Последнее письмо

Глава восемнадцатая

Элла

Письмо # 4

Элла,

Твои дети потрясающие. Серьезно. Наверное, смех не самая правильная реакция на эту историю, но да ладно. Тот парень получил подзатыльник не от одного, а от обоих твоих детей. Ты растишь парочку крутых ребят. Прости, но это лучшие слова, чтобы описать их после той истории. А что касается моих собственных детей? Не уверен, что это в моих планах. Не потому, что я не люблю детей. Честно говоря, люблю. Они предельно честны, а это черта, которую обычно теряют к зрелому возрасту. Но я ничего не знаю о том, как быть отцом, поскольку у меня его не было. Может, это и хорошо, ведь у меня также нет плохого примера отцовства, на самом деле единственные примеры отцов, которые есть в моей жизни, были получены из телевизора. Я бы слишком боялся испортить ребенка.

Но если бы я знал, что делать, да дети это было бы замечательно. Я никогда не был парнем с мечтой о том, чтобы бросать футбольный мяч, но я определенно могу представить себе нечто подобное. Честно говоря, я не думаю об этом или о чем-то в будущем. Когда ты чего-то хочешь или мечтаешь, тебе есть что терять. Я не люблю, когда меня ставят в положение, когда я что-то могу потерять. Желание чего-то приводит к неприятностям. Желание вызывает недовольство, тогда, когда нужно быть благодарным за то, что у тебя есть. Я усвоил этот урок в юности. Мне нравится думать, что это делает меня лучше — довольствоваться тем, что у меня есть. Но я слышу, как твой брат говорит о тебе и твоей семье, и иногда думаю, может быть, отсутствие желаний — это маленькая форма трусости. В этом смысле ты гораздо храбрее меня. У тебя есть способность любить не только себя, но и рисковать своим сердцем каждый день ради своих детей. Я уважаю это так же сильно, как и завидую.

И еще, передай Мэйзи, что в следующий раз, когда парень будет ее преследовать, ей нужно будет надрать ему задницу. Маленькие хулиганы вырастают в больших задир.

— Хаос

***

— Он мне подмигнул, — сказала я Хэйли, примеряя лавандовое платье. — Подмигнул.

Я любила этого мужчину, и была в нескольких секундах от того, чтобы делить с ним своих детей, а он мне подмигнул. Уверена, что от одного этого я была на грани оргазма. С каких это пор он стал таким обаятельным? И где это обаяние было последние четыре месяца?

Задумчивого Бекетта я обожала.

Заботливого, игривого Бекетта я обожала.

Но этот Бекетт, который подмигнул и поцеловал мою ладонь? Да, мне повезло, что я не взорвалась и не сожгла свой бизнес.

— Итак, ты говорила мне об этом около дюжины раз с тех пор, как мы вышли из дома. Несколько раз в салоне, по крайней мере один раз во время педикюра, и шесть или семь раз, когда нам делали эпиляцию. Ты видела табличку «Эти комнаты предназначены для спокойного отдыха»? Уверена, что нам никогда не разрешат вернуться в этот спа-салон, — она пролистала свой телефон.

— Неважно. Я просто никогда не видела его с этой стороны. Он был таким…

— Кокетливым? — спросила она, поднимая глаза. — О, мне это нравится. У тебя отличная грудь.

Я провела пальцем по вырезу.

— Не слишком?

— Нет. Это ретро. Ты похожа на домохозяйку пятидесятых, которая занимается своими извращениями в спальне.

Я закатила глаза, но двинула бедрами так, что колокол платья длиной до колена слегка качнулся. Мне нравился вырез в виде буквы V, блестящий пояс, который подчеркивал мою талию, и даже небольшой разрез. Но больше всего мне нравилось ощущение, которое я испытывала в этом платье — я женщина, изящная, мягкая и нежная.

— Думаю, я его куплю.

— Бекетт сойдет с ума, — она вскочила и обошла подиум примерочной, оценивая линии платья. — Ага. Оно окажется на полу в спальне.

— Конечно. В моей.

— Серьезно? — Хэйли выпятила бедро и бросила на меня более чем обескураженный взгляд.

— Он боится, что если мы будем больше, чем… кем бы мы ни были, это может испортить нам отношения в долгосрочной перспективе, а с учетом детей и Райана… — я пожала плечами.

— Так войди к нему в комнату голой. Это заставит его передумать.

— Ты в своем уме? С чего бы мне это делать? У меня был секс с одним парнем, Хэйли. С одним. И это было семь лет назад. По правде говоря, это не очень-то меня зацепило.

— Потому что он, наверное, не знал, где найти твой колокольчик.

Я покачала головой и разгладила мягкую фиолетовую ткань своими недавно наманикюренными пальцами.

— Это неважно. Бекетт не интересуется мной в таком плане, и, честно говоря, мне не стоит даже затевать этот разговор. У меня есть проблемы поважнее, — я сошла с подиума и направилась в раздевалку, оставив Хэйли снаружи.

