро буду.

— Хорошо. Езжай осторожно.

Она повесила трубку, и я улыбнулся. Мы не вместе, но нам было хорошо. Конечно, сексуальное напряжение все еще присутствовало, и я любил ее — это никогда не изменится. Я каждый день доказывал Элле свою любовь, и я не мог не надеяться, что однажды этого будет достаточно, чтобы исправить то, что я сломал. Но я лгал ей одиннадцать месяцев, а сейчас прошло всего семь месяцев моего покаяния. По правде говоря, я ждал бы вечность. А пока что это было все равно что быть женатым, но без свадьбы. Бывали дни, когда мне казалось, что наш второй шанс уже в пределах досягаемости, а бывали дни, когда она чувствовала себя за миллион миль от меня. Но мы ни с кем больше не встречались, и я держался за крошечный кусочек надежды, что те разы, когда я ловил ее взгляд на себе, означали, что у нас что-то получится. У нас было столько времени, сколько ей было нужно.

Я припарковался перед пиццерией и взял Хавок с собой, пока они делали наш заказ. Забавно, что, когда пускаешь корни, люди знали тебя. И знали Хавок.

— Держите, мистер Джентри, — сказал парень из «Таннерс», протягивая мне три коробки.

— Привет, Хавок.

— Хорошей игры в пятницу, — сказал я ему, расплачиваясь.

— Спасибо! Придете на следующей неделе?

— Не пропущу, — сказал я, выходя из дверей с пиццей.

Я помахал нескольким знакомым и положил пиццу на место между сиденьями Мэйзи и Кольта, когда Хавок запрыгнула на пассажирское сиденье. Близнецам скоро исполнится восемь лет, а значит у меня будет гораздо больше места в грузовике. Я посмотрел на раздавленную упаковку «Орео» в подстаканнике Кольта и закатил глаза. Этот мальчишка меня доконает. Через несколько песен по радио я въехал на подъездную дорожку Эллы и распахнул двери. Хавок влетела в дом и помчалась к детям.

— Бекетт! — воскликнула Мэйзи, сбегая по ступенькам. Ее светлые волосы отросли, слегка завиваясь, и теперь были собраны в косу, которая прилегала к ушам. Целых шесть сантиметров волос, не подвергшихся химиотерапии. Мы все ещё следили за её анализами крови и компьютерными томограммами, но она прошла иммунотерапию с блеском, и теперь оставалось только ждать, когда её организм начнёт бороться сам.

— Привет, Мэйзи, — сказал я и обнял ее свободной рукой. — Как дела в школе?

— Хорошо! Я сдала еще один предварительный тест по правописанию.

— Ну разве ты не умница? — я поцеловал ее в макушку, пока мы шли к крыльцу. — А ты, Кольт?

— Нет, — ответил Кольт, проталкиваясь внутрь и обнимая меня.

— Это просто тест, дружище. Мы будем стараться, хорошо?

Он кивнул и открыл перед нами дверь.

— Я пришел с едой! — крикнул я.

— А, вернулся наш охотник, — с улыбкой сказала Элла, выходя из своего кабинета.

— Хороший день?

— Теперь да, — мой взгляд скользнул по ее белому сарафану, отметив загорелую кожу, завитые волосы и ноги длиной в милю. Черт, как же я скучал по ее телу. Скучал по тому, как она задыхалась мне в ухо, как выгибалась ее спина, когда я был в ней, как мы теряли себя друг в друге. Но мы еще не дошли до этого, поэтому я велел своему члену успокоиться и отнес пиццу на кухню. — Красивое платье. Есть повод?

В последнее время она стала наряжаться чаще. Поскольку Мэйзи ходила на сканирование каждую неделю, а потом раз в две недели, у Эллы было больше времени на себя, и это было заметно. Ее кожа сияла, глаза были яркими, а ноги определенно не были ногами Йети.

— Дэвид Робинс пригласил меня на свидание, — она провела рукой по моей руке и одарила меня широко раскрытыми глазами, слишком невинными, чтобы быть серьезными. Черт возьми, она действительно флиртовала со мной? Теперь я был в равной степени удивлен, возбужден и чертовски ревнив. Я не пропустил ее ухмылку, когда коробки выскользнули из моих рук на стол, но я успел поймать их, прежде чем ужин оказался на деревянном полу. О да, моя девочка дразнила меня. Робинс приглашал ее на свидание каждый месяц с тех пор, как мы расстались. Очень скоро я собираюсь заявиться к нему домой и пригласить его на свидание с помощью кулака. Глупый красавчик.

