Последнее письмо

Глава двадцать девятая

Элла

Элла,

Если ты читаешь это, значит я не смогу увидеть тебя в январе, как мы планировали. Мне очень жаль. Раньше я говорил, что не боюсь, пока нахожусь здесь, потому что мне нечего терять. Но как только я прочитал твое первое письмо, все изменилось.

Я изменился.

Если я никогда не говорил тебе, то позволь мне сказать это сейчас. Твои слова спасли меня. Ты проникла в темноту и вытащила меня своей добротой и силой. Ты сделала невозможное и коснулась моей души. Ты феноменальная мать. Никогда не сомневайтесь в этом. Тебя достаточно. Этим детям так повезло, что ты на их стороне. Что бы ни случилось с диагнозом Мэйзи или упрямством Кольта, ты самое большое благословение, о котором эти дети могли бы попросить.

Сделай кое-что для меня. Свяжись с моим финансовым менеджером. Его номер указан внизу. Я переоформил свою страховку жизни на Кольта и Мэйзи. Используй ее, чтобы отправить их в колледж или дать им возможность найти свое призвание. Я не могу придумать лучшего применения.

Хочешь услышать что-то безумное? Я влюблен в тебя. Именно так. Где-то между письмом номер один и двадцать… или около того я понял, что влюблен в тебя. Я, парень, который не может найти общий язык с другими людьми, влюбился в девушку, с которой никогда не был в одной комнате. Поэтому, если меня не станет, я хочу, чтобы ты помнила об этом. Элла, ты настолько невероятна, что заставила меня влюбиться в тебя только своими словами. Не держи свои слова при себе. Несмотря ни на что, найди того, кто захочет услышать их так же сильно, как и я. А потом позволь себе любить.

И сделай мне одолжение — люби так, чтобы хватило на нас обоих.

С любовью,

Бекетт Джентри

— Позывной Хаос

***

Tри месяца спустя.

— Куда тебе это поставить? — спросил Бекетт, держа в руках коробку с надписью «кухня».

— Наверное, на кухню, — поддразнила я.

— Ха-ха, — притворно рассмеялся он, пронося коробку мимо меня на кухню и ставя ее к остальным.

— Сколько еще у тебя там? — спросила я из гостиной.

— Только несколько тех, что остались в грузовике. А что? — он обхватил меня за бедра и притянул к себе. — У тебя есть планы на меня?

— Может быть, — ответила я с медленной улыбкой. За последний месяц я перестала изображать маленькие улыбки. Те, что побольше, по-прежнему делались исключительно ради Мэйзи, но маленькие? Они были настоящими. Они были моими.

— Мне нравится, как это звучит, — он опустил голову, и наши губы встретились в поцелуе.

— Может быть, эти планы включают в себя душ? Потому что у меня есть…

В нас ударил ледяной поток воздуха, когда входная дверь распахнулась. Мы повернулись, чтобы увидеть Мэйзи и Эмму, которые влетели в дом, снег покрывал их шапки, и они топали в прихожую, хихикая.

— Эта канатная дорога — самая лучшая! — сказала Эмма, когда ее ботинки упали на пол.

— Правда? Подождем, когда наступит лето, и мы сможем покататься на другой, той, что идет в озеро! — добавила Мэйзи.

Та, которую Бекетт построил через несколько недель после смерти Кольта. Он делал миллион подобных вещей, по-своему поддерживая Кольта. Мэйзи была права, оба лучших друга Бекетта были на том острове, и, так же как Райан был частью Бекетта, которую я, возможно никогда не узнаю, так и Кольт был частью Бекетта.

Бекетт снова быстро поцеловал меня и направился за очередной коробкой.

— Как насчет горячего шоколада, девочки? — предложила я.

— Да, пожалуйста! — ответили они обе одновременно.

Я достала какао и принялась за дело, любуясь видом снега, падающего на замерзшее озеро. Мое сердце издало знакомое предупреждение, и я отвернулась от острова, сосредоточившись на том, чтобы достать кружки для девочек.

Я скучала по Кольту каждый день. Каждую минуту.

Но эти месяцы дали мне достаточно времени, чтобы каждая секунда не принадлежала моему горю. И я знала, что этот промежуток времени будет только расти. Оно никогда не уйдет полностью, но по крайней мере, я больше не ныряла в океан горя с каждым ударом сердца. Волны все еще набегали. Иногда они были предсказуемы, как прилив. В других случаях они обрушивались на меня с силой цунами, унося так глубоко, что мне казалось, будто я снова нахожусь на дне.

