Последнее письмо

Глава восьмая

Элла

Письмо # 9

Элла,

Во-первых, я не могу найти подходящих слов, чтобы выразить свою печаль по поводу диагноза Мэйзи и свое восхищение тем, как ты справляешься с этим. Джефф — засранец. Прости, я уверен, что у него должны быть какие-то положительные качества, ведь когда-то ты считала его достойным, чтобы отдать ему свое сердце и даже выйти за него замуж, но это так. И я специально говорю это в настоящем времени, потому что он все еще заставляет тебя чувствовать себя недостаточно достойной, когда ты снова и снова доказываешь обратное.

Тебя вполне достаточно, Элла. Более чем достаточно. Я никогда не встречал женщину, которая обладала бы твоей силой, твоей решимостью, твоей абсолютной преданностью своим детям. Поэтому я отправил кое-что. Достань это, когда тебе понадобится что-то, чтобы напомнить себе, что ты можешь это сделать, потому что я знаю с абсолютной уверенностью, что ты можешь. И да, я знаю, что ты хорошая мама, даже не будучи с тобой знаком. В основном это потому, что я знаю, каково это — иметь плохую, а ты — совсем не такая.

Что тебе нужно? Я не могу принести ужин, но я могу заказать отличную пиццу. Я могу что-нибудь тебе доставить? Я знаю, что тебе, вероятно, нужна поддержка людей, а здесь у меня связаны руки, и мне очень жаль. Я знаю, что не могу сделать много через эти письма, но, если бы я мог, я был бы там, или я бы отправил твоего брата домой к тебе.

Тебя достаточно, Элла.

— Хаос

***

Я повертела шеей, пытаясь избавиться от, казалось, навсегда завязавшегося между лопатками узла. Часы, проведенные над электронными таблицами и счетами, сделали это со мной. Я подавила зевок и посмотрела на часы. Да, восемь тридцать вечера — слишком поздно для того, чтобы пить кофе. Я буду бодрствовать до рассвета. Так что придется пить чай со льдом. Я сделала глоток из своего стакана и вернулась к сортировке счетов. У нас были проблемы, и я не знала, как из них выбраться. Это будет очень тяжело, когда через три дня Мэйзи сделают операцию.

Ада заглянула в импровизированный кабинет, который я устроила в доме.

— Я оставила несколько кексов на утро. Тебе еще что-нибудь нужно?

Я принужденно улыбнулась и покачала головой.

— Нет. Спасибо, Ада.

— Ты член семьи, дорогая. Не нужно меня благодарить, — она окинула меня сверхжестким взглядом, а затем вытащила кресло из того места, куда я его поставила, опустилась в него и сложила руки на коленях.

Это был код для «Ада не сдается». Дерьмо.

— Скажи мне. И не вздумай недоговаривать.

Я расслабилась в своем офисном кресле и уже почти была готова солгала. Но эта женщина меня слишком хорошо знала, что было равносильно тому, если бы детектив направил на меня лампу.

— Что? — спросила я, нервно теребя ручку.

— Расскажите мне.

Мне не хотелось. Высказывание беспокойства кому-то другому означало, что я не могу справиться с этим сама, что все это слишком реально.

— Я думаю, что у меня может быть небольшое затруднение с финансами, — я уже была там эмоционально, физически и ментально, так какое значение имело добавление еще одной вещи к постоянно растущей куче? Человека нельзя слишком загнать в воду. Если он оказался под водой, неважно, сколько над ним всего, если он не может выплыть наверх.

— Насколько сильно? Знаешь, у нас с Ларри есть небольшой запас.

— Ни в коем случае, — они всю жизнь проработали с моей бабушкой, отдали все, что у них было, нашей семье, нашему имуществу. Я не брала у них ни цента.

— Насколько все плохо? — повторила она. — Как новорожденные близнецы?

Ах, старые добрые времена, когда я пыталась кормить их, одевать и оплачивать онлайн-курсы, работая здесь, в «Солитьюд». Хорошие времена.

— Хуже.

— Насколько хуже? — в теле женщины не было ни единой черты, которая заставила бы меня поверить, что она хотя бы отдаленно испытывает стресс.

— Думаю, я могу разориться, — прошептала я. — Я поставила все на ремонт. Вы указали нас на карте. Наши номера полностью забронированы, начиная с Дня памяти. Ты же знаешь, что это всего лишь межсезонье. Никто не хочет продираться сквозь весеннюю слякоть. Здесь нужен снег или чистое солнце, чтобы что-то изменить.