— О? — я попытался изобразить безразличие, когда перестал возиться с коробками.

— Ну, я знаю, что Дженнифер Беннингтон пригласила тебя на свидание, когда ты сегодня обедал с детьми. Она добивается тебя с… как бы это сказать… с самого начала времен? — она перешла на другую сторону и провела рукой по моей спине, а затем посмотрела на меня со знающей ухмылкой. Она никогда не прикасалась ко мне так часто. Я не знал, что на нее нашло, но готов был это принять.

— Не буди зверя. Ты знаешь, что сегодня я сказал ей «нет». Точно так же, как я говорю ей каждый раз и буду продолжать говорить.

Она поджала зубами нижнюю губу и посмотрела на меня так, как я не видел уже семь месяцев. Если она не будет следить за этим взглядом, то через десять секунд окажется на этом столе.

— Элла?

— Что? — она танцевала вокруг другой стороны острова.

— Ты только что кружилась? — что-то было не так.

— Может быть. У меня хорошее настроение.

— Очевидно, — я достал из шкафа четыре тарелки. — Полагаю, ты не будешь с нами есть, — поддразнил я, желая посмотреть, как далеко она зайдет.

— Почему ты сказал ей «нет»? — спросила Элла, придвигаясь ко мне. Ее волосы были распущены по спине, и мне захотелось провести по ним пальцами, чтобы почувствовать, как пряди прижимаются к моей коже.

— Ты знаешь, почему, — да, у нас все было хорошо, но она убивала меня. Медленно. Мучительно. Она подняла на меня глаза, такие чертовски красивые, что у меня перехватило дыхание. Я проверил, что дети все еще на улице, прежде чем бросить на нее свой взгляд.

— Потому что я все еще люблю тебя, — я говорил ей об этом по крайней мере раз в неделю, давая понять, что я здесь не только ради детей. Я предупреждал ее, что никуда не собираюсь уходить, что наша дружба прекрасна, но я охочусь за ее сердцем. Я пытался быть честным.

Ее губы разошлись, и, если бы это было восемь месяцев назад, я бы ее поцеловал. Я бы сделал гораздо больше, чем просто поцеловал ее, когда дети легли спать. Но это было не восемь месяцев назад, а сейчас.

— Ну, я тоже сказала Дэвиду «нет», — она улыбнулась и отвернулась.

— И чем ты руководствовалась? — черт, теперь я тоже улыбался. Эта женщина сводила меня с ума, но да, я все еще любил ее каждой косточкой своего тела. Как я мог не любить?

— У нас ведь есть планы на ужин, верно? — сказала она с края кухни, направляясь к входной двери.

Это не было признанием в любви. Я не получал от нее таких признаний с той самой ночи, когда мы договорились о совместном воспитании детей. Но я был терпелив.

— Ужин! — позвала она, открыв дверь, и тут же раздался топот ног, как двуногих, так и четвероногих.

— Я привел Хавок! — Кольт схватил ее еду и наполнил тарелку.

Мэйзи отнесла тарелки с пиццей на наши места за столом. Наблюдая за тем, как все занимают свои места, а Элла ставит стакан сладкого чая возле моей тарелки, я понял, что в наших отношениях ничего не изменилось, кроме физического аспекта. Она по-прежнему была для меня самым главным. Я все еще был тем, на кого она опиралась, когда что-то шло не так. Она была рядом со мной, когда я узнал, что в прошлом месяце погиб еще один член моего подразделения. Мы по-прежнему сидели за столом на тех же местах. Я принес тарелку Эллы и поставил ее перед ней.

— Могу я произнести молитву? — спросила Мэйзи, когда я сел.

— Да, конечно.

Мы взялись за руки, я с Эллой и Мэйзи, а Кольт прямо напротив меня и склонили головы.

— Наш дорогой Небесный Отец, спасибо тебе за наш день и за все, что ты нам дал. За наш дом и нашу семью: Кольта, маму, Бекетта и Хавок. И спасибо за доктора Хьюз. Но особенно спасибо за то, что я избавилась от рака.

Я вскинул голову и перевел взгляд на Мэйзи, которая улыбалась мне, не имея передних зубов. Она кивнула, и я чуть не лишился чувств. Я повернулся к Элле, по лицу которой текли слезы.

— Никаких признаков болезни. Нам позвонили сегодня, — ее улыбка была огромной, она смеялась. Чистая, искренняя радость.

— Не может быть! — Кольт вскинул руки в классическом знаке победы. По крайней мере, я узнал об этом не последним.