— Он ни с кем не спал с тех пор, как оказался здесь, ты знала об этом? — спросила она сквозь щель в двери.

— Что? Откуда тебе вообще знать такое? — я сняла платье и аккуратно повесила его на вешалку.

— Потому что это маленький городок, дурочка. Все болтают, а Бекетт стал объектом сплетен. Ходят слухи, что он либо гей, либо интересуется чем-то другим…

— Я могу точно сказать, что он не гей, — я чувствовала каждый восхитительный дюйм его прикосновения к себе, видела, как напряглись его мышцы, когда он отстранился.

— Да. Он не спит с тобой, потому что хочет тебя. Поверь мне, если бы я увидела, что у нас есть шанс, я бы все сделала. Честно говоря, я не знаю, как ты до сих пор не забралась на него и…

— Потому что он сказал мне «нет»! — я покраснела, вспомнив наш маленький неудачный момент на диване. — Честно. Он сказал мне «нет». Его преданность Райану превыше всего.

— Элла?

— Что? — сказала я, хватаясь за рубашку.

— Ты ведь не сняла платье, да? Потому что ты должна встретиться с ним в здании суда через десять минут.

Я схватила телефон и провела пальцем по экрану, чтобы посмотреть время.

— Черт, — пробормотала я.

— Надень и это, — она бросила пару черных туфель на каблуках и серебристый шарф через дверь. — Давай, если ты не хочешь оказаться голой в здании суда. И хотя, да я думаю, что это поможет добиться успеха в сексуальной миссии, я думаю, что это может помешать миссии усыновления.

Я быстро оделась и вышла из раздевалки.

— Повернись, — сказала Хэйли, и когда я это сделала, она сорвала бирку со спины, держа в руках коробку из-под обуви и еще один комплект бирок. — Давай!

С охапкой моей собственной одежды мы подошли к кассе.

— Она берет все это, — Хэйли бросила бирки и коробку на кассу.

Мальчик-подросток оглядел меня и улыбнулся.

— Я вижу.

— Но это ненадолго, — добавила Хэйли, слегка подмигнув.

Серьезно, что это за подмигивания сегодня?

Хэйли расплатилась кредитной картой Бекетта, и я почувствовала ту же вспышку вины, что и в салоне. Но у меня не было времени сосредоточиться на этом, пока мы мчались к зданию суда.

Бекетт стоял на улице в идеально сшитом костюме, его волосы были уложены в сексуальном беспорядке. Увидев меня, он медленно и широко улыбнулся, не торопясь проводя взглядом от моих отполированных пальцев до мягких волн блонда, спадавших до самой груди. Наконец он встретил мой взгляд и заметно сглотнул.

— Ничего себе.

— Четыре тридцать один, и она вся твоя! — объявила Хэйли, протягивая Бекетту кредитную карту.

— Спасибо, Хэйли, — он спрятал карточку в нагрудный карман. — Что скажешь, Элла Маккензи? Хочешь сделать меня папой? — он протянул руку, и мое сердце затрепетало, как тысяча бабочек, поселившихся в моем животе.

— Ты определенно сможешь сделать это позже, — прошептала Хэйли, когда я проходила мимо, но я лишь бросила на нее взгляд и переключила свое внимание на Бекетта.

Потом я забыла о Хэйли и взяла его за руку. От него невероятно пахло, и когда он открыл передо мной дверь, я наклонилась, чтобы вдохнуть поглубже. Как будто парень натерся кожей, ветром и еще чем-то очень вкусным. Что бы это ни было, ему это совершенно точно подходило.

Мы прошли через фойе, и я остановилась у крутой лестницы.

— Что случилось? — спросил он мягким тоном.

— В последний раз, когда я была в этом здании суда, я вышла замуж за Джеффа. И каким бы неправильным ни было это решение, я не могу о нем жалеть, потому что оно подарило мне близнецов. Оно привело меня к этому моменту. К тебе.

Он крепче сжал мою руку, и его внимание переместилось на мои губы.

Поцелуй меня.

— А вот и вы двое! — воскликнул Марк с лестницы. — Давайте начнем это шоу, а?

— Начнем? — спросил Бекетт, его голос был низким и грубым.

— Да. Давайте.

Через полчаса мы вышли из здания суда с бумагой, в которой говорилось, что Бекетт теперь отец Мэйзи и Кольта. Я знала, что это делается только для того, чтобы защитить Мэйзи, дать ей все шансы победить болезнь, но в тот момент, когда мы оба поставили свои подписи, это казалось более значимым, чем просто деловая сделка. В моем сердце вспыхнул крошечный, но неоспоримый огонек надежды, что все это не просто на бумаге это реальность. Мои дети теперь принадлежали и Бекетту. И я была влюблена в него по уши.