— Я знаю.

Я взглянула на стопку счетов и улыбнулась еще раз. Бабушка никогда не закладывала имущество, и хотя мне казалось, что я ее предаю, мы преобразили «Солитьюд».

— И это окупится. Я знала, что несколько лет придется жертвовать собой, чтобы выплатить ипотеку, но с учетом ремонта и строительства пяти новых домиков в этом году это лучшее деловое решение, которое я могла принять. А вот со страховкой в этом году я поступила по-своему. Я решила, что дети никогда не болеют, а если и болеют, то расходы на врачей относительно невелики, поэтому я перевела нас на программу с самым низким взносом.

— И что это значит, учитывая все то, через что тебе приходится проходить?

— Это значит, что я плачу много денег. Некоторые из ее процедур покрываются, некоторые нет, некоторые покрываются лишь частично. Каждый раз, когда мы едем в Денвер, мы оказываемся за пределами медицинской страховки, и тогда я плачу еще больше, — я теряла деньги с такой скоростью, которая была просто непосильной. И дело было не только в лечении. Нам пришлось нанять еще одного сотрудника, чтобы он ночевал в главном доме, поскольку я теперь жила здесь, и все дополнительные расходы, связанные с поездками на приемы Мэйзи, привели к тому, что деньги уходили, а не приходили.

— О, Элла, — Ада подалась вперед и положила свою руку на мой стол. Я взяла ее в свою, проведя большим пальцем по ее тонкой полупрозрачной коже. Ей было столько же лет, сколько бабушке, когда ее не стало.

— Все в порядке, — успокоила я ее. — Ведь это жизнь Мэйзи. Я не позволю своей дочери… — мое горло сжалось, и я закрыла глаза, чтобы взять себя в руки. Вот почему я не говорила об этом. Все нужно было держать в своей маленькой аккуратной коробочке, и когда приходило время, я разбиралась с каждой проблемой за один раз. Но говорить об этом означало, что все коробки разом откроются и выльют на меня все свое содержимое. Я сделала прерывистый вдох. — Я сделаю все, что потребуется, чтобы она получила именно тот уход, который ей нужен. Никаких уловок. Никакого выбора в пользу более дешевого лечения. Я не буду так рисковать ею.

— Я знаю. Может быть, если мы организуем городской сбор? Знаешь, как было, когда мальчик Эллис хотел поехать на экскурсию в «Морской мир» в тот год, когда умерла его мама?

Первым моим побуждением было взбунтоваться, отказаться. Этот город отвернулся от меня, когда я была беременна в девятнадцать лет. За последние шесть лет я стала той, кем стала, и просить о помощи мне казалось предательством всего, чего я добилась. Но жизнь Мэйзи стоила гораздо больше, чем моя гордость.

— Давай оставим пока этот вариант, — сказала я. — Сегодня мы ничего не можем с этим поделать, так почему бы тебе не отдохнуть?

— Хорошо, — сказала она, похлопав меня по руке, как будто мне снова было пять лет. — Я пойду спать, — она с усилием поднялась и, склонившись надо мной, поцеловала меня в лоб.

— Тебе тоже нужно отдохнуть.

— Я не устала, — солгала я, зная, что мне предстоит часами жонглировать вещами ради какой-то финансовой магии.

— Ну, если ты не устала, тебе стоит заглянуть в домик мистера Джентри. Судя по тому, что мне рассказала Хэйли, он та еще сова, если тебе нужна компания, — она одарила меня невинной улыбкой, но я слишком хорошо ее знала, чтобы поверить в это.

— Не-а. Не получится, — я отодвинула стопку бумаг, чтобы закрыть тему. — Кроме того, у меня наверху спят два шестилетних ребенка. Я же не могу уйти и бросить их, правда?

— Элла Сюзанна Маккензи. Я прекрасно знаю, что Хэйли спит в твоей свободной комнате. Более того, она сейчас находится в твоей гостиной и смотрит что-то ужасное по телевизору, и она более чем способна услышать голоса твоих детей. Которые, хочу добавить, крепко спят.

— Ты действительно думаешь, что мы можем рассчитывать на Хэйли как на взрослого человека?