Я оттолкнулся от стола так быстро, что мой стул грохнулся на пол. Затем я схватил Мэйзи со стула и обнял ее. Она зарылась лицом в мою шею, и я задрожал, когда крепко прижал ее к себе. С ней все будет хорошо. Она справится. Она будет жить.

— Бекетт? — сказала она.

— Да, Мэйзи?

— Я не могу дышать, — пискнула она.

Я рассмеялся и усадил ее на пол.

— Мы наконец-то заставили тебя жить, и теперь я чуть не убил тебя своими объятиями.

— Моя очередь! — Кольт схватил свою сестру, они вдвоем прыгнули и обнялись.

— Эй, — сказала Элла у меня за спиной.

Я обернулся, и она потянулась к моему лицу, вытирая слезы, о которых я и не подозревал. Переступив черту, я обхватил ее руками и притянул к себе. К моему облегчению, она прижалась ко мне, ее голова оказалась в том самом месте под моими ключицами, которое принадлежало ей. Она крепко обняла меня, ее руки легли мне на спину, а я уперся подбородком в ее макушку.

— С ней все будет хорошо, — прошептал я.

Элла кивнула.

Мы стояли так в течение долгих минут, пока Кольт и Мэйзи бегали по дому, крича и смеясь.

— Хороший сюрприз? — спросила Элла, отстранившись, чтобы посмотреть на меня.

— Самый лучший из всех возможных сюрпризов. Самый лучший — я обхватил ее щеку рукой, позволяя большому пальцу ласкать ее идеально мягкую кожу.

— Еда! — воскликнули близнецы, нарушив наше оцепенение. Мы отстранились друг от друга и сели за стол, чтобы съесть самую вкусную теплую пиццу, которую я когда-либо ел в своей жизни.

***

— Давай я этим займусь, — сказал я Элле, взявшись за мытье посуды пару часов спустя.

— Кольт в порядке? — спросила она, сворачивая пиццу.

— После того как я прочитал «Где обитают дикие животные» в десятый раз, он был доволен, — сказал я ей.

— А Мэйзи?

— Заснула без лишних разговоров. Думаю, она эмоционально истощена.

Она прислонилась спиной к стойке и смотрела, как я засовываю тарелки в посудомоечную машину.

— Понятно.

Я закрыл посудомоечную машину.

— Не могу поверить, что все закончилось.

— Да. Это так странно, — она смотрела в пространство. — Они сказали мне о проценте рецидива, и он высок. Очень высок. Так что все может вернуться. Но если она продержится пять лет, то шансы…

— Элла, — перебил я, шагнув к ней и взяв ее лицо в свои руки. — Прими все хорошее. Почувствуй счастье. Ты это сделала, ты справилась.

— Я справилась, — ее голос смягчился, и она оперлась на мою руку. — Мы справились. Так что давай радоваться, — она приподнялась на носочках и поцеловала меня.

Мой шок длился всего миллисекунду, прежде чем я поцеловал ее в ответ. Я двигал губами по ее губам, смакуя каждое прикосновение, потому что никогда не знал, получу ли я это снова. Когда ее губы разошлись, я воспользовался этим и углубил поцелуй. Она ударилась спиной о прилавок, когда мой язык проник в ее рот. Затем ее руки вцепились в мою рубашку, ее хныканье сладко отдалось в моем ухе, когда поцелуй стал стремительным. Я снова и снова овладевал ее ртом, целуя ее до тех пор, пока она не выгнулась дугой, прижавшись грудью к моей груди. Я оторвался от ее рта и отступил назад.

— Элла, — мое дыхание было неровным, сердце колотилось, и я был уверен, что если не приведу себя в порядок, то через несколько минут лишусь своего члена от удушья в трусах.

— Бекетт.

— Что ты делаешь?

— Забираю свое счастье. Ты — мое счастье, — она готова двигаться дальше.

— Ты…

Она прервала меня нежным поцелуем.

— Просто будь моим счастьем и позволь мне быть твоим. Мы разберемся с этим завтра.

Если бы я был более сильным или не находился на эмоциональном подъеме после выздоровления Мэйзи, я мог бы уйти. Я мог бы сказать ей «нет» и заставить ее объяснить статус наших отношений. Я должен был быть более осторожным со своим сердцем.

Три вещи.

Первое. Я любил ее.

Второе. Она была всем, чего я хотел. И если это было все, что я мог с ней иметь, то я не собирался ей отказывать. Нет, черт возьми.