***

— Ненавижу его! — пробормотала я, захлопывая входную дверь четыре часа спустя. Фары Бекетта потускнели, когда он направился обратно в свою хижину.

— Кого именно ты ненавидишь? — спросила Ада, выходя из кухни.

— Полагаю, Бекетта, — сказал Ларри сидя на полу в прихожей, где он ремонтировал кукольный домик Мэйзи.

— Да, Бекетта! — огрызнулась я. — О, спасибо, Ларри. Я очень ценю это.

— Усыновление прошло не очень хорошо? — тихо спросила Ада, затаскивая меня в кабинет.

— Нет, все было замечательно. Вся ночь была идеальной! Он пригласил меня на ужин и заказал вино, а потом отвез меня на гондоле в Виллидж на один из этих маленьких концертов под открытым небом и танцевал со мной. Он танцевал со мной! А потом он привез меня домой, проводил до двери и обнял. Он обнял меня на ночь.

Беспокойство сразу исчезло с ее лица, и она вздохнула с мягкой улыбкой.

— О, Элла. Ты влюбилась в него, да?

— Он обнял меня!

— Не то чтобы я тебя винила. Он хороший человек, правда. Он замечательно ладит с детьми, добрый, надежный, и на него действительно приятно смотреть. Добавь к этому его комплекс рыцаря в сияющих доспехах, и ты просто обязана была влюбиться в него, — она взяла меня за руки.

— Он обнял меня, — прошептала я.

— И что ты собираешься с этим делать?

— Ничего. Он уже дал понять, что это не обсуждается, и я не могу его винить. Я не совсем свободна от багажа, знаешь ли. Двое детей, один из которых болен, бизнес, которым нужно управлять, огромные проблемы с доверием. Я не совсем та, кого бы он хотел. Он не такой.

— И какой же он на самом деле?

— Он идеальный.

Ада вздохнула и опустила руки.

— Ладно, ты можешь оставаться здесь и дуться. Но на тот случай, если тебе захочется проявить себя и сделать что-то спонтанное, мы с Ларри займем на ночь комнату для гостей. Так что мы будем здесь. Всю ночь. И до утра. Ну, знаешь… на всякий случай.

— Я веду себя соответственно своему возрасту.

— О, милая, ты не ведешь, и никогда не вела. Ты не старая, не испорченная, не высохшая дева. Тебе двадцать пять. Так что да. Я иду спать.

Я стояла в своем кабинете, не желая двигаться, но и не желая снимать каблуки. Это было слишком похоже на поражение.

ТЕБЯ ДОСТАТОЧНО.

Я уставилась на слова Хаоса, напевая их в голове. Он был прав. Меня было достаточно, и мне надоело быть пассивным участником в наших с Бекеттом отношениях. Взглянув на диплом Мэйзи, сделанный собственноручно, я задержала взгляд на неровном почерке Бекетта. Что это с военными и их почерком? Хуже докторского. Его почерк был таким же плохим, как у Хаоса, а это уже о чем-то говорит. Я потеряла Хаоса прежде, чем успела проявить свои чувства, и не собиралась повторять эту ошибку с Бекеттом.

Я вышла из кабинета, взяла ключи со стола у входа и вышла на улицу. Я могла бы поклясться, что услышала «Давай, девочка» из окна гостевой комнаты, когда забиралась в машину, но, когда я оглянулась, в комнате было темно.

— Тебя достаточно, — бормотала я про себя все время, пока ехала к дому Бекетта. У него горел свет, так что, по крайней мере, я не разбудила его. Я припарковала машину и, сглотнув легкий привкус паники, наполнивший мой рот, выпрямила спину, поднялась по ступенькам.

Тук. Тук. Тук.

Я приложила костяшки пальцев к двери, прежде чем успела струсить, но за те драгоценные секунды, которые потребовались Бекетту, чтобы открыть дверь, у меня начали расти перья вокруг сердца, очень похожие на куриные.

— Элла? — ответил он, распахивая дверь настежь. Он все еще был в костюме, но ослабил галстук и расстегнул верхнюю пуговицу у горла, обнажив небольшой участок кожи, который мне вдруг отчаянно захотелось поцеловать. — Все в порядке? Это Мэйзи?

— С Мэйзи все в порядке, — сказала я ему, одновременно раздражаясь и любя его за то, что он первым делом подумал о ней.

— О, хорошо. Что происходит? Заходи, — он отошел в сторону, и я вошла в дом, пройдя по коридору. Там, где раньше было холодно и безлико, теперь в разных местах висели картинки, нарисованные Кольтом и Мэйзи, например те, что я разглядывала на холодильнике, когда зашла на кухню. Он изменил свой «порядок и аккуратность» и позволил нам «заполнить» то самое пространство, в котором он жил. Глупо, но фотографии немного успокоили мой безудержный страх, что Бекетт однажды исчезнет. — Хочешь выпить? — медленно спросил он.