— Она прекрасно справляется, когда в главном доме случаются чрезвычайные ситуации, о которых тебе нужно позаботиться, не так ли? Значит, твои малыши в полной безопасности, а Мэйзи ведь не проходила химиотерапию на этой неделе. Так что если ты прячешься от этого восхитительного мужчины, то это твоя вина. Не вздумай обвинять этих драгоценных малышей или использовать их в качестве оправдания. Понятно?

Мои щеки покраснели.

— Я не прячусь, и он не… восхитительный.

— Врешь, — она показала на меня пальцем, как будто мне снова было восемь лет, и я украдкой брала печенье с полки.

— Неважно. Мне двадцать пять лет, я пытаюсь вести успешный бизнес, самостоятельно воспитывать близнецов и в самом разгаре еще был… — мои руки взмахнули, указывая на все, что было на моем столе, — рак. У меня нет времени гоняться за романтикой. Мне все равно, насколько он красив, — или насколько большими были его руки. Все это не имеет значения.

— Ну, я же ничего не говорила о романтике, правда? Хммм? — она удалилась, довольная тем, что последнее слово осталось за ней.

Я опустилась на стул, откинув голову назад. Все это было слишком. Дети. «Солитьюд». Счета. Угроза жизни Мэйзи. Присутствие Бекетта выбило из колеи мою тщательно выстроенную систему. Конечно, он был симпатичным. И, возможно, Райан ему доверял. Но это не значит, что я доверяла. Это не означало, что у меня была возможность даже думать о нем. За исключением тех случаев, когда я явно думала. Но я не думала о нем специально. Он просто прокрался в мои мысли, вторгся в них точно так же, как ворвался в мою жизнь.

Я посмотрела на доску объявлений рядом со своим столом. Она была пуста, если не считать листа бумаги размером восемь на одиннадцать, на котором большими печатными буквами было написано одно сообщение.

ТЕБЯ ДОСТАТОЧНО.

Хаос. Я скучала по нему с болью, которая была почти иррациональной, учитывая, что я никогда его не видела. У меня не было даже фотографии, чтобы оплакивать его, только его письма, этот письменный голос, который пронесся через тысячи миль и каким-то образом достиг моей души. А теперь его не стало, как и всех остальных. А Райан послал Бекетта. По крайней мере, так сказал Бекетт. Но на самом деле я никогда не видела письма. Я должна была посмотреть на письмо. Любая здравомыслящая женщина так бы и поступила, если бы появился незнакомец, утверждающий, что его прислал ее умерший брат. Она проверила бы его слова. Я, однако, приняла это за чистую монету. В его голосе, в его глазах было что-то такое, что просто походило на правду. Но если я чего и не могла вынести, так это лжи. Если он хоть в чем-то лгал, я должна была узнать об этом немедленно.

К черту.

Оттолкнувшись от стола, я оказалась в гостиной и, прежде чем успела обдумать ситуацию, попросила Хэйли присмотреть за детьми. Она согласилась, ее ложка наполовину погрузилась в мороженое, которое утешало ее после недавнего разрыва отношений. Я схватила пальто, выходя через заднюю дверь, и была уже на полпути к дому Бекетта, когда у меня возникло желание повернуться и убежать. Что, черт возьми, я делаю? Появляюсь у него дома посреди ночи? Ладно, может быть, это была не совсем середина ночи, но было темно, так что это почти одно и тоже. Используя телефон в качестве фонарика, я шла по берегу озера, с каждым шагом убеждая себя в том, как это глупо, пока не подняла голову и не увидела свет в его окнах. Тогда я начала подниматься к его входной двери. Почему это не могло подождать? Почему именно сейчас? Что я надеялась получить, кроме правды о том, прислал его Райан или нет? Почему это важно сейчас, а не две недели назад, когда он появился и изменил мое ощущение гравитации? Почему… О. Очевидно, я только что постучала в его дверь.

Полагаю, решение было принято.

Убегай, призывала меня незрелая девятнадцатилетняя девочка внутри меня. Казалось, романтическая часть моего развития замерла в том возрасте, когда я засунула ее в очередную коробку и захлопнула крышку.

Ты не ребенок, возразила зрелая часть меня.

Прежде чем я начала спорить с собой, что могло бы привести меня в психиатрическую клинику, дверь распахнулась. Святой. Черт. Он был без рубашки.

— Элла?

И босиком. Только тренировочные штаны.

— Элла, все в порядке?

Что это было за тело, черт возьми? Откуда у живого человека столько мышц, все твердые, подтянутые и изрезанные линиями, которые казались вырезанными для губ? Моих губ.