Третье. Я использую сегодняшний вечер, чтобы напомнить ей, почему мы должны быть вместе, и завтра мы будем решать только вопрос о том, где нам жить.

Я обхватил ее задницу руками и прижал к себе, целуя глубоко и сильно.

— Сомкни ноги, — сказал я ей в губы.

Она так и сделала, обхватив меня ногами за талию. Я целовал ее на лестнице и в коридоре, неся ее по дому, словно она была моим главным призом. Я не остановился даже тогда, когда закрыл дверь спальни и запер ее за нами, или когда положил ее на кровать. Она прервала поцелуй и стала возиться с ремнем на моих джинсах, пока я снимал обувь и носки. Затем мои руки двинулись вверх по ее бедрам, и мой рот последовал за ними, целуя каждое чувствительное место, которое, как я знал у нее было.

— Я скучал по этому, — сказал я, прижимаясь к ее коже.

— Я тоже, — ответила она, запустив руки в мои волосы, когда я провел зубами по ее трусикам. — Бекетт, — ее бедра покачивались в моих руках.

Я быстро расправился с ее маленькими кружевными стрингами и через минуту, не больше, снял с нее платье, а затем и бюстгальтер. Она была обнажена, лежала передо мной с распростертыми объятиями и улыбалась. Да, это было мое счастье. Я снял с себя остатки одежды, а затем накрыл ее тело своим.

— Ты уверена? — спросил я.

— Уверена, — она притянула меня к себе, чтобы поцеловать, и наши губы встретились в порыве потребности. В этом не было ничего нежного это был результат месяцев отвергнутых потребностей и душевной боли.

Я целовал ее тело, пока она извивалась подо мной. Когда я навис над ее бедрами и обхватил их, ее ногти коснулись моего головы.

— Пожалуйста, Бекетт.

Если она еще раз произнесет мое имя подобным образом, я стану ее добровольным слугой до конца жизни. Особенно если это будет означать секс в постели. Я прижался к ней губами, и она ахнула. Я прижал ее бедра и неустанно ласкал ее, пока она снова не начала выкрикивать мое имя, а ее голова не затряслась на подушке. Я скучал по этому вкусу, по тому, как напрягались ее ноги, когда она была близка, по тому, как она цеплялась пальцами за мои волосы, теряя рассудок. Я провел языком по ее телу, не давая ей ни паузы, ни шанса избежать того, что как я знал, быстро наступит. Когда она начала содрогаться, я надавил еще сильнее, пока она не разлетелась на части под моими губами, заглушив свой крик собственным кулаком. Она была самой сексуальной, самой чувственной женщиной, которую я когда-либо видел. Когда ее ноги расслабились, я приподнялся над ней, уделив секунду тому, чтобы оценить блеск ее голубых глаз, сжатые в поцелуе губы и румянец на щеках.

— Ты прекрасна.

Ее улыбка была медленной и более интимной, чем то, что я только что с ней сделал.

— Я почти забыла, как это было, между нами, — призналась она. — Или я сказала себе, что забыла.

— Электричество.

— Напомни мне еще раз, — она приподняла колени, и я зашипел, когда моя эрекция проскользнула сквозь ее влагу и приземлилась у ее входа.

— Ты на таблетках? У меня никого не было кроме тебя. Ты была для меня всем с самого первого письма. Только ты. Всегда ты, — я погружался в нее, пока она не окружила меня.

Дом.

— Я люблю тебя, Элла.

Она притянула мою голову к своей, и наши губы закончили разговор. Каким бы бурным ни был ее первый оргазм, теперь я не торопился, оттягивая каждый толчок. Я использовал все свои навыки и выдержку, чтобы показать ей, что я чувствую к ней, с помощью одурманивающих поцелуев и медленных, глубоких толчков. Она отвечала мне движением за движением, наши тела выгибались в идеальном сочетании, пока мы не дошли до безумия. Когда она обхватила меня своим телом во время второй волны оргазма, на ее губах было мое имя, а в ее руках — мое сердце. Я последовал за ней почти сразу, рухнув на нее сверху и быстро перекатив нас в сторону, чтобы не раздавить ее.

— Ты в порядке? — спросил я, убирая волосы с ее лица. Я был более чем в порядке. Я был в полном порядке. Я был дома.

Она сонно потянулась и улыбнулась.

— Я счастлива. Очень, очень счастлива.

— Я тоже.

Она снова перевернулась на спину, улыбаясь мне, а ее волосы превратились в занавес, окружавший нас.

— Спорим, я смогу сделать тебя еще счастливее.

И мы начали все сначала.