— Нет, — я повернулась и увидела, что он прислонился спиной к стойке.

— Ты пригласил меня на свидание.

— Да, — он одарил меня сексуальной улыбкой, расстегивая манжеты рубашки, и мне захотелось пнуть его.

— Ты пригласил меня на свидание. Ужин, танцы, романтическая прогулка. Потом ты довел меня до двери и обнял. Как будто я твоя сестра, — я подалась вперед, и выражение его лица изменилось, в нем промелькнул голод, прежде чем он взял себя в руки.

— Так и есть. Виновен по всем пунктам.

— Я не твоя сестра, Бекетт.

— Я заметил, — он глубоко вдохнул и положил руки на стойку, его костяшки пальцев мгновенно побелели.

Я прижалась к нему, едва не застонав от давления его твердых мышц под моими пальцами, когда положила руки ему на грудь.

— Может быть, за последние семь с лишним лет свидания изменились, но, судя по моему небольшому опыту, они заканчиваются поцелуем, — я приподнялась на цыпочки, пока мои губы не оказались прямо под его губами.

— Элла, — он произнес мое имя как мольбу, но для чего? Чтобы дать нам то, чего мы оба хотели? Или чтобы я отступила и оставила его спать со своей честью?

— Скажи мне, чего ты хочешь. Потому что я хочу поцеловать тебя. Даже если это будет только один раз, — я закрыла крошечный промежуток между нашими ртами и провела губами по его губам. Как у такого жесткого мужчины могут быть такие мягкие губы? Его тело превратилось в камень на фоне моего, каждая мышца напряглась. Под моими кончиками пальцев его сердце начало колотиться. Став смелее, я нежно поцеловала его, задержавшись на нижней губе. Затем я отстранилась настолько, чтобы заглянуть ему в глаза. В остальном он мог быть статуей, но эти глаза говорили все, что он не мог сказать, и он был в секунде от…

Его рот прижался к моему, и весь он ожил. Одна его рука проделала путь по моим волосам, а другая обхватила мою талию и притянула меня еще ближе. Я раскрылась, и его язык проник внутрь, захватывая, поглощая, изучая каждую линию моего рта. С моих губ сорвался стон, и я зарылась руками в его волосах, нежно перебирая короткие пряди. Затем я поцеловала его в ответ, как мечтала уже несколько месяцев. Наши губы сплелись, поцелуй был сладким на вкус, как вино, которое мы выпили после танца, и таким же пьянящим. Он втянул мой язык в рот, а я с нетерпением стала тереться о его, поглаживая и лаская. Боже правый, этот мужчина знал, что делает. Весь мой мир крутился вокруг этого поцелуя, и вокруг того, как, Бекетт обнимал меня.

Он сменил темп, нежно посасывая мою нижнюю губу, а затем наклонил голову и стал целовать меня глубже, пока я не стала еще больше нуждаться в нем. По моим венам разлилось тепло, оживляя меня, эйфорическая смесь покалывания в конечностях после того, как они заснули и вновь обрели чувствительность.

— Боже, Элла, — простонал он, запустив пальцы в мои волосы.

— Да, — сказала я, наслаждаясь всем происходящим. Он изогнул свое тело над моим, приподнял меня за попу, повернул и усадил на стойку. Затем он обеими руками обхватил мое лицо и целовал меня до тех пор, пока я не забыла свое имя — я принадлежала ему. Мои пальцы пробежались по его шее, пока я не схватила его галстук снизу и не просунула пальцы в то место, где он ослабил узел.

— Я мог бы целовать тебя вечно, — сказал он мне в губы.

— Я не против.

Он улыбнулся, и я не смогла удержаться от зеркальной улыбки. Все в этом ощущалось так невероятно правильно. Он откинул прядь волос с моего лица с нежностью, которая заставила мое сердце забиться, словно оно тянулось к нему. Я люблю этого мужчину. От одной этой мысли моя потребность возросла до предела, и я почувствовала боль и беспокойство. Последние семь лет мое сексуальное влечение было как разорванная цепь, и вдруг свет снова зажегся, когда Бекетт щелкал выключатель за выключателем.

Снова целуя меня, он обхватил меня руками, и когда он притянул меня к краю стойки, я раздвинула колени, соединяя наши губы, грудь и бедра. В поцелуе появилась острота, грубое отчаяние, которое могло быть только результатом желания, которое мы оба держали на привязи последние несколько месяцев. Я проклинала слои ткани между нами и жалела, что не выбрала более короткую и менее пышную юбку. Он прервал наш поцелуй, и я задыхалась, втягивая столь необходимый воздух, когда он прижался губами к моей шее. Святое дерьмо.

— Бекетт, — прохрипела я, откидывая голову назад и предоставляя ему неограниченный доступ ко всем частям меня, которые он хотел. Они все были его.