Две крепкие руки сжали мои плечи.

— Элла?

Я встряхнула головой, словно пытаясь прогнать мысли, и перевела взгляд с невероятной формы его торса на заросшую щетиной шею, на эти чертовы глаза. Мне нравился зеленый. Зеленый был потрясающим цветом.

Зеленый. Зеленый. Зеленый.

— Все в порядке. Извини, — пробормотала я, понимая, что выгляжу как полная идиотка. — Я не ожидала… — я указала на его тело.

— Ты думала, что кто-то еще будет дома?

— Нет. Я просто подумала, что на тебе будет одежда. Как у нормальных людей, — я пожала плечами, и он отпустил мои руки.

Потом он улыбнулся. Ух. Он действительно был невероятно красив. Раздражающе красив.

— Мои извинения. В следующий раз я не забуду надеть футболку перед тренировкой. Проходи. Я возьму рубашку, — он придержал дверь, чтобы я могла проскользнуть мимо него.

И от него хорошо пахло во время тренировки? Что это было за колдовство? Этот парень вообще был реальным человеком? Никто не выглядел так хорошо, не пах так хорошо и не был добр к детям. Был один недостаток.

Он из спецназа.

Да, это был большой недостаток. Я даже не воспринимала этого парня как мужчину, в романтическом смысле. Как будто у меня сейчас было время на это дерьмо или даже энергия. Но я тоже не была дурой, и что-то во мне перевернулось, когда я увидела его с Кольтом. Парни со щенками. Парни с детьми. Любой из них гарантированно привлекал мое внимание, а у этого парня были оба.

— Я сейчас вернусь, — сказал он мне, когда я стояла в фойе. — Не стесняйся, чувствуй себя как дома, ведь… ну, ты знаешь, ты здесь хозяйка! — сказал он, шагая по лестнице.

Мои шаги были неуверенными, пока я заходила дальше в дом. Все было так, как когда мы его сдали в аренду, не было ни личных вещей, ни чего-либо, что указывало бы на то, что он пробудет здесь больше нескольких дней, не говоря уже о семи месяцах. Ни грязной посуды в раковине, ни книг, оставленных на тумбочках, ни курток, брошенных на спинки стульев.

Хавок вышла из гостиной, медленно виляя хвостом, и я опустилась к ней.

— Привет, девочка. Ты спала? Прости, что разбудила тебя, — я потрепал ее за ушами, и она прильнула к моему плечу.

Через минуту он стоял передо мной, в обтягивающей грудь черной футболке. Да, это не уменьшило его сексуальности, к сожалению.

— Значит, тебе нравится моя Хавок.

— Я никогда не говорила, что она мне не нравится. Я считаю, что она просто замечательная. А вот ее куратор… — я пожала плечами, осматривая дом. — Ты уверен, что останешься на семь месяцев? Похоже, ты здесь даже не на выходные.

Еще один признак того, что этот парень здесь не задержится.

Он ухмыльнулся, сверкнув белыми ровными зубами, и вокруг его глаз появились крошечные морщинки.

— Это потому, что я люблю, чтобы в моем доме было чисто?

— Или стерильно и безличностно, как бы ты это не называл, — поддразнила я.

Он насмешливо хмыкнул.

— Итак, чем я могу тебе помочь, Элла? — он прислонился спиной к барной стойке, отделявшей кухню от гостиной.

— Я надеялась, что ты покажешь мне письмо Райана, — настроение в комнате мгновенно изменилось.

— О, — он быстро сменил выражение лица, но я видела первоначальное удивление. — Да, конечно. Просто подожди здесь.

Он снова побежал вверх по ступенькам. Я услышала, как открылся и закрылся ящик, и через несколько ударов сердца Бекетт вернулся.

— Вот, пожалуйста, — он протянул конверт, который, вероятно, когда-то был белым, но теперь был заляпан грязью и размяк от постоянного чтения. Мои пальцы задрожали, когда я перевернула его и увидела имя Бекетта, нацарапанное на лицевой стороне почерком Райана.

Я провела большим пальцем по чернилам, и горло сжалось, а в носу защекотало знакомое жжение. Впервые с его похорон на глаза навернулись слезы, и я поспешила загнать эмоции как можно дальше. Я держала их под замком, как и коробки с его вещами, которые пылились в его старой комнате. В конце концов я уберусь там, разберусь с вещами, которые, как я знала, нужны Кольту, но не сейчас. Это было в моем списке после того, как мы справимся с раком, который на данный момент был длиной около четырнадцати миль.