Девочки вбежали, запрыгивая на барные стулья, которые я купила, чтобы скользить по гранитным поверхностям. Они смеялись и говорили о предстоящем рождественском спектакле. Я налила какао и положила туда несколько зефирок, а затем протянула кружки через стойку.

— Спасибо, миссис Маккензи, — сказала Эмма, сделав глоток.

Я не стала поправлять ее насчет миссис, а просто улыбнулась.

— Без проблем.

— Спасибо, мам! — сказала Мэйзи, потягивая свой напиток.

Бекетт вошел с еще одной коробкой и поставил ее рядом со стопкой на кухонном столе. Затем он прислонился к стойке вместе со мной.

— Что это за язык? — спросил он, глядя на девочек.

— Девичий язык, — сообщила я ему. — Они обсуждают список гостей на день рождения Эммы в следующем месяце.

День рождения Мэйзи только что прошел. Ей было уже восемь, она была старше, чем Кольт. Она будет расти, взрослеть и расцветать, а Кольт навсегда застынет в семилетнем возрасте. День выдался тяжелым, но Мэйзи пригласила свою новую лучшую подругу. Оказалось, что когда Эмма и Мэйзи потеряли Кольта, они нашли друг друга. Даже уйдя, он по-прежнему дарил сестре подарки.

— Какао, да? — спросил Бекетт, отпив глоток из кружки Мэйзи.

— Папа! — хихикнула она.

Боже, мне нравилось, как это звучит, так же как ей нравилось это говорить. Мы сказали ей об этом после похорон зная, что она заслуживает того, чтобы знать каждый день своей жизни, что Бекетт любит ее так сильно, что стал ее отцом. Он спас ей жизнь, но это осталось, между нами.

Бекетт поцеловал меня в щеку и начал открывать коробки, смеясь, когда нашел одну из игрушек Кольта, спрятанную в одной из кастрюль. Мне нравилось в нем то, что он мог говорить о Кольте и улыбаться сквозь боль. Он поддерживал в нем жизнь… С помощью канатных дорог, фотографий, которые он развешивал по дому, красного листа в рамке. Он никогда не боялся произносить его имя, и не раз я приходила домой, чтобы застать его и Мэйзи, прижавшихся друг к другу на диване, за просмотром видеороликов с Кольтом.

Мне еще предстояло научиться жить так, чтобы не рассыпаться. Может быть, когда-нибудь я смогу улыбаться при звуках голоса Кольта. Пока же это было просто напоминанием о том, что я потеряла и как пусто все вокруг без него.

Бекетт заставлял нас двигаться вперед. Он не позволял мне слишком долго погружаться в себя, но и не игнорировал боль. Он раздвигал мои границы, а потом отступал, и, если бы не он, я, возможно, решила бы просто перестать двигаться.

Мэйзи заставляла мое сердце биться.

Бекетт заставлял меня жить.

Я каждый день убеждалась, что они оба знают, что я их люблю.

Прошло почти три месяца, но я наконец-то прочитала последнее письмо Бекетта, и именно оно привело меня сюда, в этот дом, который он построил для нас четверых — теперь в нем будут жить трое.

«Любви хватит на нас обоих». Вот что он написал в письме. И оно затронуло мое сердце так, как ничто другое не могло. Потому что именно этого хотел бы Кольт. Он хотел бы переехать в этот дом и жить с парнем, которого мы все любили. С человеком, который жаждал моих слов и владел моим сердцем.

Он подписал письмо своим настоящим именем. Последние слова, сказанные мне Хаосом, объединили двух мужчин, которых я любила, пока я не увидела их обоих в Бекетте, который в данный момент смотрел на мою чесночницу, как на орудие пыток.

— Этот ящик, — сказала я ему, открывая тот, что находился у моего бедра.

— Щипцы для завивки ресниц? — спросил он, опуская их в ящик.

— Это для смузи. Отлично работает с клубникой, — я пожала плечами.

— Врешь! — он рассмеялся и вернулся к распаковке.