Одной рукой он поддерживал мою выгнутую спину, а другой расстегивал пуговицы, не переставая атаковать мою шею. Он осыпал меня долгими поцелуями нежными губами, по шее, по ключицам и до самого декольте. Я оттолкнулась каблуками от твердого пола и обхватила его за талию, чтобы сильнее прижать его к себе. Это вызвало еще один стон с его губ. Откинувшись назад, я уперлась руками в прохладный гранит, так не гармонирующий с жаром моей кожи. Он провел руками по моей груди, по талии, по бедрам, прикрытым платьем, пока не достиг обнаженной кожи моих коленей. Никогда в жизни я не была так рада, что отказалась от колготок. Сильные руки скользнули под платье и пробежались по моим ногам. Его кожа была шершавой и мозолистой, а прикосновения нежными, если не считать давления его пальцев, когда он сжимал верхнюю часть моих бедер. У меня возникло безумное желание попросить его усилить хватку, оставить какую-нибудь отметину, которая завтра подсказала бы мне, что это действительно произошло, а не было просто сном. Он целовал меня, захватывая мой рот в ритме, который заставлял мои бедра выгибаться в его сторону желая, чтобы его руки двигались. Меня никогда не целовали с таким мастерством и заботой, никогда я не чувствовала, как моя кровь поднимается до такого уровня. Это было полное, абсолютное, восхитительное безумие. Его большие пальцы провели по внутренней поверхности моих бедер, задевая край трусиков, и я ощутила это повсюду. В сердце, в животе, в груди. Это простое движение ласкало мое сердце и заставляло его учащенно биться.

— Еще, — умоляла я, сжимая бедра вокруг него, нуждаясь в давлении, чтобы хоть немного облегчить боль.

Как будто я укусила его, он отпустил мои бедра, и отступил назад, ослабляя хватку.

— Хорошо, это противоположно тому, чего я хотела, — сказала я, и мои слова были такими же отрывистыми, как и мое дыхание.

Он прислонился спиной к другой стойке, его грудь вздымалась и опускалась так же быстро, как и моя. По крайней мере, не я одна пострадала от этого поцелуя. Он выглядел измученным и немного сердитым, когда развязывал галстук. Черт, это было сексуально. Он закрыл глаза, а его руки перебирали волосы. Он был похож на сильно возбужденного мужчину, который не может взять себя в руки, и возможно, я была жестокой, но мне нравилось осознавать, что я довела его до этого.

— Бекетт.

— Нет, — он покачал головой, открывая глаза. То, как он окинул меня взглядом, когда платье едва прикрывало все еще раздвинутые колени, было достаточно сильным, чтобы еще одна волна чистого желания пронеслась по моему телу. — Все должно быть не так.

Страх быстро пробежал по моей груди. Неужели поцелуй не стал для него таким же грандиозным событием, как для меня?

— Ты бы предпочел подождать еще четыре месяца, чтобы поцеловать меня? Потому что это мы, Бекетт. Я всегда буду сестрой Райана. Я всегда буду хотеть тебя, и то, как ты только что поцеловал меня, свидетельствует о том, что ты хочешь меня так же сильно.

— Я всегда знал, что, между нами, все будет именно так. С того момента, как я увидел тебя, я знал, что в тот момент, когда мои руки… — он на секунду зажал нижнюю губу между зубами, а затем схватился за стойку.

— Что твои руки? — я дразнила его, сидя прямо, давая рукам отдохнуть.

— Я знал, что как только я возьму тебя в свои руки, мне понадобится чудо, чтобы остановиться, чтобы в моей голове появились рациональные мысли. Прикоснуться к тебе… Боже, Элла, если бы ты хоть немного представляла, как сильно я тебя хочу, ты бы не сидела на моей стойке и не смотрела на меня так.

— Может, я и представляю, — я провела языком по нижней губе. — Может, я чувствую то же самое. А рациональные мысли переоценивают.

— Подумай хорошо.

— Зачем? Может, я хочу хоть раз быть безрассудной. Может, мне нравится, как ты выбиваешь все рациональные мысли из моей головы. Может быть, именно поэтому мне нужно это, нужен ты, — от возникшей боли, я задвигала бедрами. Секс никогда не был чем-то, чего я искала, или большим фейерверком, но я также никогда не помнила, чтобы он начинался с такой мучительной, терзающей потребности.

— Я действительно стараюсь.

Испытываешь мое терпение.

Укус отказа был острым. Я свела колени вместе и дрожащими руками застегнула пуговицы.

— Я не понимаю тебя. Я говорю тебе, что хочу, чтобы ты меня поцеловал, а ты прыгаешь через диван. Я брею ноги и надеваю платье, а ты обнимаешь меня на ночь. Я бросаюсь к тебе, и ты целуешь меня так, будто я единственная женщина в мире, и вот теперь ты там. Бекетт, я не могу выразить свои желания яснее, и я не могу быть той, кто всегда должен бегать за тобой. Если ты не хочешь меня физически, то так и скажи. Потому что мне надоело слушать, как ты говоришь мне «нет», словно со мной что-то не так.