— Ты можешь взять его с собой, — предложил Бекетт, его хрипловатый голос смягчился до того уровня, что я подняла на него глаза. — На случай, если ты захочешь уединиться, чтобы прочитать его.

В его взгляде была глубокая печаль, сырая, непостижимая боль, которая высасывала воздух из моих легких. Я знала это чувство, я была там, и, видя его отражение в ком-то другом, я чувствовала себя оправданной и немного менее одинокой. На похоронах Райана были слезы. Ларри, Ада… я, дети, несколько местных девушек, которых он видел от случая к случаю в течение многих лет, даже пара парней, которые пришли представить его подразделение. Но никто из них не чувствовал себя так, как я, словно меня бросил единственный человек, который действительно знал меня… до этого момента, пока я не оказалась с этим незнакомцем. Незнакомцем, с которым меня связывала смерть человека, которого мы оба любили. Учитывая состояние конверта и то, сколько раз он, очевидно, перечитывал письмо, я поняла, что он предлагает и чего это ему стоило. Этот простой жест значил для меня больше, чем все «дай мне знать, если тебе что-то будет нужно» от каждого благонамеренного человека, узнавшего о Мэйзи, даже больше, чем слова поддержки от Ады и Ларри, которых я считала семьей. Бекетт предлагал мне шанс выйти за дверь со священной частью своей истории.

— Нет, все в порядке. Честно говоря, я бы предпочла прочитать его здесь. С тобой, — может быть, хоть раз я не буду чувствовать себя такой одинокой в своем горе по Райану. — Если ты не против?

— Конечно. Не хочешь присесть? — он откинулся на пятки и сложил руки на груди. Если бы я знала его лучше, я бы сказала, что он выглядит нервным, но я не была достаточно знакома с его манерами, чтобы делать какие-либо предположения.

— Нет, все в порядке, — сесть означало остаться, чего я точно не собиралась делать.

Я открыла конверт и вытащила письмо. Это была бумага для заметок, такую же он использовал, чтобы отправлять мне письма. Бумага была еще более потрепанной, чем конверт, а единственная страница была испачкана на сгибах. Вдохнув, чтобы успокоиться, я развернула письмо и сразу же узнала почерк Райана.

— Сколько раз ты это читал? — спросила я тоненьким голоском.

— По крайней мере раз в день с тех пор, как я… — Бекетт прочистил горло. — Иногда больше, в самом начале. Теперь я держу его в кармане, чтобы напоминать себе, почему я здесь. И хотя ты не позволяешь мне помочь тебе, я стараюсь сделать все возможное, чтобы выполнить его просьбу.

Я кивнула и медленно, насколько это было возможно, прочитала письмо целиком, смакуя то, что в последний раз слышу от брата.

«Это нечестно просить, я знаю. Это против твоей природы — заботиться, не выполнять миссию и жить дальше, но мне это нужно. Это нужно Мэйзи и Кольту. Элла нуждается в этом — нуждается в тебе, хотя она будет бороться с тобой до последнего, прежде чем признает это. Помоги ей, даже если она будет клясться, что с ней все в порядке. Не заставляйте ее проходить через это в одиночку».

Вот она. Правда. Райан послал Бекетта, попросил его помочь или, скорее, так сильно упрекнул его, что Бекетт бросил любимую карьеру и переехал в странное место, где человек, ради которого он переехал, откровенно игнорировал его каждую возможную минуту. Последняя просьба Райана касалась меня.

Я закрыла глаза и стала считать, делая ровные вдохи, пока не прошла потребность истерически рыдать, швырять вещи в судьбу, которая решила, что я достойна этого.

Тогда я посмотрела на Бекетта. Он отступил на несколько футов и прислонился к стене, словно почувствовав мою потребность в пространстве. Но его глаза не отрывались от меня, взгляд его был серьезным, как у парня из спецназа, каким и был Райан.

— Спасибо, — я передала ему письмо в конверте.

— Мне жаль, что я здесь, а его нет.

— Почему ты не считаешь себя достойным любви? Семьи? Все достойны семьи, — даже когда я была на самом дне, я всегда это знала. Если это были не мои родители, то бабушка, или Райан, или Ларри и Ада. Теперь это были мои дети. Что случилось с этим парнем, что у него нет этого?