Я посмотрела в окно на остров и сделала успокаивающий вздох, пока эта боль терзала меня. Затем я взяла следующую коробку и начала распаковывать вещи, предмет за предметом, объединяя свою жизнь с жизнью Бекетта. Я двигалась вперед, потому что именно там были Бекетт и Мэйзи, и именно этого хотел бы Кольт. В конце концов, он тоже был здесь, в каждом уголке этого дома, который Бекетт построила для него, для нас. Я все еще слышала отголоски его шагов на лестнице, его смех в коридорах. Бывали моменты, когда я могла поклясться, что уловила запах его волос, пропитанных солнечным светом, как будто он прокрался сюда, чтобы обнять меня, и снова убежал, прежде чем я успела его полностью поймать. Спальня, которую Бекетт выделил для него, была нетронута, если не считать коробок, которые мы привезли из моего дома. Я еще не была готова туда идти, и это было нормально. Там было слишком много воспоминаний, которые я не хотела убирать. Стоило мне только взглянуть на шлем, который Кольт надел в тот первый Хэллоуин в больнице, как я поняла, что не смогу справиться ни с одной коробкой. Но Мэйзи взяла шлем и улыбнулась, вспомнив, как она торговалась с Кольтом, чтобы надеть его в ту ночь.

Он надел ее нимб.

Как будто они знали, что в конце концов поменяются ролями.

Как будто это было запланировано с самого начала, а я просто не заметила знаков.

— Как ты думаешь, озеро достаточно замерзло, чтобы по нему можно было ходить? — спросила я Бекетта.

Он посмотрел на меня таким взглядом, будто точно знал, о чем я думаю, а затем взглянул на заснеженное озеро.

— Я был там вчера, а сегодня температура еще ниже. Хочешь, я пойду с тобой?

Я покачала головой.

— Нет, я бы хотела пойти одна. Думаю, я готова.

Он просто кивнул и дал мне свободу действий.

Я методично зашнуровала ботинки, застегнула пальто, взяла шапку и перчатки и пошла к выходу. Воздух был бодрящим, а снег — легким, переливающимся, похожим на свежий блеск, когда я пересекала озеро.

Я подошла к острову, где меня ждали Кольт и Райан.

Я никогда не была здесь одна, никогда не чувствовала, что готова, что достаточно сильна. Может быть, я и сейчас не готова, но я устала ждать, пока почувствую себя таковой. Может быть ощущение, что я достаточно сильная, возникло оттого, что я так часто была сильной, что это стало привычным.

Слова покинули меня, когда я опустилась на колени перед надгробием Кольта, не обращая внимания на то, что снег тут же растаял на моих джинсах. Мне нужно было сказать ему столько всего, но ни одно слово не слетало с моих губ. Поэтому я прекратила попытки и просто склонила голову, позволяя слезам из моих глаз уносить слова из моего сердца прямо к нему.

Наконец мое горло издало звук.

— Я бы сражалась за тебя. Я бы уничтожила все звезды, Кольт. Тебя любят, не в прошедшем времени, а сейчас, каждую секунду каждого дня, и это никогда не изменится. Я вижу частички тебя в твоей сестре, маленькие проблески твоей души, сияющие в ее душе. Она носит тебя с собой, как и все мы. Я скучаю по тебе так сильно, что иногда мне кажется, что я не смогу нести все это, но потом я вижу ее и каким-то образом справляюсь. Ты научил меня это делать. Когда твоя сестра болела, и мне казалось, что это слишком, что я не смогу быть достаточно сильной, чтобы вытащить ее, я смотрела на тебя и понимала, что должна быть такой, потому что, что бы ни случилось с твоей сестрой, всегда будем только ты и я, малыш. Ты научил меня брать себя в руки и делать первый шаг. Я просто не понимала, как сильно мне нужен этот урок. Но я делаю это. Ради тебя и Мэйзи, и твоего отца. Мы должны были рассказать тебе о нем раньше… да, мы много чего должны были сделать.

Я подняла лицо к небу и позволила снегу упасть на мою кожу. Мои слезы смешались с тающим снегом, превратившись в одно целое, и мои глаза высохли.

Воздух обжег мои легкие, когда я глубоко втянула его, замораживая тяжелое, забитое слезами чувство, которое я носила с собой, как значок выживания.

Нуждаясь в передышке, я прошла несколько футов до могилы Райана.

— Я никогда не говорила тебе спасибо, — сказала я ему, счищая снег с камня. — За Бекетта, я имею в виду. Я не знаю, как ты узнал, но ты узнал. И я знаю, что ты сказал мне, что письма для него, а ему ты сказал, что письма для меня, но ты знал, как сильно мы нуждались друг в друге. Ты спас меня благодаря Бекетту, Рай. Ты спас Мэйзи. Я нашла кольцо, когда распаковывала вещи в нашей спальне. Он еще не спрашивал, и я надеюсь, что он подождет какое-то время, но я знаю, что он мой навсегда, и он у меня только благодаря тебе. Так что спасибо тебе за Бекетта и за твое письмо, которое привело его ко мне домой. А теперь поцелуй моего мальчика, ладно? — я зажала поцелуй в пальцах и положила их на его имя.