У него хватило наглости выглядеть уязвленным, как будто его постоянный подход к нашей физической близости на расстоянии вытянутой руки был для него более болезненным, чем для меня. Как будто это не я постоянно пытаюсь вывести наши отношения из зоны дружбы.

— Ты видишь во мне сестру? Это так?

— Нет, черт возьми! — он вздохнул. — И вот я уже дважды ругался при тебе.

— Я правда не против. Ты мог бы бросить бомбу, если бы это сдвинуло дело с мертвой точки, — я положила руки на стойку и приготовилась спрыгнуть вниз, найти свои туфли вместе с достоинством и отнести свою сексуально расстроенную задницу домой.

— Посмотри на меня, — его голос приобрел тот хрипловатый оттенок, который мне так нравился.

Я подняла на него глаза, желая понять, о чем, черт возьми, думает этот мужчина. Что удерживает его от того, чтобы взять то, что как я знала или, по крайней мере, надеялась он хотел.

— О чем ты думаешь? — спросила я.

— Я считаю, сколько бокалов вина ты выпила. Два за ужином. Один после концерта, а прошло уже сколько? Пять часов? — его глаза сузились в раздумье.

— Я не пьяна, если ты на это намекаешь! Как будто мне нужен алкоголь в качестве оправдания…

— О нет, — оборвал он меня, понизив голос еще больше. — Я не спрашиваю о тебе. Я хочу знать для себя. Я хочу быть уверенным, что, когда я задам следующий вопрос, ты не будешь слишком пьяна, чтобы ответить на него.

Мой язык смочил внезапно пересохшие губы.

— Хорошо.

— Ты хочешь меня, Элла?

— Думаю, я ясно дала понять, что хочу.

Он покачал головой.

— Нет. Я не договорил. Ты хочешь просто со мной целоваться? Или ты хочешь всего меня? Потому что я стою здесь и пытаюсь удержать руки на стойке, чтобы не отправить их вверх по твоему платью к внутренней стороне твоих бедер.

Мои губы разошлись, они слишком тяжелые, чтобы оставаться закрытыми.

— Потому что я знаю, что как только они начнут гладить эту мягкую кожу, я не смогу дышать, не взяв тебя, не скользнув в тебя, как я фантазировал… слишком долго, — он выделил последнюю фразу, донося до меня то, чего он хотел, если я еще не поняла.

Это было именно то, чего я хотела, жаждала… нуждалась больше, чем в том самом дыхании, о котором он говорил.

— И как только это произойдет, между нами, все изменится, Элла. Поэтому мне нужно, чтобы ты сказала мне, что хочешь меня, или вышла за дверь, пока не случилось то, к чему ты не готова.

Я не могла припомнить, чтобы я была более готова к чему-либо в своей жизни.

— Я.

Я расстегнула пуговицу.

— Хочу.

Еще одну.

— Тебя.

— Элла, — он оттолкнулся от стойки.

— Здесь и сейчас, — добавила я, снимая бретельки, на случай если мужчине понадобится мое согласие, а может и мольба. Бретельки упали по бокам, а изгибы моей груди удержали бюстгалтер на месте.

— Спасибо, Господи.

Он не стал расстегивать пуговицы на рубашке, а просто потянулся к затылку и стянул ее с себя тем невероятно сексуальным способом, который свойственен парням. Бекетт сделал это в сто раз сексуальнее, когда обнажил свой торс. Все эти бугрящиеся мышцы и кожа, которую можно целовать… Я была уверена, что смогу испытать оргазм, просто глядя на него. Не то чтобы я когда-либо испытывала его без небольшой помощи, но если и был такой момент, то это был именно он.

— Ты такой… — я развела руками в его сторону. — Все это просто… У меня нет слов.

— Хорошо, — сказал он, опуская рубашку на пол. — Потому что мне понадобится использовать этот рот не только для разговоров, — он в два шага преодолел расстояние, между нами, взял мои колени в свои руки и раздвинул бедра. Затем он выполнил свое обещание, запустив руки мне под платье, пока они не достигли верха моих бедер только для того, чтобы сжать, а затем притянуть нас друг к другу.

Я обхватила его за шею, когда он поцеловал меня. Это был глубокий, мощный и первобытный поцелуй, его рот захватывал мой так, словно он предъявлял на него права. Бекетт целовал меня не так сильно, как раньше, но с большим напором. Мое тело откликнулось, сжимая грудь и распространяя жар по коже. Я задыхалась, когда его большой палец скользнул под край моих трусиков, а мои ногти слегка впились в его кожу, когда он прикоснулся к моему клитору.

— Бекетт, — взмолилась я, рефлекторно толкаясь бедрами ему навстречу.