Он оттолкнулся от стены и прошел мимо меня на кухню, оставив письмо на ближайшей стойке.

— Он хотел быть здесь, знаешь ли. Он собирался в увольнение, уже сказал командиру, что не будет продлевать контракт. У него были планы быть здесь ради тебя с того момента, как он узнал о Мэйзи, — Бекетт открыл холодильник, достал две бутылки воды и демонстративно проигнорировал мой вопрос.

Я обошла угол острова и последовала за ним.

— Да, он говорил это раньше, сразу после рождения близнецов. Он приехал домой в отпуск и, когда они оба спали у него на груди, пообещал мне, что уйдет. Что вернется домой, где он был нужен. Забавно, но не прошло и месяца отпуска, как зазвонил телефон, он собрал вещи и уехал. После этого я перестала ему верить. Я не очень-то верю красивым обещаниям, даже от мужчин, которые говорят, что любят меня. Что касается тебя, то ты бросил работу, которую явно любил, и проехал через весь мир, просто чтобы выполнить просьбу Райана. Это верность. Это самое что ни на есть определение семьи, и я не могу понять, почему ты не считаешь, что заслуживаешь ее, когда она у тебя есть.

Он отвинтил первую крышку и сделал глубокий глоток, затем поставил бутылку на стойку и протянул мне вторую. Я взяла ее по привычке, а не потому, что хотела пить.

— Ты едешь в Денвер на утреннюю операцию Мэйзи?

— Ты всегда уклоняешься от вопросов?

Улыбка мелькнула на его лице и исчезла так же быстро, как и появилась.

— Я здесь не для себя. Я здесь ради тебя.

Каждый раз, когда он говорил это, я чувствовала, как крошечный кусочек цемента в моих эмоциональных стенах трескается. Не настолько, чтобы обрушить их или даже ослабить. Но он все равно был там, просто ждал. Никто никогда не оставался рядом со мной, не говоря уже о том, чтобы сделать то, что сделал Бекетт.

Не то чтобы это было навсегда.

— Тебе не стоит. У тебя есть своя жизнь. Неважно, что Райан сказал в том письме, я не твоя ответственность. Как бы близки вы ни были, ты чужой человек. Я ценю каждое твое предложение и то, через что ты прошел, чтобы выполнить желание Райана, но это уже слишком, — мои слова прозвучали резко, но я сохранила мягкость голоса. Я не хотела причинять ему боль.

— Я никуда не уйду, — он повторил мой тон.

Забавно, что разговор был таким же, как и при нашей первой встрече, но подтекст был совсем другим, и это имело значение. Я не столько пыталась вытолкнуть Бекетта, сколько отпустить его.

— Ты это сделаешь, — так же, как Райан. Как Джефф и папа. Зависеть от Бекетта было бы самой большой глупостью, которую я только могла сделать.

Его челюсть сжалась, и он на мгновение отвел взгляд. Когда взгляд вернулся, его глаза стали немного жестче.

— Думаю, тебе придется подождать и посмотреть.

Напряжение между нами тянулось через всю кухню, достаточно ощутимое, чтобы разрезать… или, может быть, связать нас вместе — солдата и женщину, за которой он был обязан присматривать.

— Я лучше пойду, — я оставила неначатую бутылку на стойке и прошла мимо Бекетта, через коридор к входной двери.

— Я знаю, что операция будет тяжелой. И для нее, и для тебя. Пожалуйста, пообещай мне, что позвонишь, если тебе что-нибудь понадобится.

Я оглянулась через плечо и увидела, что он стоит в коридоре в пяти футах позади меня. На его лице была решимость, но в глазах снова появилась печаль. Я ничего не была должна этому человеку и знала о нем еще меньше, кроме того, что Райан ему доверял.

Я открыла дверь и вышла на свежий воздух, желая, чтобы он прочистил мой запутавшийся, переполненный мозг. Но мысль не давала мне покоя, пока я не впустила ее — Бекетт не сможет сдержать обещание, данное Райану, если я ему не позволю. Я много чего умела, жестокость не входила в это число.

— Я обещаю.

Это не было ложью, потому что я не собиралась ничего требовать от Бекетта. Захлопнув за собой дверь, я вышла из его дома и направилась к себе. Теперь, когда я знала правду, я могла перестать позволять парню вторгаться в мои мысли и вернуться к тому, на чем мне нужно было сосредоточиться.

Мэйзи.