— Он там только на время, так что будьте с ним осторожны, — затем я вернулась к могиле Кольта.

— Я люблю тебя и скучаю по тебе, — сказала я ему. — Нет ничего более правдивого, что я могла бы тебе сказать. И мне жаль, что меня не было с тобой, но я так рада, что у тебя был твой отец, а теперь у тебя есть твой дядя Райан. Ты был моим самым большим подарком, Кольт. И как бы я ни ненавидела каждый день, когда тебя нет, я так благодарна за те дни, когда ты был у меня. Спасибо, что ты мой, — затем я поцеловала пальцы и провела ими по его имени, состоящему из двадцати одной буквы.

КОЛТОН МАККЕНЗИ-ДЖЕНТРИ

Обратный путь через озеро был тихим и спокойным. Я сделала это. Я нашла в себе силы поставить одну ногу перед другой и дойти до места. И я буду продолжать делать это и дальше, потому что у меня хватит сил. Во многом благодаря мужчине, который стоял на берегу озера и ждал, когда я вернусь к нему домой.

— Ты в порядке? — спросил Бекетт, заключая меня в свои объятия.

— Да. Думаю, что буду, по крайней мере.

Он погладил мои щеки своими руками в перчатках.

— Да, так и будет.

— Ты когда-нибудь задумывался о судьбе?

Он наморщил лоб.

— Ты имеешь в виду то, как мы потеряли Кольта?

— Да. Нет. Вроде того. Я так злилась на Бога за то, что он забрал Райана, потом Кольта, когда у нас только-только появилась Мэйзи, за то, что он вообще забрал его.

— Я тоже.

— Но потом я посмотрела на озеро, и мне пришла в голову одна мысль. Может, он всегда должен был уйти. Может, они оба должны были. Если бы Райан не умер, может ты бы и приехал, но ты бы не остался. Тогда это было не в твоем духе.

Бекетт промолчал, просто кивнул и стал ждать, когда я продолжу.

— Но он умер. И появился ты. И ты помог спасти Мэйзи с помощью лечения, и ты спас сердце Кольта, оказавшись здесь, когда я не могла. Ты исполнял все его желания и научил его таким невероятным вещам. Благодаря тебе он не был одинок. Благодаря тебе он был вдвойне любим. Я понимаю, что судьба забрала бы его независимо от того, был бы ты здесь или нет. Жил бы Райан или нет, умерла бы Мэйзи или нет. Но без тебя он был бы один. Никто другой не смог бы найти его, не смог бы дать ему тот покой, который дал ты. Без тебя я бы похоронила обоих своих детей.

Его рот сжался в линию, когда он пытался сохранить самообладание.

— Я не мог его спасти. Я бы отдал свою жизнь, если бы это означало, что он может быть здесь, с тобой. Я спасал каждого ребенка с тех пор, как… — он сглотнул и отвел взгляд.

— С каждым звонком ты пытаешься покаяться за грех, который не совершал сознательно. Я вижу твое лицо каждый раз, когда ты находишь ребенка.

— Но я не смог спасти твоего. Не смог спасти своего собственного. Как ты можешь простить меня за это?

— Потому что прощать нечего.

Девочки смеялись, бегая по снегу и направляясь к домику на дереве.

— Ты думаешь?

Я взглянула на Эмму, которая улыбалась, помогая Мэйзи подняться по лестнице.

— Я знаю, — в моей груди разлилось тепло. — Может быть, ты не смог спасти маленького мальчика, которому всегда было суждено уйти, но ты спас ее, научив Кольта, — я указала на Эмму.

Челюсть Бекетта сжалась.

— Судьба, ты думаешь?

— Судьба, — ответила я. — Может, для всех это не так, но для меня это может быть правдой. Мне этого достаточно.

Он прижался холодными губами к моему лбу.

— Я люблю тебя. Я всегда буду любить тебя.

Я приподнялась на носочки и прижалась к его губам в нежном поцелуе.

— Я люблю тебя. Сейчас. Навсегда. Навечно.

Да, я была способна на безмерное горе, но я также была способна на безграничную любовь. И я снова полюблю свою жизнь. Может быть, не сегодня, но когда-нибудь. Потому что я еще не закончила.

Жизнь была короткой. Кольт научил меня этому.

За жизнь стоит бороться. Мэйзи научила меня этому.

Письма могут изменить твою жизнь. Райан научил меня этому.

Любви, когда она настоящая — достаточно, чтобы спасти тебя. Бекетт учил меня этому каждый день. И нашей было более чем достаточно.

Как и меня.