— Ты моя, — сказал он. Затем он медленно поцеловал меня, его язык скользил по моему, а его большой палец двигался по мне кружась, поглаживая и надавливая, превращая тепло в моем животе в узел напряжения, который он затягивал все туже и туже.

Я беспокойно двигалась, желая ощутить его кожу на своей, но в то же время желая, чтобы его руки оставались там, где они были. Словно прочитав мои мысли, его свободная рука скользнула по моей талии к спине, где он расстегнул молнию на моем платье. Ткань легко поддалась, обнажив бюстгальтер без бретелек. Я выгнулась дугой, прижимаясь грудью к его груди, а он прижал большой палец к моему клитору, посылая по мне разряды удовольствия, сладкие и острые одновременно. Убрав большой палец, он произвел какое-то колдовство за моей спиной и расстегнул лифчик, он упал мне на колени, освободив мою грудь. Он прервал наш поцелуй и посмотрел на меня сверху вниз, трепетно обхватив грудь, проведя пальцами по затвердевшему соску.

— Идеально, — сказал он и, наклонив голову, взял его в рот. Одновременно он провел большим пальцем, и я выгнула спину и вскрикнула.

Это было чертовски приятно. Я закинула руки за спину, чтобы удержать свой вес, и отдалась его губам и пальцам. Напряжение во мне нарастало, пока не стало невозможным.

— Бекетт! — я выкрикнула его имя, когда он глубоким движением надавил на мой клитор, отправив мое тело в полный обморок, когда мой оргазм перешел через край, и освобождение пришло мощными волнами, которые наклонили земную ось.

Он целовал меня, прижимаясь к моим губам легкими, нежными поцелуями. Пока я не собралась с силами, чтобы открыть глаза, и не обнаружила, что он наблюдает за мной с выражением полного обожания на лице.

— Я мог бы смотреть, как ты делаешь это миллион раз, и все равно хотел бы большего.

— Это было… — что было такого в этом мужчине, что он украл все мои слова и превратил меня в идиотку, произносящую половину предложения? — Хорошая работа.

Он улыбнулся.

— Хорошая работа?

О, Боже, я только что словесно похвалила этого парня.

— Ну, да. Я никогда… без… ну, с кем-то.

Его глаза расширились в понимании.

— Элла, все хорошо.

— Да, ты прав.

Прежде чем я успела сказать что-то еще нелепое, я поцеловала его, проведя руками по его спине. Его кожа была упругой, теплой и очень мягкой. Дойдя до пояса, я провела пальцами по его талии, наслаждаясь тем, как напрягся его пресс, а он вдыхал воздух между поцелуями. Когда я добралась до его молнии, я набралась смелости и взяла его член в свою руку, слегка сжав его. Он был твердым, как гранит подо мной, длинным, толстым, и, если это было похоже на все остальное его тело, без сомнения он был совершенным. Его задыхающийся вздох превратился в шипение воздуха между стиснутыми зубами.

— Элла…

Я просто смотрела на него, давая ему понять, как сильно я хочу его, этого, нас. Всего этого. Вместо того чтобы остановить меня, он просто кивнул и закрыл глаза на те несколько секунд, пока я гладила его по всей длине.

— Боже, детка, — прошептал он.

Он дал мне еще один шанс погладить, а затем убрал мою руку, положив ее на стойку. Прежде чем я успела пожаловаться, он достал из заднего кармана бумажник и положил его на стойку рядом со мной. Затем, спасибо небесам он расстегнул брюки, снял ботинки и разделся до гола так быстро, что мне оставалось только восхищенно смотреть. Этот мужчина был просто совершенством. Я провела пальцами по его грудным мышцам, спускаясь по линиям пресса, не торопясь переходить от одного изгиба к другому. Он был не просто рельефным, он был идеальным, его мышцы бугрились внизу живота. Он подался вперед, оказавшись между моими бедрами, и целовал меня до тех пор, пока я не смогла думать ни о чем, кроме ощущения его губ, тепла его кожи и ритма его дыхания. Он слегка приподнял меня, поправляя платье так, что моя попа уперлась в гранит, а затем снял ткань через голову, оставив меня в одних голубых шелковых трусиках. Затем он поднял на меня глаза, зацепил большими пальцами трусики и потащил их вниз по моим ногам. Смущаться было некогда, он целовал меня, контакт обострил все чувства, и наши руки быстро оказались повсюду, мы трогали, прикасались и открывались друг для друга. Когда он просунул руки между моими бедрами, знакомое давление снова усилилось, боль внутри меня начала пульсировать.

— Ты такая мокрая, — сказал он между поцелуями, — затем он просунул в меня палец, и я чуть не упала со стойки. Это невероятное ощущение. Я извивалась, и он добавил еще один, от чего боль запульсировала. Свободной рукой он открыл бумажник и вытащил на свет упаковку из фольги. — Наверх? — спросил он.

— Здесь. Сейчас. Больше не надо ждать, — почти не обращая внимания на ровные, глубокие удары его пальцев, я схватила презерватив и разорвала его. Мои руки дрожали, когда я поднесла его к головке члена. Я была права, даже это было идеально. — Я не знаю… О, Боже, Бекетт!

Он добавил третий палец, а его большой палец нежно поглаживал мой сверхчувствительный клитор.

— Нужна помощь?

— Да. У меня нет опыта в… — я застонала, когда он загибал пальцы, нащупывая ту неуловимую точку внутри меня, которая заставляла мои бедра двигаться в такт его руке.

— Беременна в восемнадцать лет, помнишь?

Он накрыл мою руку своей, медленно продвигая нас вниз по своей длине, пока не покрыл ее.

— Возможно, это было самое эротичное, что я делала в своей жизни, — прошептала я.

— Я тоже. Ты поднимаешь все в моей жизни на новую ступеньку, — его губы встретились с моими в долгом, страстном поцелуе, который закончился тем, что он нежно потянул меня за нижнюю губу. Его пальцы выскользнули из меня, и я напряглась, когда он выровнял свои бедра с моими.

— Нервничаешь? — спросил он, целуя место под моим ухом.

— Немного. Прошло семь лет с тех пор, как я это делала.

Он взял мое лицо в свои руки и нежно поцеловал.

— Уверен, что это все еще работает так же.

Я улыбнулась и тут же расслабилась от еще одного поцелуя.

— Не волнуйся, я тебя держу, — снова сказал он, и эти слова унесли мою нервозность, словно ее и не было. Как будто его не было между моими бедрами, он осторожно взял мои губы в свои, и через несколько мгновений я обхватила его за талию, наслаждаясь контрастом его жесткого тела с моими изгибами. Он гладил меня, даря огонь, еще более жаркий, чем прежде. Когда мои бедра начали качаться в такт его пальцам, он прислонился лбом к моему. А когда я потянулась к его бедрам, он обхватил мои, надавливая своей эрекцией на мой вход.

— Пожалуйста, — сказала я, выгибаясь навстречу ему.

Держа одну руку на моем бедре, другой он обхватил мой затылок и придвинул нас так близко, что наше дыхание смешалось, но он не поцеловал меня, а просто смотрел в мои глаза, медленно проталкиваясь внутрь меня дюйм за дюймом. Я издала тихий стон, когда он вошел в меня так глубоко, что я почувствовала его всем телом, как будто он пронзил мою душу.

— Элла, — простонал он. — Боже, ты — мое все.

Он переместил руку с моего бедра под задницу, слегка приподнял меня и притянул к самому краю стойки, после чего начал глубоко и уверенно входить в меня. Наши тела двигались так, словно мы занимались любовью не несколько мгновений, а годы, словно он был единственным мужчиной, для которого я была создана. Я обхватила его руками, держась за его затылок, а он поднимал меня все выше и выше, с каждым ударом доводя напряжение до предела, пока наши тела не стали блестящими от пота. Он не менял темп, просто брал меня снова и снова, как будто это будет длиться вечно, как будто не было никакой цели, кроме как ощутить этот момент. Не было ни будильника, ни расписания, ни чего-либо более важного, чем быть здесь, в объятиях любимого мужчины. Мои мышцы напряглись, требуя разрядки, и Бекетт поцеловал меня, одновременно проводя большим пальцем между нами, чтобы погладить мой клитор. Я разрывалась на части и кричала, когда оргазм захлестнул меня, глубже и сильнее, чем когда-либо в жизни. Он втянул мои крики в свой рот, словно питаясь моим удовольствием, словно для него это тоже было больше, чем секс. Я прижалась к нему, эмоции захлестнули меня с головой.

— Я люблю тебя, — слова вырвались из моих губ без предисловий и раздумий.

Он сделал паузу, его глаза широко раскрылись. Затем он глубоко и крепко поцеловал меня, дико и ритмично толкаясь, и отпуская меня, зарываясь лицом в мою шею, когда он нашел свое освобождение, с моим именем на губах. Прежде чем я успела почувствовать неловкость, он отстранился, взяв мое лицо в свои руки. Наше дыхание было неровным, и его замедлилось раньше, чем мое.

— Я люблю тебя, — сказал он, не сводя глаз с моих.

— Правда? — это было слишком, чтобы надеяться на такое счастье.

— Я люблю тебя с самого начала. Приятно знать, что ты это поняла.

Моя улыбка была мгновенной и совпала с его улыбкой.

— Сколько времени у нас есть? Потому что я хотел бы отнести тебя наверх и повторить все еще раз как следует.

Если это не было правильно, то мне не терпелось узнать, что же было правильно.

— Вся ночь. У нас есть вся ночь.

— Я могу с этим справиться.

И он это сделал.

Еще три раза до завтрака.